- Запятая, Серега, запятая.
- Да ну тебя! Мне только что сказали, что Анашкина задержали. Он даже до дома не успел доехать на своей «Субару»!
- А ехал туда?
- Да какая теперь разница?
- Слушай, Серега, давай не будем больше злоупотреблять гостеприимством Розалии Марковны. И пудель волнуется. Двенадцать часов ночи. А у него, наверняка, режим.
- О, черт! Опять от Аньки попадет! Двенадцать часов! Поедешь со мной в отделение? На Анашкина глянуть?
- Ну, уж нет. Пудель как-то симпатичней.
Леонидов присел на корточки, протянул руку к забавной мордочке:
- Что, напугали тебя? Все друг. Спать. Да, спать.
Он зевнул, пудель согласно тявкнул. Барышев снова с опаской отодвинул он собачьей морды свою ногу:
- Цапнет еще. Ты бы, Леша, того. Подальше. Собака все-таки.
- Да ты посмотри, какой он забавный!
- Все они… Ну его. Не люблю собак.
Барышев закрыл свою папку и пожелал Розалии Марковне спокойной ночи. На улице Леонидов нехотя спросил:
- А что пакет? Я твой опус до конца не успел дочитать.
- Какой пакет?
- С подсолнухами. Что в нем на этот раз было?
- Йогурт, два глазированных ванильных сырка, сдоба с вишневой начинкой… О, черт! Да Анашкин это! Я тебе говорю, что Анашкин!
- Ты, Серега, напрасно так быстро ставишь точки. Ошибок, конечно, так не сделаешь, но и суть не передашь. И будет в итоге полная ясность, но без всякого смысла. Если даже твой Анашкин сегодня расколется, то и тут я бы не спешил. Убитую-то Маргариткой звали.
- Маргаритой, - поправил Серега. - Она была подругой Лилии. Лилия – подругой Виктории Воробьевой. Виктория проболталась о делах на фирме Лилии, Лилия Маргарите. Он убил сначала Лилию, потом свою бухгалтершу, потом девушку, которая могла что-то знать. По случайному совпадению она оказалась Маргаритой. Вот и все. Точка.
- Ты сам-то в это веришь?
Барышев пожал плечами:
- А почему нет?
Алексей же тихо повторил:
- И, все-таки, запятая.
3
В пятницу вечером Леонидов сказал жене Александре:
- Да, театр, судя по всему, отменяется. Ксюша еще не здорова.
- Какой театр?
- Большой. Или Малый. Тебе что больше нравится, опера или балет?
- Сон. В летнюю ночь. Или в зимнюю. Только чтобы утром никто не будил, а ты не улизнул бы на работу.
- Я-то тебе зачем, если ты все равно будешь спать?
- Вместо грелки. С тобой теплее.
- Ну и наглость! А я еще хотел тебе сюрприз сделать! Мама согласилась посидеть с детьми в выходной, а я отвез бы тебя на прогулку. По злачным местам.
- Это театр, по-твоему, злачное место?
- А разве нет? Люди гибнут за металл. И какие талантливые люди! Чего только не придумают, чтобы привлечь зрителя! Гамлет с Офелией Аргентинское танго танцует! Я, конечно, не противник авангардизма…
- Все-все-все. Понесло. Я отлично осведомлена о твоих взглядах на искусство. Можешь пригласить Серегу Барышева и устроить театр на дому. Разыграть классический спектакль: «Зимний вечер на кухне». Действующие лица двое друзей и водка. Исполнители – ты, Барышев, и стеклотара. Сначала полная, потом ополовиненная, а под занавес пустая. И диалог двух друзей вызывает громкий хохот зрителей. Назовем это комедией.
- И вовсе не смешно, - надулся Алексей.
- Зато актуально. К тому же, я думаю, что вам есть, о чем поговорить. Вы еще не всех маньяков переловили.
- Черт! Маньяк! А я забегался и забыл. Новогодний ажиотаж кончился, спрос населения на бытовую технику резко упал. Правда, впереди двадцать третье февраля, а там и восьмое марта … Извини. Забыл, что мы договорились не упоминать дома о моей работе. Так я Сереге позвоню?
- А я Анечке.
- Она завтра работает. Я в том смысле, что в гости не сможет прийти. Что ты на меня так смотришь, там график такой!
- Знаешь, Леша, ты сам не заметил, как лишил меня близкой подруги. Ведь это ты сделал ее заведующей филиалом.
- Да что вы с Барышевым, сговорились, что ли? Я помочь хотел. Понимаешь? Помочь. Ведь у нее сейчас приличная зарплата. И премии.
- Что ж, многие калечат людям жизнь из лучших побуждений.
- Ну, знаешь!
Леонидов ушел на кухню и набрал номер телефона Сереги Барышева. Почти удивился, что тот дома:
- Ты что, Серега, уже разобрался с маньяком? Премию пропиваешь?
- Нет. Обдумываю результаты беседы с одной очень милой девушкой, - тоскливо сказал Барышев. – Подружкой убитой. Тоже продавщица из Лейкинской оранжереи.
- А что так трагично? Женщина с цветочным именем Маргаритка оказалась наркоманкой?
- Хуже. Видишь ли, Леша, эта подружка шепнула мне на ушко, что у Маргариты был СПИД. Я уж и экспертам позвонил, чтобы подтвердили. Но сегодня пятница. Днем с огнем никого не найдешь.
- Что?!
- У нее был СПИД, Леша. И она сама честно предупреждала об этом близких друзей. Чтобы были осторожнее.
- А что Анашкин? – спросил Леонидов после долгой паузы.
- Молчит. Его задержали, посадили в изолятор. Улик-то достаточно: у трупа застукали. Может, обождать пару дней? Пока тюремная обстановка не подействует?
- Даже не пытается как-то объяснить, что он делал возле трупа?
- Ничего он не пытается. Просто молчит. Слушай, Леша, у меня тут ключики есть. От квартиры, где наверняка не деньги лежат. Но вещи очень любопытные. Ты можешь минут через сорок подойти к третьему подъезду?
- Могу, наверное. Да, а жена твоя дома?
- Дома. Не так давно приехала. Все какие-то балансы сводила.
- Она сильно устает?
Барышев ничего не ответил. После паузы осторожно напомнил:
- Значит, я еду? Договорились?
- А не поздно?
- Делов-то на полчаса. Только квартирку глянуть. Эта Маргарита была девушкой скрытной.
- Надо думать!
- Я хочу ее документы найти. Надо же кому-то о смерти сообщить.
- А что Лейкин говорит? Он же ее на работу брал?
- Давай я сначала приеду?
- Хорошо.
… Через сорок минут Леонидов топтался у третьего подъезда и думал о девушке с цветочным именем Маргаритка. Интересно, где она подцепила СПИД? Что скрывала это, не удивительно. Ввела в заблуждение добрую девушку Лилию. Или рассказала ей все и воспользовалась этой добротой?
Хлопнула дверца «Жигулей», Барышев почти побежал к подъезду:
- Давно ждешь?
- Нет. Ты сигнализацию на машину так и не поставил?
- Не «Мерседес» же. Зачем?
- А магнитола?
- Я милицейскую фуражку на виду оставил. Не полезет же он к менту в машину?
- Наверное, не полезет.
Пока они пешком шли по лестнице на третий этаж, Барышев рассказывал:
- Так вот о Лейкине. Да, он видел ее документы. Паспорт и диплом об окончании торгового техникума. Этого ему показалось достаточно. А медицинскую книжку он со своих девушек не требовал. С тех, кого официально не оформлял. Не продуктами же брал торговать – цветами. Адреса, где прописана Маргарита, естественно, не помнит. Какой-то маленький городок в Московской области. То ли Кабанов, то ли Баранов. Послал меня к своему бухгалтеру уточнить. Та якобы все данные Маргариты записала. Но я решил, что лучше будет наведаться в эту квартиру.
- Так. Понятно, - Алексей перевел дух.
- Дышишь тяжело, коммерческий. Донести?
- Иди ты.
- Я-то иду… Ее напарница говорит, что накануне того дня, когда ее убили, Маргарита попросила выходной. Ну, чтобы не выходить на работу на следующий день. Какие-то личные дела. Мол, в субботу отработаю. Не в свой черед. Погоди. Дай, я открою.
Квартира, которую снимала Маргарита, была как раз над той, в которой проживала старушка с белым пуделем. Тоже однокомнатная, но совсем не такая уютная, и требующая хорошего ремонта. Вещи в единственной комнате были разбросаны в беспорядке. Или здесь что-то искали, или торопливо собирали самое необходимое для поспешного бегства.
- Так, - глубокомысленно изрек Барышев и стал осматриваться.
Алексей, меж тем, прошел на кухню и принюхался. Пальцем колупнул засохший кусок сыра в тарелке на столе, открыл отделение под раковиной, где находилось мусорное ведро, заглянул туда. Крикнул громко:
- Серега!
Барышев сунулся в кухню, тоже принюхался:
- Черт! Воняет как, а?
- Мусорное ведро давно не выбрасывали. Маргарита здесь уже с неделю не была. Может, и больше.
- Где ж она ночевала?
- Пойди, спроси. В морг, - мрачно пошутил Леонидов. – Паспорт нашел?
- Нет еще.
- А при ней не было никаких документов?
- Были бы, я бы уже в ее родном городе справки наводил.
- Ладно, проехали. Ну-ка, подвинься.
Леонидов попытался протиснуться между Барышевым и дверью. Тот ухмыльнулся, не двигаясь с места.
- Здоровый, черт! – пропыхтел Алексей. - Нашел время для вольной борьбы!
- Худеть надо, коммерческий.
- Да иди ты! – Леонидов сильно заехал Сереге кулаком в живот и, воспользовавшись моментом, проскочил в комнату.
Ничего примечательно в ней не было. Мебель старая, старушечья, на стенах репродукции, вырезанные еще из журнала «Крестьянка» доперестроечных времен, в вазе на столе композиция из травы, каких-то палочек и засохших камышей. Алексей внимательно поглядел на нее, прикинул углы наклона трех главных веток. Пожал плечами, огляделся.
Яркая трикотажная кофточка, валявшаяся на стуле, пахла как-то очень знакомо. Алексей осторожно взял ее в руки. И почему-то напел:
- «У тебя СПИД, и, значит, мы умрем. У тебя СПИД, и, значит, мы умрем…» А не хотелось бы так скоропостижно. Серега!
- Ну, чего?
Алексей сунул ему кофточку прямо в нос. Барышев чихнул:
- Фу!
- Не «фу», а очень знакомый запах. Так пахло в подъезде, когда там Виктория Воробьева мертвая лежала. Резедой, что ли. Так и не узнал, что за духи?
- Как же я узнаю?
- А вот как, - Леонидов взял с трюмо коробку и прочитал: - «Турбуленс».
- Скажи еще, что он не только баб с одинаковыми пакетами убивает. Еще и с одинаковым запахом. Нюхает их перед тем, как придушить. И в экстаз от этого впадает.
- Может быть. Все может быть. Когда речь идет о маньяке. Кстати, ее-то я не видел. Последнюю жертву. Как она выглядит, эта Маргарита?
- На вид лет двадцать пять, - заунывно начал Барышев.
- По этим словесным портретам можно только роботов искать, - прервал его Алексей. – А я спрашиваю про человека. Про женщину. Ты мне как мужчина расскажи. Какое впечатление она на тебя произвела, эта женщина?
- Издеваешься? Во-первых, у меня жена красавица. Во-вторых, я не некрофил. Она же была уже мертвая! Высокая такая деваха, без головного убора, волосы до плеч, кажется, блондинка.
- Эффектная?
- Ну, - замялся Барышев. – Если бы я был холостым мужчиной, не имеющим жилищных и материальных проблем, и нуждался бы в развлечениях…
- Словом, на проститутку похожа, да?
- Что-то вульгарное в ней присутствовало. Определенно.
- Если не была наркоманкой, значит, могла подцепить СПИД, только занимаясь древнейшей профессией.
- А, может, несчастный случай? Перелили в больнице зараженную кровь, или укол не стерильным шприцем сделали?
- Может. Но это частный случай, а не только несчастный. Вот занятие проституцией – это куда более распространено. Интересно, а этот «Турбуленс» у женщин очень популярен?
- Ты скажи лучше, где ее паспорт искать?
- А ты разбираешься в женской логике? Чужая квартира, нет гарантии, что не придут хозяева, и не будут шарить по шкафам. А девушке есть, что скрывать. Никто бы не сдал ей квартиру, если бы узнал ее маленькую тайну. Повезло, что подруга дала рекомендацию. С собой она документ не носила. Почему-то.
- Красивых женщин, тем более блондинок, милиция без причины не задерживает, - буркнул Барышев. – Зачем ей с собой паспорт носить?
- Ага! Значит, все-таки, красивая! Лицемер!
Леонидов открыл дверцу древнего трюмо и вытащил оттуда коробку из-под конфет. Тряхнул, затем осторожно снял крышку.
- Ну и что? – спросил Барышев. – Стекляшки какие-то.
- Бижутерия. Вытряхиваем аккуратненько, поднимаем картонку, и, вот вам, пожалуйста! Паспорт и прочее. Держи, сыщик!
- Так. Документы на имя Маргариты Семеновой. А это еще что?
Барышев задумчиво повертел в руках яркую бумажку:
- Реклама какая-то. Чепуха. Случайно попала. Так. – Он открыл паспорт. - Не Кабанов, значит, и не Баранов, а Барановск. Семьдесят третьего года рождения. Прописана: улица Строителей. Как и положено. Интересно, в каком-нибудь городе нет улицы Строителей? Дом, квартира. Все, поехали.
- Куда?! Побойся если не свою жену, так хоть мою!
- Ладно, у меня идея.
- Не надо, Серега, очень тебя прошу!
- В воскресенье я жену сюда привезу. Они с Александрой посидят вместе, чайку попьют, с детьми погуляют. А мы с тобой на несколько часиков отлучимся. В Барановск. Надо по карте посмотреть, где это такое. Но, раз Московская область, то километров сто до него. Или чуть больше. Да на твоем «Пассате» мы мигом туда слетаем!
- Почему один не хочешь поехать? Завтра?
- Не хочу. Скучно. Да и Анашкину надо созреть.
- Врешь.
- Ладно, признаюсь. Не получается у меня пока. Опыту маловато. Ну, приеду я к ее родителям, и что скажу? Вот ты, Леша – ты обаятельный. Ты знаешь, кого спрашивать, о чем спрашивать. Пуделей по голове гладишь. И не кусают они тебя почему-то. А я даже не знаю, как человека к себе расположить.
- Ну, положим, что ты подлизываешься. Но насчет опыта это правда. А дело, как назло, непростое. Хорошо, уговорил. Раз у меня должок за Клишинскую дачу, куда мы вместе лезли.
- Да брось ты об этом. Забыли давно… Здесь все? Пошли?
- Думаешь, ничего больше интересного нет? – задумчиво сказал Леонидов.
- Если и есть, всегда можно вернуться!
В прихожей Алексей задержался, посмотрел на осенние женские сапожки. Черные, блестящие, с высоким голенищем из искусственной кожи на трикотажной основе, чтобы плотно охватывать женскую ножку. Один сапожок он взял в руки и, глянув на подошву, задумчиво сказал:
- И, все-таки, тридцать девятый размер, Серега. Съездил бы ты в морг, примерил Золушке туфельку.
- Ну да. Интересный я получаюсь принц. По моргам с хрустальным башмачком. Прямо Дракула какой-то, - буркнул Барышев.
- Ага. «Граждане – санитары, помогите найти невесту вампира!» - хмыкнул Алексей.
Серега подбросил в руке ключи от квартиры и подтолкнул друга к двери:
- Шагай. Хватит на сегодня. Выспись, как следует. Гибискус…
… все цветы мне надоели
Вот именно. Надо потихоньку отсюда выбираться. Хорошо, конечно, что хоть эту работу нашла, и хозяин не скупердяй какой-нибудь. Хотя, еще бы он был скупердяем! Только не со мной. Почему? Да потому что я – красавица.
Каждое утро смотрю в зеркало, и говорю себе: «Я – красавица!». Самое настоящее совершенство. Если бы у меня был еще хоть какой-нибудь диплом, устроилась бы в чистенький офис, болтала бы по телефонам целыми днями, и принимала шоколадки от благодарных клиентов. Хотя, что это я? Конечно, не проблема подцепить в этом чистеньком офисе богатенького Буратино и навсегда запереть себя в четырех стенах. Быть женой, матерью, снохой. Фу, какая мерзость! Особенно последнее. Никогда не забуду. Как мне повезло, что этого не случилось! Потому что я сама по себе. Не кошка, а женщина, которая очень на себя рассчитывает. И не только на собственную внешность. Хотя… Да, я красавица! И это тоже должно мне помочь.
У меня есть мечта. Что ж, у всякой женщины есть мечта. Но сколько я не слушала своих подружек, все их мечты какие-то мелкие. Например, накопить денег и поехать отдыхать за границу. Ну и что? А я хочу, чтобы это было в моей жизни делом обыденным. Как захотела, так и поехала. Или: купить себе серьги с бриллиантами. Подумаешь! Тоже мне, мечта! Вещь – это вообще не предмет для мечтаний. И замуж за богача я не хочу. Хотя хочу и круизов, и серьги с бриллиантами, и норковую шубку, и автомобиль.
Но я не хочу за это никому быть должна! Потому что я сама по себе. Не кошка, но женщина, которая очень на себя рассчитывает. И у меня появился шанс. Я обязательно буду знаменитой. Прославлюсь, и попаду на первые полосы газет. А там и до мечты недалеко. Потому что я могу рассказать такое! Историю, в которой будут и любовь, и ревность, и месть, и коварные планы, и неожиданный финал. Я оставлю ее для себя, эту историю. Для собственной славы.
А начну я ее так:
«Она родилась в маленьком городе Барановске. Всего чуть больше сотни километров от Москвы, но какая разница между ним и столицей! Крошечный старый город оброс с трех сторон микрорайонами, словно остов затонувшего корабля, который многочисленными ракушками облепили новые дома. И в одном из этих домов, с самой обычной семье, не пьяниц, не наркоманов, не преступников каких-нибудь, родилась девочка, которую назвали именем цветка. Маргаритка»
Правда, красиво? Говорю же, что у меня талант! А дальше будет еще лучше. Потому что уже, когда девочка заканчивала школу, и началось это самое интересное…
4
- Барановск - налево, - сказал Барышев, внимательно следивший за указателями. – Слушай, а мы не рано? Половина десятого, выходной. Не спалось тебе!
- Я все равно привык в семь часов просыпаться. Как по звонку… Александра, конечно, вчера промолчала, но она недовольна.
- Разве у Ксюши опять температура?
- Нет, слава богу. Но выходные я должен отдать семье. Как муж, отец и порядочный человек. Словом, обещал к обеду вернуться.
- Ну, так и вернемся. На твоем «Пассате» и с моим удостоверением можно сто пятьдесят спокойно переть. Или даже сто восемьдесят. Едем на задание. Точка. Эй, Леонидов, сбрось газ! Убийца!
- Ты только что сказал сто восемьдесят.
- Я сказал?! Да мне еще род продолжать! Я не самый худший человеческий экземпляр на этой планете! Я жить хочу! Дорога скользкая, побойся бога! Тормози!