«– Таким маханием только собак отгонять», – вставил успокоившийся Чет.
Роман выпрямил палаш и опустил его на руки плотника. Тот выронил топор и, задыхаясь от боли, с ужасом посмотрел на отрубленный большой палец. Факелов шагнул к противнику и с силой уколол в грудь. Прорывая куртку и кожу, задевая ребра и артерии, лезвие вошло в сердце. Плотник умер мгновенно, а тело еще несколько секунд конвульсивно дергалось.
Факелов тяжело вздохнул и посмотрел в сторону деревни. Ночь вернула себе права на тишину.
«– Не сиделось ему дома, – пробормотал ворон. – А ты молодец, не струсил».
«– Теперь следы всю ночь заметать, – зло сказал Роман и добавил саркастически: – Пропажу плотника вряд ли не заметят!»
«– Еще осторожней будешь», – заключил Чет.
«– Ох, как бы не закончился мой Путь в этой дыре»
«– Может, стоит улететь прямо сейчас?» – забеспокоился Чет.
«– Переживаешь за свою астральную задницу?» – усмехнулся Роман и вытер лезвие о труп.
Улыбка вышла вымученная. На душе было мерзко, а в груди пусто. Адреналин уходил, снимая со случившегося защитную пелену возбуждения.
Вставив палаш в ножны, Факелов засунул топор под одежду плотника. Затем взял его за запястья и потащил прочь от поселения. Хотя на морозе раны быстро запеклись, снег был покрыт кровавыми брызгами. Плотник был в два раза тяжелее мешка, потому Роман даже не пытался его поднять. Оставляя за собой широкую борозду, словно пахарь с плугом, Факелов медленно брел к оврагу.
Не дойдя до болота десятка шагов, Роман оставил труп. Затем он обошел овраг кругом, выбирая место для захоронения плотника. Факелов хотел, чтобы тело утонуло сразу, но забросить труп в середину не было никакой возможности. А по всему периметру болото набито зерном, которое медленно-медленно сползало к центру.
Роман выбрал место, где как казалось, он меньше всего скидывал мешки. Факелов положил плотника на край оврага и сел позади тела. Уперев согнутые ноги в бок и бедро трупа, Роман с силой их распрямил. Плотник сделал оборот и упал лицом вверх. Факелов выругался. Плотник лежал на спине, словно пловец, решивший немного передохнуть. Ноги скрывала вода, а лицо и разрезанная грудь поднимались над поверхностью.
«– Не хочет он туда», – сказал Чет.
Роман махнул на труп рукой и пошел за мешком.
«– Правильно говорят, что герои это обычно дураки и простаки», – начал философствовать ворон.
«– Это ты к чему?» – подозрительно спросил Факелов.
«– Вот плотник, зачем полез? Мог созвать полдеревни и кранты тебе. Ан нет, героем-избавителем захотел стать».
Роман усмехнулся.
«– Так он же в мою Настю влюблен. Я у него надежду и радость забрал. А тут такой повод отомстить».
Вспомнив про Настю, про то, что ее скоро придется покинуть, Факелов вмиг погрустнел и потерял всякое желание разговаривать.
«– Я и говорю – дурак».
«– Теперь труп», – мрачно уточнил Роман.
Через четверть часа Факелов скинул мешок на тело, боясь, что оно не утонет даже с топором и в тяжелой одежде. Лицо плотника по-прежнему торчало из воды. Роман в бессилии плюнул в болото и пошел спиной вперед, заметая следы.
До места потасовки Роман добрался минут через сорок. Во время боя они вытоптали небольшую площадку, и Факелов с особой тщательностью приводил ее в первозданный вид. Вглядываясь до рези в глазах, он выискивал следы крови. Найдя пятно, он комкал его в снежок и закапывал под белый ледяной ковер.
Спустя час, промокнув и продрогнув, Роман вернулся домой. Положив одежду на печку, он скользнул под одеяло к мирно посапывающей Насте.
Роман не мог уснуть, боясь, что он плохо заметал следы. Что земледельцы дойдут до болота и увидят труп и зерно. Прошло несколько часов, а Факелов все ворочался с боку на бок. Тяжелые мысли одолевали. Если обнаружат пропажу зерна, то испытание пойдет прахом. Неизвестность и бессилие сводили с ума…
Перед рассветом повалил густой снег, занялась метель. Даже за закрытыми ставнями, Факелов услышал ее завывания. Роман мысленно поблагодарил Наставника и мгновенно уснул.
Глава двадцать восьмая
Переполох начался после обеда, когда Гвоздь зашел к плотнику за новой табуреткой. Кузнец подождал полчаса и начал выспрашивать люд о мастере. Через час уже вся деревня спросила друг у друга, не видел ли кто плотника. В ответ все только пожимали плечами и качали головой. Вскоре слух дошел и до старост, которые вынесли вердикт: плотник пропал.
По деревне пошел пугливый шепот, десятки предположений и версий, одна страшнее другой, посыпались на всех, кто готов был слушать.
Старосты снарядили четыре отряда по трое мужиков и наказали идти в разные стороны. Роман оказался в группе с Арсением и Гвоздем. Их отправили на север.
«– Как думаешь, мы найдем?» – скептически поинтересовался Роман.
«– Надо было не трогать труп».
«– Что?! – изумился Факелов. – Чтобы каждую ночь дежурило по пять дозорных?!»
«– А так?» – опешил Чет.
«– А так подумают, что он просто ушел. Он ведь тоже чужак, хоть и долго здесь».
«– Ты об этом думал?» – удивился ворон.
«– Умные люди – те, кто сразу принимает единственно правильное решение».
«– Это удачливые», – не согласился Чет.
«– Чужой успех всегда выглядит как удача, – произнес Роман, – особенно для тех, кто сам ничего не делает».
За ночь белый ковер увеличился сантиметров на пятнадцать. Переливающийся в лучах солнца тысячами цветов снег теперь достигал колена. Роман мысленно усмехнулся, вспомнив, как вчера закапывал окровавленные снежки.
– Прихожу я, значит, к нему, стучусь, – начал рассказывать Гвоздь, когда они вышли за околицу, – а он не открывает. Я сходил на двор посмотрел – нету. Еще раз постучал – тишина. Сел на крыльцо и жду. Когда уж совсем околел, стал прохожих расспрашивать о плотнике, да все в ответ лишь руками разводили.
– Я думаю, он насовсем ушел, – сказал Арсений, погладив бороду. – А старосты говорят, что он побродить вышел, да заблудился из-за метели.
– Тогда он, поди, замерз уже, – грустно заметил Гвоздь. – Интересно, табуретку-то он хоть сделал?
– Если он ушел, то скорее всего из-за меня, – вставил Роман.
– Из-за Насти, – поправил Арсений.
Факелов кивнул.
– Не понял, – соединив брови на переносице, сказал кузнец.
– На то ты и Гвоздь, – засмеялся Арсений. – Любил плотник Настю, а тут Ромка пришел и захомутал ее.
– А уходить-то зачем? – потряс головой кузнец и поднял брови чуть ли не до середины лба.
– Видимо, неприятно ему было на нас смотреть, – со вздохом объяснил Факелов.
Кузнец почесал заднюю часть меховой шапки и высказался:
– По-бабьи как-то.
Арсений усмехнулся и дальше пошел молча.
– Это значит он живой? – спустя минуту спросил Гвоздь.
– А что с ним станет? – пожал плечами Арсений. – Думаю, зря снег месим.
– Да все равно делать нечего, – махнул рукой кузнец, – а тут хоть прогуляемся.
Идти было тяжело. После каждого шага приходилось высоко поднимать ногу, чтобы вмять очередную порцию снега. Факелов вспомнил, что на физкультуре, в такой далекой и теперь нереальной школе, делали похожее упражнение: «бег с высоким подниманием бедра». Только там все происходило быстро и на паркете, а тут…
Отдалившись на километр от деревни, Арсений остановился.
– Полсотни шагов влево, – сказал он, – и обратно в деревню.
– Да-а, так мы ничего не найдем, – посетовал Гвоздь.
– Так и искать нечего, – произнес Арсений. – Плотник ушел, следы замело.
– Он тебе сам рассказал? И попросил не трепать? – словно получив озарение свыше, спросил кузнец и с прищуром посмотрел на Арсения.
Бородач безнадежно махнул рукой на Гвоздя. Потом все-таки пояснил:
– Сам догадался.
Они вернулись в деревню почти одновременно с остальными тремя группами. Мысли о том, что плотник ушел из-за Насти и Романа посетили не одного Арсения. Сойдясь на этой версии, народ немного успокоился. Из-за метели не удалось даже узнать, в какую сторону он ушел.
Кто-то недоверчиво пожимал плечами, кто-то махнул рукой, мол, ну и хрен с ним, а кто-то сетовал, что их покинул такой мастер.
После многих часов напряжения, Роман наконец расслабился. Вялость волной хлынула в истерзанные работой и холодом мышцы, голова потяжелела так, что Факелов сгорбился. Попрощавшись с Арсением и Гвоздем, Роман зашел в избу. Сняв лишь телогрейку, Факелов свалился на кровать. Через полминуты в дом влетела Настя и, обеспокоенно глядя на мужа, спросила:
– Что с тобой, родной?
– Устал. Да и разговоры мучают, что он из-за нас с тобой ушел. Будто я виноват.
Настя села на край кровати и взяла Романа за руку.
– Не обращай внимания. Плотник сам же и виноват. А люди посудачат да забудут. Так всегда бывает, – мудро поведала девушка.
– Мог бы и попрощаться, – зевая, сказал Факелов.
– Его начали бы уговаривать остаться, а это нужно тем, кто и не собирался уходить.
– Ты права, – вздохнул Роман. – Я, пожалуй, отдохну немного.
– Конечно, а я пойду послушаю, что народ еще говорит, – улыбнулась Настя. Чмокнула мужа в щеку и вышла из дома.
«– Повезло?» – спросил Чет.
Роман промолчал.
«– Сегодня будешь таскать?» – поинтересовался ворон.
«– Пару дней перерыв. Пусть болото хоть немного переварит кашу с мясом».
Чет каркающе засмеялся.
«– Я спать», – добавил Факелов и закрыл глаза.
«– Что-то ты часто дрыхнешь», – подначил Чет.
«– Ты себя, пернатый, вспомни. По двадцать пять часов в сутки под крылом сидел. Даже на дозоре спал».
«– Я слово, а ты мне пять», – обиженно сказал ворон.
«– Вот и не хрен вякать».
«– Клюнуть бы тебя в темечко», – ядовито и мечтательно одновременно выговорил Чет.
«– Да хоть в задницу», – сквозь сон ответил Роман.
* * *Раздался непонятный грохот и Факелов проснулся.
– Извини, – сказала Настя, поднимая упавший котелок, – я тут стряпаю.
– Ничего, – зевнул Роман и сел на кровати.
Рубашка пропотела и противно прилипла к спине. Роман снял ее через голову и бросил на грядушку кровати.
– Постирать? – спросила Настя.
– Я сам, – покачал головой Факелов. Взял рубашку и побрел в сени, где стояло корыто и ведра с водой.
Мающийся днем от безделья Роман коротал время с палашом на заднем дворе и в постели с Настей. Сейчас, когда и ночью не нужно работать, он решил браться даже за пустяковые дела. Хоть полчаса да убьет.
Казалось, что холоднее уже не может быть, но мороз с каждым днем крепчал, а снег ложился все более толстым ковром. Едва не отморозив уши, Роман получил у Арсения толстую меховую шапку. Когда он надевал ее и поднимал воротник телогрейки, оставались видны только глаза и переносица. Единственное, что напрягало Факелова: слух в шапке сильно притуплялся.
На третью ночь Роман вышел с шапкой в руках. Прислушавшись к абсолютной тишине, он нахлобучил ее на голову и двинулся к амбару. Несмотря на то, что его недавно засекли, чувствовал он себя спокойнее. Ведь брезжащий чуть ли не до утра огонек в окне плотника больше не давил на нервы.
Факелов взвалил мешок и быстро пошел к изгороди.
«– Может пора по два мешка брать?» – спросил Чет.
«– Может пора заткнуться?» – в тон ему спросил Роман.
«– Я только клюв открыл!»
«– В самый неудачный момент».
Факелов шел, оставляя глубокие снежные впадины. «Такие следы вряд ли удастся замести, – подумал Роман. – Хорошо, что никому не надо за пределы деревни».
Легкий пар по-прежнему поднимался над оврагом. Только воды стало немного больше. Факелов сбросил мешок, и он с тихим всплеском скрылся в болотной пучине. Роман улыбнулся, отметив, как быстро исчезло зерно.
«– Прочистило кишки», – заметил ворон.
Факелов кивнул и легким бегом двинулся к поселению. Снег сильно мешал, а Роман хотел как можно скорее закончить с испытанием. Привязанность к Насте росла с каждым днем, и ее надо было заглушить усталостью и целеустремленностью.
За две ночи Факелов скормил болоту три десятка мешков, а сам похудел на пару килограмм. Следующим вечером запульсировало кольцо, холодный медальон потеплел. Обычно так бывало перед опасностью, и Роман решил переждать эту ночь. В душу закрались сомнения, вдруг кольцо и медальон предупреждают о том, что болото с зерном будет найдено? Или кто-то зайдет в амбар? Отбросив эти мысли, Факелов стал покорно ждать сна.
Тихо и глубоко дышала Настя, закинув руку Роману на грудь. «А ведь она готова к тому, что так будет всю жизнь. У меня мужские дела, у нее – женские. Потом появятся дети, она будет с ними возиться, и я должен буду их чему-то учить, – размышлял Факелов. – И она счастлива. Даже если за всю жизнь ничего не изменится – она будет довольна. Такие, как она, наоборот, только и хотят, чтобы ничего не тревожило, а текло «как всегда». А я с детства болен синдромом гения: хотел увидеть необычное, уйти от ограничивающей системы, изменить себя и людей. Хотя должен был, по сценарию родителей, получить высшее образование и найти «хорошую работу». В смысле высокооплачиваемую, а не действительно хорошую. Потом завести семью, воспитать детей и умереть. Смог бы я так? Конечно, смог бы. И был бы рад такой жизни. Если бы ни незримые, но невероятно жесткие рамки. Быть как все. Ходить так, говорить этак, хотеть того-то, и жить для этого. Потому что так принято. Нужно уметь выходить за рамки, быть сильнее безликой машины общественного пресса. Тогда будешь счастлив где угодно. И своим поведением и радостью сможешь менять людей в лучшую сторону…»
«– Сегодня не пойдешь?» – отвлек от мыслей Чет.
«– Нет. Кольцо и медальон неспокойны, не хочу рисковать».
«– И сейчас?»
«– Объясняю на пальцах, – раздраженно сказал Факелов. – Если тебе сказали куда-то не ходить, то это не значит, что туда нельзя идти только во время разговора!»
«– А через день можно?» – иронично спросил ворон.
«– А потом деваться некуда – надо».
Чет с сомнением хмыкнул, но спорить не стал.
* * *Роман, словно грозовая туча на ясном небе, мрачно брел по сверкающему снегу. В пустом амбаре его ждал заранее собранный мешок. Под него он приспособил старую телогрейку, сшив ее края бечевкой. Лямки Факелов сделал из нарезанных на лоскуты рукавов.
«– Доволен?» – спросил Чет.
Роман не ответил. Все давно было продумано, и теперь он действовал по плану, стараясь как можно меньше размышлять. Ведь о чем бы он не подумал, все сводилось к страшным последствиям его кражи. Роман как наяву видел рыдающую Настю, жмущуюся к матери, кучку молчаливых бородачей и вмиг состарившихся еще на век Юрия и Владимира.
«– Страшно даже думать, что я сделал подобное», – признался Факелов в порыве слабости.
«– Зиму-то они проживут кое-как. Охота, скотинка какая-никакая есть. Правда, ты им даже на посев зерна не оставил…»
«– Куры без зерна тоже долго не протянут, – меланхолично, с бесконечной тоской сказал Роман. – Придется всех рубить».
«– Да-а, – протянул Чет, – ты будешь богом темной стороны Срединных сил».
Факелов встрепенулся, словно ему дали пощечину.
«– Ничего ты не понимаешь. Смерти и лишения отдельных людей – необходимы! И я не хочу им зла! – прошипел Роман. – Когда стану богом – все искуплю! Может расчет на то и есть! Будущий бог, будучи человеком, страшно и умышленно грешит, а потом, в течение бесконечной вечности, пытается загладить вину!»
«– Может ты и прав», – легко согласился Чет.
Факелов поник, сгорбился и, не говоря ни слова, зашел в амбар.
Мешок вышел тяжелым. Три курицы, пять буханок хлеба, кремневые камни и пара килограмм угля для растопки. Одну из украденных фляжек Роман заткнул за пояс, чтобы вода не замерзла. А вторую, пустую, оставил в импровизированном рюкзаке. В этот раз он догадался взять с собой котелок и веревку.
Ночь только-только перевалила за полночь. Едва заметный ветерок лениво подхватывал редкие крупные хлопья. Половинка возрастающей луны ярко отражалась в застелившем землю снеге.
Роман влез в лямки мешка и закрыл амбар. Деревня спала, даже не представляя, какую змею она пригрела.
Факелов перешагнул через почти полностью скрывшуюся под снегом изгородь. Затем бросил последний взгляд на избу, ставшую самым родным местом в жизни, и, не оглядываясь, двинулся на юг. Километров через двадцать, насколько он помнил из карты, тянулась обширная роща.
Снег однообразно хрустел под ногами. Роман старался идти как можно быстрее, но с тем расчетом, чтобы не останавливаться до самой рощи.
«– Все?» – спросил Чет.
Факелов пожал плечами, но вышло плохо – мешок и телогрейка тянули вниз.
«– Лучше уйти подальше. Опустевший амбар они обнаружат не сразу, а вот за Настю могут и башку снести. Из-за меня еще и плотник ушел, по их представлениям».
«– Ага, – хмыкнул ворон, – и не вернется».
Роман вспомнил перекошенное лицо плотника и уныло кивнул.
«– Хорошо пожили», – снова завел разговор Чет.
Факелов, отгоняющий мысли о поселении, едко произнес:
«– Можно было остаться. Но жить с вороной в голове – выше моих сил!»