Я начал сосредотачивать свои мысли на другой серии прыжков Ночного Змея, когда его глубокий голос снова зазвучал, и на этот раз не только в ушах. Он буквально резонировал в моей голове, в моих мыслях — взрыв чистого понимания, который врезался мне в башку, будто написанный на боеголовке крылатой ракеты.
ВСЕХ.
Я пошатнулся и схватился за череп руками.
— Агх! — икнул я. — Адские колокола! Не будет ли слишком дерзким попросить вас уменьшить громкость?
НЕПРЕДНАМЕРЕННО. ХРУПКОСТЬ СМЕРТНОГО. НЕДОСТАТОЧНОЕ ПОНИМАНИЕ ПОДЧЁРКИВАНИЯ ГОЛОСОМ. ИЗВЕСТНАЯ ЛЕКСИКА ИСЧЕРПАНА.
Я буквально распался от этой накатывающей мысли. моё долбаное призрачное тело распылилось в огромное, пухлое облако тумана неопределённо-Гарри-Дрезденовского цвета. И это было больно. Я имею в виду, это единственное слово, которое я могу для этого подобрать. Это не было похоже на любой вид боли, испытанный мною прежде, а ведь я знаток, когда дело доходит до боли. Это была не физическая боль, та, которую я знал. Это было больше похоже... на то, что ваша голова чувствует, когда вы слышите или видите изображение или обстановку, которая ошеломляет вас так сильно, что единственное, что вы можете сказать об этом: «Это ужасно неправильно».
Вот так. Помноженное на миллион. Причем не только в моей голове, но во всём теле.
Прошла целая минута, прежде чем это чувство начало ослабевать, и только затем я смог наблюдать себя собирающимся вместе.
— Не объясняйте! — взмолился я отчаянно, когда поднял глаза и увидел Вечное Безмолвие парящим чуть ближе ко мне. — Не надо! Это больно!
Оно ждало.
— Мы... должны... проделывать это как-то проще, — я заикался, думая вслух. — Иначе вы прикончите меня... снова.
Я нажал запястьем руки на лоб и предложил:
— Если да, сохраняйте молчание. Если нет, обозначьте иное. Согласны?
Ничего. Вечное Безмолвие могло даже не находиться там у себя, только плащ раскачивался и колыхался, на манер лавовой лампы.
— Ваш плащ красный?
Капюшон плаща дернулся один раз влево и вправо.
— Фантастика, — пробормотал я. — Связь.
Я вытер лицо руками и сказал:
— Ладно. Когда вы говорите, что всех, имеете ли вы в виду — всех, кого я знаю?
Подёргивание капюшона туда-сюда.
— Ещё больше народу?
Безмолвие.
— Батюшки... Что, целый город?
Подёргивание.
— Что — больше?
Безмолвие.
— Так... вы хотите сказать... типа... все-все-все. Вообще все. Целая планета?
Безмолвие.
— И моё осознание моего долбаного пути их всех спасёт?
Безмолвие. Подёргивание.
— Великолепно, — пробормотал я. — Дальше вы захотите, чтобы я взял камушек из ваших рук.
Подёргивание.
— Это было не буквально... Хорошо, да, так мы с вами не сможем общаться правильно.
Безмолвие. Какое-то... выразительное.
Я остановился и задумался. Потом сказал:
— Погодите. Это связано, не так ли? С тем, что капитан Мёрфи отправил меня сделать.
Молчание.
— Найти моего убийцу? — спросил я. — Я не понимаю. Как поимка моего убийцы спасёт целый мир?
Глубочайший голос воспроизвёл заново:
— Ты должен найти свой путь. Это более чем необходимо. Это существенно для выживания.
— Какая ирония: у Вечного Безмолвия заело пластинку, — усмехнулся я.
Замогильный стон призрака разлился в воздухе, и я напрягся, оглядываясь по сторонам.
Одна из похожих на потрёпанные пугала фигур выбиралась из могильной земли, как будто что-то тащили из глубокой грязи. Она стонала в бездумном голоде, глаза были пустыми.
Затем раздался другой стон. И ещё один. И ещё.
Привидения выбирались из могил со всех сторон.
Я задышал тяжелее, хотя и не нуждался в кислороде.
— Да, хорошо, прекрасная идея для конспиративной квартиры, Гарри. Это долбаное кладбище. Где ещё быть призраку?
Вечное Безмолвие только смотрело на меня. В его безмолвии была какая-то забавная добротность.
— Мне надо идти, — сказал я. — Это всё, чего вы хотели от меня? Осознания моего пути?
Безмолвие. Оно подняло окутанную зелёной завесой конечность в жесте прощания
Первое привидение покончило с тем, что было, очевидно, его ночной рутиной — вылезанием из-под земли и стонами. Его пустые глаза повернулись ко мне, и его начало сносить в мою сторону, нематериальные пальцы волочились по снегу.
— Фиг тебе, — сказал я, и исчез. Один, два, три прыжка, и я оказался возле ближайшей кирпичной стены кладбища. Я стиснул зубы и погрузился в неё.
И врезался лицом в холодный камень.
Боль пронзила мой нос, и я зарычал от собственной глупости. Чёрт возьми, Гарри. Стены строят, чтобы не впускать что-то снаружи, но стены вокруг кладбища построены, чтобы удерживать что-то внутри. Я знал это с самого своего дурацкого детства.
Я оглянулся. Привидения плыли за мной медленной, изящной стаей, добавившей новых участников за время движения. Они не были быстрыми, но их было великое множество. Я снова вспомнил когда-то виденный документальный фильм, в котором показывали гигантские облака медуз.
Я стиснул зубы и стал поспешно размышлять. Когда стены строили, они предназначались как физические барьеры. В результате этого намерения и привлечения множества строителей, они приобрели аналогичную прочность также и в духовном отношении. Именно поэтому они удерживали большинство призраков внутри кладбища, и это, вероятно, работало так же, как порог, образующийся вокруг дома.
Но там, где человеческое намерение создало барьер, то же намерение создало и точки доступа.
Я повернулся и начал исчезать в направлении, ведущем прямо к воротам могильника.
Я не знаю, что я сделал бы, если бы они были закрыты. Закрытые ворота и закрытые двери содержат в себе тот же замысел, что и стены. Но открытые ворота совсем другое дело, а ворота Грейсленда стояли широко открытыми. Когда я прошёл через них, я оглянулся на то, что казалось скромного размера армией привидений, взявшей курс на проём.
Меня озарило.
Ворота кладбища были оставлены открытыми.
И полчища привидений в последнее время шляются по ночам по улицам Чикаго.
— Ага, Морти, — сказал я. — Теперь мы знаем, откуда они являются.
Кто-то, кто-то живой, открывал эти ворота по ночам. Это означало, что у нас было место, чтобы начать, след, по которому мы могли попытаться следовать, чтобы выяснить, кто мутит городских духов, чтобы использовать против Морти — и почему.
У меня была информация. Я мог чем-то расплатиться с Морти за постоянную помощь.
Я внезапно снова почувствовал себя следователем.
— Ни с чем пирожок, — сказал я, улыбаясь. — Игра в грёбаную пехоту.
Глава пятнадцатая
Я взбудоражил память и начал прыгать. Это был быстрый способ передвижения в городе — способность проходить сквозь здания и игнорировать светофоры, улицы с односторонним движением, и автомобили была большим плюсом. Мне не потребовалось много времени, чтобы добраться до дома Мортимера.
Он был в огне.
Вокруг были пожарные машины, горели фонари. Пожарные двигались быстро, профессионально, но, хотя дом был весь в огне, у них был лишь один брандспойт. Пока я стоял там, пялясь, заработали ещё два, но я знал, что это безнадежное дело. Жилище Морти горело ещё более стремительно и ярко, чем моё. Или, может быть, так казалось просто из-за темноты.
Один или двое полицейских появились, пока пожарные сдерживали пожар от распространения на окружающие дома — не так уж трудно, учитывая снег на земле. Синий свет от мигалок на полицейских машинах присоединился к красному и жёлтому пожарных. Люди стояли вокруг, глазея на пожар — по моему опыту, они часто так делают.
Конечно... они обычно не делают это на холоде. И они обычно не делают это, стоя в шестидюймовом снегу. И они, как правило, разбредаются, когда огонь начинает стихать. И говорят. И моргают. И их одежда, как правило, текущего столетия.
Толпой наблюдающих со стороны гражданских лиц Чикаго были призраки.
Я ходил среди них, вглядываясь в лица. Они выглядели так же, как и любая другая группа людей, за исключением старомодных нарядов. Я узнал нескольких из домашней бригады обороны сэра Стюарта, но только нескольких, и они были менее древними тенями. Остальные были просто... люди. Мужчины, женщины и дети.
Мальчик, может быть, лет десяти, был только тенью, которая, казалось, не замечала меня. Рядом с ним стояла девочка, которой, должно быть, было около семи, когда она умерла. Они держались за руки. Он взглянул на меня, когда я проходил мимо, и я перестал смотреть на него сверху вниз.
— Куда мы теперь пойдём? — спросил он. — Я не знаю другого места, куда можно пойти.
— Гм, — сказал я. — Я тоже не знаю. Эй, вы видели, что случилось?
— Куда мы теперь пойдём? — спросил он. — Я не знаю другого места, куда можно пойти.
— Гм, — сказал я. — Я тоже не знаю. Эй, вы видели, что случилось?
— Это снова повторилось сегодня вечером. Затем пришли люди с огнём. Они сожгли дом. Они забрали маленького человека.
Я напрягся.
— Серый Призрак забрал Морта?
— Нет, его забрали мужчины, — ответил мальчик.
Девочка сказала мягким голоском:
— Мы играли с другими детьми на берегу реки. Но он привел нас сюда. Он всегда был добр с нами.
Выражение её лица совсем не менялось. Оно было безжизненным, опустошённым.
Мальчик вздохнул, коснулся плеча девочки, снова повернулся и уставился на гаснущий пожар. Я стоял и смотрел на них какое-то время, и заметил, что они становятся всё более прозрачными. Я проверил другие тени. С ними происходило то же самое, в большей или меньшей степени.
— Эй, — окликнул я мальчика. — Ты знаешь сэра Стюарта?
— Большой человек. Солдат, — сказал мальчик, кивая. — Он в саду. За домом.
— Спасибо, — сказал я и пошел искать, исчезнув в сторону дома Морта, а затем, снова прыгнув, в сад.
Задний двор Морта был, как и его передний, украшен скульптурами, тщательно ухожен, декорирован в японском стиле, сдержанно и элегантно. Там было что-то вроде маленького пруда для карпов, в настоящее время заполненного снегом. Были деревья, и множество маленьких бонсай, нежных и каких-то уязвимых. Пожар был достаточно близко и достаточно жаркий, чтобы расплавить любой снежный покров на их веточках.
То, что осталось от сэра Стюарта, лежало в круге на снегу.
Они использовали огонь.
Идеальный круг был расплавлен в снегу, за домом, ближе к задней части двора. Они использовали бензин. Это выглядело так, словно снег всеми способами был расплавлен до уровня выжженной травы. Спирт горит примерно раза в три жарче, чем газ, и быстрее, но он плавит снег достаточно быстро для того, чтобы затопить пламя. Кто-то использовал огонь как часть круговой ловушки — довольно стандартной для тех, кто имеет дело с духами и другими сверхъестественными существами. Дух, пойманный в круг, был фактически беспомощным, не имея возможности сбежать или использовать свою силу за пределами круга.
Дьявольская часть ловушки приходилась на огонь. Огонь реален, даже для духов, и причиняет боль бестелесным существам так же быстро, как созданиям из плоти и крови. Это было одной огромной причиной, по которой я всегда использовал огонь в моей смертной профессии. Огонь обжигает, периодически. Даже практически неуязвимые твари не любят иметь дело с огнём.
Наверное, половина сэра Стюарта растаяла. Большая часть верхней половины тела и его правая рука. Его ноги в основном тоже. Не было никакой крови. То, что от него осталось, выглядело, как завиток бумаги, уцелевший от огня. Края почернели и медленно разрушались.
Самое ужасное было то, что я знал, что он всё ещё жив, или что можно было считать жизнью среди призраков. В противном случае, он бы просто исчез.
Чувствовал ли он боль? Я знал, что если бы я был в его положении, я чувствовал бы. Может быть, я знал, что нет никакой ложки, но если бы дошло до такого, не уверен, что я мог бы отвергнуть столь явную действительность. А может быть, память о боли не была проблемой. Может быть, странная форма боли, причинённая Вечным Безмолвием, показывала мне какое-то духовное подобие. А возможно, огонь — это просто огонь, и сэр Стюарт был просто в очень реальной, очень знакомой агонии.
Я содрогнулся. Не то что бы я мог что-то сделать. Круг, пленивший его, сдержал бы и меня так же легко, как и его. Теоретически я мог бы его разрушить, но для этого мне было нужно физически пронести что-либо через него для нарушения его целостности. Я быстро огляделся и выцепил взглядом прут, выглядывающий из снега в метре от меня. Всё, что мне требовалось сделать — передвинуть его на один метр.
Всё равно, что есть суп вилкой. Я просто не мог взять прут. Моя рука проходила сквозь него снова и снова, сколько бы я ни старался. Я не мог даже пошелохнуть эту клятую штуку.
Я был ещё недостаточно призраком, чтобы помочь сэру Стюарту. Только не так.
— Сэр Стюарт? — позвал я тихо.
Я видел только один его глаз. Он приоткрыл его.
— Хм-м?
Я присел на корточки рядом с кругом.
— Это Гарри Дрезден.
— Дрезден, — сказал он невнятно, его рот скривился в слабой улыбке. — Извините, что не поднимаюсь. Возможно, я что-то не то съел.
— Конечно, — сказал я. — Что стряслось?
— Я был глупцом, — сказал он. — Наш нападающий приходил каждую ночь в одно и то же время. Я ошибся, предположив, что это правда, поскольку атака начиналась сразу после того, как нападающий смог собрать свои силы.
— Серый Призрак, — сказал я.
Сэр Стюарт хмыкнул.
— Он прибыл в сумерках, раньше, чем я бы осмелился выйти на открытый воздух. На этот раз с ним не было толпы духов. Он привёл с полдюжины смертных, и они подожгли дом. Я был способен вывести Мортимера из дома вовремя, но они установили для меня ловушку во дворе. — Одной рукой он показал на круг, в котором лежал. — Морта забрала команда Серого Призрака.
Я нахмурился.
— Эти смертные — они могли слышать Серого Призрака?
— Так точно, — сказал сэр Стюарт.
— Звезды и камни, — буркнул я. — Я едва смог найти в Чикаго двух человек, которые могли бы услышать меня. А этот тип набрал полдюжины? Как?
Сэр Стюарт слегка покачал головой.
— Если бы я знал.
— Мы найдём Морти, — сказал я. — Скажите, как вытащить вас оттуда, а затем мы начнём искать его.
Он полностью открыл глаза, и в первый раз его взгляд сосредоточился на мне.
— Нет, — сказал он тихим голосом. — Я не смогу.
— Давай, — сказал я. — Не говори так. Мы тебя подлатаем.
Сэр Стюарт коротко рассмеялся.
— Нет, чародей. Я утратил слишком большую часть себя. Я держусь так долго, только чтобы поговорить с тобой.
— Что случилось с бытием нашего мира, изменяемым в такт с нашими ожиданиями? Разве это не всё ещё верно?
— В некоторой степени всё так, — сказал сэр Стюарт слабо. — Я бывал ранен и раньше. Лёгкие ранения восстанавливаются довольно просто. — Он указал на своё разрушенное тело. — Но это? Я буду, как другие, когда восстановлю себя.
— Другие?
— Воины, защищавшие дом Мортимера, — сказал он. — Они поблёкли со временем, забывая мало-помалу о своих смертных жизнях.
Я подумал о солдатах, сражавшихся с вражескими тенями и привидениями — молчаливые, суровые, не обращающие внимания на окружающий их мир. Они верно и достаточно умело бились. Но готов поспорить, что они не могли вспомнить, почему они так поступили или за кого сражались.
Я представил сэра Стюарта таким же, как все остальные — полупрозрачный контур, его пустые глаза сосредоточены на чём-то совсем другом. Всегда верен. Всегда молчалив.
Я вздрогнул.
Это может случиться и со мной.
— Послушай меня, парень, — сказал сэр Стюарт. — Мы не доверяли тебе. Мы полагали, что ты имеешь отношение к тому, чего хочет Серый призрак.
— Чёрта с два, — сказал я.
— Ты этого не знал, — решительно сказал сэр Стюарт. — Всё, что было нам известно — ты сам мог не осознавать, что направлен этим созданием. Именно поэтому ты не чувствовал себя нормальным призраком. Оно могло всего тебя создать из потустороннего мира.
Я нахмурился и собрался возразить — но не смог. Я сталкивался с необычным и странным; и слишком часто приходил к неверным умозаключениям. Люди не очень хорошо соображают, когда им страшно. Морт был напуган до ужаса.
— Вы всё ещё думаете так? — спросил я.
— Нет никакой причины тебе быть здесь, если ты был по ту сторону, — промолвил сэр Стюарт. — Худшее уже произошло. Ты бы не вернулся, будь ты сыщиком. Так что я предполагаю, что ты можешь быть жертвой обмана.
— Благодарю, — сказал я иронично.
Он смягчил слова очередной улыбкой.
— Но жертва ты или нет, возможно, ты сможешь помочь Мортимеру. И очень важно, чтобы ты так поступил. Без его влияния этому городу грозит ужасная опасность.
— Мдас, этими словами ты не слишком сильно напряг меня, — сказал я. — Мы уже вроде как играем по максимальным ставкам.
— Я знаю, это не то, что ты имел в виду, — ответил сэр Стюарт. — Но я тебе говорю: тени, стоящие вокруг дома, все до одной — убийцы.
Я моргнул и оглянулся на всё ещё тлеющий дом и духов, стоящих вокруг нас огромным кругом.
— Каждый из них, — сказал сэр Стюарт. — Мортимер дал им то, что отвратило их от безумия — дом. Если ты не вернёшь ему свободу, чтобы он смог позаботиться об этих бедных душах, они вернутся к убийствам. Они не смогут позаботиться о себе сами — это так же верно, как восход солнца.
Он устало выдохнул, и закрыл глаза.
— Взбесившиеся тени, которым пятьдесят лет не давали свободы, спущены все разом на город. Молись за смертных. Кровь побежит реками.