Максим сидел на крыльце и наблюдал за детьми. Он никак не мог понять, что случилось с его бабушкой и почему мама с папой не забирают его отсюда. Нет, Максиму не было здесь плохо. Дети не очень дружелюбны, но вот врач дядя Слава и заведующая тетя Таня – они любили Максима. Ему даже иногда казалось, что они любят его больше, чем мама и папа.
– Максим, Максим! – услышал мальчик голос тети Тани и обернулся.
– Пойдем. Вячеслав Андреевич хочет с тобой поговорить. – Женщина подошла и обняла мальчика.
– Тетя Таня, а когда мои мама и папа приедут за мной?
Бедный ребенок. Женщина отвернулась, чтобы скрыть слезы. Максим у них уже около года, и каждый день – один и тот же вопрос. Вопрос, на который, отбросив гуманность, одна из работниц детдома однажды ответила малышу. Он проплакал тогда всю ночь, а наутро задал тот же самый вопрос, будто вчера никто ему ничего не говорил.
– Скоро, Максим. Скоро.
Заведующая завела Максима в кабинет к Даниленко, а сама вышла.
– А, дружочек мой! Заходи, заходи.
– Здравствуйте. Дядя Слава, может быть, вы знаете, когда за мной приедут родители?
– Да, да, конечно, сынок. Я поэтому тебя и позвал.
Мальчик плюхнулся на стул у двери. Вячеслав Андреевич взял стул, поставил его рядом с Максимом и сел.
– Представляешь, сегодня утром мне позвонил твой папа. Он попросил, чтобы я забрал тебя к себе.
– А почему вы не позвали меня? – Глаза мальчика наполнили слезы.
– Ну-ну, сынок. Не надо плакать. Они скоро приедут и заберут тебя. А пока ты поживешь у меня. Я живу один – тебе понравится. – Он достал платок и вытер слезы Максиму. – Ну, пошли собирать вещи?
Максим улыбнулся сквозь слезы.
– Пошли.
* * *Когда зазвонил телефон, Максим вспомнил о таблетках. Черт! Услышал родной голос, и из головы вылетело! Ладно, по телефону такие вопросы все равно не решаются. Ему о многом надо поговорить с дядей Славой.
Макс поднял трубку.
– Да.
– Максим, ты можешь говорить?
«Может ли он говорить? Хороший вопрос. Может. А вот хочет ли?»
– Что случилось?
Максим спросил, чтобы поскорее отвязаться от собеседника. Он знал, что случилось и о чем она будет с ним говорить.
– Ты же знаешь, что случилось, – проворковала Леся.
– Лесенька, дорогая. Может, ты, конечно, не слышала, хотя это вряд ли, но у меня проблем с Анжелой и так выше крыши. И все из-за скверного языка…
Черт! Как он мог забыть? Вера же мертва.
– Я ведь немногого прошу, – стояла на своем Леся. – Просто поужинай со мной, и все.
– Леся…
– Я же не жениться на себе прошу.
«Это, конечно, аргумент. Это совершенно все меняет. Пойдем поужинаем. Потом переспим. И все. Никакой измены. В конце концов, она жениться на себе не просит!»
«Стоп. Где-то я слышал эти слова».
Макс подумал и снова пришел к выводу, что надо навестить старика. И ему приятно, и Максиму польза.
– Максим? Ты уснул там, что ли?
– Нет.
– Что нет? Не уснул или…
– Все! Все нет! Леся, ты понимаешь, что у меня семья? У меня есть Анжела. И как это ни странно, я ее люблю.
– Ну чего такого я у тебя прошу?! Люби ты на здоровье свою Анжелу. Просто встретимся, вспомним школьные годы…
«Которые я ни хрена не помню», – подумал Максим.
– Приходи к нам с Анжелой, и вспомним.
– Максим, ну разве я плохая?
– Леся, милая. Ты очень хорошая. Ты умная. Ты красивая. Я даже где-то завидую твоему будущему избраннику. Но я люблю Анжелу. Очень люблю, понимаешь?
Девушка на том конце всхлипнула.
– Понимаю. А вот Анжела тебя не очень любит, раз пошла ужинать с Владленом.
– Что? – переспросил Максим, но в трубке раздались гудки.
«Что она сказала? Что-то про Анжелу. Но она ведь должна быть на работе!»
Максим посмотрел на часы. Он и не заметил, как пролетело время. Уже было восемь вечера. Анжела в это время уже дома. Еще неделю назад так оно и было. После того как Макс врезал этому ублюдку в дорогом костюме, все пошло наперекосяк. Все!
Он набрал номер жены. Абонент не абонентствует. То же, что и вчера. Может, снова бродит по улице? Думает. Макс посмотрел в окно. Размышления под проливным дождем? Вряд ли. Капли дождя ударялись о стекло и бурным потоком стекали вниз, к отливу.
«Интересно, что она на этот раз мне скажет?»
Но она ничего не сказала. По крайней мере, по существу.
* * *Было около полуночи, когда Анжела пришла. Макс почувствовал ее раньше и поэтому подошел к двери и посмотрел в глазок. Женщина пыталась привести себя в порядок. Когда Максим открыл дверь, она дернулась и прошла в квартиру, продолжая глупо улыбаться. Макс понял, что она пьяна.
Максиму хотелось накричать на нее, оскорбить, выяснить с ней отношения. Хотелось, но он решил оставить это до утра. Утро вечера мудренее. Но не тут-то было. Анжела, будто заводная кукла, повторяла одну и ту же фразу:
– Что, не нравится?
– Очень нравится. Анжела, иди спать. Утром поговорим. – Максим развернулся и пошел в кухню.
– Нет. Давай поговорим сейчас. – Анжела поплелась за мужем, глупо ухмыляясь.
Максим сел за стол и уже который раз пожалел, что бросил курить. Анжела разместилась напротив.
– Что, не нравится? – еще раз повторила женщина.
– Анжела, иди спать, – твердо сказал Максим.
– Не нравится, да? Запомни, мой милый супруг: как ты со мной – так и я с тобой. – Анжела встала и, пошатываясь, вышла из кухни.
Максим хотел выяснить, что она имела в виду, но передумал. Утро вечера мудренее.
Когда Макс вошел в спальню, Анжела уже спала или делала вид, что спит. Он лег и мгновенно уснул.
Часа в два его разбудил плач. Анжела всхлипывала. Макс хотел что-то сказать, утешить ее, но не нашелся.
Утро вечера мудренее.
Тогда ему так казалось.
* * *Максим проснулся в десять утра. Он не слышал, когда ушла Анжела. Встал. Прошелся по спальне.
Жена вчера ужинала с начальником. А закончилось ли у них этим? Почему она так поступила? Ответ однозначен: она считает, что Макс был у Эллы. И не просто был. Она так думает, и кто-то ей помогает укрепиться в этой мысли. Кто?
Макс оделся и вошел в зал. Включил телевизор.
Диктор говорил, что переговоры с террористами привели к освобождению двух женщин, мальчика семи лет и старика, получившего ранение в плечо.
– Освобожденным заложникам тут же оказали медицинскую помощь, – продолжал репортер. – Раненый мужчина умер от потери крови. В заложниках находится еще около двадцати человек. Среди них есть и дети.
– Ублюдки, – вырвалось у Макса.
На экране появились люди в черных масках. Они требовали освобождения каких-то бандитов, миллион долларов и самолет в Турцию.
– Ублюдки, – еще раз повторил Максим и переключил канал.
«Сброд. Кучка скотов, ничего не умеющих, кроме как убивать. Работать идите!.. Работа! Черт!» Максим вспомнил, что он так ничего и не решил с собственным трудоустройством.
Он взял с журнального столика том «Работа и зарплата». Осталась последняя страница с предложениями строительных специальностей. Вот тут-то, можно сказать, ему и повезло. По крайней мере, на том конце ответил милый женский голос. Более того, этот самый голос предложил ему пройти собеседование по месту жительства. Это уже куда ни шло. У фирмы были филиалы в Харькове, в Украине, и в Подкумске, в России. Он позвонил в Подкумск и договорился на три часа дня. Где-то в бумагах нашел расписание автовокзала Салимова. Решил выехать в 13.20. До Подкумска час езды, а там пока найдет нужный адрес… В общем, на все про все у него будет час сорок.
«Еще бы к Анжеле зайти. Нет. Вечером придет, все и расскажу ей. Если она снова на «деловой» ужин не уйдет».
* * *Процесс, называемый собеседованием, сводился к обычному просмотру трудовой книжки и документов, подтверждающих профпригодность. Как понял Максим, конкурса в этой фирме не было. Уже через полчаса его взяли. От нового работника требовалось купить билет до Москвы и сообщить в офис о дате выезда.
Выйдя из автобуса в Салимове, Макс направился к железнодорожным кассам. Взял билет на двадцать пятое сентября, то есть на завтра. А чего тянуть?
Дома Максим достал старенькую спортивную сумку и сложил туда самое необходимое. Походил по комнате и увидел книгу, подаренную Эллой. Взял ее и положил в сумку поверх вещей. Сел рядом. Теперь предстоял разговор с Анжелой. Возможно, не самый приятный. Каким бы он ни был, этот разговор, ехать надо. И именно его отъезд поможет Максиму и Анжеле пережить пересуды и сплетни о его вероятной связи с Эллой. Время залечит все раны. А если нет? А если нет, то… Странно, но Максиму казалось, что в нем есть какая-то сила. Сила, способная свернуть все на своем пути. Сгоревшие бичи, да и Вера…
Нет! Начитался Элкиной книги, и теперь, конечно же, у него Сила… Бичи много пили и наверняка при этом курили. Далеко ли до пожара? Нет. И убежать, естественно, они тоже не могли. Когда человек пьет, как в последний раз, он не только бегать, он ползать не может. Вот и завалило алкашей. Вера? Обычное стечение обстоятельств, проще говоря, судьба. Вышла из курилки, перенервничала и решила попить водички. Кулер оказался неисправным. И все. Даже если бы она была весела, как слесарь в день аванса, она все равно пошла бы к кулеру, единственному источнику воды в этой части здания. Черт возьми! Даже если бы это чудо техники было исправно, Веру убило бы при включении миксера или света в сортире. Судьба – и от нее никуда не деться.
Если же эти смерти – дело рук Максима, тогда… Он снова вспомнил о книге Эллы. В ней сказано: наслать проклятье может любой, даже не понимая, что он творит. Понимание может прийти потом. Например, существует некая Сила, которой обладает индивидуум (в данном случае – Максим Бабурин). Параллельно Силе существует Отдача, ну или Расплата. Проклял ты человека – и забыл. С этим человеком непременно что-то случится. Через некоторое время приходит Расплата. Какая-нибудь неприятность постигает колдуна-самоучку. То есть обладатель Силы уничтожает сам себя. Медленно, но верно.
«Может, это я их?»
Максима, с одной стороны, радовало такое открытие, а с другой – пугало. Ему не давали покоя беды, обрушившиеся на него, на Анжелу: сплетни об измене Макса и увольнение с работы. Проблемы исходили только от Максима. Возможно, это и была Расплата за алкоголиков и Веру. Спасибо, хоть так. Макс улыбнулся чему-то, только ему известному. Он еще не знал, что морщины вокруг глаз и рта стали глубже. И одна небольшая морщинка, появлявшаяся изредка, теперь зияла во лбу, словно разделительная межа.
Он постарел за эту неделю лет на пять.
* * *Расставание получилось каким-то сухим. Макс не рассчитывал на слезы сожаления и скорби (он ведь просто уезжал на пару месяцев), но можно было хотя бы поговорить. Вечером беседа тоже не получилась. Максим рассказал Анжеле об увольнении и отъезде в Москву. Она восприняла услышанное как должное, будто они планировали это задолго до отъезда. И сейчас Анжела сидела и поглядывала на часы.
– Ну, все, пока. – Максим нагнулся к Анжеле и едва коснулся губами ее щеки.
– Как устроишься, позвони. – Анжела встала.
Макс понял, что все изменилось. Анжела стала какой-то далекой и черствой, что ли. Как будто пришла провожать незнакомого человека по поручению профкома.
«Время лечит», – еще раз подумал Максим.
– Поезд отправляется! – крикнула проводница.
– Пока, – сказал Макс и поднялся в вагон.
Поезд тронулся. Максим сел у окна и посмотрел на жену. Она помахала ему. Макс попытался улыбнуться, но у него вышла только жуткая гримаса. И тут он увидел, что Анжела плачет. Его ухмылка стала шире, благо она его уже не видела.
* * *Вячеслав Андреевич выключил телевизор.
«Пятеро ублюдков, – думал Вячеслав Андреевич. – Пятеро зверей двое суток держали в страхе весь город. В результате шесть смертей. А их на казенный счет?! В расход их надо! По законам военного времени. Они считают, что находятся на Священной войне. Так пусть все и будет как на войне. Максимову бы Силу сюда, эти бандиты мозги бы друг другу вышибли, и дело с концом».
Вдруг от этой мысли дядя Слава почувствовал внутри слабую дрожь. Ведь именно от использования этой Силы он и оберегал Максима почти двадцать лет. Дядя Слава оберегал своего Максика. Он не отдал мальчишку тогда, он убережет его и сейчас.
Даниленко подошел к телефону и набрал номер Макса. Черт! Неужели он уехал без лекарства? Не нравилось это Вячеславу Андреевичу. Максим начал отдаляться от него еще года четыре назад. Тогда дядя Слава был спокоен. Он продолжал предоставлять воспитаннику лекарство, как он говорил Максиму, улучшающее память. Сейчас было какое-то чувство тревоги. Вячеслав Андреевич боялся, что с Максимом может произойти то же, что и с раскодировавшимся алкоголиком. Макс может потерять над собой контроль. И тогда ему никто уже не поможет. Никто. И не только ему. Будет куча трупов.
Но это произойдет, если Максим хоть что-нибудь вспомнит. Таблетки именно для этого и были нужны. Они блокировали плохие воспоминания. И теперь, если не принимать их, любой запах или сон может напомнить ему о прошлом.
На другом конце провода раздался голос Максима, записанный на автоответчик:
– Извините, но нас сейчас нет дома. Если у вас что-то срочное и вы хотите, чтобы мы вам перезвонили, то дождитесь звукового сигнала и говорите коротко и четко. Если же нет, то просто положите трубку и больше не звоните нам по пустякам.
Вячеслав Андреевич дослушал до конца, улыбнулся и положил трубку. Разговор с автоответчиком ни к чему не приведет, тем более что Максим уже уехал.
Дядя Слава набрал мобильный Максима. Аппарат абонента выключен или находится вне зоны… Так оно и должно было случиться. Вячеслав Андреевич помассировал грудь. Сердце уже ни к черту. Может, позвонить Анжеле? И что сказать? Что без таблеток Макс сможет запускать ракеты усилием мысли? Нет уж! Лучше позвонить мэру и предложить эвакуировать город. Если Максима сейчас хоть что-нибудь разозлит, он просто не сможет сдержаться. Он ото всего камня на камне не оставит. Точнее, не он, а сила, копившаяся в нем все эти двадцать лет. Вот только сам Вячеслав Андреевич вряд ли доживет до этого мини-апокалипсиса. Лечащий врач сказал: жить осталось чуть больше месяца. Прогрессирующий рак легких. Всему виной – табак.
Как хотелось не допустить беды! Все двадцать лет, что дядя Слава был с Максимом, это получалось. Но не сейчас. Дядя Слава чувствовал – беда неотвратима. Бог выделил им срок в двадцать лет, и вот теперь он истек.
Дядя Слава отложил телефон. Надо будет попробовать завтра. Пошел в комнату и сел в любимое кресло. Включил телевизор. Когда он увидел диктора, за два дня ставшего почти родным, подумал, что каким-то образом вернулся в день захвата заложников в супермаркете.
– Сегодня, в двадцать часов двадцать минут по адресу: улица Ленина, дом 76 – прогремел взрыв. Как нам сообщили специалисты, мощность взрыва равна пятистам граммам в тротиловом эквиваленте.
Дальше репортер говорил, что целью террористов был местный олигарх, а по совместительству и народный депутат. Дело в том, что под квартирой, в которой был заложен заряд, находилось кафе, облюбованное депутатом-олигархом. Камера запечатлела обрушившийся вход в кафе. Вокруг суетились спасатели. Дядя Слава вновь схватился за грудь. Сердце ныло. И он не знал, от чего больше: либо от царящего вокруг бессердечия и злобы, либо от потери того милого мальчика Максима, которого он любил.
Старик взял трубку и табакерку со столика у кресла. Набил табаку в трубку и раскурил ее. Затянулся. Прищурился от едкого дыма и выключил телевизор.
«Нельзя мне такое смотреть. Если через месяц меня не убьет рак, то обязательно доконает сердце».
* * *Он был молод и глуп (как теперь сам думал), когда повстречал ее. Вячеслав влюбился с первого взгляда. Все шло очень хорошо. Через год ухаживаний и провожаний Вячеслав предложил Машеньке руку и сердце, на что получил положительный ответ. Пышных свадеб они не устраивали. Расписались в местном сельсовете, а вместо свадебного путешествия уехали на покос.
Через год пришла первая беда: у них не могло быть детей. Но это не развалило их семью – наоборот, укрепило ее. Они души не чаяли друг в друге. Вячеслав был готов смириться с неизбежным. Но как-то раз Мария пришла с работы в приподнятом настроении. Она работала бухгалтером на гипсовом заводе, он – в районной поликлинике детским психиатром. Параллельно с основной работой Вячеслав Андреевич пытался написать диссертацию на тему «Стирание плохих воспоминаний и последствия этого». Диссертацию, которую не суждено было написать…
Мария пришла веселая, что-то напевала. На вопрос Вячеслава, что сегодня за праздник, она еще больше засияла и сказала, что сейчас сбегает в магазин, купит бутылку «Советского» и все расскажет.
Вячеслав Андреевич увидел ее только спустя три дня.
Магазин, в который она пошла (кстати, единственный на три деревни), захватил террорист. Новое слово никак не вязалось с Сенькой – местным забулдыгой, но по стечению обстоятельств этот алкаш стал террористом (дай обезьяне гранату, и она невольно возьмет заложников). Что там у него случилось – жена ушла или похмелиться не дали, – было не важно. Оправдания этой скотине все равно не было. И у него были заложники! В их числе находилась и Машенька. В сельском магазине закончилось все быстрее, чем в современном исполнении, но почему-то не менее жестоко. Террориста саданула по голове ухватом продавщица – тетя Нюра, а тот, в свою очередь, из двух стволов пальнул в первого попавшегося заложника. То есть в Машу.
Ее спасли, но ходить (даже, черт возьми, сидеть) она больше не могла. Одно порадовало Вячеслава – эта мразь Сенька умер от образовавшейся опухоли в мозгу. Такая тварь и рождаться даже не должна была, думал Вячеслав Андреевич. Да и теперь, сидя с дымящейся трубкой в руках, он подписался бы под каждым из этих слов.
Вячеслав Андреевич с супругой Марией Игоревной переехали в город Салимов (в деревне выходить Машеньку не было никаких шансов), купив однокомнатную квартиру в хрущевке на улице Кирова. Даниленко устроился на работу в городскую поликлинику, увлекся психологией. Машенька была прикована к постели. Все течет, как говорится, все меняется. Но для Славы и Маши Даниленко ни черта не менялось.