«Прекрати это, придурок!» – твердит моя совесть, но я мигом нокаутирую ее, жаждущий продолжения.
Я должен отвлечься. Выплеснуть весь свой гнев, иначе он попросту задушит меня.
Расстегнув мои брюки, Джина ловко просовывает пальцы ко мне в трусы и гладит мой член.
М-м-м… то, что нужно.
Я запрокидываю голову назад, собираясь побыстрей ускользнуть из реальности, но вместо сладкой дурманящей иллюзии в подсознании всплывают картинки минувших дней. Моя нежная Китти-Кэт. Вот она носится от меня по пляжу и визжит, когда я догоняю ее у пирса. Мы лежим в гамаке… занимаемся любовью в ванной… она приносит мне завтрак в постель…
Стоп.
Как я могу изменить ей? Она не заслуживает этого, нет. Это подло.
Губы Джины мягко захватывают мой сосок, она неторопливо спускается поцелуями по моим ключицам, прокладывает дорожку по кубикам пресса, я зажмуриваюсь, но большие зеленые глаза вновь и вновь настигают меня, манят и осуждают.
Проклятие!
Вон из моих мыслей! Прочь!
Я обреченно стискиваю зубы, чувствуя, как эйфория рассеивается и мой хитроумный план под названием «исцеляющая групповуха» с треском проваливается.
Черт.
– Уходите, – рычу я, небрежно оттолкнув от себя пылкую, сексуальную брюнетку.
– Убирайтесь, ну!
Подобрав свою одежду, девушки испуганно выбегают из комнаты, а я с досадой подтягиваю штаны и потираю лицо ладонями.
Дьявол!
Мне необходимо забыться. Нажраться до беспамятства, отупеть. Где моя бутылка? Звоню в бар и требую, чтобы худышка Дэйзи срочно притащила мне виски.
* * *Из глубокой глухой тьмы меня вырывает сварливое ворчание моего брата.
– Майк?
– Майк-Майк, – раздраженно подтверждает он, усадив меня на задницу. – Какого хрена ты вытворяешь, а? Попутал себя со мной?! – кричит он, взрывая мои слуховые каналы.
– Не ори, господи… – я болезненно морщусь.
– Не орать?! Я, блин, спокойно себе тусуюсь с друзьями, а потом мне звонит Том и сообщает, что его полураздетый босс распластался по полу своего собственного чил-аута с подозрением на алкогольное отравление!
Полу… чего?
Я озадаченно оглядываю себя. Рубашки нет, но брюки вроде на месте.
– Где Тони?
– Я его отпустил, – говорю я, скривившись от отвращения.
Ох-х, меня сейчас вырвет.
– Пойдем, – Майк обнимает меня за талию и заставляет выпрямиться, от чего моя тошнота только усиливается.
– Не надо…
– Заткнись, мы едем домой! И не вздумай блевать у меня в машине!
– Майк…
– Не Майкай! Я не оставлю тебя подыхать в каком-то сраном ночном клубе, понял?
– Сраном? – оскорбляюсь я, но он пропускает мой вопрос мимо ушей.
– Том, подкати мою тачку к черному ходу. Вот ключи.
На улице я никак не могу надышаться.
– Садись, простудишься. – Майк захлопывает за мной дверцу, заводит мотор и бросает на меня беглый взгляд.
– Как ты?
– Хреново.
Он открывает окно, я подставляю рожу под зимний морозный ветер и закрываю глаза.
* * *В лифте меня все-таки выворачивает.
К счастью, мой брат стал единственным свидетелем этого гадкого зрелища, хотя я не уверен…
Майк заносит меня в квартиру, я шиплю от боли в желудке и запоздало замечаю болтающегося вокруг Тони. Давно ли он здесь? Откуда?
Не помню.
– Где Джек? – буркаю я, повиснув на шее у брата.
– Какой на хрен Джек?!
– Дэниэлс[14].
Майк в бешенстве.
– Тебе что, мало?! И так еле дышишь! – он укладывает меня на кровать и матерится.
С какой вообще радости этот беспринципный молокосос читает мне мораль, а? – недоумеваю я, пока он заботливо снимает с меня туфли и носки.
– Ну и что дальше-то? Я как-то не привык возиться с пьяницами, обычно все наоборот.
– Ничего, пусть проспится, – подсказывает ему Тони. – Только следи, чтобы он не переворачивался на спину.
– Энтони, – бормочу я, не в восторге от того, что какой-то, мать его, телохранитель обсуждает меня в третьем лице.
– Да, сэр?
Сэр. Вот это уже другое дело.
– Где она, Энтони?
– Кто, сэр?
– Кэтрин. Моя Кэтрин…
– Дома у мисс Гранди. В отчете детектива все тихо.
– Детектива? – не догоняет Майк. – О чем это вы?
Тони отма хиваетс я.
– Тебе еще понадобится моя помощь?
– Нет, спасибо. Езжай.
Энтони исчезает из виду, а я зарываюсь в пространство между подушками и мычу от беспомощности.
Боже мой, во что же я превратился? Жалкий, несчастный урод.
– Чего ты стонешь? – спрашивает Майк, по-хозяйски задернув шторы, и с ногами забирается в кресло напротив меня.
– Ты не уехал.
– Нет.
– Почему?
– Почему? – изумляется он. – Ты себя в зеркале видел? Роберт, какого черта, реально? Что с тобой?
– Не знаю… я увлекся.
– Увлекся! – Он скептически фыркает. – Слушай, я понимаю, ты переживаешь, депрессняк, но бога ради, бро, возьми себя в руки!
– Ладно, – послушно соглашаюсь я, не желая ввязываться в спор. – Ты прав.
Майк угрюмо выуживает из кармана смартфон, а я молча лежу на боку и углубляюсь в свою печаль. Завтра я снова проснусь в одиночестве, поеду на работу, просуществую там до девяти вечера, а после наступит ночь. Мучительные часы до спасительного, недолгого сна. И утро. Завтра, послезавтра, послепослезавтра, и так на протяжении всей новой недели…
– Майк?
– А?
– Она ведь вернется?
Он на секунду отрывает глаза от смартфона и снисходительно улыбается.
– Конечно, вернется, Роб. Куда она денется? Спи давай.
* * *Я приезжаю в офис около полудня, заранее отменив все утренние встречи.
Мне пришлось проглотить двойную дозу аспирина, выдуть пару чашек отвратительного крепкого кофе и проторчать в душе целых полчаса вместо положенных десяти минут, чтобы хоть как-то очухаться.
Миссис Кларк, разумеется, обалдела, дважды застав меня в непотребном виде, но от комментариев воздержалась.
– Мистер Эддингтон, ваше расписание на вторую половину дня и список ближайших мероприятий, как вы просили.
– Спасибо, – выдавливаю из себя я, чтобы не казаться такой уж задницей. – Принеси мне адвил.
– Да, сэр.
Я разворачиваюсь в кресле и скучающе гляжу вдаль на верхушки соседних небоскребов.
Зима осточертела.
Сделки, прибыль, победы – все это потеряло всякий смысл с тех пор, как Кэтрин ушла от меня. Казалось, я и прежде бывал один, но с ее появлением я разучился находить утешение в привычных вещах.
Элисон приносит мне обезболивающее и стакан воды.
– И чаю мне, пожалуйста. Я забыл сказать.
– Хорошо, сэр.
Сэр, сэр… Затрахала!
Я встаю, вешаю пиджак на спинку стула и просматриваю свое расписание.
Почему она не может решить все сейчас? К чему эти идиотские паузы? Очевидно, она жаждет моего искреннего раскаяния, но я, черт подери, не раскаиваюсь! Что она выдумала? Что я, блин, изнасиловал ее? Ее? Свою девушку? Не особо-то она и сопротивлялась…
Внезапно я вспоминаю о кольце. Что, если превратить его в помолвочное? Кажется, теперь точно пора.
Дерьмо, я совершенно не готов к браку, но если это единственный способ вернуть ее обратно, то у меня нет другого выбора.
* * *Я сижу в машине как самый настоящий идиот и поджидаю Кэтрин у дома. На часах половина седьмого, и я постепенно начинаю злиться. Где ее носит? Надеюсь, не с этим придурочным клерком? Доходяга допрыгается, и я реально перееду его на грузовике.
В зеркале виднеется знакомый силуэт. Я оборачиваюсь и наконец вижу ее.
Маленькая, бледная и отчужденная, Кэтрин устало бредет по тротуару в своем сером, приталенном пальто. На плече висит рюкзак, в руках – пакеты из супермаркета.
Я быстро вылезаю на улицу.
– Роберт? – она замирает.
– Привет, – несмело отзываюсь я, оглядывая ее с головы до ног. Черт, она похудела. – Помочь?
– Спасибо, мне не тяжело.
Прости, детка, но так не пойдет. Начхав на ее упрямство, я сокращаю между нами расстояние и без спросу забираю у нее пакеты.
– Пошли. Я отнесу это наверх – и поговорим.
Мы поднимаемся на третий этаж, не проронив ни слова. Кэтрин неловко отпирает входную дверь, и я вдруг замечаю дрожь в ее пальцах.
Хорошо, значит, я по-прежнему волную ее.
– Проходи, – она приглашает меня в квартиру. – Кухня там.
Я следую, куда она велела, и прислушиваюсь к тишине.
– Селест еще не пришла?
– Нет. Она работает до семи, плюс дорога.
Отлично.
Сложив пакеты у холодильника, я поворачиваюсь, и наши глаза встречаются.
– Ты подумала?
– Роберт, – она удрученно вздыхает, намереваясь аккуратно обойти меня, но я резко хватаю ее за руку и с легкостью привлекаю к себе.
– Пожалуйста, не надо, – упирается Кэтрин.
– Почему?
– Ты знаешь почему.
Знаю?
– Прошло уже восемь с половиной дней. Я соскучился.
– Почему?
– Ты знаешь почему.
Знаю?
– Прошло уже восемь с половиной дней. Я соскучился.
Она прыскает.
– Соскучился… а как же я? Разве мое мнение тебя не волнует?
– Конечно, волнует. Я потому и пришел, чтобы узнать, как ты? Как ты без меня?
Ее нижняя губа предательски дрожит, взгляд отведен в сторону. Она страдает. Страдает, но стесняется сказать.
– Кэтрин… – я осторожно беру ее лицо в ладони и провожу большими пальцами по щекам. – Я же вижу, что тебе плохо. Нам обоим. Пожалуйста, позволь мне все исправить.
– Исправить чем? Сексом? – ощетинивается она. – Отпусти меня.
Проклятие!
Опять двадцать пять.
Я убираю от нее руки и взвинчиваюсь.
– А что ты предлагаешь? Самозабвенно рыдать у окна, дожидаясь, пока снежная королева соизволит меня простить?
– Мог бы и порыдать, не велико дело. Я вообще не обязана с тобой разговаривать после всего, что ты натворил!
– Не обязана?! – прикрикиваю на нее я, и тогда она испуганно отшатывается назад. – Ты моя девушка! Ты принадлежишь мне!
– О, неужели? По-моему, я даже не твоя невеста, так что остынь! – огрызается она, а я стою перед ней как какой-то сопливый нашкодивший мальчишка и потрясенно мигаю.
– Какого хрена ты несешь?
– Такого, что ты не делал мне предложения.
Предложения! Ишь, как запела!
Ладно.
– Я делаю его сейчас, – вырывается у меня прежде, чем я успеваю еще раз все взвесить.
Кэтрин непонимающе хмурится.
– Ты выйдешь за меня? – повторяю я, воздержавшись от падения на одно колено. Дерьмово, что при мне нет кольца, но черт с ним, и так сойдет.
– Ты с ума сошел… – шепчет она низким, осипшим голосом.
– Ты выйдешь за меня, Кэтрин? – я теряю терпение.
– Нет, – спокойно отвечает она.
Что?
Я ошеломленно разеваю рот, не веря своим ушам.
– Ты отказываешь мне? – спрашиваю я, придав себе максимально оскорбленный вид.
– Да, – сурово подтверждает Кэтрин. – Потому что не желаю потакать капризам самовлюбленного, ревнивого тирана!
Я смотрю на нее, такую злую и неприступную, и мое сердце наполняется обидой. Она сказала «нет». Я не ожидал…
– Ты отказываешь мне… ты разлюбила меня?
– Роберт, – она колеблется.
– Прошу, ответь мне. Ты любишь меня?
– Конечно, люблю, – тихонько шепчет она, возвышая мои надежды. – Очень.
Фух.
Я не могу сдержать облегченного выдоха и не могу больше ждать. Теперь, когда я выдавил из нее правду, нам незачем ломать комедию.
– Тогда вернись ко мне, детка, – говорю я, рухнув перед ней на колени. – Я обожаю тебя.
Обняв ее за бедра, я утыкаюсь лбом в ее живот, и Кэтрин впервые с момента нашей ссоры добровольно дотрагивается до меня. Она пропускает пальцы сквозь мои волосы, бережно перебирает их, а я вскидываю голову и гляжу на нее снизу вверх, словно спрашивая «можно»?
Не найдя в ее взгляде сопротивления, я не спеша приподнимаю ее свитер, целую пупок и расстегиваю пуговицу на ее джинсах, услышав над собой сдавленный хрип.
Нравится?
Я спускаю с нее джинсы, низко, до щиколоток, подталкиваю ее к стулу, и она послушно садится на него, предоставляя мне полную свободу.
Господи, я мог бы кончить, даже не касаясь ее, настолько она прекрасна…
Развожу ее ноги в стороны, наклоняюсь и припадаю к ее лобку.
– Боже, она просто умопомрачительная, – бормочу я, втянув носом ее неповторимый женственный аромат. Кэтрин кряхтит и ерзает, обняв меня за плечи, и тогда я оттягиваю край ее трусиков и проталкиваю в нее указательный палец.
– М-м-м, – она стонет, царапает меня сквозь рубашку, а я точно завороженный наблюдаю за ней, преисполненный чувством гордости.
Вот видишь, малышка? Это я заставляю тебя промокнуть. Я заставляю твою кожу покрыться мурашками и таять от исступления. И сегодня я трахну тебя так, что ты забудешь о своих гребаных предрассудках и вернешься ко мне. Вернешься в нашу постель… в наш мир.
Влажная, податливая, и горячая, Кэтрин двигается навстречу моим ласкам, и я незаметно сжимаю себя через брюки.
Черт, я хочу в нее. Но позволит ли она?
– Я хочу в тебя войти, – расстегнув ширинку, я высвобождаю наружу свой член, демонстрируя ей величину своего возбуждения. – Посмотри на него.
Она роняет взгляд вниз и кивает.
Дьявол!
Подтянув ее к краю, я придерживаю ее за попу и медленно погружаюсь в нее до конца.
– Ох, боже мой… – Кэтрин облизывает губы, в беспамятстве кусает их, а я вхожу и выхожу из нее, вхожу и выхожу, не сводя с нее глаз.
Моя. Моя и ничья больше, думаю я, нависнув над ее пылающим страстью телом.
– Я люблю тебя, Китти-Кэт.
– Я тебя т-тоже… – выдыхает она прежде, чем раствориться в оргазме.
Она дрожит, извивается в моих руках, и с каждой чертовой секундой я понимаю, что никто никогда не сможет отнять ее у меня.
Никто и никогда.
* * *– Сэл скоро придет.
Выпутавшись из моих объятий, Кэтрин быстро влезает в свои джинсы и поправляет свитер.
Я застегиваю ширинку.
– Блин, где упаковка хлопьев? Кажется, я положила ее сюда… – суетится она, безуспешно пытаясь скрыть свой абсолютно неуместный стыд.
Я улыбаюсь.
Пока она неумело играет в отчаянную домохозяйку, а я безмолвно подыгрываю ей, в дверях появляется любопытная мисс Гранди.
– О, – произносит она, явно удивленная моим присутствием. – Привет.
– Привет, – дружелюбно откликаюсь я, в то время как Кэтрин мельтешит из угла в угол, прикидываясь глухонемой.
Селест щурится, затем переносит внимание на меня, однако я тоже не утруждаю себя объяснениями.
– Пожалуй, мне пора! – торжественно объявляю я, нарушив неловкое молчание.
– Тебя проводить? – бубнит Кэтрин, высунувшись из-за холодильника.
– Нет, спасибо. Я здесь уже немного освоился, – лукаво заключаю я и ухмыляюсь. – До свидания, девочки.
Глава 13 Растопить лед
– Кэт, что вы здесь делали? – одолевает меня Селест, когда за Робертом захлопывается дверь.
– Ничего, просто… – пристыженно буркаю я, скрываясь от ее цепкого взгляда. – Ничего.
– Ничего? Ты выглядишь так, будто тебя только что трахнули.
О боги.
– Сэл, перестань, – отнекиваюсь я, однако ей вовсе необязательно выбивать из меня чистосердечное признание. Мои пылающие щеки, дрожащие руки и бегающие виноватые глаза тому доказательство.
– Вот черт, – она прикладывает пальцы к губам и расплывается в широченной улыбке. – Я права, да?
– Господи, угомонись ты уже, мисс Марпл! И помоги лучше разобрать продукты.
Она фыркает.
– Кэт, не съезжай с темы. Ты что, простила его?
Бесполезно отпираться. Моя морда цвета переспелого граната выдала меня с потрохами.
– Нет, – шепчу я, повернувшись к плите. – Понятия не имею, что на меня нашло…
Селест прыскает.
– Зато я имею. Парень красив, как греческий бог! У тебя не было шансов.
Вау. Это что-то новенькое.
Я на секунду оборачиваюсь.
– Погоди. То есть ты сейчас открыто намекаешь мне, что тоже состоишь в клубе сумасшедших фанаток мистера Эддингтона?
Она смеется.
– Ну, с клубом ты, конечно, погорячилась, но согласись, мистер Эддингтон чертовски хорош собой.
– Я бы так не сказала.
– Разве? Ах, ну да, в отличие от нас, простых смертных, ты оцениваешь его с иного, более низкого ракурса, – подтрунивает надо мной она, хотя я и так уже готова провалиться сквозь землю.
– Если ты сейчас же не отвяжешься от меня со своими пошлостями, я лишу тебя ужина, поняла? И вообще, где тебя носило? Приди ты на полчаса раньше, ничего бы не было!
– Издеваешься? Явиться домой в самый кульминационный момент и сдохнуть от зависти? Нет уж, извольте.
Я выкладываю кусочки куриного филе на шипящую сковороду и злорадно усмехаюсь.
– Бедняжка. Соскучилась по Джо?
– Я соскучилась по сексу с Джо, ну и немножко по самому Джо.
Я качаю головой.
– Какая же ты озабоченная.
– Сказала девушка, не сумевшая отказать своему бывшему, – упрекает меня она.
– К твоему сведению, у меня на днях закончились месячные. Это гормоны.
– Точно, виновата матушка-природа. Ищи оправдание для своей похоти.
– Какой, к черту, похоти? Я тебя умоляю…
Я осторожно высыпаю спагетти в бурлящую воду, а Селест вдруг пересекает кухню, становится слева от меня и, тяжело вздохнув, принимает серьезный вид.
– Послушай, Кэт, я ведь не осуждаю тебя. Ты влюблена в него, и это нормально. Да и он, кажется, с ума по тебе сходит. Смотрит, как ребенок на эскимо.
– Жадно и нетерпеливо? – хмыкаю я.
– Угу, и с нездоровым обожанием. Кэтрин, вернись к нему.
– Теперь ты погоняешь меня? – спрашиваю я, пытаясь свести все к шутке.
– Не иронизируй. Ты должна быть с ним.
– После всего, что он учинил? Сэл, ты правда считаешь, что это хорошая идея?