«– Хорошо пожили», – снова завел разговор Чет.
Факелов, отгоняющий мысли о поселении, едко произнес:
«– Можно было остаться. Но жить с вороной в голове – выше моих сил!»
Ворон громко щелкнул клювом – в астральном теле его замашки не поменялись. Роман поморщился, словно у него под ухом взорвали воздушный шарик.
Каждодневная ходьба с сорокакилограммовыми мешками и палашом по глубокому снегу сделали Факелова еще сильнее и выносливей. Нагрузи его так, когда он только попал в Скрытый мир – пришлось бы делать привалы каждые полчаса. А сейчас Роман бодро месил снег, и к земле его прижимал не тяжелый мешок, а груз совершенных деяний. «Интересно, беременна ли княжна?» – подумал Факелов. И тут же пришла другая мысль: «А вот Настя наверняка беременна».
Роман тяжело вздохнул. Насте он жизнь загубил, да и на ребенка будут смотреть как на дьявольское отродье. «Когда стану богом – всем все объясню. И помогу им», – в очередной раз успокоил себя этой мыслью Факелов.
Обглоданная луна застыла точно на юге, высвечивая для Романа серебристую дорожку. Снегопад закончился. На безжизненную землю опустился штиль.
«– Не погонятся они за тобой, – уверенно сказал Чет. – Настя же их и уговорит сидеть дома».
«– Да-а, она добрая, – согласился Роман. – Другая такой бы крик подняла… а потом бы сама и казнила».
«– Есть за что», – мстительно проговорил ворон.
Факелов развел руками, мол, я и не отрицаю.
Темное пятно рощи показалось за пару часов до рассвета. Роман с облегченьем вздохнул. Теперь можно будет пожарить мясо, погреться и немного вздремнуть. Да и бородачи вряд ли заберутся так далеко. Единственное, что беспокоило Факелова – это медальон. Хотя Роман сам решил, что испытание будет выполнено, только когда он безнаказанно покинет место кражи.
Факелов ускорил шаг и через четверть часа зашел под сень голых замерзших веток. Деревья стояли редко, и Роман углубился в рощу на полсотни метров. Сбросив мешок, он достал палаш и начал рубить ветки. Клинок хорошо справлялся с ролью топора. Нарубив дров для прокорма жаркого трехчасового огня, Факелов принялся складывать костер.
Роман расчистил площадку три на два шага и наломал мелких веток, делая подстилку для угля. Затем снял перчатки и полез в рюкзак. Высыпав на основу костра горсть угля, Роман начал складывать над ней шалашик. Вскоре в дело пошел кремень – посыпались искры. Казалось, что уголь впитывает их в себя, словно губка воду. Когда искры попадали на ветки, раздавалось едва слышное шипение, и вверх поднимались тонкие струйки пара.
Огонь занимался неохотно, многие язычки пламени гасли. Руки вмиг замерзли, Роман надел перчатки и продолжил стучать камень о камень.
Одновременно вспыхнул огонь и раскалился медальон. Роман отпрянул от пламени и поднял глаза. По другую сторону костра стоял Наставник. Медальон вновь стал холодным. «Испытание выполнено», – мелькнуло в голове.
– Даже я удивлен твоим замахом, – гулко произнес Наставник. – Боюсь представить, что ты чувствуешь.
Роман поклонился и взглянул в пару желтых глаз, каждый из которых разрезали два горизонтальных зрачка. На душе стало чуть легче. Среди снега и безжизненных серых деревьев, искрящийся изумрудный плащ Наставника смотрелся нелепо и завораживающе.
– Справляюсь кое-как, – ответил Роман.
– Ты талантлив, – похвалил Наставник, хотя гулкий голос не выражал эмоций. – Следующие три испытания: седьмая и шестая заповеди Сатаны, и десятая Бога.
Роман кивнул, не решаясь что-то сказать.
– До встречи, – сказал Наставник и исчез.
На месте, где он стоял, не осталось даже следов. Только ярко горящий костер и сотни ринувшихся в голову мыслей напоминали о госте. Вид бога Срединных сил воодушевил Романа. Он посмотрел на медальон – верхние пять ресниц горели красным, четыре из шести внизу оставались тусклыми.
«– Сложно?» – спросил Чет.
«– Погоди», – прервал Роман, выуживая из памяти текст заповедей.
Седьмое испытание – седьмая заповедь: «Сатана представляет человека всего лишь еще одним животным, иногда лучшим, чаще же худшим, чем те, кто ходит на четырех лапах; животным, которое вследствие своего «божественного, духовного и интеллектуального развития» стало самым опасным из животных!»
Восьмой шаг по Пути – шестая заповедь: «Сатана олицетворяет ответственность для ответственных, вместо участия к духовным вампирам».
И девятое испытание – десятая заповедь Бога, который зная, что люди любят искать лазейки во всех законах и правилах, перечислил все, чего нельзя хотеть: «Не желай дома ближнего твоего; не желай жены ближнего твоего, ни поля его, ни раба его, ни рабыни его, ни вола его, ни осла его, ни всякого скота его…». Но вскоре понял, что зависть людей безгранична и всего не перечислить. Потому в конце заповеди сделал обобщение: «…ничего, что у ближнего твоего».
«– Ну и задачка», – вздохнул Роман, подкидывая в костер ветку.
«– Ты курицу пожарить не забудь», – вернул Факелова с небес на землю Чет.
«– Тебе лишь бы пожрать и поспать», – бросил Роман.
«– Ты чего злишься? Ты же выполнил испытание. Тебя сам Наставник похвалил».
«– Одно выполнил, три появилось», – хмыкнул Факелов.
«– Ты же сразу знал, что их одиннадцать…» – с непониманием сказал ворон.
«– Какие-то непонятные испытания остались. Вот восьмое: олицетворение ответственности для ответственных, вместо участия к духовным вампирам. Это про нас. Ты и есть духовный вампир: корыстный, трусливый и безответственный. Только это слишком просто».
«– Я думал, мы помогаем друг другу, – обиженно сказал Чет. – Как друзья».
«– Конечно… это я так, с расстройства. Вообще не понимаю, что от меня нужно».
«– Времени много – придумаешь».
«– План, конечно, дело важное, но его еще и осуществить потом надо», – со вздохом сказал Факелов и вытащил из мешка трех подмороженных куриц.
Глава двадцать девятая
Роман проснулся от холода, умирающий огонь лениво грыз прогоревшую древесину. Факелов подбросил в костер пару веток и тихонько дунул на него. Столб серо-черного пепла малым вихрем взвился над пламенем. Роман кашлянул и поднялся на ноги.
С трудом вытащив примерзший палаш, Факелов начал крутить клинком. Через пять минут, размявшись и согревшись, он вставил его обратно в ножны. Дальше в ход пошли хлеб и курица. Подогрев их над костром, Роман начал быстро, но тщательно жевать завтрак.
Уже через десять минут Факелов быстро шагал на юг. Петлять почти не приходилось – деревья стояли редко. А из-за отсутствия листвы роща просматривалась почти насквозь.
«– Куда теперь?» – поинтересовался Чет.
«– В город. Больше испытания выполнить негде».
«– Ты уже что-то придумал?» – с любопытством спросил ворон.
«– Отчасти. Бывает, что во время сна решения приходят сами, – поделился Факелов. – По крайней мере, после ночи все встало на свои места».
«– Ну и что ты будешь делать?» – без особой надежды спросил Чет.
«– Идти в город», – без ужимок поведал Роман.
«– Далеко он?»
«– Дня за три надеюсь дойти. Спать, видимо, придется как тогда в горах».
«– Только сооруди ночлег так, чтобы мы потом не воняли», – усмехнулся Чет.
«– Лучше сто раз пропотеть, чем замерзнуть насмерть».
Роман старался смотреть на деревья. От недосыпа и царящей вокруг белизны болели глаза. От погони, если она была, Роман ушел точно. Останавливаться он собирался нескоро, а за спиной, кроме деревьев, ничто не нарушало белого однообразия степи.
Дышать в толстую телогрейку напрягало. Факелов опустил воротник и двинулся чуть быстрее. Свежий ледяной воздух ударил в ноздри. Чтобы не отморозить нос и щеки, Роман каждые пять минут прикладывал к ним руки.
Размышления о предстоящих трех испытаниях немного отвлекали от мыслей о деревне. Хотя усталость и апатия, казалось, стали хроническими. Мысли текли вяло, разум отказывался обдумывать новые зверства, даже во имя великой цели. Факелов списывал все на физическое изнеможение, хотя сердцем чуял, что нездорова именно душа.
Дойдя до конца рощи, Роман сбросил мешок на снег. Снова примерзший палаш нехотя полез из ножен. Факелов подошел к крайним деревьям и начал рубить толстые ветви. Клены и акации с трудом расставались со своей плотью. Когда набралась охапка, Роман на скорую руку обрубил сучья. Затем он обвязал ветки веревкой и приложил охапку к задней части мешка. Обмотав концами лямки, Роман надел мешок и завязал на груди узел.
«– В прошлой жизни ты был вьючным животным», – со смешком заметил Чет.
«– Это предусмотрительность», – равнодушно поведал Роман.
Теперь мешок, получивший продолжение в виде охапки дров, тянул еще и назад. Из-за глубокого снега штаны, от голенища сапог до колен, были мокрые. Роман поправил шапку, подтянул вперед лямки и двинулся дальше на юг.
Никаких намеков на дорогу не было и в помине. Ориентироваться приходилось по светящему в глаза солнцу. Иногда Факелов оглядывался назад – на цепочку тянувшихся следов. Если линия оказывалась неровной, Роман аккуратно выправлял путь.
Когда за спиной скрылась роща, идти стало совсем неуютно. Бескрайнее, равнодушно-холодное белое поле пугало однообразностью и бездеятельностью. Факелов сразу вспомнил себя, когда он только-только оказался в Скрытом мире, среди безграничных просторов зеленой сочной травы. Также себя чувствуют моряки на деревянном судне, когда в открытом океане царит штиль.
«– А птицей быстрее», – сказал Чет, чтобы хоть как-то скрасить монотонный скрип снега.
«– И приду я снова без штанов и оружия, – в тон ему произнес Роман, – а на улице зима. Да и в город меня просто-напросто не пустят – оставят замерзать. Ведь что с голого взять?»
«– А может на воротах добрые люди стоят, – возразил ворон, – помогут».
«– Может, – согласился Факелов, – но так дела не делаются».
«– Тогда сразу в город залети».
«– А там меня камнями закидают, как срамного нищего».
«– Ладно, – сдался Чет, – делай, как знаешь».
* * *Солнце светило с запада. Напряжение в ногах, пояснице, плечах росло с каждым пройденным шагом. Дыхание начало сбиваться. В голове гудело, хотелось спать, а еще нужно соорудить ночлег.
Роман остановился, развязал узел и сбросил ношу на снег. Все тело тут же наполнилось сладостной вялостью, организм приготовился к отдыху.
Факелов привычно расчистил площадку и отделил от охапки треть дров. Роман хотел подсушиться, разогреть еду и растопить снег – вода во фляжке давно закончилась.
В этот раз угли занялись быстро, и костер заполыхал без помощи Наставника. Когда пламя уже затухало, Роман запил ужин горячей водой и наполнил обе фляжки. Затем Факелов вытащил из вязанки дров полдесятка веток и вставил их в охапку вертикально.
Раздевшись, Роман положил на дрова мешок, белье и штаны. Затем на фундамент с маленькими сваями надел наполовину расстегнутую телогрейку. Одна из распорок оказалась недалеко от воротника, и отверстию для головы суждено было сыграть роль входа в палатку. А заодно и вентиляции.
Придавив края сапогами и ножнами, Факелов превратился в ворона. Роман полминуты попрыгал вокруг палатки, привыкая к новому телу, и аккуратно залез в нее. Улегшись на штаны, он прислонился боком к мешку. Даже сквозь толстую кожу чувствовалось тепло остывающих фляжек.
Уютный теплый домик и бесконечная усталость мгновенно отправили Романа в объятия Морфея.
* * *Роман еще спал, когда с востока на запад пролегла светящаяся дорожка. На когтистом пальце запульсировало кольцо. Факелов поднял веки, из щели пробивался тонкий нерешительный луч света. В этот же миг телогрейка поднялась. Слегка ослепленный Роман с трудом узнал осунувшегося, с покрасневшими глазами Арсения.
– Дьявол! – воскликнул бородач и отпрянул.
В следующую секунду он опомнился и бросился на Факелова. Роман прыгнул и взмахнул крыльями, но Арсений успел схватить его за лапы. Факелов клюнул бородача в руку, но тот стерпел притупленную перчаткой боль, и перехватил ворона за шею.
– Отпусти, иначе погибнет вся деревня, – прохрипел Роман, и словно в подтверждение его слов, кольцо плюнуло в Арсения маленькой шаровой молнией.
Бородач в ужасе разжал руки и, словно мешок набитый ватой, опустился на снег.
– Не тронь, – пробормотал он, – деревню.
«– Убьешь?» – спросил Чет.
«– Зачем?» – спросил Роман, а вслух произнес:
– Мой приход был испытаньем божьим. Возвращайся и скажи об этом старостам. Если все переживете, заживете лучше прежнего. Насте передай, пускай растит ребенка с любовью, я обязательно навещу и его, и ее. И пусть не держит на меня зла, позже я позабочусь о ней.
Арсений тупо смотрел на вещающего с мешка ворона и кивал почти после каждого слова. Для него за минуту весь мир перевернулся. Явно не так он представлял встречу с беглецом.
«– Из-за тебя теперь по всему свету столько баек насочиняют про человека-ворона», – хмыкнул Чет.
«– Пускай, – равнодушно сказал Роман, – надеюсь, недолго мне осталось им быть».
– Возвращайся в деревню, – повторил Факелов.
Арсений поднялся и нетвердой походкой побрел на север. Ссутулившись и опустив голову, бородач послушно уходил прочь, боясь противостоять неведомым силам. Одежда и небольшая сумка запорошились снегом, но шокированный Арсений этого не замечал.
«– Легче стало?» – поинтересовался Чет.
«– С чего бы? – с усталым удивлением спросил Роман. – Это ж все брехня».
«– А ведь догнал, – с уважением сказал Чет, – двужильный, небось».
Факелов замахал крыльями и по узкой спирали начал набирать высоту. Поднявшись на пару сотен метров, Роман стал планировать вниз.
«– Что-то виднеется, значит, правильно идем», – сказал он.
Приземлившись рядом с вещами, Факелов превратился в человека. Фигура Арсения давно скрылась из виду, и Роман был уверен, что напуганный бородач не вернется. За себя он вряд ли переживает, а вот угроза насчет деревни попала в самую точку.
Факелов быстро оделся, достал кусок мяса и хлеба и принялся вновь сооружать конструкцию из мешка и дров. Наконец завязав на груди узел, он подхватил со снега холодный завтрак. Привычно меся снег и жуя на ходу, Факелов двинулся навстречу городу.
* * *Костер доедал последние дровишки и угли. Верхушки городских башен показались еще вечером, потому Роман не стал экономить горючее. Ковер снега с каждым километром худел, и Факелов добрался досюда быстрее, чем ожидал.
«– Будь готов к тому, что тебя порубят прямо на воротах, – обнадежил Чет. – Или сразу в темницу потащат».
«– Учту», – бросил Факелов, занятый сочинением версии о своем происхождении.
Слова ворона сбили с толку, Роман сразу вспомнил княжну и ее черные, похожие на Настины глаза. Да… за одну только княжну его должны казнить каким-нибудь извращенным способом.
Факелов выругался, прогоняя нахлынувшие образы, и попытался вернуться к мыслям о дальнейших действиях. Полное отсутствие денег усложняло ситуацию. Нужно сразу же искать работу с бесплатной кормежкой. А то пока заплатят – с голоду сдохнешь.
Северной частью территорий город не интересовался совсем. Здесь не было ни лесов, ни полей, ни дорог. А в трехметровой северной стене не потрудились сделать даже небольшие ворота. От одного взгляда на мощные фортификации становилось ясно, что город строился долго и основательно.
«– А здесь ты бывал?» – спросил Роман.
«– Не доводилось», – нехотя признался ворон.
«– Ну, хоть умничать не будешь», – злорадно сказал Факелов.
Чет возмущенно каркнул и гордо промолчал.
Походный мешок заметно полегчал. Уголь и дрова сгорели, а еды осталось на пару дней очень умеренного питания.
Роман помочился на костер и подхватил самодельный рюкзак. Направившись к городу, Факелов забрал немного влево, чтобы не упереться в глухую стену. Светло-синее небо было невероятно чистым для зимней поры. Ослепительный диск солнца завис точно над городом. Спасаясь от рези в глазах, Роман шел, приставив ко лбу руку козырьком. На яркий снег смотрел сощурившись.
С восточной стороны города виднелись постройки. Каждый дом окружало с десяток сараев. А хозяйства находились на большом друг от друга расстоянии. Видимо, здесь занимались скотоводством.
Наконец Роман вышел на утоптанную сапогами и копытами, колесами и полозьями снежную дорогу. Едва заметно извиваясь, она вела к восточным воротам. В дорогу, словно притоки в широкую речку, впадали узкие тропинки. Чем дальше на юг, тем больше становилось ферм. По одной из тропинок, наперерез Роману, тяжело ступали двое мужиков. Позади них медленно ползли нагруженные сани. Факелов поспешил навстречу к ним.
– Здорово, мужики! – громко сказал он, подойдя поближе.
– Ну, здорово, – с кряхтением ответил один из них. Второй лишь сухо кивнул.
– Давайте я вам помогу, – вызвался Роман.
– Просто так? – с усмешкой спросил более разговорчивый мужик.
– Зачем же просто так? – наигранно удивился Факелов. – Я не местный. Пока дойдем до ворот, вы мне про город расскажете.
– Ну, давай, впрягайся, коли так. Я тебе гуся одного дам.