И он выпил бокал до дна.
Лия исчезла с экрана — он видел только часть комнаты, пустую, — а через некоторое время изображение и вовсе погасло: она выключила компьютер. Баиньки отправилась девочка. Вот и хорошо, милая, отдыхай. Завтра тебя ждут интересные повороты судьбы… А послезавтра мы с тобой встретимся! И начнется у нас лучшая в мире история любви.
Он принялся обдумывать детали предстоящих действий: придется поработать над своей внешностью и даже над голосом, но это он умеет, это не проблема. Актерским мастерством он овладел еще в детстве. Маменька, актрисулька, его в каждый спектакль, где имелась детская роль, затыкала. А уж сколько она в жизни играла! И он, совсем мальчишечкой, быстро научился ей подыгрывать. Она красавчика-сыночка повсюду с собой таскала, он служил ей украшением…
Главное, все проделать максимально быстро — так, чтобы ни у кого не было времени присматриваться к нему и заводить разговоры. В клубе могут оказаться знакомые — они не должны его узнать.
Аккорды фуги Баха нарушили тишину и ход его мыслей. У столь высокодуховного человека, как он, даже звонок мобильного должен быть высокодуховным. Не какие-то там тупые песенки.
Он нажал на кнопку связи. Звонил поставщик: товар застрял на таможне. Придется срочно разруливать ситуацию.
«Не скучай без меня, дорогая! И не вздумай ревновать!» — крикнул он в дверь спальни и вышел.
Глава 19
Наутро, выйдя из квартиры, Лия обнаружила у своей двери большую коробку. Точнее, не коробку, а упаковку из плотной бумаги. На ней была наклейка из известного книжного магазина «Библио-глобус». Лия осторожно потянула за край бумаги… Потом решительно оторвала его.
И ахнула. Внутри лежали три роскошных альбома по антикварной мебели Западной Европы от эпохи Возрождения до начала двадцатого века. Лия внесла книги домой, уселась на козетку и принялась перелистывать великолепные фотографии с подробными описаниями.
Час пролетел незаметно, и Лия спохватилась: она опаздывала на встречу с клиентом. С сожалением отложив альбомы, она направилась к двери, и только тут до нее дошло: подарок ведь мог прислать…
Строго говоря, его мог прислать кто угодно. Лию клиенты любили, ценили, почти со всеми у нее установились отношения теплые, с дружеской ноткой. Более того, подавляющее большинство клиентов было мужского пола, и ее милая внешность, юность в сочетании с редким профессионализмом их очаровывали. Любой из них мог сделать этот дорогой подарок!
Однако любой из них подписался бы… Открытку оставил, или визитку, или просто листок бумаги, неважно. И в том, что к подарку не прилагалось ни слова, она усмотрела дурной знак. Сначала «возмещение ущерба», сумка с ее любимыми косметическими средствами, а теперь баснословно дорогие книги?
С другой стороны, в прошлый раз он ведь написал записку! Прощения просил. И эсэмэски ей посылал. Так что, если это снова его работа, он обязательно отметится! А пока Лия решила не ломать голову. Кто-нибудь да признает авторство, а там видно будет.
Она помчалась к себе в мастерскую, где ее уже ждал новый клиент.
Он сидел в большой дорогой машине с шофером недалеко от входа в ее мастерскую. Завидев Лию, вышел ей навстречу. Запыхавшаяся Лия извинилась за опоздание, но Лев Давыдович прервал ее: он никуда не торопится. «В жизни пенсионера есть свои плюсы: вы располагаете собственным временем», — улыбнулся.
На пенсионера он не был похож. Вернее, только по возрасту, который Лия определила под семьдесят. Но дорогая машина — вблизи она рассмотрела эмблему «Мерседеса», — вся его ухоженная внешность свидетельствовали о том, что живет Лев Давыдович явно не на пенсию.
— Вот, — протянул он Лие небольшой ящичек красного дерева, когда они оказались в мастерской, — сломался. Видите, тут щека [6] ходит… Это ящик с секретом из моего бюро, но сам механизм работает нормально. Просто дерево рассохлось… или клей, не знаю.
Лия схватила ящичек и принялась его жадно разглядывать, Лев Давыдович тем временем разглядывал ее мастерскую.
— Ого, вы и такое можете починить? — указал он на фламандский буфет с поломанным декором и листы бумаги рядом с ним, на которых были разложены подсыхающие фрагменты резьбы из папье-маше. — Это же просто монстр! У его хозяина была мания величия, видать… Я видел передачу с вашим участием, Лия, вы так поэтично о дереве говорили. Вы мне сразу показались очень толковым специалистом. Но я даже не ожидал, что вы настолько компетентны! Восстановить резьбу не каждый сможет. Сейчас, знаете, множество мастерских появилось, но они все больше стулья перетягивают.
— Что вы, это совсем несложно, — улыбнулась Лия. — Скажите, у вас случайно фотографии самого бюро нет?
— Разумеется, — кивнул Лев Давыдович и полез в небольшой изящный портфель из черной кожи. — А вы заинтересовались, смотрю.
— Еще бы. У нас в России мало сохранилось антиквариата — пожгли, поломали в революцию, в войны… А западный редко доходит. Я такие больше на фотографиях видела… Какое чудо! — Лия впилась глазами в снимок.
— Ну так приезжайте ко мне, я вам его в натуральном виде покажу. Франция, середина восемнадцатого века, дивная работа! Секретных ящичков в нем дюжина.
У Лии загорелись глаза. Целая дюжина! И не на фотографиях! И их можно будет увидеть собственными глазами! Потрогать собственными руками! Разобраться в механизме!
— Ой, если можно…
— Конечно. Раз я приглашаю, — улыбнулся Лев Давыдович. — Поедемте прямо сейчас.
— А ваш ящичек?
— Подождет. Пожалуйте в машину.
У Лии была работа, заказы других клиентов, и сроки малость поджимали, но устоять перед таким соблазном она не могла.
Загородный дом Льва Давыдовича был обставлен исключительно антикварной мебелью. Он ее не выставлял напоказ, как большинство любителей антиквариата, на почетное место, — он в ней жил, на ней сидел, спал, ел. Такие коллекционеры, как он, встречались исключительно редко уже хотя бы потому, что для этого нужны колоссальные деньги… И любовь, даже страсть к старине, разумеется. Лия переходила от одной мебелюшки к другой и называла стили, даты, страны; в двух случаях даже узнала руку известного мастера. В доме было также немало антикварной бронзы, начиная от светильников и кончая статуэтками, и Лия, хоть знала эту сферу косвенно, но все же некоторые вещи сумела атрибутировать [7].
— Вы восхитительны, сударыня, — оценил Лев Давыдович. — Жаль, что я не был знаком с вами раньше и доверял ремонт своих сокровищ куда менее компетентным людям, чем вы…
И он поцеловал Лие руку.
Она провела весь день в этом доме-музее, вдосталь наигравшись с потайными ящичками и секретными механизмами. Лев Давыдович пригласил ее пообедать, и они расположились в столовой за столом такой красоты, что Лия испугалась: как можно на него ставить еду и напитки?
— О, не беспокойтесь, — ответил Лев Давыдович. — Я ценитель антиквариата, а не варвар-нувориш… Наташа покроет его клеенкой с фетровой подкладкой, и сверху мы еще положим подставки из пробки под каждый прибор… А, вот и Наташа! Познакомьтесь, моя повариха.
Лия ожидала увидеть женщину в фартуке и наколке — ну, как в кино из жизни богатых, — однако к ним вышла девушка в джинсах и белой майке. Лев Давыдович поймал любопытный взгляд своей гостьи и пояснил:
— В этом мире антиквариата, где я и сам уже антиквариат, необходимо свежее дыхание… Иначе мы окажемся во власти прошедшего времени. Но мы ведь еще живы, верно?
Лев Давыдович совершенно очаровал Лию. Беседа с ним была непринужденной, но насыщенной: он знал не только все о старинной мебели — он знал истории, с нею связанные, целые семейные саги, легенды и предания. Слово за слово, и выяснилось, что в Москве существует клуб коллекционеров антиквариата, и Лев Давыдович является его президентом.
— Так что у меня прекрасный источник для самообразования, как вы понимаете: каждый из наших членов рассказывает о своем новом приобретении — или, лучше сказать, хвастается, — а история вещи оную очень украшает… Кстати, приходите к нам, если пожелаете. Узнаете много для себя любопытного и, если повезет, то и полезного, — улыбнулся он. — К легендам надо относиться осторожно, поскольку каждый владелец старинной вещи обычно вносит в нее новые краски и детали от себя, и в результате в них скапливается больше вымысла, чем фактов. А проверить далеко не всегда возможно…
— Феномен «испорченного телефона», — кивнула Лия. — Начинает работать уже со второго звена, когда кто-то пересказывает вам, что случилось со знакомым. Если мне этот человек небезразличен, я всегда звоню ему сама, чтобы узнать версию событий из первых уст.
— И правильно делаете. А теперь представьте его действие на протяжении веков. Я сильно подозреваю, что все, написанное в учебниках истории, — особенно события, от которых мы отделены многими веками, — является процентов на девяносто результатом работы «испорченного телефона»… Между прочим, вы тоже могли бы оказать нам огромную услугу: стать для нас экспертом. Разумеется, у нас есть эксперты по антиквариату, но все они задействованы в аукционной торговле, отчего у них есть мотивы для легкого искажения фактов. Вы же — человек незаинтересованный, при этом знающий.
— И правильно делаете. А теперь представьте его действие на протяжении веков. Я сильно подозреваю, что все, написанное в учебниках истории, — особенно события, от которых мы отделены многими веками, — является процентов на девяносто результатом работы «испорченного телефона»… Между прочим, вы тоже могли бы оказать нам огромную услугу: стать для нас экспертом. Разумеется, у нас есть эксперты по антиквариату, но все они задействованы в аукционной торговле, отчего у них есть мотивы для легкого искажения фактов. Вы же — человек незаинтересованный, при этом знающий.
Лия удивилась такому повороту в разговоре.
— Не уверена, хватит ли моей компетенции…
— Мне нравится ваша честность. Не пугайтесь, Лия, с атрибутированием у нас проблем нет, над ним целая гвардия экспертов трудится, как я сказал. Хотя ваше мнение всегда приветствуется, конечно. А вот оценить состояние вещи — самого дерева, механизмов, элементов декора… В общем, всего того, что вы чините в своей мастерской, понимаете? Оценить, как скоро эта вещь окажется у вас на реставрации, вот что нужно! Это будет для всех нас бесценная услуга. Не бесплатная, разумеется, ибо клуб оплатит вам гонорар за каждую экспертизу… И знаете что? Статус эксперта привлечет к вам состоятельных клиентов! Наш клуб — именно то место, где они водятся.
— Звучит заманчиво.
— Очередное заседание клуба завтра, в восемь вечера, и у вас есть время подумать над моим предложением. Отправьте мне просто СМС-сообщение. Если согласитесь, я заеду за вами в семь, в мастерскую или другое место, как вам будет угодно, назовите адрес. А пока что вас доставит обратно мой шофер, если не возражаете. Вы с ним уже знакомы, он нас сюда привез. Когда я смогу получить мой ящичек исцеленным, по вашим прогнозам, доктор?
Вернувшись в мастерскую, Лия принялась наверстывать упущенное время. Первым делом починила ящичек Льва Давыдовича — работа оказалась пустяковой, — и теперь он отдыхал в сторонке. Затем она занялась бюргерским буфетом — папье-маше уже подсохло, и Лия принялась покрывать его защитным слоем лака.
Телефон ее снова чихнул. Лия не нашла времени, чтобы сменить звук оповещения об пришедших СМС, и с неудовольствием посмотрела на дисплей.
«Ты человек искусства. Надеюсь, подарок пришелся тебе по душе».
Вот козел! Опять он за свое!
«Не по душе. Забудь мой номер, идиот», — отбила она.
Вот не повезло, что их прислал ей этот урод! Придется выбросить. Как она выбросила его первый подарок три дня назад. Жалко, конечно, — сами по себе вещи достойные…
Да вот беда: присланы они ей человеком недостойным. И посему, как ни обидно, придется от подарка снова отказаться. Хотя книги нельзя выбрасывать. Рука у нее не поднимется. Лучше их отдать кому-нибудь. Льву Давыдовичу, к примеру. Он коллекционер, он оценит.
«Не суди меня так строго, Лия! Я виноват, раскаиваюсь. Дай мне шанс загладить вину! Встретимся?» — снова воззвал к ней текст эсэмэски.
Вопреки своим правилам, Лия просто выключила мобильный. Хотя бы на время. Пусть он поймет, что она не имеет ни малейшего желания с ним общаться! А если так будет продолжаться, придется и вовсе сменить симку…
Лия снова принялась за работу. Это самый лучший, самый действенный способ обрести душевное равновесие.
Он знал, предчувствовал, что Лия пошлет его с новым подарком. Что его вовсе не расстроило: это был элемент старой схемы, он просто доиграл ее до конца. Тогда как новая схема уже выработана, уже близка к воплощению…
ЗАВТРА.
Завтра начнется новая игра, куда более тонкая, изысканная. И в ней он победит!
Глава 20
…Когда человек работает руками, то голова его свободна, и мысли, ничем не связанные, текут привольно. И если бы кто-нибудь мог их подслушать, то точно бы узнал, что больше всего занимает данного человека. Потому что наиболее важные мысли являются первыми.
Первыми мысли Лии были о Феликсе. Она вспоминала вчерашний вечер во всех подробностях и улыбалась. Потом мысли ее переключились на сегодняшнее посещение дома премилого Льва Давыдовича. Похоже, в ее жизни наметился новый поворот. Такой, о котором она даже не мечтала… Ей предлагают консультировать членов клуба коллекционеров антиквариата! Это приятно уже тем, что она выйдет на новый уровень признания как профессионал. А если еще поможет расширить клиентуру, то Лие больше не придется беспокоиться о деньгах! Больше она не будет с ужасом думать, что их не хватит на оплату сиделки для мамы и лекарств или что она в этом месяце задолжает за квартиру и мастерскую…
Она не выдержала и схватила мобильный.
— Привет, это я!
— Да слышу, слышу, — улыбнулся Феликс. — У меня есть подозрение, что выиграла в лото пару миллионов. У тебя такой ликующий голос…
— Почти! Представляешь, сегодня ко мне приходил новый клиент, Лев Давыдович…
И Лия подробно описала ему свои похождения.
…Напрасно она позвонила Феликсу. Он как-то вяло разделил ее энтузиазм… Будто ему все равно. И с чего она взяла, что они обязательно станут друзьями?
Конечно, та ночь, когда он ей помог… И потом они пили разбавленный спирт в морге, и Лия столько всего ему рассказала… И вчерашний вечер, их прогулка по набережным… Все было чудесно-чудесно, полное взаимопонимание — Феликс умный, добрый, славный. Но все же надо признать, что они едва знакомы, и впечатление ее поверхностно…
А жаль. Почему так не бывает: каким человек показался, таким и оказался? Люди похожи на кочаны капусты: лист за листом, слой за слоем — и все разные качества открываются, плохие и хорошие. Но пока верхние листья не снимешь, до других не доберешься. А уж до кочерыжки так и вовсе никогда, наверное…
Почему он будто выдавил из себя «здорово, я рад за тебя»? На самом деле не рад, это же ясно. Завидует? Но нечему, они в абсолютно разных сферах работают, и он в своей весьма успешен…
Ревнует? Но не ко Льву же Давыдовичу!
Тогда что с ним? Ведь она Феликсу нравится, она знает! Но не разделить ее радость — это свинство. Хуже того, он ей эту радость испортил. Да-да, испортил!
Лия снова схватила телефон: она была готова сказать, что друзья так не поступают! Но он зазвонил в ее руке.
— Можно я завтра сопровожу тебя в клуб коллекционеров?
…Феликс точно знал, что влюбился. Он это понял сразу после той ночи, проведенной в морге. Может быть, он когда-нибудь расскажет своим детям: представляете, наше первое свидание с вашей мамой состоялось в самом неромантическом месте на свете!
Влюбленность еще не любовь, он прекрасно понимал. Но, в отличие от последней, влюбленность крайне нетерпелива. Ей подать предмет воздыханий сейчас же и немедленно! Ей надо видеть, слышать, любоваться, вдыхать. А вот тут как раз нестыковочка. Лия с ним не на одной волне. Он для нее классный парень… за что уже спасибо, конечно… и только. Поэтому придется нетерпение свое пообломать.
Он и обламывал. Никаких намеков, никаких признаний, никаких посягательств на «отношения». У ее двери вчера он распрощался быстро, не дав зависнуть двусмысленной паузе. И сегодня решил не звонить ей, не доставать.
Однако она позвонила сама. Поделилась с ним новостями. И его беспокойство, не оставлявшее его с первого же дня (ночи, точнее) их знакомства, выросло до размера десятиэтажного дома, заслонило солнце черной громадой.
Вчера во время прогулки она рассказала ему о первом подарке, сумке с косметикой. Ему это крайне не понравилось. Почему эта сволочь не отстала от Лии? Что ему еще от нее надо? Какие, к черту, извинения? И разве это извинения? Если понял, что виноват, так со стыда должен был сгореть, но вместо этого какое-то странное кокетство: цветок, подарок… Да еще эсэмэски посылал, бриллиант предлагал…
Нет, нет, так не извиняются! Тут что-то другое. Какая-то гадость у него на уме.
А сегодня, оказывается, под дверью появились дорогущие альбомы. Без записки, правда, но Феликс сразу учуял: рука та же. И оказался прав, так как позже Лия получила от него эсэмэски…
Потом Лев Давыдович. Ничего дурного, казалось бы, и опасности никакой от милого старичка. Но когда Лия рассказала о приглашении в клуб, о предложении работать экспертом…
Это ловушка, отчетливо понял Феликс. Она еще не захлопнулась, но ее края уже стягиваются над головой Лии, как тесемки мешка.
Однако он боялся сказать ей об этом. Что у него есть в доказательство? Ощущения? Лия сочтет его параноиком.
Попробовать объяснить ей, что «теплое местечко», которое Лев Давыдович ей предложил, имеет свою рыночную стоимость и что человек, сколотивший большое состояние, не может не знать об этом? И раз он предложил его Лие, которая ему не любовница и не племянница, то рассчитывает на что-то взамен?
Лия не поверит. Лев Давыдович просто хороший человек, скажет она, а ты, Феликс, плохой, раз подозреваешь всех в расчете и злом умысле!