— Завтра. Где-нибудь около пяти.
— Почему не вечером? — удивился Серега.
— Можно вечером, — легко согласилась я. — Только в одиннадцать я должна быть дома. Муж будет звонить.
— Хорошо, тогда в пять, — проворчал он. — У меня есть квартира в Восточном районе, запиши адрес. Или мне за тобой подъехать?
— Нет, я сама. — Мы тепло простились.
Док возник в прихожей, не говоря ни слова, обулся и ушел. Догонять его я не стала, отправилась пить чай на балкон. Там меня и застал телефонный звонок. Я была уверена, что это Док, поэтому не торопилась. Мужской голос показался мне незнакомым.
— Варя?
— Да. А кто это?
— Саша. Не так давно мы познакомились в баре…
— Извините, я не помню, — ответила я и хотела повесить трубку.
— Я еще с другом был, Сергеем, помните?
— Сергеем? Конечно… я не сразу поняла…
Сашка весело хохотнул.
— Как насчет того, чтобы встретиться?
«Они что, все с ума посходили? То молчал как рыба две недели, то вдруг объявился, как раз когда у нас с Серегой намечается большая любовь».
— В ближайшее время это вряд ли возможно, — ласково ответила я.
— Значит, Серега меня опередил? — Теперь Сашка откровенно смеялся.
— Не понимаю, о чем вы?
— Брось, вас видели в ресторане.
— Так вы поэтому решили позвонить? — съязвила я. — У вас с ним что-то вроде соревнования?
— Ладно, не злись, — проронил Сашка примирительно. — Жаль, что опоздал. Дел было по горло, ни минуты свободной. Или не опоздал?
— Вы сумасшедший, — растерялась я.
— Что ж, привет Сереге.
На этом разговор закончился. Я немного поразмышляла, косясь на телефон. То, что Сашка позвонил, конечно, хорошо, может, стоило с ним разговаривать поласковее?
На следующий день часов с трех я начала готовиться к любовному свиданию. Док не явился и даже не звонил, что позволило не отвлекаться и ко всему подойти вдумчиво. Я имею в виду свой туалет. В 16.15 позвонил Серега.
— Надеюсь, ты не забыла? — спросил настороженно, точно ожидая подвоха.
— Конечно, нет, — пропела я. — Через пять минут выхожу, — и тут вспомнила:
— Вчера звонил твой друг. Саша.
— Знаю, — отмахнулся Серега. — Виделись. Давай, я жду.
«И дождешься», — закончила я мысленно. Еще раз взглянула на себя в зеркало и, подхватив сумку, вышла из квартиры.
Восточный район располагался довольно далеко от моего дома, еще минут десять я искала нужную улицу, в общем, по данному мне адресу прибыла ровно в пять. Дом был самый что ни на есть обыкновенный: панельная девятиэтажка, бесконечной стеной тянущаяся вдоль улицы. Впрочем, были свои достопримечательности: огромная ель рядом со стоянкой и несколько любовно ухоженных клумб.
Я нашла нужный подъезд и направилась к лифту. Он не работал, кнопка горела, а движения не наблюдалось. Мысленно чертыхнувшись, я стала подниматься по лестнице, к счастью, квартира Сереги располагалась на третьем этаже. Я подошла к двери и позвонила, заранее улыбнувшись. Очень скоро улыбку пришлось убрать, потому что распахивать дверь никто не спешил. Я позвонила еще раз, потом еще и еще и даже сверилась с цифрами на соседних дверях. Сомнений быть не могло, это та самая квартира, и здесь меня не ждут.
Все-таки это странно. Серега проявлял беспокойство, звонил, следовательно, рассчитывал, что я приду. Возможно, какое-то важное дело заставило его покинуть квартиру, не дождавшись меня, или он отлучился ненадолго, например в магазин.
Я позвонила еще раз и тут поняла, что дверь открыта, то есть не заперта. Я подумала и вошла. Возможно, он в ванной, а дверь нарочно не запер, чтобы я могла войти. Допустить такое вполне логично: человек, стоя в ванной под душем, боится не услышать звонок в дверь.
Ни в какой ванной он, конечно, не был, в квартире тишина, точно на деревенском кладбище. Входную дверь я прикрыла, но запирать не стала, уже почувствовав: что-то здесь не так.
— Сережа, — позвала я испуганно, никто не ответил. Странная все-таки у людей манера назначать свидания. Я немного постояла в прихожей, потом заглянула в кухню. На столе лежали какие-то продукты, стояла открытая бутылка водки и рюмка, вторая в мойке. Выходит, Серега не стал меня дожидаться и выпил в одиночестве. Или нет?
С кухни я вернулась очень быстро и, вздохнув, толкнула дверь в комнату, очень мне не хотелось этого делать, вошла и тут же увидела Сережу. Он лежал на полу между журнальным столиком и креслом в фиолетовом с белыми полосами махровом халате. Халат задрался при падении, и тело выглядело неприятно, вульгарно и даже смешно. Хотя смешного тут было мало, потому что парень был мертв. Я поняла, что Серега умер, раньше, чем заметила кровь. Кажется, стреляли в грудь. Белые полосы халата в этом месте стали грязно-бурыми, на лицо я старалась не смотреть. Он лежал на боку, откинув левую руку далеко в сторону, глаз вроде бы открыт. «Черти меня сюда притащили», — подумала я, пятясь к двери, и в этот момент совершенно отчетливо услышала скрип входной двери, а потом шаги. Мой желудок быстро совершил переворот и упал куда-то вправо. А я попыталась сообразить, где спрятаться, потому что к этому моменту уже поняла: в квартиру вернулись убийцы. Спятили они, что ли? Спятили или нет, а я сейчас улягусь рядом с Серегой, если буду стоять, как пень. Я шарила глазами по югославскому гарнитуру и ждала озарения, а шаги приближались.
«Балкон, — решила я. — Если что, начну орать… С него они меня и скинут…» Что называется, утешила, но другого выхода, пожалуй, не было, и я юркнула на балкон. Балконная дверь распахнута, но задернута плотной шторой бордового цвета. Видимо, перед кончиной Серега старательно готовился к нашей встрече.
Только я выпорхнула на балкон и прижалась к стене, точнее, попыталась с ней слиться, как в комнату вошли двое парней. Я их не видела, но хорошо слышала.
— Ну и где он? — спросил один.
— Откуда я знаю? Ищи. На полу, наверное. Они принялись ползать, а я чуть расслабилась и решила, что в обморок падать не стоит: балкон их не интересовал.
— Черт, где же он? — через несколько минут начал злиться один из гостей.
— Заткнись и ищи, — ответил другой. — И перестань нудеть.
— Куда он мог упасть, а?
— Куда угодно.
— На полу вроде все осмотрели. Может, под этим? — Мысль второму парню показалась интересной.
— Давай оттащим его в сторону, — предложил он. Послышался шорох, какая-то возня, парень зло матюгнулся и сказал:
— Кровищи сколько…
В этот момент со стороны проспекта раздался вой милицейской сирены, он приближался, через несколько секунд во двор влетела машина и лихо затормозила возле нашего подъезда. Парни тоже услышали сирену и замерли как по команде.
— Сюда, что ли? — спросил один.
— А то… Видать, кто-то что-то услышал и позвонил.
— Спятил, что ли, чего услышал?
— Да пошел ты… Лучше скажи, что будем делать?
— Сматываться, не хватает только, чтобы нас здесь менты повязали.
С этими словами оба бросились к входной двери, а я на цыпочках выпорхнула с балкона. Последнее замечание показалось очень дельным, встреча с ментами и мне не улыбалась. Однако то, что искали парни, очень заинтересовало и меня. Не худо бы пошарить. Но… не судьба, одним словом. Я проходила мимо дивана и машинально оглядела его, и тут что-то сверкнуло возле подлокотника, а я замерла в предчувствии удачи. Обивка дивана была ярко-желтого цвета, и я вряд ли бы что заметила, но штора на балконной двери теперь была сдвинута, и солнечные лучи падали на диван — в общем, мне повезло. С сильно бьющимся сердцем я протянула руку, схватила перстень и бросилась к двери. «Только бы не столкнуться с ментами нос к носу, — в ужасе подумала я. — В гроб вгонят своими вопросами». Распахнув дверь, я убедилась, что на лестничной клетке ни души. Снизу доносились голоса: два мужских и женский. Стараясь вести себя естественно, я стала спускаться. На первом этаже возле одной из квартир стояли двое милиционеров и женщина, должно быть, хозяйка квартиры. Я поздоровалась и быстро прошла мимо.
Дышать начала только на улице, но через пять минут перепугалась еще больше. Куда делись парни, которые искали перстень? Я бы на их месте не рискнула спускаться вниз, а поднялась на пару этажей и немного переждала. А вдруг они меня видели? О Господи. Я села в машину и завела мотор. Посидела, понемногу успокаиваясь, и тут заметила двух типов, они торопливо вышли из соседнего подъезда. Наверное, мои. На одном точно была красная рубашка. Значит, ребята решили не рисковать и выбрались через крышу, так что меня вряд ли видели.
Парни подошли к светлой «Альфа-Ромео», на вид сущей развалине, устроились в ней, но уезжать не спешили. Очень им нужен был перстень. Куда и по какой причине прибыла милиция, они не знали и решили выждать. Если повезет, можно будет вернуться в квартиру и еще раз как следует ее обыскать.
Хотя в разговорах они не упомянули, кому принадлежала потерянная вещь, но мне-то их разговоры ни к чему. Поверить в такое было трудновато, потому как выходило, что дружка завалил не кто иной, как Сашка Монах, при этом впопыхах лишившись перстня. Сам возвращаться не рискнул, а может, вид убитого кореша вызывал отрицательные эмоции, вот он мальчиков и отправил. Мальчикам не повезло, чего не скажешь обо мне. Кто бы ни вызвал милицию, человек этот заслуживал, чтобы я ежедневно поминала его в своих молитвах.
Дрожащей рукой я извлекла находку. В квартире я не разглядела перстень, не до того было, теперь он вызвал любопытство, но тут же разочаровал: самый что ни на есть обыкновенный. Черный камень — кажется, агат — и маленький бриллиант. По-моему, такой перстень отнюдь не редкость. Потратив немного времени, Сашка мог бы отыскать похожий в магазинах, торгующих золотом, и рисковать бы не пришлось.
Я стала вертеть перстень и так, и эдак, и смогла-таки докопаться до причины Сашкиного беспокойства. На внутренней стороне отчетливо проглядывали буквы «А.З. от Л.»; А.З. — Сашкины инициалы, а Л. — какая-нибудь подруга. Конечно, если перстень окажется в милиции, Сашке придется туго, вещь не антикварная, но убедить, что у кого-то похожие инициалы и любимая на букву Л., будет довольно трудно, а дружки и вовсе в такое совпадение не поверят, в этом случае Монаху не позавидуешь. Если Орлов не напутал, покойный Серега — любимец одного очень серьезного человека в нашем городе, надо полагать, его кончину тот примет близко к сердцу и у Монаха начнутся неприятности. Сашка может сказать, что был у дружка накануне и перстень потерял, перебрав лишнего, но лично я усомнилась бы, расскажи он мне такое, а его знакомые и вовсе люди недоверчивые. В общем, как ни крути, а перстень — серьезная улика, и эта улика — у меня на ладони. Только вот как ее использовать?
Я спрятала находку в сумочку и стала думать, что делать дальше. Первое, что пришло в голову, бежать отсюда без оглядки. А вдруг парням в «Альфа-Ромео» это покажется подозрительным? Нет, лучше еще немного посидеть. А если они меня уже заметили? Тогда мое непонятное сидение в машине вызовет еще большее подозрение. Вот черт, лучше вовсе не думать об этом… Тут подъездная дверь распахнулась, и я увидела милиционеров, сейчас между ними шел парень лет двадцати пяти с длинными всклокоченными волосами, он громко матерился, а сзади брела женщина и монотонно повторяла:
— Юра, что ты наделал?
Что натворил Юра, я так и не узнала. Его загрузили в машину, и она через полминуты скрылась за углом, а женщина смотрела ей вслед и вытирала лицо цветастым фартуком.
Как только машина уехала, ребята бросились к подъезду, а я, дождавшись, когда они исчезнут, рванула с места, точно сумасшедшая. Дома спрятала перстень в тайник и задумалась. С такой уликой в кармане прямо-таки руки чешутся, а вот интересных идей нет.
Я прошлась по комнате, выпила подряд две чашки кофе, и идея наконец появилась. Не идея даже, а так, мысль. Но это лучше, чем ничего.
Я извлекла на свет Божий записи, которые делала во время разговора с Орловым, и внимательно их прочитала. Вот если бы я подружилась с Владимиром Ивановичем Петровым, по кличке Папа, могло бы выйти кое-что интересное. Вопрос, как до него добраться? Из рассказа Орлова следовало, что живет он уединенно, в большом загородном доме, район, между прочим, очень неплохой, люди там селились в основном далеко не бедные. Как-то раз я проезжала в тех краях на машине, и окружающее произвело на меня немалое впечатление. Не дома — дворцы. Один особенно запомнился: огромный, в три этажа, с двумя круглыми башнями из красного кирпича, черепичной крышей и стрельчатыми окнами. Надеюсь, это все-таки не Папин особняк, человек с такой фантазией внушал бы мне беспокойство. Ладно, оставим пока Папину фантазию и займемся его биографией. Она у него примечательная. Так… про жену ничего нет, но предполагается, что когда-то она была. Поскольку Папа имел дочь, появиться на свет сама по себе она не могла… Стоп… Дочь умерла в возрасте четырнадцати лет от белокровия. Надо же… Девчушка долго болела, Папа в очередной раз освободился из тюрьмы, чтобы через месяц ее похоронить. Сейчас ей было бы примерно столько же лет, сколько и мне. Отец ее очень любил. Отлично. Хорошо бы раздобыть портрет девочки или разжиться словесным описанием.
Я потянулась к телефону. Услышав мой голос, Орлов ничем не проявил свою радость.
— Евгений Петрович, — начала я. — Помнится, ты рассказывал, что у некоего Папы была дочь, а нельзя ли увидеть ее фотографию?
— Можно, на кладбище, — серьезно ответил он. — Там бюст на могиле и еще портрет под стеклом. Интересуешься?
— Очень. А как она выглядела? Брюнетка, блондинка?
— Понятия не имею. Знаю, что Папа часто навещает ее могилу, про бюст знаю, а вот остальное…
— Как же я отыщу ее могилу, кладбище большое…
— Отыщешь. По центральной аллее до первого поворота и налево, там где-то совсем рядом… Слушай, а зачем тебе?
— Хочу подружиться с Папой, — ответила я.
— Серьезно? — Орлов вроде бы не поверил.
— Конечно. Евгений Петрович, а нельзя ли меня как-нибудь пристроить к нему поближе? Например, поселить в один из домов по соседству?
— Ты в своем уме? — обиделся он. — Что там за дома, ты знаешь? Могу попытаться пристроить тебя прислугой. Говорят, платят прилично.
— А это неплохая идея, — подумав, ответила я.
— Ты точно спятила…
— Слушай, а где его жена?
— Они развелись еще при жизни дочери. У нее вроде бы другая семья, не помню… могу узнать, если тебе это надо.
— Надо, — вздохнула я. — Еще как надо. Все, что касается Папы…
— Я бы на твоем месте не стал лезть на рожон, — заметил Орлов ворчливо. На меня ему, конечно, наплевать, но карьерой он дорожил.
Мы простились, и я опять задумалась. Завтра утром съезжу на кладбище, а пока не мешает позвонить покойному Сереже. Трубку сняли почти сразу, и мужской голос произнес:
— Да.
— Сережа? — пропела я.
— Кто это? — спросили в ответ, а я повесила трубку. Вряд ли его ребята до сих пор там рыщут, да и болтать по телефону им вроде бы ни к чему, значит, пожаловали господа из милиции. Может, стоит намекнуть им, кто убийца? К Монаху у них большие претензии. Нет. Слишком это просто, и для меня нет ничего интересного. Жизнь и так скучна и однообразна, я просто обязана время от времени делать себе подарки.
Пока я ломала голову, как украсить жизнь, позвонил Орлов, начал без предисловий:
— Его жена умерла восемь месяцев назад, рак горла. От второго брака у нее сын. Семнадцать лет. Он тебя интересует?
— Нисколько, — ответила я и похвалила Евгения Петровича за оперативность.
Проснулась я рано и, с трудом дождавшись восьми часов, отправилась на кладбище. Утро выдалось прохладным, солнце проглядывало как-то робко, а ветер был неприятным.
Мне потребовалось больше часа, чтобы добраться до кладбища. Я купила цветов у торговки возле центральных ворот и пошла по аллее. Орлов был прав, найти нужную могилу оказалось легко. Ее окружала крепкая металлическая ограда, хоть и было это запрещено, вдоль ограды цветы в стеклянных вазах, цветы выглядели довольно свежими, значит, могилу не так давно посещали. Бюст из черного мрамора. Не знаю, был ли он похож на покойную, но мне о ее внешности ничего не сказал, кроме одного: девочка заплетала две косички. Слава Богу, фотография тоже была. Я присела на скамью напротив и стала ее рассматривать. Худенькое личико, светлые волосы, грустные глаза. В принципе, если немного похудеть и напустить в глаза печали… Конечно, мне не четырнадцать, и на фото я в любом случае не похожа, но и девчушка сейчас заметно бы выросла. Попробовать стоит. Я взглянула на мраморную плиту… «Моей любимой доченьке», далее шло трогательное четверостишие. В целом мне понравилось. Должно быть, Папа в душе сентиментальный человек. Для меня это весьма кстати.
На обратном пути я навестила мамину могилу, оставила цветы и немного посидела на зеленой травке. Солнце проглянуло между облаков: погода вроде бы налаживалась.
Дома меня ждал сюрприз: Док вернулся, готовил в кухне обед и старательно делал вид, что ничего похожего на ссору позавчера не произошло.
— Ты откуда? — спросил он нерешительно.
— С кладбища.
— К маме ездила?
— Ага, — кивнула я, чтобы не вдаваться в подробности.
Док продолжил возню на кухне, прятал от меня глаза и томился. В конце концов не выдержал и спросил:
— Хорошо ли прошло свидание?
— Отлично. Серега Геббельс скончался.
— Как? — опешил Док и даже уронил нож.
— По-моему, от множественных пулевых ранений в область груди и голову… Док, сядь ради Бога. — Я испугалась за его самочувствие и торопливо пододвинула стул. Он сел, моргнул несколько раз, уставившись на меня, а потом остервенело стал протирать стекла очков кухонным полотенцем.
— Ты?..
— Спятил, Док? — тяжко вздохнула я и даже закатила глаза. — На кой черт мне его убивать? Никакой мне от этого пользы.
— Ты догадываешься, кто убил?
— Конечно. Сашка Монах. — Я коротко рассказала о своем приключении.
— И что теперь? — поинтересовался он нерешительно.
— Я еще не придумала. Вот что, Док, я, пожалуй, подамся в прислуги. — Он отчетливо икнул, надо полагать, от неожиданности, а я поторопилась объяснить:
— Видишь ли, мне очень хочется познакомиться с Папой, для этого надо как-то зацепиться в его квартале. Купить там дом нам не по средствам, и Орлов подсказал мысль: пойти в услужение к кому-нибудь из «новых».