– Глаза боятся, руки делают, – ответил Егор, не поднимая головы.
Шрам проследил, как ловко тот копается в панели настроек экзо-скафандра, и заметил:
– А ты крутой парень.
– Точно, – усмехнулся Егор. – Круче меня только Байкальские сопки.
– Откуда ты так хорошо разбираешься в электронике?
– Понятия не имею. – Егор поднял взгляд и спросил: – Может, у тебя есть версии?
– Есть одна, – ответил Шрам.
– Ну, так просвети меня.
Верзила наморщил лоб и сказал:
– Я слышал, что фашистские разработчики иногда привлекают программистов из слэвов. В качестве наемных рабочих. Думаю, ты принимал участие в проектировании боевой техники.
– И что это значит?
– Только то, что я сказал. Если ты работал над каким-нибудь секретным проектом, то после его окончания тебя должны были убить.
– Но я жив.
– Да, ты жив. Думаю, ты сумел сбежать.
Егор снова склонился над экзо-скафандром. Поколдовал с паяльником в руках над платой (паяльник он нашел в аварийном локере скафандра), потом двинул каким-то рычажком, и экзо-скафандр сел на земле, как садится человек. Шрам невольно попятился.
– Ты знаешь, как нужно управлять этой штукой? – недоверчиво спросил он.
– Нет, – ответил Волчок. – Но, как ты уже понял, я хорошо разбираюсь в «железе». Пора примерить эту штуковину на себя.
Он не без труда забрался в экзо-скафандр, взялся за прозрачный щиток, висевший над головой, и надвинул его на лоб. Затем сунул руки в пазы-зажимы.
– Осторожнее, – сказал Шрам, на всякий случай отступив на пару шагов. – Эта железка может быть очень опасна.
– Разберемся, – ответил ему Егор и слегка пристукнул лбом по тактильной панели, расположенной на прозрачном щитке.
Раздался легкий механический звук, а затем экзо-скафандр бодро вскочил на ноги.
– Отлично! – улыбнулся Егор. – А теперь прогуляемся!
Конструкция двинулась с места, но вдруг угодила ногой в канаву, споткнулась и едва не рухнула на землю. Пытаясь удержать равновесие, Егор машинально взмахнул левой рукой и чуть не проломил голову своему товарищу. Шрам, поднырнув под стальные пальцы, недовольно проворчал:
– Осторожнее, экспериментатор!
– Отрицательный опыт – тоже опыт, – сказал на это Егор.
Конструкция сделала шаг. Потом еще один. А потом сорвалась с места и побежала по полю. Волчок, сидевший внутри, издал восторженный возглас, а Шрам, глядя вслед удаляющемуся экзо-скафандру, покачал головой и пробурчал:
– Добром это не закончится.
Вскоре Егор вернулся и, остановившись перед Шрамом, с ожесточенной веселостью поинтересовался:
– Ну, как?
Шрам сдвинул брови и хотел ответить, но тут рация, прикрепленная к пластиковому забралу экзо-скафандра, щелкнула, и глухой голос проговорил:
– Отто, это База! Прием!
– Отто на связи! – тут же, не задумываясь, отозвался Егор.
Тембр его голоса был похож на тембр голоса убитого нациста, а статические помехи, по мнению Волчка, должны были скрадывать различия.
– Доложите по форме!
– Квадрат R65-89 чист! В транс-точках сорок три и семьдесят два все без изменений! Гром-штрос-азимут на уровне тридцати трех! У нас полный порядок, База! Как слышите?
– Слышим вас хорошо, Отто! Продолжайте патрулирование!
Связь отключилась.
Шрам, стоя у ног экзо-скафандра, в упор разглядывал Егора, и взгляд его был недоверчив и тяжел.
– Откуда ты это знаешь? – резко спросил он.
– Ты о чем?
– Транс-точки, уровень гром-штрос-азимута… Ты отвечал так, будто проходил подготовку в школе патрульных СС.
Егор сдвинул брови и ненадолго задумался. На мгновение ему показалось, что он что-то припомнил, но воспоминание ускользнуло, так и не зафиксировавшись в его сознании. Егор вздохнул.
– Ничего не могу вспомнить, – с досадой проговорил он. – Думаю, дело в ментальном интерфейсе, с помощью которого я управляю экзо-скафандром. Я воздействую на него, а он – на меня.
Лицо Шрама слегка посветлело. Он усмехнулся и сказал:
– Я бы решил, что ты шпион, если бы не один нюанс.
– Какой?
– У тебя светло-карие глаза.
– И что?
– В результате программы расовой корректировки у всех немцев радужка глаза голубая, серая или светло-зеленая. Разве ты об этом не знал?
– Вот как? – Егор насмешливо прищурился. – Значит, все нацисты – светлоглазки. И давно это у них?
– Уже лет двадцать, – ответил Шрам. И добавил иронично: – Жаль тебя разочаровывать, брат, но ты не подходишь под арийский стандарт.
Волчок улыбнулся:
– Признаюсь тебе честно, брат: я вообще не подхожу ни под какие человеческие стандарты. Кстати, тебе тоже придется надеть «железную рубашку».
– Ты серьезно?
– А ты думал, я потащу тебя на своем горбу? Натягивай скафандр, брат. Пользоваться научу.
Шрам посмотрел на конструкцию из стали и пластика, лежавшую перед ним, подобно поверженному гиганту, и с сомнением проговорил:
– Я даже не знаю, как к нему подступиться.
– Разберешься, – убежденно заявил Волчок. – Если эти идиоты справились, то и ты сможешь.
4
Экзо-скафандры подчинялись каждому движению своих «наездников», и усилий для этого почти не требовалось. Уже через двадцать минут Егору стало казаться, что он ощущает скафандр как продолжение своего тела.
Шрам передвигался более неуклюже и как бы с опаской, но и он с каждым шагом осваивался все лучше.
Шагая по практически стертому с лица земли городу, Егор с удивлением и тоской узнавал в полуразрушенных зданиях те дома, мимо которых много раз проходил в «прошлой жизни». Москва превратилась в город-кладбище, город-призрак. Но это была Москва.
– …На территории Московии есть две Резервации, – говорил Шрам в продолжение беседы. – Немцы не трогают слэвов, которые там живут.
– Почему?
– По договору, который подписан несколько лет назад. Резервации – это что-то вроде инкубаторов, где такие, как мы, могут нормально существовать и рожать здоровое потомство.
– Это омерзительно, – сказал Егор.
– Согласен. Именно поэтому я никогда не стремился туда попасть.
На душе у Волчка было тяжело. Он был бы рад убедить себя в том, что все вокруг – это просто кошмарный сон. Но окружающий мир был слишком реален, чтобы считать его сном.
Итак, он изменил реальность. Он все изменил, и даже себя. Кто он в этом мире? И почему он не исчез вместе с той реальностью, которую перечеркнул одним выстрелом из пистолета?
Егор вновь попытался припомнить. Отголоски воспоминаний были похожи на смутные, неясные образы, и эти образы почему-то вызывали в нем чувство, схожее со стыдом и отвращением. Может быть, в этом мире он был верным слугой какого-нибудь нациста? Лизал ему сапоги, чтобы получить дневную пайку синтетического белка?
Егора едва не вырвало от отвращения.
Нет, он не мог так низко пасть. Судя по навыкам, он и здесь, в этом паршивом мире, где победили нацисты, занимался электроникой. Чинил, собирал, программировал…
На глаза Волчку попались развалины, в которых он узнал дом своего деда, и сердце его сжалось от тоски.
Можно ли вернуть прежний мир? А если да, то как это сделать? Возможно, в этой, альтернативной, реальности профессор Терехов тоже существует, но Егор абсолютно не представлял себе, как его найти. И потом: не факт, что в этой реальности Терехов тоже изобрел Машину времени. И даже не факт, что он занимается физикой.
Черт, да его вообще не может тут быть!
– Это другой мир… – хрипло пробормотал Волчок.
И добавил мысленно: «Но я-то здесь!»
– Сколько нам еще идти? – спросил он у Шрама.
– Час. Может, больше. Как повезет.
– Но…
Егор вдруг осекся и прислушался. Ему показалось, что он слышит какой-то скрежет. Он остановился и спросил:
– Ты это слышал?
– Что? – спросил Шрам, тоже остановившись.
Несколько секунд они стояли молча, напряженно вслушиваясь в отдаленные звуки, похожие на скрежет. Потом Шрам повернул голову к фрагменту Китайгородской стены, невесть каким чудом уцелевшему в этом жутком царстве разрухи, и лицо его за прозрачным забралом перекосилось от ужаса.
– «Големы»! – выдохнул он.
– Что?
– Боевые роботы!
Едва он это сказал, как из-за стены вышли, скрежеща сталью, два огромных стальных монстра со свастикой на боку. Каждый из них был раза в два крупнее экзо-скафандра. Видом своим боевые роботы напоминали тираннозавров. На их громоздких, удлиненных головах были укреплены массивные пулеметы, а на широких грудных клетках – громоздкое оружие, напоминающее пушку.
– Сможем убежать? – спросил Егор.
Шрам покачал головой:
– Нет. Они нас уже засекли. Радиус поражения их пулеметов и электромагнитных пушек – больше трех километров. – Шрам облизнул пересохшие губы и тихо добавил: – Нам конец.
Шестиметровые роботы двинулись к ним. Кирпичи и камни под их железными ступнями превращались в пыль.
– Попробуем выкрутиться, – быстро произнес Егор. – Говорить буду я, хорошо?
– Как скажешь.
Боевые роботы остановились и уставились на двух «эсэсовцев» мерцающими красными глазами, сканируя их.
Егор включил на панели управления режим громкоговорителя и произнес спокойным голосом, который, усиленный электронным устройством, раскатисто прокатился по полю:
– Я – оберштурмфюрер Отто Беккер, третий механизированный полк «Сталь-СС»! Кто вы и какое задание выполняете?
Один из стальных гигантов сделал резкое, короткое движение, словно слегка поклонился в знак приветствия, а затем отчеканил электронным голосом, лишенным модуляций:
– Боевая машина «Голем»-СКР-АЕ-84 приветствует вас, господин офицер. Меня сопровождает боевая машина «Голем»-СКР-АР-43. Мы выполняем задание Главного управления имперской безопасности.
– Какова суть задания? – спросил Егор, глядя на гигантов снизу вверх сквозь прозрачный бронированный щиток.
– Мы не имеем права этого разглашать, – отчеканил второй робот.
– Хорошо, – сказал Егор. – Продолжайте нести службу, парни!
Роботы, однако, не двинулись с места.
– Что еще? – резко спросил Егор.
– Господин офицер, мы с СКР-АЕ-43 просканировали ваши нагрудные знаки и ваши соматические характеристики.
– И что с того?
– Имеются несоответствия.
– Я могу это объяснить. Мы попали в ловушку и были обстреляны партизанами-слэвами. Мы уничтожили партизан, но наши экзо-скафандры получили повреждения. Думаю, причина возможных несоответствий и сбоев в этом.
Боевой робот СКР-АЕ-84 упрямо скрежетнул:
– Регламент С.Т.А.Л. гласит, что…
– Мне плевать, что гласит ваш регламент! – рявкнул Егор. – Вы не обязаны отчитываться перед нами, а мы – перед вами. И вот что я вам еще скажу, солдаты. Задерживая нас, вы ставите под удар выполнение важной миссии. Если по вашей вине миссия будет провалена, гарантирую вам, что завтра же – еще до захода солнца – вы оба будете отправлены на переплавку. Есть еще вопросы?
Внутри гигантов что-то тихо загудело в унисон, словно они вели друг с другом понятный лишь им разговор. Наконец, СКР-АЕ-84 прогудел:
– Мы приносим извинение за то, что задержали вас, господа офицеры. Желаем точного выполнения боевой задачи. Хайль Геринг!
– Хайль Геринг! – машинально отозвался Волчок.
Роботы развернулись и, грохоча железом, двинулись прочь.
Егор переключил коммуникатор на внутреннюю связь.
– Кажется, повезло, – сказал он.
Шрам не ответил. Егор повернул голову и увидел, что тот вскинул руки своего экзо-скафандра, нацелив пулеметы в спины удаляющихся роботов.
– Шрам, нет!
Но было поздно. Верзила нажал на гашетки пулеметов. Один из гигантских роботов рухнул на землю, но второй устоял и молниеносно развернулся. На долю мгновения раньше Егор поднял руки и тоже открыл огонь. Все потонуло в грохоте выстрелов и клубах пороховых газов. В сизом тумане мелькали вспышки разрывов, несколько пуль клацнули по бронированному щитку Егора, но он, сцепив зубы, стоял плечом к плечу со Шрамом и поливал боевого робота градом огня из всех стволов.
Он не мог бы сказать, сколько это продолжалось. Минуту, две, а может, полчаса. Наконец, Шрам опустил руки экзо-скафандра, и Егор последовал его примеру.
Прошло не меньше минуты, прежде чем сизые облака рассеялись, и они увидели двух роботов, лежащих на груде битых кирпичей. Левая нога СКР-АР-43 была почти отделена от туловища. Бронированные щитки на голове СКР-АЕ-84 были разворочены, из щелей между ними торчали обрывки проводов и перебитые артерии-шланги, из которых вытекала черная жидкость.
– Мы их прикончили, – выдохнул Шрам.
– Да. Уложили. – Егор повернулся к товарищу и посмотрел на него. – Что будем делать дальше?
Шрам несколько секунд молчал, а потом облизнул губы и пробасил:
– Давай разогреем тушенку. Я голоден, как черт.
Егор облегченно улыбнулся и хотел отпустить какую-то шутку, но тут оба они услышали какой-то шорох. Вскинув пулеметы, Егор и Шрам мгновенно повернулись на звук. Однако на этот раз стрелять не пришлось. Из развалин выбирались не роботы, а люди – грязные, исцарапанные, худые, одетые в обноски. На Егора и Шрама они смотрели со странной смесью надежды и ужаса.
– О, господи… – тихо проговорил Шрам. – Теперь все понятно.
– Что? – не понял Егор. – Что понятно? Кто эти люди?
Верзила нахмурился и сказал:
– Роботы, которых мы прикончили, были погонщиками. Этих людей они гнали на генетическую фабрику. Она километрах в тридцати к западу отсюда.
Егор тоже сдвинул брови и осведомился:
– И что мы будем делать?
Шрам усмехнулся:
– Поделимся с ними тушенкой.
5
Над развалинами города, искореженного бесчисленными бомбежками, сгущались сумерки.
Пленников было одиннадцать, среди них двое детей и три женщины. Женщины были одеты в длинные плащи, а головы и лица их были прикрыты капюшонами.
Рассадив усталых, изголодавшихся людей на камнях, Шрам вытряхнул из рюкзака несколько банок синтетической тушенки, разогрел их и пустил по рукам.
Пленники ели жадно и молча, торопливо запихивая пищу в рот, и Шраму приходилось тщательно следить за тем, чтобы они не слишком увлекались, и чтобы тушенки хватило всем.
Когда банки опустели, Шрам приступил к расспросам:
– Кто вы и как здесь оказались? – спросил он у ближайшего пленника, долговязого, пожилого мужчины с морщинистым грустным лицом.
– Нас гнали на генетическую фабрику «ТПН», – ответил тот. – Для участия в экспериментах по программе «Лаокоон».
– «Лаокоон»? Кажется, это… генетическое скрещивание?
Пленник кивнул:
– Да.
– Вам повезло, что мы оказались поблизости. Хотя это тоже спорный вопрос. Еще неизвестно, сможем ли мы отсюда выбраться.
Одна из женщин подняла руки к капюшону и откинула его. Егор, привлеченный движением, взглянул на нее и окаменел от изумления.
– Юля… – прошептал он одними губами. – А потом повторил громче: – Юля!
Девушка взглянула на Егора. Исхудавшее личико, тени под глазами, коротко остриженные волосы, ссадины на лбу. Она выглядела чуть иначе, но, несомненно, это была Юля Литвинова, девушка, которую он любил.
Егор поднялся с места, быстро подошел к девушке и присел рядом.
– Юля! – снова проговорил он и хотел взять девушку за руки, но она отпрянула и посмотрела на него удивленно.
– Мы знакомы? – спросила она тихим, осипшим от усталости голосом.
– Да… То есть… – Егор качнул головой: – Нет, незнакомы. То есть… Черт, я не знаю! – Егор почувствовал, как волнение комом подступает к горлу. – А ты меня не помнишь? – с надеждой спросил он.
Девушка внимательно вгляделась в его лицо, а затем покачала головой:
– Нет.
Егор вздохнул и проговорил с досадой:
– Да. Все верно. Знаешь… – Он улыбнулся. – …Наверное, мы встречались во сне.
Усталое, худое лицо девушки тоже осветилось улыбкой.
– Я бы хотела сказать «да», но я давно уже не вижу снов, – сказала она. – Прости.
Девушка отвернулась и снова опустила капюшон. Егор почувствовал, как к горлу подкатил комок, а в глазах защипало. Он понимал, что сидящая перед ним девушка – не Юля. Вернее – не та Юля. Это просто ее отражение, клон, двойник из альтернативного мира, созданного Егором в тот момент, когда он направил револьвер Гитлеру в лицо и спустил курок.
Он вытер рукавом глаза, поднялся на ноги и вернулся на свое место рядом с верзилой Шрамом.
– Мы должны отвести их в Резервацию, – сказал Егор.
– В Резервацию?
Егор кивнул:
– Да. Ты говорил, что Резервация – это место, где слэвам дышится вольготно и где фашисты их не трогают.
– Я также говорил тебе, что проникнуть на территорию Резервации извне практически невозможно. Она слишком хорошо охраняется.
– Но если мы все-таки проникнем? Фашисты больше не тронут этих людей, верно?
– Думаю, да.
– Значит, мы их туда отведем.
– Но я…
– Знаю, Шрам. Тебе нужно на Юг, в лагерь повстанцев. Но мы не можем бросить этих несчастных на произвол судьбы. Мы их спасли, и теперь мы ответственны за них.
Верзила дернул щекой, изрезанной белыми шрамами:
– Я им не отец и не вождь, Волчок.
– И все же мы их туда отведем. Мы доставим их до Резервации, а потом ты пойдешь туда, куда хочешь. Ты мне должен, Шрам. Я прикончил парней из батальона «Сталь-СС», помнишь? Без меня ты бы не справился.
Верзила долго молчал, хмуро глядя на Егора. Потом разомкнул губы и тихо проговорил:
– У тебя на душе лежит какой-то грех, который ты надеешься искупить, помогая этим пленникам. Я прав?