Грейс кивнула:
— Наверное, я употребила весь имбирь, что был в Лондоне. Жаль хозяйку дома, которая на этой неделе захочет испечь пирог с пряностями.
Оливия хмыкнула, подала Грейс полотенце и забрала таз.
— Значит, надо придумать что-то другое. Ты обращалась к доктору?
Грейс покачала головой, радуясь благоразумию Оливии.
— Так не пойдет. Мы пригласим моего врача, он замечательный специалист. Учился в Эдинбурге. После встречи с ним тебе сразу же станет лучше.
— Я чувствую себя сбитой с толку, — призналась Грейс, садясь и прикладывая ко лбу мокрое полотенце. — А что ты чувствовала?
Оливия уселась с ней рядом на пол.
— Боже мой! Я была взволнована, счастлива и напугана — и была уверена, что прежде этого не случалось ни с одной женщиной.
Грейс кивнула подруге удалось выразить словами переполнявшие ее чувства.
— Ты уже сказала Диккану? — спросила Оливия.
— Пока нет. Я хотела быть уверенной и решила вначале поговорить с тобой. И потом нам надо было выяснить, что происходит со «Львами».
Оливия порывисто встала и протянула Грейс руку.
— Насчет этого мне известно немногим больше твоего. Поместье охраняют наши люди, а Джек никуда меня одну не выпускает. Но мы обсудим это позже. Сейчас надо поговорить о тебе.
Оливия помогла Грейс подняться и повела ее к спальне.
— Завтра мы позовем доктора Спенса. Потом ты все расскажешь Диккану, а там посмотрим.
Грейс вздохнула:
— Если Диккан вообще приедет. Он не был уверен.
Оливия усадила ее в кресло у окна и обернула ноги пледом.
— И об этом нам тоже надо поговорить. Я бы хотела услышать, как ты вообще оказалась замужем за Дикканом Хиллиардом. Мне кажется, это просто замечательно.
Грейс надеялась, что беседа с Оливией поможет ей успокоиться. Но вместо этого ей стало только хуже, потому что ее надежды и страхи лишь укрепились. Слишком много событий произошло, и эмоции грозили взорвать ее изнутри. Грейс не знала, как со всем этим справиться.
Ребенок…
От одного этого слова у нее перехватило дыхание.
На следующее утро Грейс стало казаться, что тревога сведет ее с ума. Ей было еще хуже, чем накануне, но она приписала это беспокойному ожиданию встречи с доктором и Дикканом. Она чувствовала себя ужасно больной и уставшей, ей хотелось всю неделю пролежать в постели, и пальцы снова сводила судорога. Грейс могла поклясться, что ее кожа приняла слабый зеленоватый оттенок. Ну, это уж слишком. Она решила чем-нибудь заняться, чтобы отвлечься. Жаль, что не взяла с собой в Суссекс Эпону. Долгая поездка верхом могла бы успокоить ее и дать силы пережить следующие несколько дней. И даже если она беременна, легкий галоп не может повредить здоровой женщине. Поэтому Грейс, прихрамывая, дошла до конюшни, взяла Джорджа и направилась по тропе, указанной конюхами. И там она столкнулась с мистером Карвером.
Грейс наслаждалась прогулкой. Утренний воздух был необычайно теплым, и над холмами начали собираться пушистые облака. Погода портилась, подул ветер, подхватывая опавшие листья и охлаждая ее горячие щеки. Харпсу достаточно было лишь раз поглядеть на небо, чтобы предупредить их о приближении ливня, который, казалось, постоянно сопровождал Веллингтона в походах. Сейчас буря была бы под стать настроению Грейс.
— Ливня не будет, — заметил Джордж, помогая ей сесть в седло. — Ну разве что легкий дождик.
Грейс нравился Джордж. Он был тихим, спокойным и наблюдательным, с улыбкой ребенка. И никогда не спрашивал, о чем она думает. Сейчас Грейс не думала ни о чем. В этом-то и была вся прелесть хорошей верховой прогулки.
Не успела она свернуть обратно у реки Арун, которая была восточной границей поместья, когда ее лошадь испуганно шарахнулась в сторону. Грейс быстро успокоила ее, решив, что норовистую кобылу напугали летящие листья. Но тут она увидела то, что раньше ее успела почуять лошадь. В зарослях ольхи был привязан чужой конь.
Джордж нагнал ее. Всадник неподвижно сидел в седле, его лицо скрывала тень.
— Мистер Карвер? — спросила Грейс, замедляя шаг. — Что вы здесь делаете?
Кажется, встреча с ней его ничуть не смутила.
— Наблюдаю.
Грейс и Джордж быстро переглянулись, и он нахмурился. Она знала, что он чувствует. Было что-то странное в этом мистере Карвере.
— Вы находитесь в частных владениях, сэр. Мне придется сообщить об этом лорду Грейсчерчу.
— В таком случае я прикажу вас немедленно арестовать за препятствование государственному расследованию, — дружелюбно ответил мистер Карвер.
По ее спине пробежала дрожь отвращения.
— Я просто не позволяю вам нарушать закон о частной собственности.
— У меня должна быть возможность без помех следить за вашим мужем.
Грейс повернулась, надеясь увидеть дом вдалеке.
— Диккан приехал?
— Полчаса назад. Разве он вас не предупредил?
Грейс выпрямилась, глядя в лицо мистеру Карверу.
Она была почти на голову выше его. Не произнеся больше ни слова, она развернула лошадь и поскакала прочь.
Диккан действительно уже приехал. Она поняла это в ту самую минуту, когда вошла в дом. Об этом ей сказала не только суета, означавшая появление новых гостей: она чувствовала его присутствие, щекотавшее ее нервы, как электрический ток.
Первым она увидела Биддла, Который шел по коридору со стопкой рубашек в руках.
— Биддл, — улыбнулась Грейс, — рада вас видеть. Как у вас дела?
Он обратил на нее расстроенный взгляд.
— Все хорошо, мадам, — скорбно ответил он. — Конечно, занят, как всегда. — Биддл чуть склонил голову. — В последнее время одни неприятности с галстуками хозяина. На них то и дело появляются пятна от утюга.
Грейс не могла решить, как ей реагировать на подобное сообщение. Они оба улыбнулись. Биддл не заметил, что на кожаном стеке в руках Грейс были инициалы Диккана. Она не справилась о его здоровье. Может быть, позже, подумала она, входя в свою комнату. Когда ей станет лучше. Сейчас она с трудом добралась до тазика. Она собиралась лечь, но кровать была слишком далеко, а она очень устала. Придется немного отдохнуть прямо на полу.
Диккан был невероятно уставшим, раздраженным, и ему срочно нужен был совет. Кроме того, на него обиделся собственный слуга, а значит, он не может надеть костюм, к которому нужен галстук. А пестрые шейные платки он терпеть не мог.
Конечно, он все понимал. И даже сочувствовал Биддлу, который обожал Грейс. Ее обожали все слуги. Да и он сам в ней души не чаял. Но проклятое стихотворение он так и не нашел. Не справился с порученным делом.
Диккан обыскал все вещи Мины. Иного способа заставить ее выдать местонахождение стихотворения он не знал. И в конце концов эти поиски ему страшно надоели.
— Вот ты где! — раздался голос, когда он пробирался в кабинет.
Конечно, это была Кейт, и вид у нее был недовольный. У Диккана даже не осталось сил, чтобы соблюдать осторожность.
— Рад тебя видеть, Кейт. Ты, как всегда, выглядишь превосходно.
Она подошла ближе в своем блестящем розоватом платье, на котором было больше перьев, чем в его матраце.
— Я в ярости, Диккан, и тебе это известно. Где тебя, черт возьми, носило? Неужели ты не понимаешь, что творишь?
Он так порывисто вскочил, что Кейт удивленно отпрянула.
— Не надо, не начинай, — попросил он.
Любой другой человек послушался бы его. Но Кейт в ответ лишь фыркнула, как разъяренный конь.
— Я молчала, когда ты связался с этой шлюхой. Я ничего не говорила даже тогда, когда Грейс ради тебя отказалась от всего, что было ей дорого.
— Всего, что ей было дорого? Что ты имеешь в виду?
Она склонила голову, недоверчиво глядя на него.
— Хочешь сказать, ты не знал, что она вынуждена была отказаться от работы в военном госпитале? Понятия не имел, что она мечтала жить за городом?
— Я ей говорил, она может там жить. Нисколько не возражал.
На лице Кейт появилась гримаса отвращения.
— Конечно, ты не забыл добавить, что с радостью поедешь вместе с ней.
Диккану было нечего ответить, и Кейт это знала.
— Мне известно, что ты узнал про Эпону. Зачем вообще привозить лошадь в Лондон, если ты тут же оставил Грейс одну и она не могла даже ездить верхом? Всякий раз в твое отсутствие ей приходится сталкиваться со светскими сплетниками. И притворяться, что ее муж вовсе не унижает ее при всех, встречаясь с дешевой шлюхой.
— Кейт, — начал было он, отворачиваясь, — я слишком устал, чтобы выслушивать упреки за то, чего пока не в силах изменить.
Он ничего этого не знал. Он пытался притвориться, что все не так уж плохо, потому что в противном случае просто не смог бы и дальше играть роль негодяя. Его свела бы с ума боль, которую он причинил Грейс. Он бы схватил ее за руку и бежал прочь, как она хотела, подальше от города, где никто бы их не нашел и где бы он сумел загладить перед ней вину.
Кейт вздохнула:
— Полагаю, ты не захочешь нам рассказать, что же все-таки происходит.
— Ничего не происходит, — с трудом произнес он.
— Снова напрашиваешься на неприятности, Кейти? — раздался сухой голос у нее за спиной.
Она резко обернулась, словно услышала самого дьявола.
— Гарри, — язвительно прошипела она, — откуда мне было знать, что и ты тоже в этом замешан?
Лидж подошел поближе, сунув руки в карманы. Вместо стрелкового мундира на нем была теперь куртка для верховой езды. Его взгляд по свирепости не уступал Кейт.
— Замешан? — переспросил он, удивленно приподнимая бровь. — Единственное, в чем я замешан, ваша милость, так это в том, что буду свидетелем на свадьбе у своего друга.
Кейт отмахнулась от него, как от надоедливой мухи.
— Чушь! Если ты здесь, то, значит, пусть и неофициально, ты член группы Дрейка. И когда же наконец наши мужчины направятся к кабинету Джека, чтобы спокойно плести свои интриги за стаканом виски и этими вонючими сигарами, которые ты привез с полуострова?
— Это тебя не касается, — заметил Диккан.
Кейт яростно повернулась к нему.
— Касается, если это может погубить мою самую близкую подругу. Не знаю, в какие игры вы играете, но Грейс не заслуживает унижения и боли, которые вы ей причинили. Ты вообще знаешь, где она сейчас?
Диккан огляделся.
— Полагаю, она приехала с тобой.
— Она наверху, и с ней доктор Оливии, потому что она целых десять дней толком не ела. Может быть, тебя это и не касается, но дело в том, что это все твоя вина.
— Моя вина? — повторил он. — Я ничего не сделал…
И тут до него дошло. Сердце подскочило в груди. Господи, неужели Кейт не шутит?
Гарри прислонился к стене и улыбнулся:
— Кажется, тебя пора поздравить, старина?
Диккан прижал ладони к глазам. Ему не нужно было ничего подсчитывать. Он никогда не забудет их первую ночь. У него даже не хватило духу назвать это любовью. Это было всего лишь совокупление. Но теперь он думал иначе.
Могло ли это случиться в более неудачное время? Смит все больше посвящал Диккана в дела группы, обещая ему блестящие возможности, если он отправится на свадьбу к Джеку и сообщит им любые новые подробности, которые тот вспомнил. Если Смит узнает, что Грейс беременна, это поставит ее под угрозу.
— Где она? — спросил Диккан, приходя в себя.
— Я пойду с тобой, — сказала Кейт. — Кажется, ее должен кто-то от тебя защищать.
Он тяжело вздохнул:
— Не говори ерунды.
Кейт промолчала и пошла впереди. Диккан послушно последовал за ней. Ему не надо было спрашивать, в какой комнате Грейс. У дверей стояла Оливия, перешептываясь со служанкой.
— Что происходит? — спросил Диккан.
Оливия спокойно посмотрела на него.
— Совсем скоро мы об этом узнаем, хотя надеюсь, ты позволишь Грейс самой все тебе рассказать. Думаю, она опасается, что ты будешь недоволен.
— Так и есть, — отозвался он не подумав.
На это было много причин. Диккан не хотел воплощать в жизнь неуместные мечты своего отца о продолжении рода. Он был занят слитком опасными делами, чтобы заводить семью. И просто не хотел детей. И Грейс это знала. Он сам об этом сказал, очевидно, сразу после того, как она забеременела.
Но если все это правда, то почему его охватила такая радость? Почему ему вдруг захотелось обнять Грейс?
Он чуть не застонал вслух. Ему надо было как следует выпить. Внезапно ему даже захотелось быть с Миной, потому что там он знал, чего от него ожидают. И, что самое важное, знал, каковы его чувства.
— Если ты хотя бы намекнешь бедняжке на свое недовольство, — предупредила его Кейт, подходя ближе, — тебя ожидает такая месть, какую не мог себе представить даже твой отец-святоша.
— Не надо, Кейт, — остановила ее Оливия. — Нам надо думать о Грейс. Бедняжке было так плохо, что она упала на пол. Ей и так очень нелегко.
Диккан собирался потребовать объяснений, когда дверь распахнулась. На пороге появился в сопровождении служанки крепкий молодой джентльмен в твидовом костюме и в очках.
— Думаю, пора уходить, — пробормотал Гарри.
Но доктор его услышал.
— Вам лучше остаться.
Выражение его лица встревожило Диккана. Доктор был напуган.
Внезапно Диккану захотелось оттолкнуть его в сторону, ринуться в комнату и спасти Грейс от происходящего. Она больна? Она потеряет ребенка? Почему эта мысль так его ужаснула?
— Кто из вас муж? — спросил доктор, вытирая руки полотенцем.
Кейт снова фыркнула. Диккан осторожно шагнул вперед.
— Я. Что-то не так? Она ведь в порядке?
Глаза доктора были пронзительно-зеленого цвета, и его взгляд пригвоздил Диккана к месту, словно трепещущую бабочку.
— Я бы так не сказал.
Женщины вскрикнули.
— Мистер Хиллиард, — продолжал доктор, снимая очки и потирая глаза, — здесь происходит нечто ужасное.
— О чем вы, черт возьми?
Доктор снова внимательно поглядел на него, и Диккан еще больше испугался.
— Ваша жена не беременна, мистер Хиллиард. Ее отравили.
Глава 19
Грейс не знала, что делать. Доктор был так добр и внимателен. Он выслушал ее жалобы и ответил почти на все вопросы, а потом с улыбкой попросил ее одеться и ждать его возвращения. Но он так и не ответил на главный вопрос. Будет ли у нее ребенок? Не в опасности ли он? Она чувствовала себя очень плохо, словно ее выбросила на берег волна, и желудок снова свело судорогой. Но доктор заверил ее, что волноваться не о чем и он обо всем позаботится. Что это могло означать?
Лиззи помогла ей одеться и унесла таз. Грейс свернулась калачиком на постели, чувствуя себя невероятно слабой и размышляя, что скажет доктор, когда вернется. Он упомянул, что ее симптомы указывают на возможную беременность, даже предложил несколько новых средств от тошноты. Но на главный вопрос не ответил. Грейс собиралась уже встать, когда в дверь тихонько постучали. Ее сердце тревожно забилось.
— Да?
Грейс не могла двинуться с места, ее охватила тревога. Она сжала кулаки и осталась лежать, не уверенная, что сумеет подняться даже для доктора Спенса. Но это был не доктор Спенс, а Диккан.
Грейс растерялась.
Диккан улыбнулся и закрыл за собой дверь.
— Привет, Грейс.
Он был, как всегда, красив и безупречно, по-городскому, одет, от чего Грейс почувствовала себя еще хуже. Она была больна, выглядела ужасно, от нее пахло потом. Сравнивая себя с мужем, она ощутила боль. Собрав все силы, Грейс с трудом поднялась на дрожащие ноги и расправила платье.
— Рада тебя видеть, Диккан.
Он сдержанно улыбнулся:
— Я тоже. Мы можем на минутку присесть? Я только что говорил с доктором Спенсом.
Грейс не знала, что ответить. Конечно, если Диккан в доме, доктор Спенс решил сообщить ему первым. Но она все равно чувствовала себя преданной. Это был ее ребенок, а не Диккана. Это она мечтала завести целую ораву шумных, неугомонных ребятишек, которые бы резвились на лужайках в Лонгбридже, визжа от восторга, катались на пони, тайком, словно индейцы, пробирались по лесу в поисках бабочек и жуков и безмятежно засыпали ангельским сном. А Диккан ничуть ее в этом не поддерживал.
Но он был ее мужем и имел право знать. Поэтому Грейс сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться, и уселась на желтое кресло у окна. Диккан расположился напротив. Прежде чем заговорить, он взял ее руки в свои. Его руки были холодными. Грейс хотелось отстраниться.
— Грейс, — произнес он, опуская глаза, — я только что видел доктора Спенса.
Она кивнула. Ее снова затошнило, но она решила, что на этот раз скорее всего от страха.
— Я бы тебе сама сказала…
Он покачал головой:
— Я не дал тебе такой возможности. Прости. Но теперь я здесь. Грейс… — Он перевел дух, и она испугалась. — Все не так, как ты думаешь, дорогая. Гораздо серьезнее.
Его слова, как острые колючки, пронзили ее грудь, и ей стало трудно дышать.
— О чем ты?
Она ничего не понимала. Наверняка Диккан просто шутит.
Но он неотрывно смотрел на нее, и это встревожило Грейс.
— Ты не беременна. Тебе плохо, потому что тебя пытались отравить.
Позднее она будет вспоминать эти слова, как пушечный выстрел, разнесший крепостную стену. Но теперь Грейс лишь молча смотрела на мужа. Она покачала головой, как будто могла изменить сказанное им. Как будто отрицала его слова.
— Мы думаем, это мышьяк, Грейс, — продолжал он, наклоняясь к ней. — Доктор считает, это продолжается уже некоторое время. Конечно, тебе дадут противоядие. Надеюсь, ты любишь чеснок, потому что это одно из лекарств…
Он все говорил и говорил, Грейс видела, как шевелятся его губы. Но она не слышала и не понимала слов. Не чувствовала его прикосновения, хотя он по-прежнему держал ее руку. Она не могла сделать вдох, и сердце вырывалось из груди.