Нет, сегодня Леру этим было не пронять.
– Ты знаешь Фому?! – изумилась она. Папуля впервые говорил подобные вещи.
– Ты имеешь в виду Антошку? Бездарность, играющая роль великого режиссера. Он вился как гнус возле твоей… мм… пока я его не прихлопнул… – Отец звонко шлепнул ладонью по столу и захохотал. – А не нужно было препятствовать, нужно было дать этой паре идиотов воссоединиться. И заниматься только искусством. Но я прихлопнул! – Папуля с такой силой снова ударил по столу рукой, что стоявшая перед ним стопка со звоном опрокинулась.
– Григорий Петрович… – пролепетала из воздуха материализовавшаяся Галочка и с укором посмотрела на Леру.
– Не затыкай мне рот, женщина! Я разговариваю со своей дочерью, актрисой! Что ты смыслишь в искусстве, а? Да и кто в нем сейчас смыслит? Mesto[3]
Пан Валевский явно вознамерился удариться в трагедию, и Лера заставила себя встряхнуться. Эдак папуля дойдет до крайности и начнет кричать, что ему нет места в этой проклятой жизни и он доложен с этим покончить, а Галочка станет рыдать, некрасиво хлюпая носом. Лера уже видела такое не раз. Она взяла графин и понесла на кухню прятать – теперь водка едва доставала медведю по пупа. Папулины проклятия она переживет, ей не привыкать. Галочка потрусила следом.
– Слышали, как они со мой говорят? «Место»! Как собаке какой. А тут на днях совсем разошлись, так еще хуже – вали, говорят, отсюда, и мне плащ суют! И уйду, мне один мужчина предлагал… – Галочка покраснела и тяжело задышала, собираясь зарыдать.
«Вали»? Нет, для пана Валевского, хотя бы и самозваного, это было чересчур.
– Скорее всего он имел в виду «vale», то есть «прощай», – пояснила Лера. Она знала папулин репертуар наизусть.
– Ну так я же и говорю! – сморщила круглое лицо Галочка и все-таки залилась слезами. Лера отправилась на свое законное место спать.
Мальцева отбила у Гришиной мужа! Весь театр с замиранием сердца следил за развитием событий. Пока действие шло ни шатко ни валко: победительница ходила с полуулыбкой на устах и вызывающе гордым взором. Гришина изображала из себя… А собственно, что она изображала? Приходила в гримерную с минимальным запасом времени, но без опоздания, нейтральным тоном всем говорила «привет» и сосредоточенно одевалась, красилась. Слишком уж сосредоточенно. За всем этим должен, просто обязан был последовать взрыв, но ничего не бабахало. И после спектакля одно и тоже – садилась в машину к любовнику, и они уезжали. А может, Мальцева просто восстановила справедливость?
– Ну и что, что есть любовник? Вот просто так уступить законного мужика, да еще лучшей подруге? Да я бы ни за что, – говорила Рита Малышенко. Кошмар какой-то…
– Только не нужно корчить из себя оскорбленную невинность, – примерно так сказал по телефону Лере ее бывший муж, – я про твоего козла давно все знаю, но сцен не устраивал.
– Вот это и противно, – отрезала Лера и отсоединилась.
– Как-то все это чересчур… я бы сказал, интеллигентно, – подвел итог Стас.
– Еще бы. Теперь ты, как порядочный человек, должен на мне жениться. Да, мне срочно нужно жилье, желательно недорогое, ты уж поспрашивай у своих знакомых.
Стас только скривился: «…ты все еще играешь роль комсомолки, красавицы… Зря выступления бросила, на разовые подработки не очень-то разживешься». Да, со Стасом тоже в последнее время что-то происходило, он нервничал. Неужели действительно боялся, что Лера явится к нему с вещами? Или потребует возвращения долгов? По крайней мере, квартиру он ей действительно нашел, и очень быстро.
Забавно, но теперь единственным человеком в театре, с которым Лере было просто общаться, оказалась Света Коробкина. По молчаливому согласию, они свои новые отношения не демонстрировали. Так безопасней, решила Лера, и сама этой мысли удивилась: что значит безопасней? И поняла, что опасается каких-нибудь маневров Мики против Коробкиной. Потому что до сих пор Мика Свету очень даже жаловала.
Костюмерная, которая раньше Лере казалась тесной и пыльной, теперь ей вполне нравилась. Дружественная территория, только Лера там старалась не задерживаться.
– Ты на кастинге была? – деловито спросила Светочка, приметывая к лифу юбку.
– На каком кастинге?
– Лер, ну ты даешь. Можно подумать, что ты живешь на Марсе. Все наши девки уже отметились. На киностудии кастинг идет, если уже не закончился. Нужна драматическая актриса, умеющая танцевать, какой-то сериал снимать будут.
– Не слышала. – Правильно, обычно про все это узнавала Мика, говорила Стасу, а уже он сообщал Лере. Та и не замечала, что они играют в испорченный телефон.
– Да уж, ходишь, как в скафандре – ничего не вижу, ничего не слышу. Говорят, что ты беременная, родители от тебя отреклись…
Лера вспомнила, что на днях Фома уже дважды осведомлялся, не больна ли она. Весьма ядовитым тоном. А Невера вызвала к себе в кабинет: «Знаете, Валерия, сюрприз, конечно, очень неприятный, но я вам одну старую песню хочу напомнить. – Лера было испугалась, что Невера запоет, но та размеренным голосом, выделяя ключевые слова, процитировала: „…если к другому уходит невеста, то неизвестно кому повезло…“, понимаете, о чем я? Неизвестно!
– Почему же, известно, повезло мне. Спасибо, я пойду?
– Ну идите, Валерия, идите.
Впрочем, сюрпризы в Лериной жизни случались и приятные. Уже в третий раз вахтер Семен Семеныч останавливал ее, грозно говорил: «Минуточку»! и вручал огромный букет. Леру больше всего волновали прилагаемые к ним записочки: «Саре Бернар». Она во время каждого спектакля высматривала в зале хозяина потертого берета с пупочкой и не находила. Может быть, пупочка окончательно сносилась и ее обладатель обзавелся париком?
– Семен Семеныч, но как он хоть выглядит? – пытала она вахтера.
– Эх, свистушки вы, свистушки! Ей такие цветы дарят, а она: как он выглядит? Да разве это в мужчине главное? Нормально выглядит, правильно. Как и должен выглядеть мужик. Но ничего не скажешь, приличный…
«Приличный», это было как раз о ее поклоннике. «Мужик»… нет, совсем не о нем. Лера в смятении отходила…
Пробы она провалила. Примчалась на киностудию в своей обычной манере, да не тут-то было – это тебе не карманный «Гелиос». Лера носилась по бесчисленным коридорам в поисках нужной комнаты и не находила ее. Да и как это можно было сделать, если, скажем, за комнатой номер 412 следовала комната 417, а между ними – провал? Мимо проносились какие-то люди, занятые своими делами и ко всему прочему не владевшие русским языком. По крайней мере, Лере стало так казаться после двадцати минут бесполезных вопросов и совершенно невнятных ответов. Она давно повернула бы назад, но понятия не имела, где находится выход.
Искомая комната нашлась совершенно не в том месте, где Лера искала ее, следуя законам логики. Кончился кастинг или нет, но у заветной двери ждала небольшая группа претенденток на роль. Лере показалось, что она попала в очередь к зубному врачу – все сидели молча, с таким выражением лиц, будто их мучает внутренняя боль и они только к ней и прислушиваются. На тех, кто уже выходил из-за заветной двери, смотрели с оттенком любопытства и ревности – вот, человек уже отмучился, но вдруг он имено тот, кого так долго искали? И сейчас выйдет надменная медсестра в накрахмаленном халате и холодно объявит: «Прием окончен».
Несколько раз Лера ходила на такие кастинги с Микой. Вот уж кто умел себя правильно вести – Мика как-то неуловимо менялась, и всем было ясно – пришла главная претендентка на роль. Но сейчас Лера была одна… Она осторожно спрятала длинные ноги под стул.
Мужчина с темным от усталости лицом разглядывал Леру, он был в комнате не один, но, безусловно, командовал парадом. Потом монотонно объяснил задачу: «Вы узнаете, что ваша подруга…» Всегда одно и то же – один человек предает другого, и тот корчится от переживаний. И Лере моментально расхотелось учавствовать в этом деле. Итак, ее героиня узнает правду… и утопает в соплях. Не получится, по крайней мере у Леры. У нее не было времени на подготовку, нужно было читать «с листа», она и прочитала. Тем более что соплей и воплей группа уже наверняка насмотрелась и наслушалась.
Главный усмехнулся и спросил: «А вы действительно еще и танцевать умеете»?
– Я окончила школу бальных танцев. Давно… – можно было откланиваться.
И тут темнолицый задал следующий вопрос:
– А вы, случайно, не родственница Григория Петровича Валевского?
– Нет, – отрезала Лера.
– Хорошо, спасибо. Лена, – обратился он к очкастенький помощнице, – пусть Костя девушку пощелкает.
Что хорошо? Лихорадочно соображала Лера, едва поспевая за расторопной Леной, – хорошо, что она не родственница? «Прости, папа, за то, что отреклась от тебя». Только одно и утешало – окажись папуля в студии, он отрекся бы от нее первым. «Ты – копия своей матери!», «Ты – копия своего папаши!» Где-то между ними спрессован оригинал, если он есть, конечно.
Лера постаралась выкинуть этот день из памяти. Подумаешь, неудача… Не в первый раз и не в последний.
Через неделю ее утвердили на главную роль в этом сериале.
Она готовилась к тому, что Фома укажет ей на дверь. «Либо искусство, либо погоня за его призраком – выбирайте!» – главреж непременно должен изречь что-нибудь подобное. Лера выбрала призрака и решила идти до конца. Но Фома немного поерзал в своем руководящем кресле, подумал и… отпустил Леру с миром. «Но только попробуйте сорвать мне хотя бы один спектакль!» Она заверила, что пробовать не станет. «Рыбка с зонтиком» давала неплохие сборы, а за свой сольный танец Лера неизменно срывала бурные аплодисменты. Может быть, поэтому Фома проявил поразительную кротость?
Впрочем, теперь Лера знала точно – это ее последний сезон в «Гелиосе». Благодаря съемкам она вспомнила себя прежнюю и готова была пойти на риск – уйти пусть даже в никуда. Но только тепреь Лере стало казаться, что где-то высоко зажглась маленькая звездочка и засветилась робким светом именно для нее, Валерии Гришиной.
Она не приходила в бассейн больше трех месяцев, не было времени. Вот и на бортик Лера залезла без прежней легкости – мышцы ныли больше обычного, разленились.
– Что это вы занятия спортом забросили? Нехорошо.
Лера не сразу поняла, что слова, прозвучавшие над ухом, адресованы ей. Она не поняла, а тело поняло и покрылось гусиной кожей.
– Что? – глупо переспросила Лера. Не могло случиться так, чтобы этот человек действительно оказался рядом. Лера столь тщательно старалась его забыть, что он просто перестал быть реальностью. Игра слишком живого воображения, и только.
А человек присел рядом с ней на корточки и сделал то же, что и в первую их встречу – протянул руку и стащил с Лериной головы шапочку.
– Хам… – не очень уверенно произнесла Лера.
– А еще медведь, бурбон и монстр.
Он и в самом деле это сказал! Лера невольно усмехнулась – подкованный товарищ оказался.
– Я вас подожду, – сообщил Алексей.
– Зачем?
– Что значит – зачем? Я вас домой отвезу, вы ведь не на машине. А перед этим поужинаем, если вы не против. – Все это прозвучало достаточно самоуверенно и нагло. Все-таки она была права – главпупс в чистом виде!
– А вас и в самом деле интересует мое мнение? По-моему, вы уже все решили и за меня тоже.
– В общем-то, да, – признался наглец. – Потому что вы, Лера, из человеколюбия просто обязаны дать мне шанс показать себя во всей красе.
– Во-первых, я ничем вам не обязана, во-вторых, вы уже себя показали.
– Правильно, а теперь я хочу продемонстрировать вам другую сторону своей натуры. Чтобы вы знали, что я мягкий, белый и пушистый. По крайней мере, по выходным, – и он поднялся.
– Что-то вы не особенно спешили с демонстрацией, – сварливо заметила Лера.
Алексей Петрович как-то странно на нее взглянул, что-то хотел сказать, но передумал. То-то же. Лера тоже встала, специально проигнорировав протянутую руку, и отправилась в раздевалку. Она всем телом чувствовала взгляд афалины. Молодец, что смогла совладать с собой! А то, что у нее трясутся поджилки, он видеть не может.
Лера чуть дольше обычного постояла под душем – надо же как-то прийти в себя. Алексей Петрович назвал ее Лерой, а не Лекой… Ну и что? Не так уж и трудно вычислить настоящее имя. И слава богу, что он сделал это – ей было бы неприятно услышать Васькино «Лека» от взрослого дядьки. Пожалуй, Лера была готова многое отдать за то, чтобы афалина тоже забыл дурацкую сцену с полоумной дурой, швыряющейся вазами. Тоже? Надо немедленно выходить из-под душа, иначе выяснится, что она помнит все от первой секунды и до последней.
– Устали?
Лера отрицательно покачала головой, а у самой действительно почти не было сил даже разговаривать. И это после бассейна! Она сидела за столиком в полумраке небольшого зала и чувствовала себя… дохлой рыбой. Лера улыбнулась.
– Ну наконец-то. – Теперь лицо напротив не казалось ей ни страшным, ни жестоким. И выглядело тоже довольно усталым. – А можно узнать, чему вы улыбаетесь?
– Дохлую рыбу вспомнила.
– Что?!
– Вы меня в первую нашу встречу так назвали.
На лице Алексея Петровича отразился такой неподдельный ужас, что Лера громко рассмеялась.
– Кошмар какой! Я был не в себе. Вы меня простите? Очень тяжелый день выдался, а тут еще какая-то дамочка под руку лезет. Я действительно был ужасен.
Да, и уплыл от нее.
– Вы очень хорошо плаваете, профессионально. – Лера подумала, что сейчас они кружат вокруг этой темы так, будто не сталкивались в Микиной квартире и он не видел ее на той даче. Если не говорить о плавание, тогда о чем? Спросить про его работу? Не стоит, она и так знает, что он занимается каким-то там оборудованием… да еще того и гляди про отчима вспомнят.
– Удивительно, – сказал Алексей Петрович, – по вашему лицу все можно прочесть. Обычно актрисы умеют притворяться гораздо лучше.
Да, по крайней мере одна из них.
– Это мой большой недостаток, – вздохнула Лера.
– Да нет же, это здорово. Кстати, все хотел спросить, вы давно знакомы с Борисом?
Вот уж действительно «кстати». Вечер закончился так и не начавшись. Что толку в том, что вопрос был задан небрежным тоном, Лера тоже научилась читать чужие мысли, к сожалению. И снова не уследила за собственным лицом.
– Лера, я опять ляпнул что-то не то? Вы поморщились.
– Просто очень устала. Мне пора домой, спасибо за приятный вечер.
Она отбросила скомканную салфетку и поднялась. Этому водоплавающему тоже нужен ее отчим.
– Леруня, пора уже тебе своего коня заводить, я сегодня занят, подвезти не смогу. – В последнее время Стас говорил так все чаще и чаще. Этот холодок между ними появился после того, как она стала сниматься или раньше?
Лера молча кивнула и натянула на голову капюшон куртки – стена падающего снега была такой плотной, что ей показалось, будто Стас бросает ее одну чуть ли не в глухом лесу. Но тут из этой снежной пелены вынырнула тень и встала перед Стасом. Лера с сожалением посмотрела на женщину, похожую на снеговика, на чахлые розочки в целлофане. Дурочка, трясется от холода, и наверное, кучу денег потратила. А Стас, скотина, схватил букетик не глядя и потрусил к напоминавшей сугроб «ауди», он уже забыл и про Леру, и про поклонницу. Лера повернулась и зашагала к метро.
Машина появилась рядом беззвучно, точно призрак.
– Валерия, – позвал знакомый голос, – карета подана!
Лера, не раздумывая, послушно юркнула в теплое, хорошо пахнущее нутро.
– Привет! – Алексей Петрович вел себя так, будто они простились лишь вчера.
– Я никуда ехать не хочу, только домой, – сразу объявила Лера. – Тут не далеко, минут двадцать.
– Как скажете.
Лера с подозрением покосилась на водителя, что-то он на сей раз чересчур покладистый. А в ней вдруг проснулся боевой дух, видно оттаял в тепле машины.
– Алексей Петрович, зачем вам все это надо?
Он не стал притворяться и делать вид, что не понял вопроса.
– Я и сам себя об этом спрашивал, – произнес Алексей. – Зачем? Между прочим, зарок давал – больше никаких актрис. Не получилось…
Лере показалось, что некая тень бесцеремонно влезла в машину и уселась между ними.
– Вы ее все еще любите? – Это спросила не Лера, потому что она не собиралась говорить ничего подобного.
– Кого? – удивление в его голосе казалось вполне искренним. – А-а-а… нет, не люблю. А ты его?
– Что?!
Алексей Петрович повернулся к Лере всем телом, бесцеремонно притянул за ворот куртки к себе и поцеловал. Губы у афалины оказались твердыми и шершавыми. И Лера позабыла про примерещившуюся ей было тень, не было никакой Мики, и Димки тоже не было. Сотворение мира началось именно с этой секунды, и в этом только-только рождающемся мире Лера летела, парила над землей и не боялась упасть.
– Оттолкни меня, – Он прошептал это ей прямо в губы, потому что тоже не мог от нее оторваться.
– З-зачем? – Что это он такое говорит?
– Затем, что ехать надо, а я не могу.
Но они все-таки доехали до Лериного дома.
– Алеша, а зачем ты спросил меня про отчима?
– Что?
– Не что, а зачем?
На часах было почти два ночи или утра, они сидели на кухне и пили кофе.
– Затем.
– Это не ответ. Говори.
– Ну я видел, как он тебя по щечке… это… погладил. Я же не знал тогда, что вы родня.
– Ты что, умеешь видеть затылком?
– Тебя – да. Я тебя всеми частями тела вижу. Когда в тот день в бассейне шапочку эту дурацкую сдернул – е-мое, золотая рыбка! Настоящая! Хам, говорит, а от волос аж искры летят… Я понял, что надо драпать. Поплыл, и все равно тебя видел.
– Алеша… нет, подожди, я должна сказать. Ты актрис не любишь. А я в кино снимаюсь, в сериале.
– Я знаю.
– Откуда?
– Ну что значит – откуда? Ты же не зашифрованная шпионка, к счастью. Да и дед у вас в театре на вахте сидит нормальный.
Это цербер Семен Семеныч-то нормальный?