Как его не накрыл ракетный залп, осталось загадкой. То ли ракетчик был настолько профессионал, то ли в кои-то веки Куохтли повезло, чего с ним отродясь не бывало – не известно. Земля вокруг вздыбилась так, что восьмидесятитонную «Могилу» отшвырнуло, словно мячик. Вражеского робота разнесло на куски, пехоту перебило и покалечило, остальные машины противника пришли в замешательство. Тут кто-то из танкистов сообразил, в чём дело, и велел напарнику открыть огонь по любой видимой цели, «Могиле» атаковать противника с тыла, а ракетчику бить по каким-то координатам, где вроде бы осталась то ли вражеская пехота, то ли танки – тут Куохтли не понял, потому что радар едва цеплял, а дальний обзор сдох. Сами танкисты, похоже, ударили противнику во фланг. Спорить он не стал, всё равно ничего не видно, а так хоть не один – уже не так страшно.
Многострадальная «Могила» перевернулась на живот, подобрала под себя едва шевелящиеся лапы и вновь поднялась. Куохтли поковылял в бой, отчаянно надеясь увидеть врага прежде, чем сам попадётся на прицел. Пока он плёлся к развалинам, прыгающие танки выдавили на напарника одного из вражеских роботов и совместным огнём сожгли противника. Где-то в это же время пришёл следующий ракетный удар, врагов хоть и не задевший, но напугавший. Вражеские робовоины увидели на радарах складывающуюся диспозицию: три их потрёпанные устаревшие боевые машины против двух потрёпанных более современных, имеющих ракетную поддержку. Противник пришёл к выводу, что шансов на победу слишком мало, и отступил, забрав с собой уцелевшие танки и выжившую тяжёлую пехоту. По «Могиле» не было произведено ни единого выстрела, и Куохтли был на седьмом небе от счастья.
Правда, недолго. Потому что едва отступающие силы противника скрылись за горизонтом, начался артналёт, и два часа руины, в которые забились остатки заслона, превращались в руины ещё более мелкие. Робот напарника, потерявший возможность передвигаться, вывести из-под удара было невозможно, и он взлетел на воздух в результате прямого попадания. Сам напарник с началом обстрела как чувствовал, что везение закончилось, и свалил из кабины подобру-поздорову, укрывшись в одном из прыгающих танков, хоть тот и является одноместным. Жить захочешь – ещё не там уместишься. Танки бодро упрыгали куда-то в глубь руин, а Куохтли только и смог, что загнать «Могилу» внутрь остова какого-то крупного массивного здания. Там он заглушил силовую установку, чтобы не засекли с воздуха, и долго сидел в кромешной тьме, прислушиваясь к доносящемуся снаружи гулу и вздрагивая от каждого сотрясения. Потом обломки здания получили несколько прямых попаданий, «Могилу» опрокинуло и завалило обрушающимися стенами. Какой-то элемент внутренней начинки кабинной капсулы, в темноте не было видно, какой именно, не выдержал бесконечной тряски, сорвался с креплений и заехал Куохтли по голове, лишая сознания.
Очнулся он часа через два. Вокруг по-прежнему было темно, но обстрела больше не чувствовалось. Куохтли запустил силовую установку, ожидая всего, от взрыва до отказа в запуске, но аварийное питание активировалось. На экранах не было видно ничего, радар показывал, что «Могила» лежит под слоем развалин здания, правая оружейная подвеска уничтожена, и вместо неё теперь такой же искорёженный обломок, как вместо левой. Пара орудийных портов ещё функционировала, но с такой огневой мощью можно было рассчитывать на успех поединка разве что с танком, да и то вряд ли, потому что на аварийном ходу скорость никакая, а танк прыгает, словно безумный стрекозёл-переросток. В эфире стояли неясные шумы, и диагностическая панель показывала повреждение внешних элементов системы связи. Лежать под развалинами в ожидании смерти или плена, что для него равнозначно, Куохтли не стал. К тому моменту его психика была вымотана настолько, что ему стало безразлично, умрёт он часом раньше или позже.
На этот раз поставить «Могилу» на лапы удалось не сразу. Повреждённый робот долго ворочался, выгребаясь из-под завала, потом неуклюже переворачивался, упираясь в рухнувшие стены, но в конечном итоге Куохтли всё же поднялся. И увидел, что находится в кольце боевых роботов противника, с интересом наблюдающих за его потугами. Позже выяснилось, что, пока он был в отключке, противник повторил штурм крупными силами, и остатки заслона отступили, так как вести бой тремя танками против полутора десятков многотонных боевых роботов всё равно невозможно. Куохтли на рацию не ответил, радары «Могилу» не наблюдали, и его сочли погибшим. Противник занял городскую окраину и уже собирался развить атаку в глубь подконтрольной Стальному дивизиону территории, и как раз в этот момент очнувшийся Куохтли запустил силовую установку погребённого под завалами робота. «Могила» возникла на радарах противника, враги отследили сигнал и окружили вяло барахтающуюся боевую машину ещё до того, как Куохтли удалось встать на ноги.
От немедленного уничтожения его спасла ирония судьбы: среди наёмников противника был робовоин, уволившийся из Стального дивизиона за три месяца до вступления туда Куохтли. И уволился он именно потому, что командование выдало ему «Могилу», леденящие душу истории о которой данный робовоин знал наизусть. Он наотрез отказался становиться самоубийцей, в ответ на что ему предложили уволиться. Что он и сделал. Кстати, тот, кто сменил его в кабине «Могилы», вскоре погиб вместе с кабиной, и информация об этом дошла до уволившегося. В общем, не узнать «Могилу» он не мог, и едва увидел шевелящийся под грудой развалин знакомый корпус, то оповестил своих партнёров. Всем стало любопытно поглядеть на идиота, согласившегося гарантированно расстаться с жизнью. Тем более что «Могила» и на этот раз подставила своего оператора. С Куохтли пытались связаться, осыпая издёвками и насмешками, но повреждённая система связи доносила до него лишь неразборчивое шипение.
Когда Куохтли поднял «Могилу» на ноги, над ним стали потешаться ещё сильнее, но, не получив ответа, врагам это занятие быстро наскучило, и его решили уничтожить. Один из боевых роботов противника, современная модель топовой комплектации, произвёл в него выстрел из того самого импульсного орудия, из-за отсутствия которого происходили все беды и несчастья Куохтли. Мощный выстрел пробил в изрешеченной «Могиле» чуть ли не сквозную дыру, едва не достав до силовой установки, и Куохтли понял, что пришёл его смертный час. Он что-то кричал в рацию, то вымаливая у начальства помощи, то упрекая врагов в нарушении кодекса наёмников, хотя последнее было неправдой, ведь наёмники на поле боя не стреляют по безоружному робовоину, ибо того требует боевое братство, а в распоряжении Куохтли имелось ещё два рабочих орудийных порта, и окружающие прекрасно видели это на сканерах. Потом Куохтли захлестнуло отчаяние, помноженное на бесконечную тоску от сознания того, что его безрадостная жизнь столь же безрадостно завершилась, и надежды на хотя бы толику чего-то хорошего так и остались несбывшимися мечтами. Отчаяние мгновенно сменилось бессильной злобой и почему-то удушливой завистью к обладателю импульсного орудия, словно во всех бедах Куохтли был виноват именно он.
Куохтли исступлённо заорал, теряя связь с реальностью, и бросился на врага прямо через горы битого железобетона. Противника это развеселило ещё сильнее, и он, вместо того чтобы последним выстрелом выжечь кабину вместе с Куохтли, выстрелил по его едва шевелящейся ходовой части. Лишённую защитного поля и стальной брони лапу замяло, и шасси заклинило. «Могила» натужно взвыла, подволакивая лапу, словно топорно изготовленный протез, но обезумевший Куохтли упрямо ковылял к врагу. Тот под хохот остальных неторопливо отшагивал назад, издеваясь над Куохтли. Спустя пять шагов Куохтли понял, что ненавистного врага ему не догнать никогда, и, взвыв от бессильной злобы, ударил по нему из пары оставшихся орудийных установок, подписывая себе смертный приговор. Силовая защита противника поглотила удары, он мгновенно разозлился, но убить Куохтли не успел. Стальной дивизион перешёл в наступление по всему фронту, и бомбардировщики заказчика приступили к нанесению орбитальных ударов. Один из них пришёлся точно по квадрату, ранее обороняемому заслоном.
Серия мощнейших взрывов вспорола землю прямо посреди веселящихся над Куохтли противников, и всё вокруг мгновенно превратилось в огненную геенну, пропитанную плавящимся каменно-бетонным крошевом. «Могилу» и её визави с ужасной силой швырнуло друг на друга, и от страшного встречного удара издырявленного робота Куохтли словно накололо многочисленными пробоинами на выступающие элементы вражеского корпуса. Хруст и скрежет стали не было слышно в оглушительном грохоте взрывов, быстро сменившемся монотонным болезненным звоном в ушах. Питание вновь вырубилось, все системы отключились, свет погас, и несколько секунд Куохтли, словно марионетка в руках эпилептика, сотрясался в ремнях страховочной подвески внутри мёртвого робота, судорожно подпрыгивающего от вспухающих рядом разрывов. Потом сознание не выдержало и отключилось, презрительным пинком отправляя Куохтли в беспамятство.
Серия мощнейших взрывов вспорола землю прямо посреди веселящихся над Куохтли противников, и всё вокруг мгновенно превратилось в огненную геенну, пропитанную плавящимся каменно-бетонным крошевом. «Могилу» и её визави с ужасной силой швырнуло друг на друга, и от страшного встречного удара издырявленного робота Куохтли словно накололо многочисленными пробоинами на выступающие элементы вражеского корпуса. Хруст и скрежет стали не было слышно в оглушительном грохоте взрывов, быстро сменившемся монотонным болезненным звоном в ушах. Питание вновь вырубилось, все системы отключились, свет погас, и несколько секунд Куохтли, словно марионетка в руках эпилептика, сотрясался в ремнях страховочной подвески внутри мёртвого робота, судорожно подпрыгивающего от вспухающих рядом разрывов. Потом сознание не выдержало и отключилось, презрительным пинком отправляя Куохтли в беспамятство.
В себя его привёл укол реанимационного инъектора. Коухтли открыл глаза и обнаружил себя лежащим на носилках неподалёку от валяющейся на боку издырявленной «Могилы». В воздухе висели вертолёты чьей-то призовой команды, вокруг сновали спасатели и урчала утилизационная техника. Понять, в плену он или как, не удавалось, тот, кто сделал ему инъекцию, уже ушёл, спросить было не у кого. Открытых ран и видимых повреждений на себе не обнаружилось, Куохтли сменил лежачее положение на сидячее и принялся ждать своей участи. Полчаса на него никто не обращал внимания, хорошо хоть на улице стояло лето и было тепло, потом он с облегчением узнал, что вокруг него сотрудники призовой команды заказчика. Стальному дивизиону уже сообщили об обнаружении выжившего, но подразделения Нопалцина развивают успех оказавшегося удачным наступления и в настоящий момент прислать за Куохтли никого не могут.
Сколько придется ждать, ему никто не сказал, ранений он не получил, руки-ноги целы – чтобы скоротать время, Куохтли отправился осматривать «Могилу». Сейчас, когда собственное состояние не вызвало опасений, судьба боевого робота интересовала его больше всего остального. Ведь если «Могила» подлежит ремонту, то его карьера продолжается, и у него даже будет несколько выходных, пока робота не починят. А если «Могила» восстановлению не подлежит, то дальнейшие перспективы весьма туманны. Дадут, например, такое же старьё, вроде тех машин, которые атаковали их заслон. И следующее же наступление может оказаться последним, как для них. Последнее предположение было более чем правдоподобно, потому что сейчас, когда Куохтли поднялся с носилок и осмотрелся, он увидел всю десятку роботов противника. Этот день не пережили и те машины, которые удалось подбить заслону, и те, что отступили. Потому что они вернулись вместе со свежими силами, и вместе с ними же попали под орбитальный удар. Которого не выдержали. А вот из топовых вражеских машин вокруг не было видно ни одной. Похоже, прямых попаданий они не получили и сумели покинуть зону бомбардировки. Повсюду в изобилии валялись куски бронеобшивки и обломки оружейных подвесок, но самих роботов не было. Значит, тот гад с тяжёлым импульсным орудием ушёл живым.
Эта мысль расстроила бредущего к раскуроченной «Могиле» Куохтли. Было очень обидно, что кому-то везёт всегда – тут тебе и крутая боевая машина, и рациональное отношение командования, не посылающего на верную смерть, и удачный выход из-под орбитального удара, что уже само по себе есть огромное везение, – а ему, Куохтли, удача не улыбается никогда. В расстроенных чувствах он подошёл к тыльной стороне валяющейся на боку «Могилы» и принялся изучать повреждения. Ни одной целой бронеплиты, сплошное решето… боковые подвески восстановлению не подлежат, только замена… силовая установка вроде не пострадала, но половина электроники погорела… основной несущий каркас цел, но вспомогательный, который раскреплён поверх основного и служит для непосредственного монтажа защитных и боевых узлов, расплющен всмятку… генератор силового защитного поля, помнится, тоже сгорел… Картина безрадостная. Отремонтировать робота можно, но стоить это будет недёшево. Пойдёт ли начальство на такие траты или зашвырнёт покорёженную машину на склад до лучших времён – не известно.
Там же ещё шасси заклинило, спохватился Куохтли. Если повреждения необратимы, то его дело дрянь. Точно посадят на какую-нибудь рухлядь, а то и прямо на одно из этих дырявых трофейных вёдер, парочку из них можно поставить в строй быстро, намётанный глаз опытного механика это сразу определил. А на такой рухляди сейчас, в разгар наступательной операции, прожить долго может только очень удачливый робовоин. К числу таковых Куохтли однозначно не относится… Он поспешил в обход валяющейся «Могилы», чтобы разобраться в степени повреждения шасси, и остановился от неожиданности. Фронтальная сторона машины была раскурочена ещё сильнее тыльной, превратившись в сплошные стальные лохмотья. Одна из центральных бронеплит, точнее, её остатки, закрывающие кабину, была проломлена каким-то здоровенным инородным агрегатом, застрявшим в разорванном на лоскуты металле. И этот инородный агрегат очень напоминал тяжелый орудийный модуль, который сорвало с одного боевого робота и вбило в другой. Куохтли ринулся туда, спотыкаясь на перепаханной воронками земле, за что немедленно поплатился, свалившись в одну из них. Дно воронки ещё не остыло, и он обжёг руку, выбираясь обратно, но от волнения эта боль не показалась ему существенной. Он спешил к отломанному вражескому модулю, на бегу сопоставляя его размеры с застарелыми следами на «Могиле».
Он не ошибся. В «Могиле» застряло то самое тяжёлое импульсное орудие, из которого его собирались убить и которое являлось его шансом на выживание. При детальном осмотре стало ясно, что, когда взрывная волна ужасающей силы швырнула «Могилу» и противника друг на друга, орудие застряло в одной из многочисленных пробоин «Могилы». В момент удара кожух орудийного порта замяло, и автоматика отключила модуль, чтобы избежать выстрела «сам в себя», что не светило противнику ничем хорошим. Орудие стало не только бесполезным, но ещё и якорем, прочно сцепившим машину противника с мёртвой «Могилой». Вражеский робовоин умирать из-за этого не захотел и справедливо решил, что лучше пожертвовать орудийным модулем, нежели собственной жизнью. Судя по глубоким следам на развороченной земле, он совершал резки рывки на максимальной мощности, пытаясь освободиться, и пару раз его едва не накрыло прямым попаданием. Похоже, второй взрыв сложился с очередным рывком, но орудийный модуль не освободился, а отломился – крепления не выдержали. После чего бесконечно удачливый противник убежал, выйдя живым из-под орбитального удара. Куохтли бы такое везение!
До самой эвакуации все мысли Куохтли были заняты орудийным модулем. Он должен заполучить себе это орудие, но как это сделать?! Призовая команда заказчика обязана передавать частной военной компании в качестве трофеев только то, что захвачено в результате непосредственных действий наёмников. То есть боевую технику, уничтоженную заслоном, но не технику, уничтоженную орбитальным ударом. На записях орбитального наблюдения будет хорошо видно, что должно достаться дивизиону, а что – заказчику. Куохтли решил, что заявит о рукопашной схватке с противником, и будет настаивать на том, что сознательно оторвал ему орудие. Вот только шансов отстоять эту позицию у него немного, рукопашных схваток между напичканными вооружением машинами не бывает, разве что тараны. Может, сделать упор на заранее спланированный таран?!
Где-то через час к месту событий подтянулась ракетная самоходка в сопровождении пары прыгающих танков. Третья машина погибла при отступлении, но напарник Куохтли находился в другом танке и выжил. Увидев список трофеев, все немедленно принялись приписывать себе победы без малейших намеков на честность и порядочность. Каждый заявлял, что уничтоженные роботы врага – это его рук дело, и спор едва не перешёл в драку. Помешал ракетчик, предложивший изучить данные бортовой телеметрии танков. И сразу стал всеобщим врагом, потому что все знают, что телеметрия не даст чёткого ответа, потому что она фиксирует только то, что происходит непосредственно с твоей машиной и поблизости, а тут нужно смотреть на всё в целом, но заслон почти полностью погиб и так далее. Спор разгорелся с новой силой, напарник явно вступил в сговор с танкистами, наверняка договорились заранее, чтобы вымутить себе повышенные премии за неравный бой, и заговорщики сообща затирали действия Куохтли до незначительных. В ответ Куохтли вдохновенно врал, тряся обожжённой рукой, к тому времени сильно воспалившейся, что получил тяжёлое ранение в бою, пока они трусливо спасали свои лживые зады, и вообще, данные его телеметрии не пострадали, и он всё докажет.
Потом за ними пришёл вертолёт, и всех эвакуировали на базу Стального дивизиона в тылу заказчика. Там выяснилось, что телеметрия «Могилы» сгорела вместе с электроникой, и подтвердить уничтожение вражеских роботов Куохтли не может. Частично его выручила телеметрия ракетчика, зафиксировавшая радиопереговоры, в которых напарник паниковал и требовал одновременно помощи и эвакуации вопреки приказу держать сектор. Телеметрия его робота уцелела, но, естественно, не дала точных данных. Потому что так или иначе каждый робовоин и танкист в разное время вёл огонь по каждому из противников, а вот кто кого уничтожил – это было зафиксировано далеко не всегда. Короче, некоторое время единственными аргументами в пользу Куохтли, к которым прислушивалось начальство и остальные робовоины, была обожжённая в бою рука и тот факт, что он до конца выполнял приказ держать позицию. Ведь это именно его в бессознательном состоянии вытащили из мёртвого робота сотрудники призовой команды. А ещё всех изрядно удивило то, что он вообще выжил в «Могиле». Данное обстоятельство положительно повлияло на репутацию Куохтли, но никак не повлияло на размер премии. Майор Яотл прекратил выяснение обстоятельств до получения данных орбитального наблюдения, которые заказчик пришлёт после завершения наступления, и Куохтли отправили в лазарет.