Но в конце концов получилось отбросить лишние эмоции и сосредоточиться. Поверить в то, что взрослый серьезный мужчина может вот так отчаянно влюбиться, просто разговаривая с девушкой через артефакт, я так и не смогла. На то, что князь играет, тоже было непохоже, вряд ли он, играя, напрочь забыл бы о собственном состоянии и тех головах, которые стремился оторвать. Оставался один вариант: недостаток информации, как с этими ночными разговорами.
В общем, я вернулась к тому же вопросу, с которого началась вся эта история. Зачем волчий князь просил у Черногора руки его дочери?
Спросить, что ли, в лоб?
Я покосилась на влюбленную пару и со вздохом откинула эту идею или, по меньшей мере, отложила на неопределенный срок: князь с княжной стояли на том же самом месте и даже не думали присесть. Напоминать о возможности и желательности подобного поступка я, впрочем, не стала. Пусть их! Зачем лезть, если людей все устраивает и им хорошо? К тому же велик шанс, что моя ремарка останется незамеченной, так какой смысл попусту сотрясать воздух?
Впрочем, уединение пары вскоре нарушили и без меня. В лазарет вернулся его хозяин, который, узрев разрушения на собственном столе, не стал проявлять тактичность.
— И что это? — недовольно вопросил маг. — Райм, я тебе говорил: рано еще вставать! Ты мне недельный труд угробил, ты в курсе?!
Игнорировать раздраженного мага, находящегося на расстоянии вытянутой руки, у князя не получилось, пришлось возвращаться на землю.
— Прости, Ширн, я не хотел, — покаялся он, осторожно отпуская стол, но не выпуская руку девушки.
Лекарь в ответ сокрушенно качнул головой, подцепил Райма под локоть длинными сухими пальцами и повел к ближайшей койке, на которую прекративший сопротивление мужчина и был усажен.
— Не хотел он… Все не хотят! Говорил же, все в порядке с твоей невестой, в городе сейчас хозяйничает Длинный Нос, пара часов на восстановление есть. Нет, пока не грохнется — не поверит. Все вы такие, — бурчал он, наводя порядок на столе.
Только теперь я заметила, что следом за магом вышел Трай, который сейчас стоял, привалившись плечом к дверному косяку, и с интересом наблюдал за происходящим. Рыжего тоже успели отмыть (душ у них там предусмотрен, что ли?), переодеть и перевязать, так что зрелище он представлял достаточно печальное. Одетый в такие же подштанники, как у князя (видимо, это была какая-то местная больничная одежда), правая рука на перевязи, левая перебинтована в трех местах, на груди повязка. Поймав мой взгляд, он весело ухмыльнулся, в ответ на что я вопросительно подняла брови и окинула его выразительным взглядом. Рыжий пренебрежительно махнул рукой, отклеился от косяка и двинулся в мою сторону.
— Руку три дня не нагружать, повязки до вечера не трогать, — мрачно покосился на него маг.
— Обязательно, — серьезно кивнул Трай.
Князь проводил его задумчивым взглядом, пристально осмотрел всех остальных и в итоге остановился на Варсе.
— Значит, вот кого я должен благодарить за свою жизнь? — медленно кивнул он.
— Лично я просто постоял рядом, — отказался от незаслуженной похвалы честный Черный Коготь. — Кошек благодари. И Трая.
— А кошки — это, видимо, та самая охрана, которую обещал Черногор? — уголками губ усмехнулся Райм, вновь пристально нас разглядывая. — Ваш князь говорил о большем количестве; что-то случилось? — уточнил он, нахмурившись.
— Половина отряда отбыла домой, — отмахнулась я и недовольно фыркнула. — Мы не предполагали, что придется активно участвовать в поисках.
— Это разве активно? — с тоской вздохнула себе под нос Леся.
— Лесь, вот допрыгаешься, что я у тебя все зелья отберу и буду выдавать строго под роспись!
— Не отдам, — тут же возмутилась Листопада, вцепившись в пояс обеими руками.
— Кто бы сомневался, — со смешком проговорила я.
— А тебя, Белая Звездочка, я помню, — дождавшись, пока мы уймемся, продолжил князь. — Приятно познакомиться лично.
— Отвечу, что это взаимно, но предпочел бы другие обстоятельства, — рассмеялся Трай и демонстративно поскреб повязки. — У нас немного разные весовые категории для рукопашной.
— Рукопашной? — удивленно вскинул брови Райм.
— Они с Нирей тебя скрутили, когда ты был не в себе, — пояснила Лебедяна и вкратце пересказала историю спасения.
— Хм. И у тебя получилось меня скрутить? — Князь подозрительно уставился на рыжего. Тот в ответ развел руками, а Черная Грива склонил голову. — Спасибо. Всем вам спасибо. Как я могу вас благодарить?
— Всех в целом или каждого в отдельности? — тут же уточнила я.
— И так и так, — усмехнулся он.
— Тогда на всех, думаю, мы ограничимся подробностями. А, девчонки?
— Подробностями чего? — уточнил Райм, озадаченный нашим единодушием. Кажется, такого ответа он не ожидал.
— Заговора. Ну и ответа на сакраментальный вопрос, почему ты решил жениться на двухлетнем ребенке, — честно ответила я.
— Когда я решил на ней жениться, ее еще в проекте не было, — легко рассмеялся волк, с видимым удовольствием обнимая одной рукой сидящую рядом девушку и с не меньшим удовольствием разглядывая наши вытянувшиеся лица. И принялся рассказывать, попросив особенно не распространяться об услышанном.
Как оказалось, во всем опять были виноваты степняки и их традиции. По представлениям южан неженатый мужчина или женатый и бездетный — это… не то чтобы ущербное существо, но очень подозрительное. Они, конечно, пытались войти в положение соседей и принять их обычаи, но получалось это плохо: князь оставался холостым и не спешил жениться, в то время как его ровесники вполне успешно обзаводились семьями. И как-то на неформальной встрече князя с одним из негласных лидеров степи тот набрался наглости и спросил, почему такой со всех сторон достойный и завидный жених по-прежнему одинок. На что Райм не придумал ничего умнее, как отшутиться «не встретил еще свою единственную».
На эту простую фразу собеседник отреагировал неожиданно серьезно и взглянул на князя с большим уважением. Как оказалось, подобное понятие — «единственная» — существовало в их религии. И некоторые особенно просветленные личности проходили священный обряд, прося богов найти идеально подходящую пару. Дело было рискованное: вполне могло случиться, что пара эта была в два раза старше, еще не родилась или недавно умерла. По непонятным причинам для богов последние две категории приравнивались к живым. А отменить обряд нельзя, и судьбы оказывались связаны. Хуже всего было тем, кому не повезло получить себе в пару покойника, это фактически являлось приговором к скорой гибели.
Степняк предложил уважаемому гостю пройти этот обряд. Гость самонадеянно решил, что кривая как-нибудь да вывезет, и покойника ему не вручат, зато будет возможность заслужить железный авторитет среди соседей. Так, в конце концов, и вышло: степные боги подобрали ему идеальную жену (не рожденную, но хотя бы не мертвую, а это же лучше, верно?), а степные жители — наконец-то согласились на мир.
Один нюанс: жена была идеальной в представлении степняков, а для них обязательными критериями идеала являлись не только внешний вид, характер, свобода от других обязательств и прочие мелочи, но равное положение и, главное, отдаленность этой жены по линии родственных связей. Понятно, что дальше кошек идти было некуда, а ровня князю — это княжеская дочка. Волчий князь, окрыленный политическими подвижками, решил, что это проходяще, а настоящего волка никакие степные боги не возьмут, и вообще все глупости и фантазии.
Расплата за мир оказалась не то чтобы совсем мучительной, но малоприятной. Другие женщины его больше не привлекали, включая тех, кого он так или иначе рассматривал в роли возможных невест, а во сне периодически являлась гибкая темноокая красавица, которой до рождения на тот момент оставалось два года. Раздраженный таким положением вещей мужчина некоторое время сопротивлялся и дергался, но радикального решения проблемы не нашел. Более того, строго в положенный срок у соседа действительно родилась дочка. Что характерно, темноволосая и темноглазая. Райм посмотрел-посмотрел, подумал-подумал, взял бутылку и поехал свататься.
Про бутылку, правда, он не говорил, но… Что я, Черногора не знаю? Он пьет редко, но зато задорно, а такую тему с ним трезвым обсуждать бессмысленно. В итоге уговорить отца удалось, но с условием: сможешь приручить-очаровать — забирай, нет — проваливай. Правда, из мужской солидарности пообещал воспитать ребенка в строгости. Потому что понимал: если дочь пойдет характером в маму, Райму придется бегать за ней до старости. К тому же в роли соседей Черные Гривы наших князей всегда устраивали, и что-либо менять не хотелось, а намертво привязанный к конкретному человеку князь жениться на ком-то еще не мог. Чисто технически.
Правда, все эти соображения не помешали практичному коту стрясти с поставленного в безвыходное положение волка внушительную мзду в виде нескольких старинных артефактов. Особой практической ценности они не имели, но для Черногора это, по-моему, был вопрос принципа. Он бы, может, что повесомей стребовал, вроде лакомого куска земли, но плата за брак, несколько веков назад считавшаяся нормой, сейчас откровенно порицалась и у волков и у нас.
Собственно, так Райм и жил, издалека наблюдая за своей суженой и периодически созерцая видения из грядущей семейной жизни, так что теперь был несказанно рад появлению Леды.
Я честно старалась сдержаться, но все-таки захихикала над последней фразой. Теперь я спокойна, теперь я знаю, почему князь смотрел на Лебедяну как кот на миску сметаны. Никакой мистики, все просто. Может, я испорченная и вообще страшно циничная, но физиологию никто не отменял, и я свое жалованье за год готова поставить, что знаю, какие видения из семейной жизни преследовали бедного князя! Волки в целом, конечно, менее темпераментные, чем мои сородичи, но двадцать лет вынужденного воздержания для нормального здорового мужика, не привыкшего себя ни в чем ограничивать, — это сильно. Неплохо он пострадал за мир для родной страны, уважаю! И искренне сочувствую.
Или сочувствовать стоит уже Леде?
— Нирь, может, поделишься, что за повод для веселья? — не выдержал сидящий рядом Трай. Вел он себя, кстати, исключительно прилично, то есть сгрести меня в охапку не норовил. Даже подозрительно. Правда, что ли, его князь так сильно побил, что волку не до нежностей?
— Я тебе потом на ушко скажу, — отмахнулась, спешно пытаясь сосредоточиться и выкинуть из головы посторонние мысли.
Впрочем, можно было не стараться. Про участников заговора князь пообещал рассказать, когда всех переловит, а пока, дескать, рано об этом. А потом вовсе сбежал под предлогом решения насущных проблем. Прямо так, в подштанниках, и сбежал, с неохотой выпустив из охапки невесту.
Практически следом за ним ушел и Варс, слезно просивший нас никуда не вляпаться, а вот Трай явно никуда не спешил, и волков в итоге осталось двое, считая хозяина помещения. Маг, видя, что буянить мы не собираемся и вообще ведем себя исключительно прилично, навел порядок на столе и спокойно вернулся к своим занятиям.
— Нирь, а мы что, так и будем здесь сидеть? — мрачно поинтересовалась Листопада.
— Именно, — кивнула я, неторопливо расстегивая сапоги.
— И что мы будем делать? — еще мрачнее уточнила Леся.
— Лично я планирую поспать. А если ты намекаешь, что неплохо было бы присоединиться к веселью, отвечаю: обойдешься. Это совершенно не наше дело и лезть в него, когда нас неоднократно просили постоять в сторонке, я не стану. Будь мудрой женщиной, позволь мужчинам решить хотя бы часть проблем самостоятельно. Это здорово поднимает их самооценку и улучшает настроение, — назидательно сообщила я.
Ведьма грустно вздохнула, но спорить не стала, а потом и вовсе нашла себе занятие: вместе с сестрой отправилась донимать волчьего мага. Правда, насколько я могла судить, сопротивлялся тот недолго, а потом и сам заинтересовался предложенным обменом опытом. Вета, кажется, решила последовать моему примеру, а княжна вообще, судя по отсутствующему выражению лица, пребывала в иной реальности. Но, учитывая довольную улыбку на губах, реальность эта была лучше нашей, так что трогать Леду не стоило.
— Рыжий, а ты чего расселся-то? Или давай укладывайся, или брысь отсюда. — Закончив с обувью и частично задернув занавеску, я обернулась к нему.
— Придумает тоже — «брысь»! — фыркнул он, перетекая в лежачее положение.
— Да, действительно, что это я, — пробормотала с иронией, вытягиваясь рядом и пристраивая голову на здоровом плече мужчины. — А с рукой что? — поинтересовалась тихо.
— Связки надорвал. Да ерунда, Ширн все подлатал, а дальше заживет, как на собаке, — со смешком отмахнулся он, и я не стала продолжать разговор. Тоже не люблю обсуждать собственные травмы и болезни. А Трай, раз уж он при такой биографии дожил до своих лет при полном комплекте конечностей и в отличной форме, к здоровью своему наверняка относится разумно, так что разберется со всем без меня.
Честно говоря, спать мне не хотелось. Можно было бы себя заставить, тренированный организм был способен и на такое, но для начала я планировала спокойно подумать и разложить собственные ощущения по полочкам.
Я ведь действительно испугалась тогда за рыжего. Всерьез. Не встревожилась, не забеспокоилась, а именно — испугалась. Слишком сильно, чтобы объяснить это тревогой за жизнь хорошего человека. Да что там — сильно! Очень давно мне не было так страшно, как в тот момент. Да, страх не парализовал, был быстро изгнан на периферию восприятия и не мешал связно мыслить и действовать. Я сумела о нем не думать: опыт в этом деле — великая сила. Но свое существование он от этого не прекратил.
Мне до сих пор было страшно. Закрывая глаза, я видела оскаленную волчью пасть в опасной близости от человеческого горла и только усилием воли удерживалась от попыток покрепче вцепиться в лежащего рядом мужчину, стремясь убедить себя, что — вот он, живой, почти целый, рядом, все хорошо.
Меня терзал вопрос: когда это случилось? В какой момент времени рыжий нахал стал мне настолько близок и дорог?
Терять близких — больно, и чем ближе ты подпустишь человека, тем хуже будет в итоге; этот урок я усвоила уже очень давно. Мне было меньше, чем сейчас княжне, когда умерли родители, но я помнила данное тогда себе обещание: избегать этой боли впредь. До сих пор боги меня берегли, и обещание удавалось сдержать. Я знала, что в любой момент меня может не стать, так же, как может не стать тех, с кем я ем из одного котла, но не зацикливалась на этом. Сожалела, скорбела, но — шла дальше, не останавливаясь для залечивания глубоких прорех в душе.
А Трай за неполный месяц незаметно, исподволь, стал мне ближе, чем иные за долгие годы. С ним рядом я чувствовала себя удивительно легко. Он понимал даже не с полуслова — еще тогда, когда мысль только начинала формироваться. Может быть, просто думал так же? Но благодаря этому создавалось впечатление, что мы знакомы уже много лет.
Любовь? Сильное слово, слишком сильное, но… скорее «да», чем «нет». Наверное, именно так это и бывает в жизни.
Вопрос в другом: что мне теперь со всем этим делать? Нужно ли мне это чувство, чем бы оно ни являлось на самом деле? Или проще порвать с волком сейчас, пока я еще могу это сделать? Прямо сейчас открыть глаза и велеть рыжему убираться ко всем богам.
Впрочем… смогу ли?
Еще некоторое время помаявшись, в конце концов, приняла хоть и спорное и трусливое, но — решение: плюнуть и оставить все как есть. В любом случае мы скоро отсюда уедем, а волки останутся, и проблема решится сама собой.
С этими мыслями я в конце концов и задремала.
Варс Черный КоготьВылазка за князем в компании кошек оказалась очень… познавательной. Лично от меня пользы, правда, было немного: как и любой мужчина, я владел боевым оружием, порой применял его на практике, но не это являлось моей работой. А участвовать в подобных разведывательно-диверсионных мероприятиях мне тем более никогда не доводилось, и наблюдать за действиями спутников оказалось очень интересно. Особенно за тем, как ловко действовали кошачьи ведьмы, и как Трай сумел голыми руками заломать волка. От него я, правда, мог ожидать любого безумства и поэтому почти не удивился.
История, в которую вляпался князь с этой женитьбой, оказалась еще более познавательной уже потому, что напрямую относилась к моей работе. Религию степняков как неотъемлемую часть их жизни я знал неплохо, но даже не предполагал, что этот священный ритуал настолько серьезен и дает настолько мощный эффект. Через него действительно проходили очень немногие, и лично ни с кем из подобных людей мне общаться не доводилось: в основном это были духовные лица, жрецы. А слухи — они на то и слухи, чтобы преувеличивать.
Правда, чувство облегчения от возвращения князя быстро сменили уколы совести. Я вообще-то с утра обещал прибыть в главный дом и продолжить помогать Груву. Поэтому вскоре после ухода Райма оставил кошек и пострадавшего Трая, не отказав себе в удовольствии на дорожку поцеловать тень.
Невесту. Наверное, я вполне имею право называть ее именно так. Велесвета, конечно, еще не высказала решительного согласия, но, судя по отсутствию активного сопротивления и явных возражений, ей просто нужно было время привыкнуть. А давить на нее я не собирался: она слишком упрямая девочка, и излишний напор неизбежно приведет к серьезному конфликту. Стоило запастись терпением, а время… пара-тройка месяцев определенно ничего не решит.
К счастью, остальные дисциплинированно остались в лазарете и за мной не увязались. Сомневаться в их талантах и способности позаботиться о себе после сегодняшних событий не получалось, но… кто позаботится об окружающих? Тем более если у кошек закончились сонные зелья?