Самое обидное, что эту чудовищную ахинею бездумно повторяли и некоторые полуподпольные оппозиционные издания Внешнего Круга. Ну какая, к дьяволу, тюремная решетка? Ячейки титанической биоморфной сети, парящей над поверхностью Метрополии на высоте нескольких километров, были достаточно просторными, чтобы через них мог свободно пройти самый огромный космократор. Скорее ее ромбы, сплетенные из гигантских протеиновых волокон, напоминали не решетку, а стройный геометрический узор. Впрочем, если видеть ее только на мониторе, можно придумать любую чушь. В Метрополии Фред чувстовал себя куда более свободным, чем в родной дыре Зантии, терраморфированной на шестьдесят пять процентов. А трезвонящие о тюремной решетке ханудиане сами использовали для терраморфирования такую же растительную систему, просто она была гораздо моложе метрополийской и еще не успела срастись в единую структуру. Но лет через триста у них в небе будет точно такая же решетка – если только Звездный Легион не сожжет ее в ходе очередной колониальной войны. Кретины…
Народу на обширной крыше, напоминавшей большую площадь в колонии средней руки, было много. Купер не уставал удивляться тому, сколько людей в Метрополии способны оплачивать пребывание в столь роскошном отеле; если бы не щедрость Адмиралтейства, он выбрал бы какой-нибудь доступный хостел километров за триста от административной зоны. С этой же крыши отчетливо виднелись вдали само Адмиралтейство, здание Сената и резиденция Первого Гражданина.
С посадочной площадки в центре крыши то и дело взмывали в небо частные птероиды и такси с короткими широкими крыльями, другие флаеры заходили на посадку и садились, смешно перебирая ногами, третьи ожидали пассажиров по краям площадки, лениво потягивая крылья. Да уж, уровень жизни здесь был куда выше, нежели в родной дыре, откуда Купер три года назад удрал в Легион. На Зантии личные птерофлаеры имелись только у представителей имперской администрации и у хозяина белкового комбината, огранина, богатству которого втайне завидовали многие граждане.
В кафе и барах за прозрачными стенами местного мини-терминала тоже было людно. Купер подумал, что и ему неплохо бы принять бокал пива, но решил не рисковать и отложить до вечера. Тут бы в столичной кутерьме разобраться для начала! В толпе то и дело мелькали офицерские мундиры, и это придало Фреду уверенности. Ничего страшного, если Лара придет в гражданском. Военное сословие в Империи уважают, и даже в Метрополии он не будет выглядеть белой вороной на фоне пестро одетых граждан. А если бы он поборол застенчивость и надел свою бриллиантовую звезду, офицеры вообще первыми отдавали бы ему честь.
Впрочем, его узнавали и без звезды. Пока он озирался в поисках свободного птерофлаера, ему пришлось дать полдюжины автографов, пожать десяток рук и поцеловать двух девушек в щечку. От такого внимания Фред совсем засмущался, но на помощь ему пришел улыбчивый молодой человек в красной куртке гильдии городских перевозок.
– Могу я чем-то помочь гражданину сержанту? – спросил он без тени недоумения. Если его и удивило такое сочетание социального статуса и воинского звания, то он никак этого не продемонстрировал.
– Мне нужно в парк Мужества, – сказал Фред. – К центральному входу.
– Запросто! – еще шире улыбнулся пилот. – Мой дактиль стоит вон там, пойдемте. Это обойдется не дороже полутора реалов. А я вас узнал, кстати.
– Не удивительно, – вздохнул Фред. – Кажется, в ближайшие недели покоя мне не будет.
– Опять на прием спешите?
– На приемы мне в такси ездить не дают. Из Адмиралтейства присылают дракона.
– Значит, по личным делам?
– Вроде того.
Когда они приблизились к присевшему у края крыши четырехместному птерофлаеру, тот предупредительно распахнул створки салона. Морф был не сказать чтобы из шикарных – полугрузовой, с объемистым багажным отсеком. Но Фреду было без разницы, на чем лететь. По сравнению со Скромным Дитрихом любой птерофлаер выглядел невероятной роскошью.
– Ну вот, Резвый Юсуф! – Парень потрепал дактиля по складчатой коже на шее. – И нам с тобой работенка нашлась.
Купер пропустил пилота вперед и влез в салон следом.
– Долго лететь? – спросил он.
– Минут пятнадцать. – Погонщик уселся в кресло и положил руки на сенсорную панель управления, выводя биомашину из сонного состояния.
В окошко Фред увидел совсем юную девушку с волосами, переливавшимися всеми цветами радуги. Спереди и сзади на ее футболке лениво перемещались огромные пятна вроде чернильных, которые каждые несколько секунд складывались в какую-нибудь осмысленную фигуру. Сначала это была пальма, потом хищная птица, потом чей-то профиль, а потом – Купер сначала даже не поверил собственным глазам – узор на футболке сложился в абсолютно черную фигуру коренастого человека с растрепанной шевелюрой, опирающегося на трость. Фигура подалась вперед, словно преодолевая сильный встречный поток ветра, за ее спиной трепетали полы то ли плаща, то ли халата.
Черный Доктор! Официальный Враг Империи номер один, безумный генный инженер, знаменитый ученый, бывший Герой Империи, на склоне лет сошедший с ума и обративший свой гений против своих же сограждан. Знамя мятежных планет, живая легенда, возникающая то здесь, то там в Обитаемых Секторах, чтобы поразить имперцев очередным порождением своего болезненного ума – новым чудовищным морфом, смертельным вирусом или богохульной модификацией человеческого организма. Для враждебных Империи колониальных союзов Черный Доктор был героем, уничтожившим не одну тысячу имперских граждан. Среди продвинутых подростков Метрополии, склонных, как и всякая молодежь, к эпатажу и воинственному отрицанию авторитетов, силуэт этого маньяка давно был одной из модных полузапретных фишек наряду с изображениями оскаленного черепа рептилоида и армейских арахноидов самого омерзительного вида.
Фред сердито постучал в окно, но девушка то ли не услышала, то ли не обратила на него внимания. Ладно; скорее всего, служба безопасности отеля рано или поздно заметит это мятежное безобразие. Хотя, с другой стороны, смогут ли они к чему-либо придраться? Черный Доктор уже давно стал персонажем комиксов и игр, про него снимают 4D-фильмы, где этому чудовищу приписывают совсем уж демонические черты. Разве запрещено носить на футболке силуэт демонического злодея из нового блокбастера? Не поощряется, конечно, но ведь и не запрещается, а что не запрещено – то разрешено. Тут надо наказывать не безмозглых детей, а их родителей, не способных доступно разъяснить будущим гражданам, что такое хорошо, а что такое плохо.
Биоморф разогнался в несколько шагов и прыгнул с крыши, распахнув огромные кожистые крылья. Купер сразу приободрился, выбросив из головы дуру с разноцветными волосами, – три дня оседлой жизни здорово утомили его, а тут привычное стремительное движение, открывающаяся с головокружительной высоты панорама грандиозного гигаполиса под ногами, парящие вокруг небоскребы, словно циклопические скалы штурмуемой вражеской планеты…
Он прилип к иллюминатору и не успел среагировать, когда ощутил легкое шевеление за спиной. А полсекунды спустя реагировать уже стало поздно – шею обжег ледяной укол.
Мастер-сержант выпрыгнул в проход между сиденьями, одновременно разворачиваясь, и принял боевую стойку. Конечности слушались плохо, поэтому стойка вышла так себе.
Перед ним в небрежной позе стоял выбравшийся из багажного отделения массивный рыжий детина, правую руку которого обвивал пестрый серпентоид-инжектор, диверсионный армейский образец, Куперу уже доводилось видеть такие – морф поражал жертву парализующим ядом и вырубал за пару секунд. Не смертельно, но весьма эффективно.
– Мое почтение, гражданин мастер-сержант, – небрежно козырнул рыжий. – Автограф не дадите?..
Купер ощутил, как у него подкашиваются ноги, и безвольно рухнул между двух кресел.
Глава 13 Контейнер
Детина потянул серпентоида за хвост, и тот скрылся под рукавом его рубашки.
– Готов. – Амбал склонился над старшим сержантом, дружелюбно похлопал его по щекам. – Довезем тепленьким.
– Главное, чтобы его не пасли безопасники, – озабоченно отозвался погонщик из кабины.
– Если бы его кто-нибудь пас, тебе бы просто не дали выйти с ним на контакт. Оттерли бы.
– Логично.
– Ну, стало быть, не зря мы его три дня караулили. Куда это он намылился?
– К бабе, наверное. Смотри, какой парад навел.
– Это хорошо, – удовлетворенно произнес громила. – Значит, хватятся его не скоро…
Купер все слышал, все видел и все понимал, но пошевелиться не мог. Дышать он мог, глотать… попробовал – получилось… глотать тоже, а вот руки и ноги ему больше не подчинялись. О сопротивлении можно было даже и не мечтать.
Дактиль обогнул несколько небоскребов и, постепенно снижаясь, направился прочь от административной зоны в сторону космопорта Риварес. Здоровяк выволок из багажного отсека большой, напоминающий гроб полимерцеллюлозный контейнер, на крышке которого была изображена пиктограмма биологической опасности, и без особых церемоний затолкал мастер-сержанта внутрь, предварительно сняв с его руки коммуникатор.
– Это хорошо, – удовлетворенно произнес громила. – Значит, хватятся его не скоро…
Купер все слышал, все видел и все понимал, но пошевелиться не мог. Дышать он мог, глотать… попробовал – получилось… глотать тоже, а вот руки и ноги ему больше не подчинялись. О сопротивлении можно было даже и не мечтать.
Дактиль обогнул несколько небоскребов и, постепенно снижаясь, направился прочь от административной зоны в сторону космопорта Риварес. Здоровяк выволок из багажного отсека большой, напоминающий гроб полимерцеллюлозный контейнер, на крышке которого была изображена пиктограмма биологической опасности, и без особых церемоний затолкал мастер-сержанта внутрь, предварительно сняв с его руки коммуникатор.
– Ящичек в самый раз, – заметил пилот, обернувшись. – По размеру. Как будто мерку снимали.
– Чтобы не болтался внутри. Параметры-то клиента в Сети есть, – пробурчал рыжий, задвигая крышку. – Ты давай не отвлекайся, я тут сам как-нибудь управлюсь.
Купер оказался в полной темноте. Минут через десять его ощутимо тряхнуло – птероид совершил посадку. Чмокнули, раздвигаясь, чешуйчатые створки люка, послышались тяжелые шаги.
– Все то же самое? – раздался голос, искаженный забралом экзоскелета.
– Ага, – беспечно ответил погонщик. – Активные отходы со станции биоочистки, не подлежащие переработке. Все согласно маршрутному листу.
– И не лень вам по несколько ящиков таскать? – пробурчал охранник. – Наняли бы грузовик, перевезли бы все сразу. И мне работы меньше.
– Простите, гражданин офицер, но эта скотинка моя, мы с ней подрабатываем как можем. А аренда грузовика денег стоит.
– Документы давай.
– Вот, пожалуйста. Можете открыть для проверки, если хотите, мы к запахам привычные. Только давайте мы вам сначала вытащим ящик наружу, гражданин офицер, а то салон потом неделю не проветрить.
Купер попытался привлечь внимание охранника хоть каким-нибудь звуком, но из глотки не вырвалось ничего, кроме едва слышного сипения. Он хотел постучать в стенку ящика или хотя бы поскрести ногтем, но не сумел даже пошевелить пальцами.
– Да чего вас проверять, – буркнул охранник. – Каждый день это дерьмо возите, задолбали уже. Гоните дактиля по четвертой полосе. У вас какой бокс?
– Двадцать девятый, гражданин офицер, – сообщил погонщик.
– Все, свободны. – Через несколько секунд голос полицейского донесся уже снаружи: – Это на погрузку ассенизатора! Двадцать девятый взлетный.
Купер похолодел. Челнок-ассенизатор! Похоже, его вместе с настоящим активным мусором собираются вышвырнуть в открытый космос, предварительно придав ускорение в направлении местного солнца, – именно так в Метрополии обычно уничтожали опасные отходы, не подлежащие переработке. Но какой смысл тогда было брать его живьем? Прирезали бы, и все дела. Хотя… А труп потом куда девать? Велика ли разница, парализованного сжечь в плазменных протуберанцах светила или мертвого, а так даже кровь оттирать не придется. Тем более одно дело, если в ящике на въезде в космопорт у них нашли бы живого Купера, и совсем другое – если бы там вдруг обнаружился труп. За убийство карают гораздо жестче, чем за попытку похищения.
Только вот за что его собираются отправить в пекло? Не могло быть и речи о том, что его с кем-то перепутали. Тем более что пилот сразу проговорился, что узнал Героя Империи, а из разговоров похитителей выяснилось, что они выслеживали его несколько дней. Но кому он мог перейти дорогу, если меньше недели назад прибыл на Метрополию? У него и знакомых-то здесь не было, кроме Лары…
Единственное, что приходило в голову, – похищение связано с событиями на Арагоне. Но каким образом? Молниеносная месть пиратов? Бред, учитывая систему безопасности Метрополии. Других правдоподобных вариантов он придумать не мог.
Качнуло. Потом еще и еще раз. Дактиля гнали шагом, видимо, в этой зоне космопорта полеты были запрещены. Наконец тряска прекратилась.
– Все, Рик, можно выгружать, – раздался голос погонщика. – У тебя метка-то на контейнере есть? А то если перепутаем и откроем боссу ящик, а там вместо сержанта окажется органическое дерьмо, босс очень расстроится.
– Я же не тупой, как ты, – огрызнулся рыжий здоровяк. – Брызнул я на него феромоном, не волнуйся.
– А вонь отходов не забьет запах?
– Не. Для мирмекоидов кроме феромона других запахов не существует…
Фред Купер лежал в контейнере в полной темноте, неподвижности, беспомощности и безнадежности. Однако слух у него работал по-прежнему, и он старательно ловил каждое слово похитителей, которые распустили языки, уже не воспринимая мастер-сержанта как одушевленный предмет. Не то чтобы они сказали особенно много, однако упоминание про феромон было обнадеживающим. Если бы новоиспеченного гражданина собирались вышвырнуть в космос вместе с отходами, зачем бы ставить ему метку. Раз пометили, значит, им что-то от него надо. Значит, собираются извлечь его из контейнера. Хотя после того, как похитители получат все, что им нужно, жизненный путь Купера все равно может закончиться в трюме ассенизатора, факт. И, скорее всего, именно так и будет, потому что оставлять в живых такого опасного свидетеля нельзя. Тут вам не Внешний Круг, в Метрополии правосудие карает стремительно и неотвратимо.
Мастер-сержанту Куперу было не привыкать к мысли, что очередное десантирование может стать для него последним. Он никогда не трясся над собственной жизнью, как над высшей ценностью, и не собирался жить вечно. Но в бою всегда есть кураж, всегда есть азарт, есть рациональность и определенная справедливость, что ли. В бою многое зависит от твоих собственных умений и действий, а смерть – лишь наказание за нерасторопность и проигрыш в схватке, пик адреналинового приключения, бездонная с виду пропасть, которую вполне можно преодолеть по узкой доске. В бою смерть приходит внезапно, в пылу сражения. А сейчас… Сейчас ужас приближающейся смерти был слишком осязаемым. Бездна обступила со всех сторон. Купер чувствовал себя не грозным бойцом, как привык, не матерым имперским десантником-легионером, а связанным животным, которое дикари собираются забить на мясо, или заключенным, ожидающим неминуемой казни. И это ощущение беспомощности превращало грядущую смерть в кошмарного монстра, делало ее ожидание совершенно невыносимым.
Бандиты куда-то исчезли, и сколько Фред ни прислушивался, больше не сумел разобрать ничего, кроме непрекращающегося отдаленного гула.
При полном отсутствии каких-либо ориентиров время словно остановилось. Куперу показалось, что прошла целая вечность, когда он услышал торопливые шаги. Судя по звукам, на этот раз народу в помещении было гораздо больше, чем в первый раз.
– Вы ящик-то запомнили? – раздался совсем близко незнакомый мужской голос – властный, с нотками надменности и нетерпения.
– Обижаете, босс! – отозвался здоровяк Рик. – Пометили, понятное дело.
– Я не намерен нюхать дерьмо, если ты что-нибудь перепутал. Алекс?
– Вот этот, – сказал пилот дактиля.
– Открывайте.
Свет ударил Куперу в глаза, но зажмуриться не получилось – веки не подчинялись. На глаза рефлекторно навернулись крупные слезы.
Над ящиком склонился лысый пузатый мужчина в дорогом костюме, с трудом сходившемся на животе. Ему явно не помешала бы генетическая коррекция, но многие разбогатевшие огране из отсталых миров принципиально отказывались заниматься своими фигурами, как бы демонстрируя, что если у них нет определенного набора прав, то нет и обязанности выглядеть пристойно. Кроме того, во Внешнем Круге Империи были широко распространены ортодоксальные секты, провозглашавшие, что человек как величайший замысел Зодчего Вселенной непостижим и не подлежит абсолютно никакому усовершенствованию. Поэтому они запрещали своим членам не только генетическую перестройку человеческого организма, как официальная имперская идеология, но и малейшую медицинскую коррекцию ДНК.
– Красавец… – задумчиво произнес толстяк. – Еще и в мундире. Полный комплект. Жалко, что без ордена.
– Доставать его, босс? – угодливо спросил Рик.
– Нет надобности, – флегматично ответил грузный босс. – Лишняя возня. Вытаскивать, потом обратно запихивать… Сколько у нас времени, Жозе?
– Я должен увести ассенизатор из порта через тридцать восемь минут, – бросив взгляд на часы, ответил угрюмый смуглый парень в куртке гражданской пилотской гильдии, пришедший вместе с толстяком.
– Ли! Справишься? – Босс обернулся через плечо.
– Постараюсь, – донесся из-за его спины высокий голос.
– Тогда не трать времени зря.
В поле зрения Купера возник еще один мужчина – щуплый и низкорослый, с раскосыми глазами и черными волосами, забранными в хвост. Он тоже наклонился над ящиком, затем достал из кармана пиджака индикатор нейроактивности и поводил им перед глазами Фреда.