– А как насчет тебя? – тихо спросил Волчок.
– Что? – не поняла Юля.
– Тебе тоже приходилось этим заниматься?
Девушка покачала головой:
– Нет. У нашей семьи был высокий покровитель. Он был влюблен в мою мать. Мы работали так же, как другие, но были освобождены от некоторых повинностей.
– И как к этому относились ваши знакомые?
Юля пожала плечами:
– Да никак. Мы такие были не одни. Арийцы часто заводят себе тайные увлечения. Они называют это «тягой к грязи». А еще – «хтоническим зовом подземных богов». Они презирают себя за эти увлечения, но не могут без них обойтись.
Егор некоторое время молчал, словно впал в задумчивость, потом вздохнул и проговорил глухим голосом:
– Ваш мир ужасен.
– Ко всему можно привыкнуть, – возразила Юля. – Даже к белоглазым мордам этих выродков.
Некоторое время оба молчали. Первой молчание прервала девушка:
– Могу я тебя спросить? – осторожно начала она.
Егор кивнул:
– Спрашивай.
– Почему ты ведешь себя так, будто ты пришелец в этом мире.
– Я и есть пришелец.
– Что?
Егор нахмурился:
– Это сложно объяснить. Но самое главное – ты мне все равно не поверишь.
– А ты попробуй.
– Мой знакомый – профессор Терехов изобрел Машину времени. Я отправился в прошлое и убил величайшего из тиранов. Я думал, что мой поступок спасет жизни миллионам людей и что мир от этого станет лучше и светлее. Но когда я вернулся – я застал вместо привычного мира этот кошмар.
Юля обдумала его слова и сказала спокойно и даже буднично:
– Ты утверждаешь, что изменил ход истории?
– Да. Мой поступок изменил мир. Москва две тысячи одиннадцатого года, которую я знал, была прекрасным городом. Фашистов победили в сорок пятом году прошлого века. У меня было счастливое детство и неплохая юность. Все было иначе, понимаешь?
Юля нахмурила лоб:
– Твои слова звучат странно. Но я тебе верю. Не может быть, чтобы этот кошмарный мир был единственным, что заслужило человечество. Я много думала об этом. И знаешь… – Юля слегка смутилась. – В детстве я видела хорошие сны, и в снах этих я жила в красивом доме, и у меня была хорошая семья, и люди вокруг были свободны и счастливы. Быть может, я видела тот мир, про который ты говоришь?
– Да, – неуверенно произнес Волчок. – Может быть. Один умный человек говорил мне когда-то, что наши сны – это призрачное эхо других реальностей, в которых мы проживаем другие жизни.
Юля улыбнулась:
– Хотела бы я, чтобы это было так. И что ты теперь намерен делать, Волчок? Ты собираешься все исправить, верно?
– Я должен отыскать профессора Терехова. Если он, конечно, жив. Я попрошу его послать меня обратно в прошлое, чтобы я смог исправить свою ошибку.
Юля помолчала, обдумывая его слова, а потом неожиданно спросила:
– В твоем мире люди поют песни?
– Да, – рассеянно ответил Егор.
– У нас песни запрещены. В детстве мать пела мне колыбельную, но я ее совсем не помню. Ни слов, ни мелодии. А ты знаешь какую-нибудь песню?
– Да. Наверное. Сейчас…
Егор напряг память и пропел первое, что пришло ему в голову:
Егор замолчал. Юля смотрела на него широко раскрытыми глазами, на щеках ее проступил взволнованный румянец.
– Ты сам это придумал? – спросила она тихо.
Егор качнул головой:
– Нет. Это «Уматурман». Группа.
– Боевая?
– Что?
– Боевая группа?
Он усмехнулся:
– В каком-то смысле да.
Юля отвела взгляд. Она долго молчала, а потом сдвинула брови и спросила:
– Скажи, а в том мире, про который ты говорил… там тоже была я?
– Да, – ответил Егор. – Ты была там.
– И мы с тобой…
– Мы любили друг друга.
– Значит… ты хочешь вернуться к той Юле.
Егор молчал, глядя на свои руки. И тогда она заговорила снова:
– Если тебе удастся вернуться в прошлое и исправить ошибку, наш мир исчезнет, верно?
– Он станет другим, – сказал Егор.
– Но этот мир исчезнет, так?
– Да.
– Но если наш мир исчезнет, что будет со мной? Что будет со всеми нами?… Ты ведь понимаешь, что я другая? Я – не она.
Егор потер пылающее лицо ладонями.
– Черт… – глухо проговорил он. – Я сам постоянно об этом думаю. Я не знаю, что тебе ответить. Возможно, ваш мир не исчезнет, а продолжит существовать как один из альтернативных вариантов.
– Наряду с тем миром, откуда ты пришел?
– Да.
– Но ведь это означает, что ты ничего не сможешь изменить. Это означает, что существовать будут оба мира одновременно. И возможно, таких миров множество…
Юля замолчала, ожидая ответа. Волчок вздохнул:
– Умеешь ты задавать трудные вопросы. Я не знаю, что тебе ответить. Правда, не знаю.
Юля подняла с земли камушек и подкинула его на ладони.
– Кем ты был в том мире? – спросила она.
– Хакером.
– Кем?
– Электронным взломщиком, проникающим в компьютерные системы через разные лазейки.
– Это благородная профессия?
Егор усмехнулся:
– Не очень. Но зато благодарная. По крайней мере, я чувствовал себя настоящим героем, когда занимался этим.
– А кто ты в нашем мире?
– Я не могу вспомнить. Едва появившись, я сразу попал под обстрел. Фашисты уничтожили боевой отряд, в котором был Шрам. Я оказался на линии огня, и мне тоже досталось.
– Понятно.
Юля снова подкинула камушек на ладони, а потом сжала его в кулаке и бросила в остатки старинной кирпичной кладки.
– Думаю, что здесь я тоже занимался электронными системами, – сказал Егор.
– Это потому что ты сумел починить боевого робота?
Егор кивнул:
– Да.
– Что ж… У тебя есть цель. Найди своего профессора и исправь ошибку.
– До этого разговора я был уверен в том, что собираюсь сделать. Но теперь…
Юля повернула голову и посмотрела на него мерцающим взглядом:
– Знаешь, как говорил в подобных случаях мой отец?
– Как?
– Делай то, что должен. И будь, что будет.
Они долго смотрели друг другу в глаза. Егор сделал едва уловимое движением, будто хотел поцеловать девушку, но она вздрогнула и отстранилась.
– Нам пора идти дальше, – сказал она. – Скоро наступит ночь, а ночи в этих краях очень темные.
Юля встала и, больше не глядя на Волчка, подошла поближе к «костру».
– Эй, брат, – тихо окликнул его Шрам. – Давай-ка отойдем на пару слов.
Егор поднялся с полуразрушенной железобетонной балки и зашагал следом за Шрамом. Отойдя шагов на пятнадцать, оба остановились.
– Надо сходить в разведку, – сказал Шрам.
– В разведку?
– Да. Здесь опасные места, Волчок. Неподалеку находится Зона Освальда.
– Что за зона?
В мерцающих глазах Шрама прочиталось сомнение:
– Ты ничего про нее не помнишь?
Егор покачал головой:
– Нет.
– Пятнадцать лет назад там были Освальдовские цеха по переработке отходов. Отходы свозились со всех лабораторий Московии и соседних рейх-областей.
– Что это были за отходы?
Шрам дернул щекой и нехотя сообщил:
– Электроника и мясо.
Егор пристально уставился на верзилу:
– Не понял.
– Сначала туда свозили устаревшие поколения роботов, – объяснил Шрам. – На утилизацию. Потом, когда заработали биоинженеринговые компании, создающие биоэлектронные протезы и комплектующие для андроидов, в Освальдовские цеха стали привозить отбраковку.
– То есть… неудавшиеся образцы «человеко-роботов»? – прищурился Волчок.
– Ну, можно сказать и так. Хотя в былые времена это принято было называть «электронным мясом». Но дело не в этом. В шестидесяти километрах от цехов располагалась мини-АЭС. Пятнадцать лет назад на ней произошла авария, и Освальдовские цеха оказались в зоне радиоактивного заражения.
– И что было потом?
– Началась паника. Цеха закрыли, сотрудников эвакуировали. Но, поскольку эвакуация проводилась в спешке, вывезли не всех. Около шестидесяти человек пропали без вести. В том числе и хозяин цехов – Краус Освальд. Зараженные цеха и примыкающую к ним территорию назвали Зоной Освальда и запретили к ней приближаться.
Шрам провел ладонью по волосам и продолжил:
– Через полтора года после катастрофы на территории бывших цехов начала твориться какая-то чертовщина. Оттуда стали доноситься странные звуки, а когда Рейх-магистрат послал туда бойцов, ни один из них не вернулся.
– И нацисты на этом успокоились?
Верзила покачал головой:
– Нет. Они посылали туда еще три группы спецназа, но все три группы сгинули без следа. Связь с ними прерывалась, как только они пересекали полосу отчуждения. Некоторое время они находились в зоне видеонаблюдения, но потом видеосигнал тоже пропадал.
– Почему не послали туда боевых роботов? – осведомился Егор.
– Посылали. Но роботы отключились, едва приблизившись к полосе отчуждения. По какой-то странной причине техника там не работает. Рейх-магистрат организовал было исследовательский институт, занимающийся проблемами Зоны Освальда, но через год институт закрылся.
– Почему? – спросил Егор.
Шрам хмыкнул:
– В тот год разрозненные боевые отряды Сопротивления сумели объединиться и задали фашистам жару. Наши ребята взорвали одновременно около пятидесяти объектов, в том числе заводы, лаборатории и институты. После подавления бунта нацисты «законсервировали» Зону Освальда до лучших времен и с тех пор обходят эти места стороной.
– Тогда какого дьявола мы туда пойдем? – спросил Егор.
– По этой причине и пойдем, – спокойно ответил Шрам. – Мы проведем нашу группу по самой кромке Зоны Освальда, подальше от дорог и поселков, где от нациков нет проходу.
Волчок обдумал его слова и уточнил:
– Сколько километров нам придется идти вдоль Зоны Освальда?
– Около трех.
– Сколько до полосы отчуждения?
– С километр. Может, чуть больше.
– Что именно нам может угрожать?
– Понятия не имею. До меня доходили слухи про каких-то вооруженных бродяг, которые промышляют на свалках металлолома. Думаю, прежде чем туда соваться, нам нужно разведать, что к чему.
Егор снова ненадолго задумался:
– Это займет слишком много времени. А ты сам сказал, что его у нас нет. Поступим по-другому. Мы с Дикобразом пойдем вперед. Ты выйдешь минут через десять и поведешь людей вслед за нами. Если услышите звуки сражения – остано́витесь и будете выжидать.
– Выжидать?
– Не хочешь ждать, веди людей обратно, а потом уже подумаешь, как поступить дальше. В любом случае, у вас будет время, чтобы дать задний ход.
Шрам недовольно нахмурился, но, взвесив все «за» и «против», вынужден был согласиться.
– Что ж… – проворчал он. – Пусть будет по-твоему.
Егор кивнул, повернулся и зашагал к боевому роботу, который стоял в стороне от людей, возвышаясь над развалинами, как экскаватор.
– Эй, Дикобраз! – окликнул его Волчок.
Робот тут же «ожил» и прогудел, отзываясь:
– Слушаю, господин оберштурмфюрер!
– Ты когда-нибудь проходил близ Зоны Освальда?
– Один раз. Это был вынужденный маневр. В соответствии с регламентом С.Т.А.Л. мы не должны…
– Сегодня тебе придется нарушить регламент С.Т.А.Л., – оборвал его Волчок. – Твои новые настройки позволяют это сделать.
Дикобраз несколько секунд не отвечал, издавая едва слышный гул, потом снова «ожил» и невозмутимым, лишенным модуляций голосом произнес:
– Я пойду туда, куда вы прикажете, господин оберштурмфюрер.
– Хороший мальчик, – похвалил робота Егор. – Выдвигаемся прямо сейчас. Твоя задача – первым заметить опасность и сделать все, чтобы предотвратить ее. Как понял?
– Понял вас, господин офицер.
– Молодец. Да, и еще. Старайся при ходьбе производить как можно меньше шума. Иногда ты гремишь, как груда металлолома.
Дикобраз склонил голову в поклоне и отчеканил:
– Я постараюсь ступать тише, господин оберштурмфюрер.
Через пять минут, забравшись в экзо-скафандр и проверив электронику, Егор бросил в микрофон:
– Ну, с богом!
И, дав сигнал Дикобразу, зашагал туда, куда ему указал Шрам.
9
Шли неторопливо и осторожно. Руины, руины, руины… Примерно на середине пути в этом унылом, однообразном пейзаже появилось кое-что еще. Это была огромная свалка железного лома, похожая на горный хребет в миниатюре.
На подступах к свалке Егор ощутил близкую опасность. Он приказал Дикобразу остановиться и, настроив аудиоусилитель, напряженно вслушался в окружающую тишину. Несколько секунд он ничего не слышал, а потом до его слуха донесся шорох. Егор мгновенно развернулся на звук, одновременно вскинув пулемет. Он был готов нажать на гашетку и разнести врагов в клочья, но вместо чудовищ или мутантов взору его предстал худой мальчишка лет двенадцати на вид. Он стоял возле свалки, неподвижный, как гипсовая статуя в пионерском парке, и во все глаза таращился на Егора и Дикобраза. Одет мальчишка был в длинное рваное пальто из грязно-бурого синтволокна. Волосы у него были белыми, словно у старца, но тощее лицо совсем юным и покрытым веснушками.
Боевой робот уже считывал соматические параметры мальчишки, готовый в любой момент открыть по нему огонь. На всякий случай Егор приказал «Голему»:
– Не стрелять. Ждать приказа.
Затем шагнул к мальчишке, остановился и громко спросил:
– Кто ты? Назови свой статус и свое имя!
«Какой, к дьяволу, статус?» – подумал Егор, немного устыдившись своих слов. И как бы в подтверждение его мыслей мальчишка разлепил губы и тихо ответил:
– У меня нет статуса.
– Просто скажи, кто ты такой?
– Я… прототип, – вымолвил мальчишка. – Бывший прототип, – добавил он, сделав упор на слове «бывший».
– Что ты здесь делаешь?
Седовласый мальчишка ухмыльнулся:
– Как все – ищу, чем бы поживиться.
Егор открыл рот для нового вопроса, но не успел его задать.
– А что здесь делаешь ты, офицер? – произнес за спиной у Егора мрачный голос.
Егор быстро обернулся, по-прежнему держа палец на гашетке пулемета. За спиной у него стояло около дюжины странных существ. На первый взгляд, они выглядели, как бомжи. Куртки, комбинезоны и пальто изношены до состояния лохмотьев, физиономии грязные, обветренные, изрытые шрамами и морщинами.
Только через несколько секунд Егор понял, что стоящие перед ним существа – не просто люди. Тела их были напичканы электроникой. Электронные протезы вместо рук и ног, фотоэлементы вместо глаз, стальные и пластиковые вставки в черепах…
Егор сглотнул слюну и хрипло окликнул:
– Дикобраз! Если двинутся – стреляй!
Один из «бомжей» чуть выдвинулся вперед, усмехнулся резиновыми губами и отчеканил таким же безжизненным голосом, как и голос Дикобраза:
– Твой боевой робот тебе не поможет. Он обесточен.
Егор скосил глаза на «Голема» и позвал:
– Дикобраз! Дикобраз, ты меня слышишь?
Боевой робот не отозвался. Егор облизнул пересохшие от волнения губы и спросил, обращаясь к странному существу, в котором «родные» части тела перемежались с электронными вставками и протезами:
– Кто вы такие?
Странные создания молчали, угрюмо разглядывая Егора. У некоторых из них были настоящие человеческие глаза, у других – что-то вроде фотоэлементов, у третьих – устаревшие лазерные сканеры с нешироким углом охвата.
Наконец, кошмарный собеседник Егора снова заговорил.
– Что ты здесь делаешь, оберштурмфюрер? – резко спросил он.
– Я…
«Возможно, они каким-то образом вывели из строя не только Дикобраза, но и все мое оружие», – пронеслось в голове у Егора.
– Я… просто шел мимо.
– «Просто шел»? – Глаза бродяги сузились. – Гулял и заблудился, так, что ли?
Егор решил сменить тактику и попробовал приветливо улыбнуться.
– Я не собираюсь причинять вам вред, – спокойно произнес он.
– Ты и не сможешь, – заверил один из странных бродяг, приземистый, с выпирающими, подобно сложенным крыльям, плечами и хребтом. – Огнестрельное и электромагнитное оружие здесь не работает.
– Да ну? – Егор холодно прищурился. – А если я выпущу заряд тебе в голову?
– Попробуй, – сказал бродяга.
Егор нажал на спусковой крючок. Выстрелов не последовало. Тогда он снова улыбнулся и легкомысленно проговорил:
– Действительно, не работает. Выходит, я попал впросак? Вляпался по самые уши? Ну, и что будет дальше?
– Дальше ты нам скажешь, зачем пришел сюда, – сказал лидер оборванцев.
Егор прямо посмотрел ему в глаза и ответил:
– Мы просто хотим пройти мимо. Не причиняя никому вреда.
– Кто это «мы»?! – гаркнул один из бродяг, коротышка с искусственными руками.
– Я и люди, которых я веду, – ответил Егор. – Они – бывшие пленники, которых немцы гнали в генетическую лабораторию.
– На них собирались проводить опыты? – спросил лидер бродяг.
– Да.
Существа переглянулись и зашептались. Лидер снова взглянул на Волчка и сказал:
– Когда-то некоторые из нас были людьми. Но мы не…
– Освальд идет! – крикнул кто-то.
Послышались шаги, а спустя пару секунд из-за груды ржавого железа и горы старых автомобильных покрышек вышел странный человек. Собственно говоря, человеком его можно было назвать лишь с большой натяжкой. Это было кошмарное создание – что-то вроде робокопа, но абсолютно бесформенное, с торчащими в разные стороны хромированными отростками-деталями, с красными фотоэлементами вместо глаз и с черепом, залатанным титановыми заплатами и пластиковыми вставками.