К горлу подкатывает тошнота. Я удрученно валюсь на спинку кресла и нервно барабаню пальцами по подлокотникам. Что я могу сделать?
В голове мелькает пресловутая мысль немедленно отыскать этого засранца и отделать его до полусмерти, а после приказать Кэтрин покинуть эту паршивую академию. А если уж ей невмоготу отсиживаться дома, то я с радостью приму ее здесь, в «Девелопменте». Однако вскоре я прихожу к неутешительному выводу, что такая постановка вопроса вынудит ее сбежать от меня. Дерьмо, да она возненавидит меня!
Преисполненный опасным желанием разорвать Лестрейда на куски, я шлепаю по клавиатуре и распечатываю фотографии. Все до единой.
Черт, я мог бы запросто придушить сейчас и Кэтрин, окажись она в радиусе ста метров. Кем она себя возомнила? Вздумала шутить со мной, лживая малолетка?
– Роберт, какого черта? – вламывается ко мне Брюс.
Пожимаю плечами, и он вдруг замечает ингалятор у меня на столе.
– Тебе что, плохо?
– Похоже на то.
– Врача вызвать?
– Перестань, Кейн. Я в порядке.
– В порядке?! Ты улизнул с важной встречи и оставил нас с Адамом выкручиваться перед ними вдвоем!
– Джон согласился финансировать проект?
– Согласился. Но не благодаря тебе!
Что я могу сказать? Я еще ни разу не позволял себе подобного ребячества, и мне понятна реакция Брюса, но извиняться не в моих правилах. В конце концов, я плачу им кучу денег, и они обязаны прикрывать мой зад.
– Ладно, – сдается Кейн, смекнув, что я уже староват для порки ремнем, – мне пора. Ты точно в порядке? На тебе лица нет.
– Точно. Я хочу побыть один, извини.
* * *– Последний кружок, Пит, – бормочу я, развалившись на заднем сиденье автомобиля с бутылкой «Шивас Ригал».
Пит послушно сворачивает в переулок, объезжает здание вкруговую и вновь выруливает на главную дорогу.
– Куда теперь, сэр?
«В ад», – думаю я, изучая мелькающие за окном деревья.
– Сэр?
– В паркинг.
Услужливо проводив меня до двери, Тони помогает мне отпереть замок и прощается со мной до завтра.
– Кэтрин! – ору я, нетвердой походкой передвигаясь по квартире. Где ты, паршивка? – Кэтрин!!!
Дерьмо, кажется, я перебрал. Ноги не слушаются, в голове сущая неразбериха вперемешку с мигренью. Меня штормит…
– Что случилось? – из спальни показывается Кэтрин. Заспанная, в моей белой офисной рубашке, она удивленно хлопает ресницами, пробежавшись по мне настороженным взглядом.
– Ты пьян?
Я фыркаю.
Она что, вздумала отчитывать меня? Маленькая блудливая шлюшка!
Достаю из портфеля фотки, небрежно швыряю на диван.
– Что это за хрень такая? Ну-ка, объясни мне.
Она хмурится, затем подходит и подбирает распечатанные на принтере снимки. Ее аккуратные брови изумленно ползут вверх, губы раскрываются в прерывистом вдохе, она явно не рассчитала моих возможностей.
– Откуда… – она заикается, – ты… ты следишь за мной?!
Ой, тоже мне новость.
– Слежу, – бессовестно заявляю я, – говори, что это за дрянь такая и почему я узнаю об этом таким образом?
– Как ты мог… ты же обещал!
– Обещал – что? Делиться тобой с кем-то еще?
Растерянная, злая и чертовски сексуальная, в едва прикрывающей ее упругую задницу рубашке, она заливается багровым цветом и не находит для меня подходящих слов.
– Кэтрин, – настаиваю я.
– Что, Роберт? – она передразнивает. – Что ты хочешь услышать? Что я безобидно репетировала роль и не подозревала, что придется целоваться? А когда поняла это, то тут же отказалась?
– Этот говнюк обнимал тебя!
– И что?! Это называется «образ»! «Игра»!
Игра? У меня потеют ладони.
ИГРА?
– Так ты хочешь поиграть, да? – угрожающе шепчу я, на ходу сбрасывая с себя пиджак. – Вот чего тебе не хватает? – я расстегиваю ремень и брюки, а Кэтрин стоит напротив меня и недоуменно мигает. Разрази меня гром, если я не вытрясу из нее дух!
Вырвав у нее фотографии, я встряхиваю ее за плечи и смотрю в помрачневшее от горечи лицо. Ее зеленые глаза неотрывно глядят в мои, и я совершенно не понимаю, о чем она сейчас думает, чего ждет. Она выглядит напуганной и заинтересованной одновременно.
– На этот раз ты зашла слишком далеко, детка.
– Иди к черту, – хрипит она, вызывающе вильнув подбородком.
Мой взгляд бессознательно падает на ее грудь, на просвечивающие через тонкую ткань соски, и мое больное израненное воображение подсовывает мне очередную свинью.
Ослепленный жгучей ревностью, я толкаю ее к стене и грубо впиваюсь в ее рот, сжимая в руках ее хрупкое и кажущееся теперь непривычно чужим тело.
Она сопротивляется.
– Пусти меня!
Ее отказ распаляет меня еще сильнее, и я вмиг съезжаю с катушек, потеряв над собой всякий контроль.
Подняв ее руки над головой, я до хруста сковываю ее кисти, срываю с нее трусики до колен и расстегиваю свою ширинку.
Господи, я безумно хочу оттрахать ее.
– Пусти… отпусти меня! – хнычет она, брыкаясь и вырываясь, но мне плевать.
– Заткнись, поняла? Замолчи! – рычу я, навалившись на нее всем своим весом. Резко и без подготовки, я вонзаю в нее свой член и начинаю двигаться.
Она стонет, но вовсе не от удовольствия. Тугая и неподатливая, Кэтрин беспомощно отворачивает от меня лицо и зажмуривается.
Я знаю, знаю, что должен остановиться, но не могу. «Игра», «образ», Лестрейд, картинки… у меня буквально сносит крышу. Схватив ее за бедро, я неистово толкаюсь в нее, безвольно повинуясь своим диким, животным инстинктам.
– Этого ты хочешь, да? Нравится тебе так? – в беспамятстве бормочу я, охваченный демонической страстью. Она всхлипывает и говорит «нет».
Черт!
Утыкаюсь лбом в ее шею и чувствую, как по венам проносится ток.
– Ты моя. Моя!
Оргазм выбивает из меня всю лишнюю энергию, и я с ужасом окунаюсь в омерзительную реальность, в которой мой гнусный мальчишеский порыв обретает грязные, уродливые очертания.
– Отпусти меня, – безжизненно произносит Кэтрин, распахнув свои красные, заплаканные глаза.
Убрав от нее руки, я медленно отстраняюсь и виновато гляжу ей вслед.
– Кэтрин…
– Оставь меня в покое! – она уносится в спальню и запирается изнутри.
Браво, Эддингтон!
Теперь ты и впрямь облажался.
* * *Ощущение, будто на мою голову обрушилось «Крайслер-билдинг».
Принимаю вертикальное положение и морщусь от свистящего шума в ушах.
Проклятие!
В моей черепной коробке будто поселилось целое семейство гребаных дятлов!
– Доброе утро, мистер Эддингтон, – приветствует меня бодрая миссис Кларк.
Срань господня. Если она тут, значит, я капитально проспал. Обычно она приходит сюда около десяти.
– Здрасьте, – бурчу я охрипшим после бодуна голосом. – Где Кэтрин?
– Не знаю, сэр. Ее не было, когда я пришла.
– А Тони? Позовите его.
Внезапно ко мне возвращаются обрывки памяти, и я искренне сожалею, что не храню в сейфе оружия, иначе застрелился бы на фиг.
– Звали, сэр?
– Кэтрин. Куда она подевалась?
– Я приехал в восемь тридцать и не видел ее.
Что? Она никогда не уходит так рано.
Я быстро наведываюсь в спальню, где, разумеется, никого не обнаруживаю. Заглядываю в гардеробную – половины ее вещей нет.
Она бросила меня?!
В панике отыскав свой телефон, я звоню на ее сотовый, но она не отвечает. Набираю с домашнего, с номера Энтони, но все тщетно.
Куда она могла пойти? Только не к этому кудрявому пню!
Оглядываюсь на тумбочку и запоздало замечаю записку.
«Прости, что не разбудила тебя, но я подумала, что после вчерашнего тебе не помешает выспаться.
Я решила пожить отдельно, собрала кое-какую одежду, но не всю…
Надеюсь, ты поймешь и не станешь преследовать меня. Поговорим позже, когда я успокоюсь.
Кэтрин».Вот дерьмо.
С трудом верится, что все это происходит по-настоящему.
Впрочем, чего я от нее ждал? Я должен поговорить с ней.
Куда она могла пойти? Может, к моим старикам?
– Алло, мам.
– Привет, сынок!
Стараюсь смягчить тон.
– Кэтрин случайно не у вас?
– Кэтрин? А что? Она пропала?! – этой женщине достаточно секунды, чтобы навести смуту.
– Нет. Вернее, мы немного повздорили, и она убежала.
– Она наверняка в академии, Роберт. Поезжай туда и попробуй с ней помириться.
Какой полезный совет! Но я, блин, не хочу заезжать в академию! Я убью Лестрейда, попадись он мне ненароком. И мне нужно знать, где именно она остановилась.
– Ты права, мам, – соглашаюсь я, чтобы отделаться от нее. – Счастливо.
Я подзываю Тони.
– Срочно достань мне адрес Селест Гранди. Она раньше работала в ED Group.
– Хорошо, сэр.
– Я приму душ – и поедем.
Захожу в ванную, включаю воду.
– И попроси миссис Кларк принести обезболивающее. Башка раскалывается.
* * *К вечеру Тони удалось-таки разузнать, куда укатила моя несчастная девочка. Господь сжалился надо мной, и местом укрытия оказалось съемное жилище Селест Гр анди.
Поднявшись на третий этаж, я долго собираюсь с духом, прежде чем позвонить в квартиру 16.
С той стороны доносится шарканье ног, возня, и спустя пять мучительных секунд на пороге возникает худенькая рыжеволосая девушка.
– Добрый вечер, – вежливо здороваюсь я, одарив ее своей лучезарной улыбкой.
– Мистер Эддингтон… – она краснеет.
Ага, он самый.
– Кэтрин здесь? – спрашиваю я и, не дождавшись от нее приглашения, нагло ступаю в коридор.
– Э-м-м, да… она… Кэт? – робко окликает ее Селест, не сводя с меня любопытного взгляда.
– Что? – Кэтрин неохотно вышагивает из комнаты.
Я внимательно изучаю ее лицо, на нем ни намека на радость. Небось готова меня убить.
– Нам надо поговорить. Наедине.
Селест оставляет нас вдвоем, и тогда я решительно подхожу к Кэт, но она брезгливо отшатывается назад и морщится.
– Зачем ты пришел? Разве ты не видел мою записку?
– Видел. Она мне не понравилась.
– Она и не должна была…
Пробую дотронуться до ее плеча. Она отдергивает руку и становится дальше.
– Не прикасайся ко мне.
От нее веет таким холодом и неприязнью, что я моментально забываю обо всем, что намеревался сказать ей, поскольку сейчас она кажется мне абсолютно чужой и я ей противен.
– Прости меня. Я был так пьян и зол, что не отдавал себе отчета…
– Угу, я заметила, – презрительно фыркает она, разглядывая верхушки своих пушистых тапочек.
– Кэтрин, прекрати это, слышишь?
– Что прекратить? – раздраженно выпаливает она. – Хочешь, чтобы я упала к твоим ногам после того, как ты фактически меня изнасиловал?
Что? Нет.
– Все было не так, – говорю я, мысленно соглашаясь с ней.
Тупой урод!
– А как? – она готова расплакаться.
Я инстинктивно подаюсь вперед, но она выставляет перед собой ладонь, пресекая мою жалкую попытку.
– Стой, где стоишь!
– Хорошо, извини, – я вскидываю руки в жесте поражения и выискиваю правильные слова, но их нет. Их, черт подери, нет!
– Как ты вообще мог? Кто ты после всего этого?
– Человек, который любит тебя больше всего на свете, – вырывается у меня прежде, чем я понимаю всю нелепость своего признания.
– Это ты называешь любовью? – она яростно вытирает щеки и громко шмыгает носом. – Слежку, насилие?! Ты сделал мне больно!
Дерьмо, я влип.
– Я знаю, дорогая…
– Не называй меня так! – оскаливается она, источая ядерную враждебность. Разгневанная, обиженная и неприступная как скала, она беспощадно терзает мою дьявольскую душу и ранит меня в самое сердце, по-прежнему оставаясь для меня единственной и такой необходимой. Настолько, что я готов валяться у нее в ногах и вымаливать о прощении, лишь бы она согласилась вернуться.
Плевать на учителя, плевать на фотографии и даже на мою гребаную ревность. Я не смогу без нее…
Почувствовав себя слабаком, я стыдливо отвожу взгляд, прекрасно понимая, что на сей раз я полностью в ее власти.
– Просто вернись домой, Кэтрин. Я переселюсь в другую спальню, нам необязательно разговаривать, только вернись домой.
– Зачем? – в ее глазах мелькает злоба. – Чтобы ты мог опять контролировать свою игрушку? Боишься, что я пересплю с кем-нибудь и ты не успеешь меня отлупить?
Боже, что она несет? Я качаю головой.
– Не говори так, прошу тебя.
– А то что? Снова прижмешь меня к стенке и оттрахаешь как последнюю собаку?
ХВАТИТ!
– Кэтрин, замолчи…
– Уходи, Роберт.
– Я уйду с тобой.
– Нет, – отказывается она, – мне нужно побыть одной.
– Для чего? Зачем тебе это? – я все-таки выхожу из равновесия и, вспылив, повышаю тон. – Ты либо любишь меня, либо нет! В последнем случае ты уже никогда ко мне не вернешься! Но неделя или две ничего не спасут! Пожалуйста, не мучь меня, Кэтрин, – начхав на ее идиотские запреты, я быстро подскакиваю к ней и пытаюсь заключить в свои объятия.
– Не трогай меня! – она пихает меня в живот и непоколебимо скрещивает руки на груди.
Ну и фурия!
Ладно, твоя взяла. Я вздыхаю.
– Сколько тебе потребуется времени?
– Не знаю, – прикидывает она. – Неделя, две…
– Две?
– Может, три, – язвительно добавляет Кэтрин, играя на моих нервах. Маленькая стерва!
– Хорошо, будь по-твоему. Я подожду, – понуро соглашаюсь я, поскольку у меня нет выбора. – Но что бы ты в итоге ни решила, знай, что я очень тебя люблю. Да, вот такой странной, нездоровой, совершенно абсурдной любовью, которая порой выходит за рамки общепринятых моральных устоев. Но если ты все-таки выберешь уйти, я не стану тебя удерживать, Кэтрин. Ты должна сама для себя определить, хочешь ты продолжать быть со мной или нет. Нужен я тебе или нет. И что самое главное, любишь ты меня или нет.
Закончив свой душещипательный монолог, я сразу же покидаю квартиру и устало приваливаюсь к стене.
Меня словно вывернули наизнанку, выбросили как ненужный хлам. И я чертовски напуган. Напуган, потому что на один короткий миг мне вдруг почудилось, что она прогнала меня из своей жизни, вычеркнула без права на обратный билет. Сумею ли я вновь завоевать ее доверие? Простит ли она меня?
Надеюсь, что да.
Я уныло спускаюсь по лестнице.
Хочется наглотаться снотворного и проспать две недели подряд. А то и три. Срок, который она выставила мне в качестве наказания за содеянное.
Что ж, гуманно.
– Сэр, куда едем? – спрашивает водитель, взглянув в зеркало заднего вида.
– Домой, Пит. Домой.
Глава 11 Расстояние
– Кэт, ты в порядке? – спрашивает Селест, осторожно шагнув из кухни.
– Не знаю.
Я быстро захожу в спальню, которую она великодушно выделила для меня, и, забравшись в постель, отрешенно накрываюсь одеялом.
Черт, это оказалось больнее, чем я предполагала. Мысль о том, что я, возможно, никогда больше не обниму Роберта, сродни самоубийству.
– Я все слышала, Кэт. Похоже, он действительно раскаивается.
– Еще бы, – фыркаю я.
Она подходит к кровати, садится у изножья и смотрит на меня с состраданием.
– Ты серьезно собираешься расстаться с ним? Брось, ты ведь с ума по нему сходишь. Знаешь, я и сама чуть не померла, когда увидела его тут!
Я вымученно улыбаюсь. Эффект, который мистер Эддингтон производит на мою лучшую подругу, всегда чертовски забавлял меня.
– Можно я поживу у тебя недельку? – спрашиваю я.
– Конечно, без проблем.
– А как же Джо?
Она закатывает глаза.
– Этот подлец укатил на практику в Кливленд. Представляю, каково ему там среди катетеров и больничных уток, – смеется Селест, но у меня нет ни малейшего желания обсуждать ее парня и уж тем более шутить. Я полностью раздавлена и только что не вою от горя.
– Хочешь, я куплю тебе чего-нибудь вкусненького? – внезапно предлагает она. – Я как раз собиралась в магазин, в холодильнике мышь повесилась.
– Спасибо, но мне, наверное, лучше поспать. Я вымоталась…
– Бедная моя девочка, – произносит она с сожалением. – И твой принц оказался жабой.
Проводив ее невидящим взглядом, я наконец переворачиваюсь на спину и безжизненно гляжу в потолок.
Мой принц…
Справедливости ради должна сказать, что Роберт никогда не выдавал себя за положительного героя. Более того, он неоднократно предупреждал меня, что наши отношения не принесут мне счастья, однако я безрассудно шла напролом, не задумываясь о последствиях. Фактически я сама навязалась ему и в итоге сама же от него открестилась, предательница.
Уткнувшись носом в подушку, я тихонько плачу.
Предательница?
У тебя, видно, крыша поехала, Бэйли! Этот сумасшедший установил за тобой слежку, набросился на тебя, будучи пьяным, и принудил к сексу, а ты еще выгораживаешь его? Очнись!
На тумбочке пищит айфон. Я протягиваю руку и уныло читаю входящее сообщение.
«Мой дом без тебя похож на пустыню. Пожалуйста, вернись ко мне, Китти-Кэт, иначе я пропаду».
Черт.
Я подтягиваю колени к груди и от безысходности плачу сильнее.
Зачем он поступает так со мной? Разве ему недостаточно? Гнусный манипулятор!
Я всхлипываю и всхлипываю, и в конце концов моя истерика перетекает в удушливую икоту. Мне приходится подняться с постели и открыть окно. Холодный зимний ветер бьет по лицу. Я дышу полной грудью и постепенно успокаиваюсь.
«Возьми себя в руки, не раскисай», – твержу я себе, изучая шагающих по тротуару прохожих. По комнате гуляет свежий морозный воздух, я прикрываю окно и залезаю обратно на кровать, мечтая поскорей забыться.
* * *Лана дель Рей обреченно поет: «Я буду любить тебя до скончания века», а я стою у светофора и рукавом пальто вытираю нос.