Она ничего не поняла. В прихожую вошли три незнакомых человека. Женщина и двое мужчин. Нет, это две женщины и мужчина.
– Простите, вы, видимо, ошиблись. Я вас не знаю.
– Зато мы тебя знаем, Кокошанель, – зловещим голосом произнесла та женщина, которую Настя сначала приняла за мужчину. – Щас и ты нас узнаешь, раз так долго нарывалась.
– Подожди, Маруся, – произнесла вторая женщина. – Давай ей спокойно объясним, как нехорошо следить за порядочными людьми, которые дело делают, грязь на них лить…
– Вы – Маш-маш и Гречка, – утвердительно произнесла Настя. – Теперь я поняла. Я приблизительно так вас и представляла.
– Ты нас представляла?! – Почему-то эти слова Насти просто вонзились в нетрезвый воспаленный мозг Марии. – Она нас представляла, е… в рот. Не, ты слышала? Она нас представляла!
– Чего вы от меня хотите? – спросила Настя дрожащим голосом.
– Пасть твою заткнуть, вот чего мы хотим.
– Маруся, давай культурно, – опять вмешалась Лена. – Настя, вы завтра пишете на форуме, что все придумали или пошутили, скажем, выпили где-то. Или… Ну, вы понимаете, вам хорошо не будет.
– Вы пришли мне угрожать? И что именно будет?
– Ну, к примеру, твои храбрые собачки, которые сейчас из-под кровати выглядывают, лягут завтра поверх Малыша и Геры. И еще у тебя на передержках вроде сидят. Нам есть чем заняться.
– Боже мой, – с омерзением произнесла Настя. – Вы ведь не только ради денег это делаете. Вы на самом деле убийцы.
От страшного удара по лицу она ударилась затылком о стену и на секунду потеряла сознание. Очнулась уже на полу от острой боли во всем теле. Мария остервенело и методично била ее ногами в высоких сапогах. Настя даже не кричала, она как в тумане увидела, что ее овчарка Джуня, преодолевая страх, приближается к ним. Она хочет ее спасти!
– Собака лезет, – почти взвизгнул мужчина. – Уберите ее, я боюсь.
– Ты, придурок, – заорала Мария. – Возьми эту вазу и дай ей по башке, чтоб разлетелась.
Настя увидела в руках мужчины тяжелую вазу, занесенную над головой Джуни, и крикнула из последних сил: «Джуня, уходи!» И тут прекратился лай Шоки, зазвенело стекло в двери, и большой шоколадный зверь налетел сразу на всю честную компанию. Полилась кровь из прокушенной кисти Николая, он взвыл, уронил вазу и зажал рану другой рукой. Затем Шоки бросился на Марию, с рыком опрокинул ее на спину, прижал здоровой лапой и оскалился ей в лицо. Она страшно завопила.
– Тащи его, Колька, он сожрет меня. Лена, сделай что-нибудь!
– Да пошли вы обе, суки сумасшедшие, – крикнул Коля и бросился из квартиры вон. Лена поспешила за ним. Настя положила руку Шоки на загривок и сказала тихо: «Отпусти ее». Пес ослабил хватку и сурово смотрел, как Мария выползает из-под него, из квартиры, на четвереньках. Потом повернулся к Насте и стал слизывать кровь с ее лица.
– Шоки, – всхлипнула Настя. – Ты же пользовался больной лапкой. Я видела. Какой молодец!
* * *Она хрипела, сипела, плевалась, забираясь в машину, где неподвижно сидели Лена и ее муж.
– Ну, бл… Завтра приеду сюда с автоматчиками. Уложу ее со всем зверьем поганым.
– С автоматчиками, говоришь? – Николай повернулся к ней с белыми от ненависти глазами. – А мы с Ленкой пойдем как твои соучастники? Мразь сумасшедшая. Мы и так уже засветились с тобой. А ты что притихла, супружница моя благоверная? Вы во что меня втянули? Это был налет на частную квартиру. Избиение, я вообще не знаю, жива ли она. С какой стати я должен отвечать за ваши больные, бандитские выходки!
– Успокойся, – нервно произнесла Лена. – Никто не будет отвечать. Она не станет обращаться в милицию. И у нее нет свидетелей.
– Ой, уже обгадился, – злобно произнесла Мария. – Мужик называется. Может, штаны тебе поменять?
– Так, – произнес Николай, не поворачиваясь. – Лена, пусть эта тварь вылезает сию секунду из машины. Я собаке не смог голову проломить, поскольку не мужик, а ей запросто.
– Успокойтесь оба! – воскликнула Елена. – Давайте не будем сейчас ничего выяснять. Уезжать отсюда надо.
– Я с ней не поеду.
– Поедешь, Коля, что за глупости. Конечно, поедешь. Так надо.
– У нас все так, как надо. И то, что эта кобыла трахает меня всякий раз, когда напьется, а ты едешь по своим великим делам.
– Что? Что ты сказал? – Лена перестала дышать, потом постаралась набрать глубоко воздух в легкие и медленно выдохнуть. Ей казалось, что она тонет. Вот и все. Это случилось. Уже не получится сделать вид, что этого нет. Минуты три в машине звенела жуткая тишина, потом она спокойно сказала: – А теперь поехали. Все вместе. В случае чего мы всю ночь были у нас, никуда не отлучались. Прислуга подтвердит.
– Какая прислуга, – буркнула Мария. – Эта клюшка сама нас заложит в случае чего. Она ж все усекла. Но если заложит, я ее добью.
– Я сказала о прислуге в том случае, если ее добивать не придется. Если ты уже все сделала, – холодно произнесла Лена. – Я такое, честно, первый раз видела. А ты на самом деле сумасшедшая мразь. И с моим мужем – тоже.
* * *Алиса бесконечно набирала Настин номер. Ничего не понятно. Настя отписалась в теме Малыша, значит, она дома, у компьютера. Но телефоны не отвечают. Она нашла номер Сергея, но он был глухо занят. Алиса вспомнила, что Насте звонил еще другой следователь, она на всякий случай переписала и его телефон. Вот он!
– Анатолий, добрый вечер или ночь. Говорит Алиса Голицына, я с форума «Ты здесь нужен», со мной беседовал следователь Кольцов по делу ТИМ. Сейчас не могу до него дозвониться. Вы знаете, у нас кое-что произошло. И у меня есть основания думать, что Настя Кокошанель в опасности…
Через десять минут он мчался к дому Насти, а Алиса все время была на связи. Он остановился у подъезда, выскочил из машины, набрал код, потом бежал по лестнице без лифта до Настиного этажа, квартира была не заперта… Толя толкнул дверь и просто оторопел на пороге. На полу лежала Настя, вокруг нее краснели капли крови на плитке и обоях, рядом сидели две тоскливые собаки, а третья, очень большая и коричневая, осторожно слизывала кровь и слезы с Настиного лица. Толя бросился к девушке, Шоки зарычал. Настя приоткрыла глаза и прошептала:
– Это же свой, ты что, не понял? – И слезы градом полились по ее лицу. Шоколад отошел в сторонку, сел и наблюдал, как Толя прибежал из ванной с мокрым полотенцем, вытирал, прикладывал, что-то приговаривал.
– Я вызываю наряд и «Скорую», – сказал Алисе по телефону бледный Толя. – Вы приблизительно не знаете, где их искать, где они живут, какие настоящие фамилии?
– Я знаю все совершенно точно, – сказала Алиса. – На форумах есть их телефоны и банковские реквизиты с настоящими фамилиями. Они же собирают деньги. По телефонам я пробила адреса. Еще вчера, когда Настя начала эту войну. Пишите на свой телефон.
– Спасибо.
– Подождите, «Скорую» вызывать не надо, – попросила Настя. – Я не могу ехать. Вы же видите.
– Она не хочет из-за собак, – в отчаянии сказал он Алисе в трубку. – Говорит, не может. Что делать?
– Конечно, ехать, – решительно сказала Алиса по громкой связи. – Я сейчас позвоню Лере, своей передержке, она приедет и заберет собак. На те дни, что Настя будет поправляться. Я прослежу, все будет в порядке.
– Нет, не будет. Шоколаду нельзя на передержку. Ему нужна отдельная комната. Ему лапку могут повредить, – возразила Настя.
– Ну, что ж. Лера возьмет Джуню и Чарлика. Шоколада она привезет ко мне. Ты же вроде этого хотела?
– Хотела, – прошептала Настя.
По лестнице уже поднимались. Настю положили на носилки и увезли, перед этим она что-то подписала. Толя пошел провожать ее до машины. Вернулся, когда группа все закончила.
– Вам большое спасибо, – сказал Толя. – Я жду человека, который заберет собак, потом поеду в больницу.
Алиса слышала по телефону, как приехала Лера – передержка. Они с Толей взяли собак, повели… Алиса упала лицом в подушку и расплакалась. Это становится невозможным. Она плачет или рядом с Настей, или из-за Насти. Она доехала в кресле, открыла входную дверь, дождалась, пока войдет Лера с большим шоколадным псом.
Тот посмотрел на Алису таким мудрым взглядом больших глаз, похожих на золотые топазы, что она ахнула. Их глаза были на одном уровне.
– Ну, ты какой. Я таких никогда не видела.
Он вздохнул.
Часть вторая
Глава 1
Сергей Кольцов и Толя Стрельников после работы устало шли к ближайшему пивному бару.
– У меня такое ощущение, – тоскливо сказал Сергей, – что мы повесили на себя сплошные висяки и дела, имеющие к нам косвенное отношение. С убийством ТИМ никаких подвижек. С Менделеевой тоже. Нина Кончева попросила дать ей еще время для того, чтобы хоть что-то выудить из своего сына. Я дал. Куда деваться. Нам из него ничего не выжать – это точно. Хотя вариант идеальный, чтобы дело закрыть и ее, цинично выражаясь, освободить от большой проблемы.
– Эта проблема – ее жизнь, – пробормотал Толя. – Что Овсяницкий?
– Удивляется. Как это, говорит, случиться могло, не пойму. Пистолет лежал в клубе в кабинете, многие об этом знали, дверь часто оставалась открытой. В то же время алиби у него нет, жена сказала то же, что и он. Вернулся под утро. В гараже уснул или не засыпал, неизвестно. Мальчик исчез бесследно. Ни друзья по стриптизу, ни бывшие любовницы-любовники с той ночи его не видели. А ты много вытряс из налетчиков на Настю? Хочу тебя сразу огорчить: с покушением на убийство по характеру избиений не пройдет. Хулиганство. Били явно умеючи. Дело на них богатейшее для ребят из УБЭПа, но не для нас.
– Ты что? Там дети, старики, с их помощью на тот свет отправленные…
– Но все, исходя из развития экономических преступлений. Там каждый эпизод с летальным исходом надо доказывать и доказывать. Поспособствовали, не оказали помощи. Ну, к нам они каким боком, скажи? Кроме того, что мы им, конечно, обязаны добавить неприятностей за Настю.
– Мария Пронькина прибрала к рукам собачью передержку ТИМ, – упрямо сказал Толя.
– Слушай, давай серьезно. Богатейшая баба, награбившая людей по самую макушку. Она что, будет убивать известную персону из-за собачьей передержки?
– Ну, она сделала это место достаточно криминальным. Деньги тоже имели значение. Но главное: я склонен ее рассматривать как патологическую убийцу. Сережа, ты же знаешь этот тип. Мотив, самый маленький, для них только повод реализовать свою преступную сущность. Если говорить о настоящем мотиве, то никто, кроме Валентины Сидоровой, в этой смерти не заинтересован. Ну, остаются мотивы ревности – Рим этот смурной, Сандра, даже жена Овсяницкого… Но вообще, тебе не кажется, что весь этот бред с форумом, сумасшедшим переплетением большого количества людей, которые друг друга толком не знают, но или сильно ненавидят, или сильно любят, – как-то не вписывается в привычные наши рамки? Это необычная среда. И разгадка должна быть необычной.
– Но тут есть и другое. Очень многое можно прикрыть, как ты выражаешься, бредом с переплетениями. Вон как мы во всем этом утонули. Хорошо, что у нас единственное преступление такого рода. Которое, впрочем, может оказаться вполне заурядным преступлением. Неужели будешь склонять Пронькину к признанию в убийстве ТИМ? А у нее алиби есть?
– Буду тянуть. Алиби у нее нет.
Они с наслаждением выпили по кружке холодного пива, заказали по второй.
– Как Настя себя чувствует? – спросил Сергей.
– Ты знаешь, хорошо. Скоро выпишут. Я боялся, что возникнут осложнения. Ну, ты же помнишь, у нее одна почка. Эта тварь била ее ногами по животу, по спине. Но врач сказал: Настя справилась. Молодая, говорит, здоровая женщина, почка работает. Хоть завтра, говорит, замуж и детей рожать.
– Лимон закажи, – посоветовал Сергей, отводя взгляд в сторону.
– Не понял.
– Я говорю: лимон пососи, а то мне с тобой стыдно сидеть. Такая сладость по твоей морде лица расплывается. Нас могут неправильно понять.
– Остроумным себе кажешься?
– Да нет, констатирую факт. Слушай, Толя, хочу тебе как другу кое-что сказать. Обратить внимание. Ты уж прости за прямоту. Но если бы эта Настя, точнее, Кокошанель хотела выйти замуж, нарожать детей, то она бы в этом ключе и действовала. Без приключений на свою задницу. Проблемы с устройством личной жизни у нее вряд ли возникли бы. Девка действительно очень красивая. Но она предпочитает возиться с бездомными собаками. Перебиваться ради них с одной копеечной подработки на другую. Улавливаешь разницу? Она свой выбор сделала. Это очень серьезно. Тебе, конечно, кажется, что собаки – это гораздо лучше, чем, скажем, толпы мужчин под окнами. А я сомневаюсь. Это своего рода зацикленность и маниакальность. С таким человеком очень тяжело общаться. Обрати внимание, как она при всей своей доброте и беззащитности поступила с этими бандершами. Она им войну объявила, разоблачила публично и в конечном счете посадила. С нашей помощью.
– И что ты хочешь всем этим сказать?
– Ничего. Я просто переживаю вслух за того несчастного, кому покажется, что он может быть опорой для бедной, доброй и красивой девушки, обожающей животных. Если он не совсем уклюжий, к примеру, с рождения, если вдруг поставит свою ножищу на собачий хвост… Она может не остановиться в праведном гневе ни перед чем. – Сергей не выдержал и рассмеялся.
– Да пошел ты, – улыбнулся Толя.
– Нет, вообще-то проблема существует реальная. Вот у моей тети есть приятельница. Она иногда просит меня помочь привезти что-то, передвинуть. Так она чем занимается. Она паука содержит, воспитывает, ну, в общем, я бы сказал, сожительствует с ним. Сидит эта пакость у нее в домике симпатичном. Она ему мошек всяких в зоомагазине покупает, мух ловит, крошки подает на обед. Она с ним даже разговаривает! Знает, когда он хорошо себя чувствует, когда плохо. А, к примеру, на меня она смотрит как на прошлогоднее… Вот как ты сейчас. Что, не нравится правда?
– Если отбросить твои попытки казаться умным и смешным, то все примерно так и есть. Настя очень радостно, приветливо меня встречает, когда я в больницу прихожу, но интересует ее только одно: не навестил ли я Чарлика, Джуню и Шоколада.
– Это друзья по форуму?
– Собаки ее.
– Старик, я даже не предполагал, что ты можешь быть настолько выбитым из колеи. Я просто валял дурака. А все элементарно. Скажи ей, что полюбил ее собак, и она твоя. Или ты не любишь животных?
– Кончай, а? Мне нравятся собаки, рядом с ней я полюбил бы даже крокодила, но мне хочется, чтобы меня иногда замечали. Просто так.
– А-а, в этом смысле… Ладно. Не буду. Извини. Пошли.
До стоянки они шли какое-то время молча. Перед тем как разойтись по машинам, Сергей серьезно сказал:
– Толя, один совет. Не дави на эту Маш-маш слишком сильно. У нее могут оказаться связи, следователя поменяют как пристрастного, а кого-то другого она и купить может.
* * *Валентина Сидорова привезла в особняк мать… Они обе поняли, каким сизифовым трудом была их борьба с болезнью, медициной, нищетой. На что уходили дни, годы… Сейчас Сандра стала отличной сиделкой, кухарка готовила, Рим все делал по дому. Валя даже разговаривать стала меньше с мамой. К ней ездили врачи, делали процедуры, только ей не стало лучше. Мама совсем не хотела, чтобы ей становилось лучше. Она все время смотрела на дверь мимо Вали, как будто ждала, что войдет Наташа.
Однажды утром Валя спросила у Сандры:
– Ты не знаешь, как найти в Интернете форум, на котором Наташа была? Столько разговоров, мне просто интересно.
– Конечно, сейчас я вам его найду. Вы можете зарегистрироваться и тоже участвовать. Я, честно, никогда его не читала. Слишком много дел.
– А я перешла в разряд бездельниц, – улыбнулась Валя.
Она читала все утро. Господи боже мой, чего только не делается на свете. И вдруг она увидела фото красивейшего ребенка. Девочки Арины. Стала читать. Какой кошмар! Родители отказались от нее из-за того, что она родилась с врожденным пороком сердца. На форуме собирают деньги на ее операцию. Много денег, Валя дочитала до конца… Сообщения об операции нет. Почему? Тему никто не поддерживает уже неделю. Что с ребенком? Она вернулась к началу, посмотрела название Дома ребенка. Ой, как же она не заметила? Тему ведут те две женщины, одна из них подозревается в убийстве Наташи. Она уже слышала, что они совершили много преступлений: деньги, операции, которые или не нужны, или не делаются на самом деле. Что с этим ребенком? Валя сама не знала, почему ее так заворожило черноглазое, прелестное личико. Может, потому, что девочка не похожа на маленькую Наташу? Любовь к младшей сестре всегда была болью Валентины. Ей даже не хотелось иметь своих детей. Разве у нее может родиться такая Наташка – со светлой челкой, вздернутым носиком, отважным прямым светлым взглядом?.. А если вдруг и родится похожая?.. Не бросит ли она ее однажды, как Наташа маму, не уйдет ли в свою непонятную, страшную жизнь… Валя сама понимала, что судьба сестры, все, что связано с ней, стало для нее фобией. От этого невозможно спрятаться. Но Арина… Валя никогда не видела столь красивого страдающего ребенка. Совсем не похожего на Наташу.
Она быстро нашла адрес Дома ребенка и стала собираться.
* * *Нина перестала считать ночи, которые они с сыном проводили без сна и отдыха. Да и дни проходили так же, только иногда удавалось провалиться в глубокий сон на пару часов. Оба просыпались с тревогой и искали взглядом друг друга. Они сидели в креслах или лежали – он на кровати, она на диванчике. Днем и ночью светила настольная лампа в платочке, на полу лежали книги, на столе менялись чашки с молоком, кофе, какао. Нина не готовила обед. Разогревала в микроволновке что-то из полуфабрикатов. Чем они занимались… Страшное дело. Они возвращались в прошлое. Переступали созданные самими же табу: сюда нельзя, здесь больно. Больно было все, поэтому бояться они перестали. Ужасная беда, подозрение, расплата, которая могла стать самым главным их испытанием, – отодвинули привычные страхи. Игорь заговорил. Более того, он стал слушать. Он признался матери в главном. У него были какие-то странные отношения с Наташей Сидоровой. Они ему самому казались чудовищными, он считал, что их непременно нужно держать в тайне. И, как всегда в периоды сильного душевного смятения, он фиксировал только собственные переживания, а не события. А после известия об убийстве Наташи, обыска, допросов следователей он вообще не мог вспомнить, что было на самом деле. Что было, что привиделось и что могло быть – его измученный мозг просто бился в этих тисках.