Кто прошел по улице, кто позвонил, что сказал вызванный на дом врач…
Вовка на всякий случай задрал голову, испугавшись, что прямо в окне над собой увидит бледное лицо Маркова.
Вроде никого не было.
Так, продолжим.
Кто куда пошел… Вчера вызвали на прививку. Ага, вот и Вовкин портрет.
«Мальчик из старших классов. Лохматый и испуганный. С похожей фамилией. Марк-ин».
Хм… Это он – испуганный? Ну-ну…
Дальше, еще на день назад. Аня Хрусталева косо смотрит, поинтересовалась, как Володя себя чувствует. В ответ шел подробный отчет, как Хрусталева себя ведет – не бледна ли, не нервничает ли, не появилось ли в ней что-то странное?
«Да они просто влюблены друг в друга! – догадался Вовка. – Конечно! Такое внимание, о здоровье друг друга пекутся».
Видимо, Аньке было интересно, что о ней пишут и замечает ли Марков ее чувства, вот и попросила стащить тетрадку.
Маркин пролистнул еще несколько страниц назад.
Вторник. Хрусталева снова спросила, не происходило ли с Марковым что-нибудь странное. Весь день на него смотрела, даже до дома проводила.
Ну все ясно!
Ох уж эта мелюзга! Занимались бы своими амурными делами самостоятельно.
Стоп!
«Эта ненормальная начала за мной следить».
Так, так… Володя Марков и не думал влюбляться! Ему явно не нравится, что на него обращают столько внимания.
Что же между ними происходит?
И тут Вовка долистал до воскресенья. Полдня ничего занимательного не было, а потом шел небольшой рассказ о том, как Аня Хрусталева за гаражами около кладбищенской ограды долго копалась в земле, после чего достала проржавевшую жестяную коробку. За этим занятием ее и застал Володя Марков, хозяин записей. Показать коробку Хрусталева отказалась и в милицию не пошла. Дальше шло рассуждение: судя по ржавчине, коробка пролежала в земле лет сто. До войны в этом месте стояла церковь, кладбище находилось при церкви, и раз коробка лежала вне кладбищенской ограды, то…
Кого хоронили за кладбищенской оградой? Ведьм, колдунов и актеров – эта профессия раньше считалась бесовской. А значит, украшения эти могли принадлежать актрисе… или колдунье. Если актрисе, то ничего страшного в этом нет. А вот если колдунье, тогда…
О том, что вещи, принадлежащие колдунье, несут в себе ее силу, знают все. И если Анька Хрусталева по глупости воспользуется ими – не миновать беды!
Вот эту-то беду Марков и высматривал в однокласснице почти неделю, но ничего не замечал. Что же в таком случае искала в Маркове Хрусталева? Ждала, когда он ее выдаст? Но он почему-то не спешил это делать.
Вовка совсем запутался – кто за кем следит и зачем?
Он захлопнул тетрадку. Перед ним снова встал вопрос: куда ее девать? Отдавать девчонкам уже не хотелось, пусть сами разбираются между собой. А найти Маркова можно будет и завтра, в школе.
Маркин забросил тетрадку в рюкзак и предпринял вторую попытку дойти до дома, взять коньки и отправиться на каток.
Но и второй раз ему не удалось это сделать.
Около дома на него налетел Минаев.
– Ты что тут делаешь? – завопил он, страшно выкатывая глаза.
– На каток иду, – честно признался Вовка. – А ты что – с уроков сбежал?
– Да какие уроки! У нас в классе бешенство.
– Кто? – В Вовкиной голове с трудом соединялась звериная болезнь с их шестым классом.
– Ты ушел – тут-то все и началось! – Серега спокойно говорить не мог, он продолжал кричать. – Сначала на Маркушу шкаф свалился!
Вовка зажмурился. Маркушин всю жизнь сидел в центре класса, и чтобы на него упал шкаф… этот самый шкаф должен был добежать от стены до его парты.
– А потом…
– Что потом? – открыл глаза Вовка, потому что Минаев сделал вдруг длинную паузу.
– А потом Маркелов с ума сошел!
Вовка представил здоровенного спокойного Володьку Маркелова, прожженного двоечника и прогульщика. Его никогда ничто не выводило из себя, даже учителя. И чтобы он взбесился, понадобилось бы какое-нибудь землетрясение.
– Мы были в столовой, – захлебываясь, рассказывал Серега. – Как всегда, толпа. Малышня еще под ногами путается. И тут вдруг Володьку Маркелова толкнул кто-то. А потом началось! Он озверел, стал метать стулья, столы переворачивать, орать. Его еле старшеклассники успокоили, отвели к завучу. Но он и там все перевернул. Вызвали «Скорую». Что было! Короче, нас всех по домам отпустили и велели на улицу не выходить. Если это бешенство, то, говорят, оно страшно заразное!
– А Маркушин что? – вдруг вспомнил Вовка.
– А что Маркушин? – стал успокаиваться Минаев. – Его на этой «Скорой» и увезли. Вместе с Маркеловым.
– А Маркенсон-патиссон как? – зачем-то спросил Маркин.
– А что Маркенсон? – опешил Серега. – С ним тоже что-то должно произойти?
– Так произошло или нет? – еще раз спросил Вовка.
– Что с ним будет, если он сегодня дома сидит? А вот я кое-что нашел. – И, покопавшись в портфеле, Минаев извлек скомканную бумажку. – Когда шкаф свалился и все забегали по классу, я это около парты Маркушина нашел.
Маркин протянул руку, хотя и так догадывался, что в записке. Два слова печатными буквами: «Ты – покойник».
– Это все специально подстроено! – с жаром заговорил Серега. – Шкаф на Маркушу упал не просто так…
Вовка задумчиво повертел записку в руках.
– Как ты считаешь, – вдруг заговорил он, – если около кладбища зарыть коробку, что получится?
– Ничего не получится, – скорчил недовольную мину Минаев, потому что разговор стал уходить в неинтересную для него сторону. – Не найдешь потом ни в жизнь. Беличья болезнь.
– Почему беличья? – смутился Вовка. Сначала бешенство, теперь какие-то белки.
– Ну ты совсем того, – покрутил пальцем у виска Серега. – Нам географ рассказывал, что белки никогда не запоминают, куда прячут свои орехи. Если в дупло положат, еще найдут, а если под деревом закопают, то непременно потеряют. Их запасами потом ежи питаются.
– Ежи, говоришь? – В голове у Вовки что-то такое вертелось, вот-вот оно должно было оформиться в четкую мысль, но нечто пока мешало этому процессу. – Слушай, Минаев, вот если бы ты нашел клад, что бы ты с ним сделал?
– А что там будет? – Серега хитро улыбнулся. – Если золото-серебро, то куплю билет и отправлюсь в кругосветное путешествие. А если железяки – сдам их в металлолом, а на вырученные деньги мороженого наемся.
– Какой металлолом? – Вовка уже представил, как Минаев с сундучком на плече входит в подвал, где сидят прожженные бандиты и на весах взвешивают разноцветные драгоценные камешки. Фраза о металлоломе его здорово сбила с толку. – Там же должны быть украшения.
– Там – украшения, – согласился Серега. – Только железные.
– А ты откуда знаешь? – Вовка с удивлением посмотрел на приятеля. – Ты вообще о чем говоришь?
– Это ты о чем говоришь? – накинулся на него Серега.
– О кладе. Если ты найдешь клад, ты в милицию его отнесешь?
– Я что, больной? – искренне возмутился Минаев. – Говорю же: в кругосветку хочу. А на металлолом далеко не уедешь…
И приятели уставились друг на друга. Первым не выдержал Серега.
– Слушайте, вы все какие-то странные, – пожал он плечами. – Вчера Манька меня о кладах пытала, сегодня ты…
И Вовка все понял.
– Так, значит, клад есть? – осторожно спросил он.
– Ты-то откуда знаешь? – фыркнул Минаев. – С меня Манька честное слово брала, говорила, что ни одна живая душа не в курсе. Или ты теперь большой друг моей сеструхи?
– Ты что? – разозлился Маркин. – Сам в следующий раз возись с этой мелюзгой! Это она ко мне пристала – помоги да помоги! Я что – воспитатель в детском саду, чтобы малышам сопли вытирать?
– Значит, тебе тоже Манька рассказала? – понимающе покивал головой Серега.
– Ничего она мне не рассказывала! У меня свой источник. – Вовка для верности похлопал по рюкзаку. – Самый надежный. Ну и что там за клад?
– Ничего особенного, – махнул рукой Серега. – Железки какие-то, говорит.
– А вот кое-кто, – и Вовка снова постучал по рюкзаку, – считает, что это не простые железяки. Что принадлежали они ведьме! И что они могут быть опасны!
Долгую секунду Минаев размышлял над сказанным и уже открыл было рот, чтобы высказать свое предположение, как над головой у них раздался крик:
– Ду-ся!
Вовка сразу посмотрел на балкон третьего этажа. Там стояла его мама.
– Ду-у-уська! – снова позвала она.
– Пошли ко мне, – крикнул Маркин и побежал к подъезду.
– Что у вас там? – озабоченно спросил Серега. – Случилось что-то?
– Дуська, наверное, сбежала. – Вовка уже копался в своем рюкзаке в поисках ключей от квартиры. – На нее вчера бешенство напало, а теперь она, видимо, деру дала.
– Бешенство? – И Минаев попятился к лестничной клетке. – Так это от тебя все заразились? – зло бросил он.
– Как же! – фыркнул Вовка. Ключи не находились. – И шкаф на Маркушина я уронил. И Маркелова в столовой толкнул. И железки у кладбища закопал. И тебя сейчас съем. Да где же он! – Маркин надавил на кнопку звонка, а когда повернул голову, Сереги рядом не было.
День какой-то сегодня… все пропадают. Сначала девчонки, теперь лучший друг.
На пороге его встретила заплаканная мама.
– Дуся сбежала, – всхлипнула она. – Я на работу собиралась, хотела ее покормить, а ее нигде нет.
У Вовки в голове зародились нехорошие подозрения, что все это неспроста и что без кошки с ним снова могут начаться неприятности.
Впрочем, они не заставили себя ждать.
Глава 5 Голоса и призраки
Ни на какой каток Вовка не пошел.
Дуся не находилась. Ни на запах котлет, ни на шуршание пакета с кошачьим кормом черная мордочка не появлялась. Даже вчерашний эксперимент с балконом не удался.
Мама наконец ушла на работу. Маркин остался один. Он вертел в руках тетрадку злополучного Володи Маркова, надеясь, что в голову придет хотя бы одна мысль.
Мысли не приходили, только из памяти вываливались какие-то слова и фразы, мешающие думать.
Так и виделось тоскливое осеннее болото, тоненькие деревца, жиденькая травка, слоистый туман.
Опять болото? Где-то это уже было…
А над туманом кто-то летает и мерзко хихикает, приговаривая:
Вовка вздрогнул. И вновь ему показалось, что в комнате он не один.
– Дуся, – на всякий случай позвал он. – Кис-кис-кис…
Откуда-то потянуло кислым запахом прелой листвы. Ему даже показалось, что квакнула лягушка.
Он вскочил.
Какие лягушки в январе месяце?
«Шшшш», – навязчиво просочилось в его уши.
«Это бешенство!» – неожиданно всплыл у него в голове голос Минаева.
«Так вот кто всех заразил!» – как эхо твердил Серега.
«Не волнуйся, – хихикнула медсестра. – Освобождение на два дня получишь».
«У меня насморк», – встрял вдруг откуда-то Марков и зазвонил в колокольчик.
«А клад мы никому не отдадим», – захохотала Манька и тоже позвонила в колокольчик.
Звон все настойчивее и настойчивее лез в уши. Он уже раздавался со всех сторон. Вовка поднял глаза вверх, и оттуда на него обрушился поток воды.
Маркин захлебнулся и пришел в себя.
Он лежал на ковре в своей комнате. Кошка Дуся последний раз лизнула его в нос и села, глядя на хозяина нехорошими зелеными глазами.
В коридоре трезвонил телефон.
Вовка схватился за голову. Волосы у него оказались мокрыми, и к тому же они были перепачканы какой-то грязно-зеленой гадостью, похожей на болотную тину.
Телефон звонил.
Маркин с трудом поднялся на ноги. Голова кружилась, все тело было непривычно тяжелым.
Он с трудом добрался до телефона. Из трубки уже раздавался сигнал отбоя.
Вовка дотащился до ванной, глянул на себя в зеркало и испугался. Все лицо его было перепачкано темной жижей, рубашка порвана, руки исцарапаны, словно он провалился в какую-то яму и долго оттуда выкарабкивался.
Дуся прыгнула на раковину и довольно заурчала.
– Где же ты была? – спросил Вовка, включая воду.
Кошка встряхнулась и устроилась поудобнее на покатом крае раковины.
Телефон опять зазвонил. Маркин покосился на Дусю. Та спокойно сидела на раковине.
Вовка вытер руки и пошел в коридор. В трубке снова послышались гудки.
Маркин задумчиво постучал трубкой по телефонной книге, лежавшей рядом на тумбочке, и вдруг решил позвонить Маркенсону. В начале учебного года Генриетта Карповна раздала листочки с телефонами всех ребят класса.
– Когда-нибудь понадобится, – многообещающе произнесла она.
Учительница была права – понадобилось.
Вовка вытащил листочек и набрал нужные цифры. К телефону подошла маркенсонова бабушка, древняя и полуглухая. Сначала она долго не могла понять, кого зовут, потом еще дольше причитала и охала. Из пятиминутного разговора Вовка смог только понять, что и с Маркенсоном что-то произошло. Что, вернувшись из поликлиники, он заперся в своей комнате, оттуда слышатся какие-то странные звуки, и что вот уже целый час бабушка не может дозваться внука обедать.
– Какой обед? – пожал плечами Вовка, кладя трубку на место. – Утро еще.
По его представлениям, сейчас должно быть не больше двенадцати. Для проверки своих чувств он глянул на часы и ахнул. Часовая стрелка подбиралась к четырем, а за окном уже заметно потемнело.
– Ничего себе, время летит! – изумился Вовка и кинулся одеваться. Уже надев ботинки, он решил взять с собой Дусю. С ней было как-то надежнее. Но кошка опять не находилась. Пробегав по квартире минут пятнадцать, Маркин махнул рукой и вышел на лестничную клетку. И тут он вспомнил, что не знает, где его ключи. Пока он размышлял, стоит ему идти на улицу без ключей или лучше дождаться маму, дверь перед его носом захлопнулась.
Вовка прижал к себе рюкзак, который машинально взял с собой, и попятился. На секунду ему показалось, что он снова слышит странные голоса.
И, чтобы заглушить эти голоса, он, громко топоча, бросился на улицу.
Из минаевской квартиры, как всегда, раздавались крики – это семейство просто не умело жить тихо. На звонок долго не открывали. Из-за двери слышался затяжной спор, кто именно должен откликаться, когда в квартиру звонят. Потом голоса смолкли – видимо, ни до чего не договорившись, жильцы решили вообще не открывать.
Вовка позвонил снова, и дверь наконец открыли.
На пороге стояла Манька. Увидев Маркина, она смутилась и попыталась скрыться.
Вовка очень давно дружил с Серегой и знал, что минаевская квартира похожа на катакомбы – здесь всегда есть где спрятаться. Уже готовый ко всему, Вовка схватил Маньку за руку.
– Где он?
В Манькиных глазах читался настоящий ужас.
– Я только померить хотела! – заверещала она.
Маркин испугался, что на этот вопль прибежит все семейство, а со старшими Минаевыми ему сталкиваться совершенно не хотелось. Поэтому он отпустил Маньку, и та снова попыталась удрать. Но Вовка упорно шел следом.
– Обыкновенная железяка, – злобно прошипела Манька. Она уже вошла в свою комнату. В воздух полетели тряпки, книжки, игрушки. От подобного перемещения вещей бардак в комнате не увеличился, но и не уменьшился. Наверное, жильцы именно так занимались поисками нужного.
– На, подавись! – Манька что-то сунула Маркину в руку. – Больно мне нужен ваш металлолом!
Вовка ухмыльнулся, услышав знакомое слово. Видимо, Серега успел провести с сестрой воспитательную беседу.
На его ладони лежало кривое колечко. И даже не просто колечко, а перстень-печатка. На тонком ободочке крепилась небольшая шляпка с выдавленными буквами. «Т», «С», «И», последние две буквы – в зеркальном виде.
– Что это? – Вовка повертел колечко в руках и протянул обратно Маньке. – Что ты мне суешь всякую дребедень? Ты мне лучше клад покажи. Что там у вас лежит?
– Ничего не лежит. – Манька сложила руки на груди, всем своим видом показывая, что брать кольцо у Вовки она не собирается. – Нету больше твоего клада! Хрусталева его обратно закопала! Говорит, у нее видения от него начались.
– А это? – Маркин повертел колечком.
– Это из коробки. Там все такое было, старое и ржавое. Я вообще не понимаю, почему из-за какого-то барахла столько крика? Хотя бы один драгоценный камешек там оказался! А тут…
– Закопала? – Вовка сунул колечко в карман. – Пойдем, покажешь место.
– Разбежался! – Манька с ногами забралась на кровать. – Мне Серый сказал, что ты весь класс бешенством заразил. Так что близко ко мне не подходи – я визжать буду!
И она действительно завизжала.
Не на шутку перепугавшийся Вовка выскочил из комнаты. Где-то в глубине квартиры слышались голоса, играла музыка, но никто не вышел поинтересоваться, почему один из членов семьи орет.
– Вот дура! – прошептал Маркин, выбираясь на лестничную площадку. – Сама чокнутая, и все их семейство прибабахнутое.
Он вышел на улицу.
Скорее всего, клад был вновь закопан в том же месте, где его и нашли. Это где-то возле кладбища. Что же, у него есть все шансы самому найти коробку – зимой перекопанная земля всегда заметна.
В надвигающихся сумерках Маркин обошел вокруг кладбища. Только в одном месте к ограде подходили гаражи, а дальше за ними располагались детская площадка, двор и двенадцатиэтажный дом.
«Вот удовольствие жить около кладбища», – поежился Вовка, прикидывая, как лучше подобраться к кладбищенской ограде.
Он сделал было шаг к гаражам, когда оттуда послышались голоса. Говорили двое – один визгливо что-то доказывал, а второй все время кашлял, глухо отвечая на вопросы первого.
Маркин вскарабкался на крышу гаража и, стараясь не очень сильно грохать ботинками по железу, подобрался к краю.
Весь пятачок, отделявший ограду от гаража, был перекопан.
– Ну что же это! – снова взвизгнул высокий голос. – Олег Владимирович! Это же не могло пропасть.
– Работай, работай! – хрипло откликнулась вторая фигура.