– Я очень тронута, – щебетала Марго, опустив носик в букет. – Куда вы пропали, Александр Иванович? Мы не садились обедать, ждали вас. Мишель, возьми зонтик, он мне мешает.
Уваров забрал зонтик, а она взяла Сурова под руку. Мишель шел за ними, усмехаясь: его как будто не существует.
– Я заехал в офицерский клуб, Маргарита Аристарховна, – говорил Суров исключительно ей. – Но не это главное. В городе объявилась вещунья…
Де ла Гра отобедал вместе со всеми, храня традиционное молчание. Он принял порядки этой семьи еще с юности, его единственного они не раздражали, напротив, могильный покой создавал удобства. Де ла Гра здесь не отдыхал, а занимался наукой, имел лабораторию, где проводил исследования, на которые давала деньги герцогиня.
После обеда он постучался к ней в комнату:
– Разрешите?
– Входите, Оливье, – разрешила она. – Я всегда рада вас видеть.
В комнату герцогини мало кто входил. Ее заповедная территория напоминала келью, где не было не то что лишнего, но даже необходимого. Простая кровать, распятие на стене, письменный стол и стул, таз с кувшином для умывания, небольшой шкаф с одеждой – все. Герцогиня без посторонней помощи убиралась, одевалась и раздевалась. Таково было наказание, которое она сама же себе и назначила.
– Что привело вас ко мне? – спросила она, стоя и сложив руки у живота.
– Сегодня в городе я слушал нищенку, мадам…
Рассказав, что ему удалось запомнить из полубезумных речей, де ла Гра наблюдал за изменениями на лице герцогини. Женщина блистательно владела собой, однако новость выбила ее из привычного состояния. Она ходила от окна к двери и обратно, мяла руки, хмурилась, находясь в лихорадочном поиске причин того, что происходило. Подойдя к де ла Гра так близко, что ему стала заметна паника в ее выцветших глазах, она спросила:
– Что вы думаете обо всем этом, Оливье?
– Не знаю, что ответить.
Герцогиня покивала, мол, другого ответа и не предполагала. Затем отошла к столу, резко развернулась и спросила с затаенным страхом:
– Этого не может быть… ОН?
Де ла Гра прекрасно понял, о ком шла речь и о чем, отрицательно покачал головой, не давая повода к сомнениям.
– А мне иногда чудится, он жив, – промолвила герцогиня.
В ее фразе, которую она выговорила дрогнувшим голосом, де ла Гра уловил скрытый трепет перед неотвратимостью. Можно сказать – перед роковой неотвратимостью. Он старательно успокаивал ее:
– Его убили, мадам. Вместе с моим отцом, который освободил его. Мне чудом удалось спастись. Я похоронил обоих, так как не в силах был доставить их к вам без лошади. Нашел небольшой грот, закрыл камнями и засыпал землей. Я похоронил мертвых.
– Но я не видела! – Она пронизывала его взглядом.
– Вы должны мне верить, – мягко убеждал де ла Гра. – За моими словами стоит время, мадам, а времени прошло слишком много, чтобы сомневаться.
– Вы правы, – согласилась герцогиня, но не успокоилась. – Но если не он, то кто? Должно же быть объяснение.
– Не знаю, мадам, не знаю.
– Как нищенка узнала, что я хожу в черном?
– Вы боитесь?
– Боюсь, – кивнула женщина, но взгляд ее был смелым, решительным. – Вы же знаете, на что способна обезумевшая чернь. Нищенка явно провоцирует толпу. Меня крайне интересует, сама она дошла до лжепророчеств или ей кто-то их подсказал.
– Подсказать могли слухи, мадам. А нищенка, возможно, их использует с целью заработать. Вы намерены что-то предпринять?
– Да что я могу предпринять? – сокрушенно вздохнула герцогиня. – Ровным счетом ничего. Разве что… искать новое убежище.
– Где? Чтобы его найти, нужно много времени.
– М-да… Безжалостное время… Идите, Оливье, я хочу подумать.
Он бесшумно вышел, оставив ее с тяжелыми мыслями…»
10
– Звонит из разных таксофонов, – сообщил Артем, встретившись с Софией на следующий день в ее магазине. – Ух, как мне не нравится его треп!
Она, резко полюбившая работу, где в ожидании покупателей могла делать наброски глав или обдумывать повороты сюжета, слушала пассивно. В принципе София была почти счастлива, но почти. Найдя увлекательное дело и погрузившись в него с головой, она как-то успокоилась. И с Борисом кое-как наладились отношения. А тут один маньяк ловит другого и цепляется за всякую мелочь, вместо того чтобы вести расследование по классическим канонам. София устала от внушений: он, он, он! А где он? Даже у психопата должна быть хотя бы примитивная логика, но в звонках логика отсутствует. Безусловно, Артем отвлекается на несущественные детали, советов слушать не станет.
– Ну с чего ты взял, что мне звонит Людоед? – спросила она. – Моей подруге тоже звонил один и получал сексуальное удовлетворение по телефону.
– Онанист, что ли? – Артем привык называть вещи своими именами. – Ты плохо знаешь эту категорию. Задача онаниста как можно дольше поговорить, он балдеет от голоса. В твоем случае диалог не затягивается, пронизан гипнотизированием, к тому же он грозит.
– Пошлостями? – фыркнула она, выразив несогласие.
– Я слушал запись несколько раз, две его фразы как раз и есть угроза.
– Какие? – не помнила она.
– «Я все о тебе знаю, София» и «Мы встретимся».
В общем-то данные фразы можно и так трактовать. Но у Софии были возражения:
– Да если бы он хотел убить меня, давно бы уже убил. Свидетелей убирают по горячим следам, а не звонят им с признаниями в любви.
– Не исключено, что он влюблен в тебя. Как в потенциальную жертву.
– Успокоил! – передернула она плечами. – Ты серьезно?
– Абсолютно. Вполне вероятно, он борется с собой, то есть жаждет твоей крови, но одновременно не решается испить ее. Помнишь, он говорил, что хочет попробовать тебя на вкус? Учитывая его страсть к отгрызанию частей тела, не исключено, что и у тебя он мечтает отгрызть, например, губы, о которых упоминал в диалоге с тобой.
– Ужас какой! – схватилась она за сердце, живо представив, как маньяк вгрызается в нее зубами.
– В то же время ты помогла ему бежать, чем возвела себя на пьедестал в его поганых глазах. Кстати, это не мои выкладки, а психолога. Мое мнение: у него есть более существенная цель, только я пока не определил ее. Так что будь внимательна. Ладно, София, мне пора…
– Да? Напугал и уходишь? Я теперь боюсь.
– Ну, здесь он ничего тебе не сделает, а на улицах тебя ведут.
В перерыв она не побежала в кафе, попросила коллег купить ей булку и сок. Но когда магазин опустел, оставшись в тишине среди лабиринтов со стеллажами, София почувствовала, как у нее под кожей начал гулять страх. Да-да, он носился по спине, ногам, рукам, как живое существо, эдакая сороконожка. До сюжета ли тут! София помчалась на задний двор – там хоть машины, грузчики, водители.
Минут за десять до окончания перерыва, получив сухой паек, она так и не перекусила – ее попросили заменить в витрине книжки на новинки, которые распаковали перед обедом. Дело пустяковое, София залезла в витрину, собрала несколько томов, на их место аккуратно расставила новые, всего семь штук и…
Некий внутренний сигнал заставил ее посмотреть в сторону.
Она думала, что забыла его, помнит лишь в общих чертах, как помнят лицо из снов, промелькнувшее мимоходом и оставившее размытый образ. Но когда увидела его, мгновенно вспомнила все черты, словно была знакома с ним давно. Он стоял на противоположной стороне улицы, его взгляд был направлен точно на нее. Вроде бы обычное человеческое лицо, умные и мягкие глаза, добрая улыбка, костюм с иголочки – ничего похожего на маньяка, садиста и убийцу! Но это был точно он, что явилось доказательством: опасения Артема – не пустой звук, не следствие его маниакальной наклонности из ерунды сооружать проблему. Людоед здесь, зачем-то пришел. Подбирается к ней? София чуть сознания не лишилась и словно прилипла подошвами к полу витрины. Самое интересное, что все длилось короткое мгновение – проехал автобус, загородив Людоеда, а потом то место, где он стоял, оказалось пустым. Глаза Софии искали его среди прохожих – не нашли.
– София, что ты там застряла? – крикнула заведующая. – Уйди, сейчас открываемся.
Девушка помчалась в отдел, на ходу набирая номер.
– Что случилось? – спросил Артем.
– Я видела его!
– Где? Когда? – Артем все понял.
– Сейчас, на улице…
Шел десятый час ночи. Парковочных мест возле дома нет, от гаража до подъезда минут пятнадцать ходьбы, поэтому Борис подумывал приобрести квартиру в более благоустроенном доме, разумеется, с парковкой под ним. Он открыл гараж, включил свет, поставил машину, а когда закрывал ворота, что-то тяжелое обрушилось на него. Боль была настолько острой, что Борис не смог ни подумать, от чего она, ни повернуться, а потеряв ориентиры, рухнул как подкошенный. Сознание не сразу ушло, Борис еще какое-то время смотрел в одну точку – на выбившуюся из-под асфальта травинку, на которую наступила чья-то нога.
После «встречи» София наплевала на указания ходить домой пешком и по закоулкам, напросилась в машину к коллеге по работе. Ее доставили к подъезду, на второй этаж она взлетела, будто к ногам приделаны реактивные двигатели. В квартире почувствовала себя в безопасности и отдышалась.
Полчаса спустя позвонил Артем:
– Ты где?
– Дома.
– Офонарела? Как ты домой добралась? Как тебя потеряли?
– Меня подвезли, я вышла с черного хода…
– Совсем дура?
Еще минут десять ей пришлось выслушивать раскаты грома. В конце концов Артем выдохся и предупредил:
– Еще один подобный финт с твоей стороны, я тебя сам убью.
– Мне просто страшно. Неужели не можешь понять?
– Будет еще страшней, когда ты встретишь его один на один, а нас рядом не окажется. Будет страшно и о-очень больно. А еще противно, когда твое тело будут лапать…
– Хорошо, хорошо, ты меня достаточно напугал.
Борька предлагал отметить примирение в ресторане, но по кабакам она больше не ходок, а романтический ужин можно соорудить и дома. София подготовила мясо для жарки, нарезала салат, сервировала стол и села к ноутбуку. Считай, время на ужин убито зря, потому что у Софии один настрой – на ту старую историю из девятнадцатого века. Конечно, Борька способен обеспечить ее, как обеспечивал раньше, высвободилась бы масса времени, но София больше не хотела числиться в домохозяйках, клянчить у мужа деньги на мелочи.
К девяти стало поташнивать от голода, но, пока не пришел Борис, лучше поработать. Выпив воды, София застучала по клавишам. К счастью…
Детектив шел легко«– Нет, это невозможно, – ходила внизу Марго, негодуя. – Я не могу просто ждать. Александр Иванович, я хочу к вам.
– На дерево? – глянул он вниз.
– Ну да. А что тут особенного?
– Вы когда-нибудь взбирались на деревья?
– Нет. Думаю, стоит попробовать.
– Как скажете, – спускаясь, произнес подполковник.
«На спор уйдет масса времени, – подумал он, – к тому же ни к чему не приведет». Поэтому Суров, оказавшись достаточно низко, протянул руку Марго. Она карабкалась неумело, соскальзывала и, если бы не его помощь, ни за что бы не взобралась – тут ведь нужна сноровка. К счастью, дуб был огромным, крепким. Добрались до точки, откуда удобно вести наблюдение, а там уж не до тонкостей этикета – места предельно мало, Суров и Марго стояли, плотно прижавшись друг к другу. Он протянул ей трубу, она приставила прибор к глазу, повела им и разочарованно протянула:
– Но отсюда же ничего не разглядишь. Надобно отыскать наблюдательный пункт ближе.
– Где, Маргарита Аристарховна? Сейчас мы хоть на пригорке, а ближе к усадьбе герцогини нет возвышенностей, стало быть, вообще ничего не увидим из-за растительности. К тому же лошадей заметят.
– А мы оставим лошадей и поищем подходящее место. Не спорьте, Александр Иванович, иначе наши усилия пропадут зря.
– Я разве спорю?
Она оглянулась, всего-то повернув голову, и… замерла. Суров был так близко, Марго ощущала его дыхание на щеке и подбородке, а его бирюзовые глаза просто-напросто ее околдовали (какая жалость, что такие глаза достались мужчине). А он смотрел на ее губы. Или только казалось? Нечто непозволительно волнующее пробежало по жилам, бессовестно распоряжаясь волей. Но ничего не происходило. И не могло произойти, потому что кому-то надо сделать хотя бы мизерное движение навстречу, а ни он, ни она, по всей видимости, не догадались об этом. Сколько же можно так стоять? Пожалуй, целую вечность. Однако зачем?
– Как мы… будем… слезать? – вымолвила она, чувствуя, как щеки краснеют, а дыхание куда-то пропало.
– Я спущусь первым, – в тон ей ответил он. – Держитесь крепче.
И еще некоторое время постояли. Суров набрал полную грудь воздуха, будто собирался погрузиться под воду… и ничего не произошло. Он выскользнул из-за Марго, ее спина сразу же уперлась в ствол. Суров давал указания, за какой сук уцепиться, куда поставить ногу, придерживал Марго. Наконец подполковник спрыгнул на землю, протянул руки, и она, упав, едва его не свалила. Смутилась:
– Я такая неловкая…
– Потому что первый раз изволили залезть на дуб.
Ехали молча. Внезапно нахлынувшее волнение прошло. У Марго осталось недоумение – а что было-то и неужели только у нее? Скосив глаза на Сурова, она не смогла по нему определить, в таком же он состоянии неопределенности или совсем ничего не понял.
– Значит, де ла Гра сказал, нищенка – любопытный экземпляр? – вернулась Марго к его рассказу. – И заинтересовала она его с научной точки зрения?
– Именно так. Еще он сказал, что несет она вроде бы чушь, а смысл разумный.
– Что он имел в виду, говоря «разумный смысл»?
– Очевидно, ее указующий перст. Она внушала людям, что зло идет из усадьбы у озера. От «бабы в черном» и «девки молодой».
– «Баба в черном», – повторила Марго. – Не герцогиня ли это? Когда мы приехали к ней, она была одета в черное платье. А ее дочь молода.
– Вы уверены, что герцогиня всегда ходит в черном?
– Помилуйте, Александр Иванович! – воскликнула Марго, как всегда, зацепившись за мысль. – Сейчас лето. Зачем же рядиться в черное, даже когда льет дождь? И все же нищенка имела в виду герцогиню. Да на берегу озера больше нет усадеб, только Озеркино и герцогство Лейхтенбергское (последние два слова прозвучали уничижительно). Между прочим, Шарлотта говорила брату, будто ее мать не выходит из дома.
– Надеюсь, вы не думаете, что герцогиня убивает по ночам несчастных путников и выпивает у них кровь?
– Что думать, покажет будущее. Важно другое: мы на верном пути, что подтверждают «пророчества» нищенки. Я хочу послушать ее. Завтра же. Смотрите, темнеет… Давайте наперегонки поскачем?
Едва сорвались с места, как первая же Марго и натянула поводья.
Вой. Снова вой волка, который имитировал человек, в чем они оба уже не сомневались. Но имитировал мастерски. Вой доносился со стороны усадьбы герцогини.
– Он определенно чего-то добивается, – сказала Марго.
– Без сомнения, – подтвердил Суров. – Он далеко, не бойтесь.
Шарлотта чуть не подпрыгивала на дощатом настиле, выказывая нетерпение, когда лодка с Уваровым подплывала к мосткам. Стоя рядом с ней, неодобрительно качала головой нянька. Как только Мишель причалил, девушка спрыгнула к нему, обняла за шею и зашептала, перемежая слова смехом:
– Боже мой, Мишенька, как я ждала сегодняшней ночи, как ждала… А время тянулось нескончаемо медленно, я и спать принималась, и читать… не помогало. Думала о нашей встрече. У вас сердце бьется так часто, через одежду слышно…
– Я торопился к вам. Как вы чувствуете себя?
– Прекрасно, Мишенька, все прошло.
Она снова прижалась к нему, слыша бухтение няньки:
– Бесстыдница. Видала бы матушка, как ты на шею мужчине вешаешься.
– Но ты же ей не скажешь? – ничуть не смущаясь, рассмеялась Шарлотта, не отводя взгляда от Уварова. – Я что-то не так делаю, Мишенька? Вы скажите, я обещаю вас слушаться.
– Все так, Шарлотта. Садитесь.
Уваров заработал веслами, а нянька вслед крикнула:
– Недолго! Ох, беда так беда…
– У вас строгая нянюшка, – сказал Мишель, когда отплыли от берега.
– Она славная, добрая. Учит меня всему, что мне совсем не пригодится. Когда я выросла, ее оставили вместо горничной, а для меня она нянюшка.
Уваров смотрел на девушку и думал: почему из тысяч женщин одна она заняла его мысли? Почему, стоило увидеть ее, сердце забилось учащенно? Почему то, что она так скоро убежала с праздника, уже не имело значения? И вообще, ничего не имело значения. Есть только он и она, ночь и озеро…
Он перестал грести, не заметив этого. Подперев кистями рук подбородок, смотрел на Шарлотту, теперь зная точно, чего хочет. Но захочет ли она? Да, безрассудно говорить о столь важном именно сегодня – еще днем он так думал. Но что же делать, когда Уваров привязывался к девушке с каждым часом все крепче? И тут никакой рассудок не способен остановить.
– О чем вы задумались, Мишенька? – спросила она настороженно, ведь лодка уже долго находилась в покое, а спутник ни слова не вымолвил.
– О вас.
– Обо мне? – рассмеялась Шарлотта. И вдруг опечалилась: – Вы так серьезны, неразговорчивы. Должно быть, думаете обо мне дурно?
Уваров протянул ей руку – Шарлотта перешла к нему и села рядом. Она чувствовала, что Мишель хочет сказать ей нечто важное, потому напряглась. А он приложил ладонь девушки к своей щеке.
– Вы горячи, – тихо произнесла она. – У вас жар?
– Наверное, – так же тихо сказал он. И решился: – Шарлотта, я хочу видеть вас ежечасно, а не урывками. Не хочу, чтобы наши встречи зависели от погоды, от вашей матушки, которая в любую минуту может все узнать…
– Как странно, у нас одни желания. Но разве такое возможно?
Снова барьер: она скажет «нет» – и мир потускнеет, второй Шарлотты быть не может. Что тогда ему будет нужно в пустом хаосе из людей, где нет главного – ее? А она, широко распахнув глаза, ждала, какой выход он предложит. И он предложил, собравшись с духом: