– Понятно, – сухо проговорил Рутковский, пряча глаза. – Все понятно!
– Ничего вам не понятно, – глухо проронила Александра. – Вы думаете, я… я со всяким…
– Вам совершенно незачем передо мной оправдываться, – уже мягче сказал Влад. – И зря вы так – мол, я ничего не понимаю. Я уже давно не мальчик и отлично знаю, какие сволочные фокусы иногда выкидывает жизнь. Она заставляет нас совершать именно те поступки, за которые мы готовы сурово судить других. Если бы мы знали заранее, что нам придется пойти на такое, может, мы вообще предпочли бы умереть, только бы не делать этого! А жизнь не спрашивает нашего согласия. Вот что в ней самое подлое – она никогда не спрашивает нашего согласия!
Александра опустила голову на колени. Господи, как хорошо, что ничего не надо объяснять!
И вдруг до нее дошло, что значило появление Влада. Да ведь он, наверное, поговорил с шофером «Скорой» – Монахиным. И тот ему что-то сказал насчет неизвестной черной машины!
– Вы что-то узнали? – вскинула она голову. – Монахин видел что-нибудь?
Рутковский сделал шаг вперед и сел рядом с ней на пол.
– Как ни странно, видел.
– Ну?
– Скотина он, конечно, – вздохнул Влад. – Не мог раньше мне сказать. Хотя, с другой стороны, кому бы в голову пришло…
– Что он видел?!
– Он видел черный или темно-синий, а может, темно-бордовый джип «Чероки» с номером 352. Остальные цифры не разглядел. Да и этого всего не мог бы заметить ни один человек, кроме шофера-профессионала! Ну, у них глаз особый. Впрочем, – торопливо добавил Влад, заметив нетерпеливое движение Александры, – я вам не советую делать никаких выводов. Машина могла быть совершенно случайной, не имеющей никакого отношения к гибели Карины. Таких в Нижнем – пруд пруди. Да вот хоть нынче же у вашего подъезда я видел аналогичный черный «джипер». С номером Е 352 ЕА. Бывают совпадения, да?
– Как – у моего подъезда? – удивилась Александра. – Почему?
И осеклась.
На этот вопрос Рутковский не мог дать ответа, зато сама Александра знала ответ! Последние цифры – 52, а впереди – не то пятерка не то тройка, залепленная снегом… Большой черный автомобиль, – тот, на котором Ростислав привез Александру из Сергача…
Конечно, пока сегодня вечером Ростислав развлекался с Александрой, его автомобиль ждал около ее подъезда.
Значит, первая цифра у него – 3, а не 5. Номер Е 352 ЕА. Тот самый джип, из-за которого погибла Карина!
* * *– Алло! Алло, слышишь меня?
– Слава… слава богу! Черт тебя побери!
В трубке послышался смешок:
– Определись все-таки: бог или черт?
– Куда ты пропал?! Откуда звонишь? Ты уже в Москве?
– Пока в Нижнем.
– Почему?
– Да так. Город хороший, жалко уезжать.
– Что-о?!
– Погоди, не кричи так. Лучше скажи: все-таки бог или черт?
– Что? А, понял. Бог, бог.
– Ну-у?! Получилось?!
– Конечно, они говорят, что все окончательно выяснится через месяц, не раньше, но сейчас все хорошо. Даже очень хорошо!
– Слава богу!
– Сын… спасибо тебе! Если бы не ты… Я теперь перед тобой в таком долгу!
– Да ладно-ка! Мы, чай, родня!
– Чай, родня-а? Ты уже научился говорить по-нижегородски.
– Ну да, прижился тут. Хочешь не хочешь, а научишься. Еще я говорю «без пя-ать», «ля-агушка» и «эх ай-яй!»
– Ты возвращаться-то думаешь?
– Да я бы уже давно приехал, но тут… Словом, есть проблема.
– Что, с теми козлами? Неужели ты с ними еще не расплатился?
– Да брось, сразу же расплатился, конечно! Кстати, я тут с одним столкнулся чуть не лицом к лицу – он меня даже не узнал. С ними все в порядке, не переживай. Тут другое дело. Вернее, другая…
– Что, твоя проблема – женского пола?
– Проблема – она всегда женского пола.
– Слушай, ты! Каким ты был, таким остался? Еще не всех нижегородок перетрахал, что ли? Мало тебе в Москве юбок?!
– Батя, батя, утихни. Слышишь? Дело серьезное!
– Ну? Очень?
– Более чем.
– Кто-то что-то подозревает?
– Да. Прежде всего сестра.
– Я сразу говорил, что ее ни в коем случае нельзя было отпускать! Она не должна была уйти! Ты должен заставить ее замолчать!
– Я хотел это сделать сегодня же. Пришел к ней, все было бы нормально, но тут возник один тип. В самое неподходящее время! И он меня видел, понимаешь? Но ты не волнуйся, я все сделаю – не сегодня, так завтра. Ты был прав, признаю. Тут моя ошибка, и я ее исправлю.
– Ладно. Что еще? Ты говорил, две проблемы.
– Кое-кого видели на том перекрестке. И слух пошел, что не так все просто.
– Видели?!
– Да.
– Ч-черт…
– Вот именно.
– И что ты намерен делать?
– Пока не знаю.
– У тебя после фельдшера еще осталось… сам знаешь, что?
– Фельдшеру это вообще не понадобилось, так что есть парочка шприцов.
– Вот и хорошо! Делай, что хочешь, но чтобы в самое ближайшее время… В конце концов, ты должен подумать прежде всего о себе! Случись что, перво-на-перво на тебя выйдут. Все! Разговор окончен!
Трубку бросили так резко, что звонивший поморщился. Он повесил трубку и вышел из будочки междугородного автомата.
Черт, старый псих! Разговаривает с ним, как с наемным киллером. А кто все это придумал? Кто осуществил? Старик что, уверен, что он тут разбивался в доску, пачкал руки в крови ради него? Ради его олимпийского спокойствия? Черта с два! За деньги, конечно, можно многое купить, но он пошел на это не ради денег. Оказывается, истинна поговорка: кровь людская не водица. Чего не сделаешь ради этой родной крови… Но невозможно предусмотреть все, немыслимо, и так практически не было накладок, а старик этого как будто и не понимает. Холера, ну надо же, так на него орать! Честное слово, кажется, этот ор и на улице был слышен.
Однако переговорный пункт был по-прежнему пуст, дежурная дремала, положив голову на руки. В одной из будок что-то горячо втолковывал своему собеседнику толстенный мужик, но в зале ничего не было слышно.
Он удовлетворенно кивнул: значит, никто ничего не слышал и из его разговора.
Злость помаленьку остывала. Старика тоже можно понять. Он там места себе не находит, конечно. И, строго говоря, важен конечный результат, а ведь вроде бы все хорошо. Ну, дай бог!
Вышел на улицу и ахнул, захлебнувшись порывом снегового ветра. Ого! Вот это заворачивает!
Соскочил с высокого крыльца и подбежал к машине, которую подзанесло снегом. Это был черный джип «Чероки». Он включил мотор и посидел немножко, просто наслаждаясь урчанием мощного двигателя. Конечно, батя сказал бы, сущее безумие светиться после того, как… Но он просто не мог удержаться. Ничего, сейчас глубокая ночь. Оставит машину, как всегда, на охраняемой стоянке, и никто ничего не заметит. Ох, скорей бы все это кончилось!
Включил приемник.
Он поморщился. До чего же вычурно! И довольно нелепо, если вдуматься в детали. Либо туман, сквозь который ничего не видно, либо блестит этот самый кремнистый путь. Одно из двух! Значит, туман – не более чем ненужная красивость. А блестеть этот путь может, если только его очень ярко освещает луна. Однако же – «звезда с звездою говорит», то есть ночь очень звездная. Лунные же ночи редко бывают ярко-звездными. Набор ничего не значащих, взаимоисключающих понятий.
Он покрутил настройкой.
Еще не легче!
Выключил музыку и нажал на газ.
Все! Пора ехать спать. Утро вечера мудренее!
* * *Говорят, что понедельник – день тяжелый, но у Александры тяжелым днем была суббота. В эту субботу она с утра дежурила.
Без четверти восемь, когда вбежала в поликлинику, у дверей ее кабинета номер шесть уже сидела на кожаных лавочках очередь. «Один, два… четыре… ого, семь человек! Да вы что, люди добрые?! В субботу отсыпаться надо, а не по врачам ходить!»
Она торопливо надела халат, повозила гребенкой по волосам, стараясь не смотреть в зеркало: ничего хорошего после вчерашнего высмотреть там было нельзя. Глаза-щелочки да распухший нос, а на эту красоту Александра и дома нагляделась. Впрочем, собственная внешность ее сейчас волновала лишь как нечто второстепенное. Гораздо важнее было то, что медсестры опять нет, не дали ей медсестру на субботний прием. Ничего, молодая, перебьешься – такая логика у руководства.
Нажала на кнопочку возле стола. В эту минуту в коридоре вспыхнула лампочка над дверью, что означало: входите.
Лающе кашляя, на пороге возник первый пациент.
– Здрасьте, Александра Егоровна.
– А, Соловьев, здравствуйте! Ну, раздевайтесь, послушаем вас.
Ого! Хрипит наш Соловьев – даже в ушах зашумело. Семь дней на больничном, а влажные хрипы в легких не утихают.
– Что же вчера не пришли? Мы же договорились, что вы придете?
Она торопливо надела халат, повозила гребенкой по волосам, стараясь не смотреть в зеркало: ничего хорошего после вчерашнего высмотреть там было нельзя. Глаза-щелочки да распухший нос, а на эту красоту Александра и дома нагляделась. Впрочем, собственная внешность ее сейчас волновала лишь как нечто второстепенное. Гораздо важнее было то, что медсестры опять нет, не дали ей медсестру на субботний прием. Ничего, молодая, перебьешься – такая логика у руководства.
Нажала на кнопочку возле стола. В эту минуту в коридоре вспыхнула лампочка над дверью, что означало: входите.
Лающе кашляя, на пороге возник первый пациент.
– Здрасьте, Александра Егоровна.
– А, Соловьев, здравствуйте! Ну, раздевайтесь, послушаем вас.
Ого! Хрипит наш Соловьев – даже в ушах зашумело. Семь дней на больничном, а влажные хрипы в легких не утихают.
– Что же вчера не пришли? Мы же договорились, что вы придете?
– Плохо себя чувствовал, Александра Егоровна.
А сам глазами шмыг-шмыг. Чует кошка, чье мясо съела! Небось до сих пор гадает, не померещилась ли ему Александра Егоровна, прилипшая к трамвайному окошечку и возмущенно наблюдающая, как он, ее больной Соловьев, тащит из ларька целую сетку бутылок с пивом. Идиоту лежать надо, а он пиво хлещет, причем наверняка оно было поставлено перед этим в холодильник!
Ладно, так и так, с пивом или без, но мужика обязательно надо госпитализировать. Хотя бы ради его же собственного здоровья: в больнице какая-никакая, а дисциплина.
Так ничего и не сказав хрипящему Соловьеву, Александра сняла трубку, начала накручивать знакомые номера. В одной больнице мест нет, в другой – позвоните позже, в третьей – вы не из нашего района. Обычная картина. И вдруг – о счастье! – «Звоните завтра, место точно будет».
Соловьев растерянно поблагодарил. Факт – прикидывал, удастся ли словчить и сбегать из больницы в ближний ларек. Бог ему судья!
Александра зевнула. Ночь прошла почти без сна. Лечь на свой оскверненный диван не решилась, Каринину постель тоже не смогла заставить себя разобрать – устроилась сверху, прямо на покрывале. Кроме понятных переживаний, никак не могла уснуть на новом месте, только к утру забылась, а тут будильник. Господи, хоть бы на четверть часика уснуть…
Кнопочка снова нажата, а дверь не открывается. За дверью заминка:
– Молодой человек, сейчас моя очередь!
– Да я только посмотреть, кто сегодня работает.
– А нечего смотреть, не телевизор. В регистратуре спросите.
Обычное дело. Кто-то хочет пролезть без очереди, а ему не дают.
В кабинет вошла объемистая дама, поскорее закрыв на собой дверь. На лице – глубокое возмущение. И в голосе – такое же, как будто это Александра сама хотела к себе на прием пролезть без очереди, а не какой-то там неведомый «молодой человек»:
– Мне срочно нужна санаторно-курортная карта! Горящая путевка!
Ну, раз горящая… Много нужно сделать быстро, а главное – ЭКГ.
– Посидите. Попробую договориться, чтобы вас приняли без талона.
Александра вышла в коридор. Очередь сразу встрепенулась, посмотрела с опаской, даже враждебно: куда она уходит? Надолго ли? Или, не дай бог, совсем?!
– Одну минуточку, – сказала Александра. – Сейчас вернусь.
Электрические токи, пробегавшие по очереди, мигом утихли.
Зато в соседнем кабинете произошла новая вспышка:
– Как – сделать без талона ЭКГ? Ну и что, что путевка! Вы, Александра Егоровна, думаете только о себе, думаете, вы одна в поликлинике? Сегодня, в конце концов, суббота!
И та-та-та, и ля-ля-ля…
Александра молча стояла, ждала. Терпела. Наконец черноокая сердитая докторша смилостивилась:
– Ведите свою горящую.
Опять пробежка по коридору. «Горящая дама» отдувается за спиной:
– Можно было и побыстрее договориться! Вы же знаете, сколько мне еще анализов пройти!
Ах ты зараза! Нет, чтобы спасибо сказать!
Что-то уже устала, а ведь еще и девяти нет. Или есть? Александра глянула на запястье, но в коридоре было темновато, не разглядеть ничего, поэтому она перевела взгляд к окошечку регистратуры, рядом с которым висели большие настенные часы, – и споткнулась. Возле регистратуры, ссутулясь, сунув руки в карманы, стоял высокий мужчина. Он стоял спиной к окну, лица его не было видно, и все-таки Александра узнала его мгновенно.
Ростислав!
Он сделал движение навстречу, но Александра вильнула в сторону и заскочила в свой кабинет.
Тотчас следом просунулась взлохмаченная седая голова:
– Можно заходить?
– Одну минуточку, – с трудом выговорила Александра, сама себя не слыша: так колотилась в висках кровь.
У пациента, надо полагать, тоже не все в порядке оказалось со слухом: вошел как ни в чем не бывало, уселся у стола, уставился на Александру.
Не сказав больше ни слова, та подошла к раковине и принялась мыть руки: сейчас это был единственный способ успокоиться под пристальным, недовольным взглядом.
Ростислав! Зачем он пришел? Вчера только появление Влада помешало ему расправиться с Александрой, значит, он решил довести дело до конца сегодня? Но что, он совсем дурак и не понимает: здесь одни сплошные свидетели! Или собирается всю больницу перестрелять? Хотя зачем? Он просто явился уточнить, работает ли сегодня Александра. Значит, это и был тот самый «молодой человек», который рвался к ней без очереди. Ну, уточнил. И что теперь? Будет поджидать ее на улице? Гос-по-ди…
– Одну минуточку, извините. – Александра набрала номер.
– Справочная «Скорая»!
Голос другой, не Светика – противный такой голос.
– Скажите, пожалуйста, Рутковский сегодня работает?
– Рутковский работал вчера. Теперь будет только послезавтра.
То, что Влад работал вчера, Александра знала и сама. Зачем позвонила? Только надеясь на чудо.
– Из… извините, а вы не подскажете его домашний телефон?
– Здесь вам не справочная!
Как не справочная, сама же сказала: «Справочная «Скорая»!» Но трубка уже брошена.
– Давайте вашу карточку.
Александра принялась листать страницы, всем телом ощущая неодобрительный взгляд пациента. Небось подумал, она звонила любовнику, который ее бросил. Не-ет, любовник как раз ее не бросил, любовник явился ее убить, а звонила Александра совсем другому человеку, единственному своему защитнику, спасителю, можно сказать. Осечка. У них с Владом назначена встреча сегодня в три часа, возле кинотеатра «Рекорд», после окончания Александриного дежурства, и как же она сейчас жалела, что отказалась от его предложения встретить ее у поликлиники!
Ладно, чего она так распустилась? Пока все-таки жива, и Ростислав явно не станет стрелять через дверь.
– Извините. Слушаю вас.
Каждый раз, нажимая на кнопку около стола, Александра невольно сжималась: а вдруг на этот раз вместо очередного недовольного пациента (все они, чудилось, встали нынче не с той ноги, а может, у всех начались критические дни?) на пороге появится Ростислав с этой своей небрежной улыбкой, от воспоминаний о которой у нее до сих пор щемило сердце. Как это было, как это все было у них…
– Ой, погодите, не так быстро, я что-то ничего не понимаю. Слабость, учащенное сердцебиение? А раньше такого не было? Вы лекарства какие-нибудь принимаете?
– Нет.
– Пульс под девяносто, кожа очень сухая. Простите, вы фуросемид не пьете?
– Ну… немножко.
– Немножко – это сколько?
– Таблетку, иногда две.
– Каждый день?! А это не утомительно – постоянно бегать в туалет? И не всегда удобно, наверное?
– Ой, я так хорошо худею с фуросемидом! И мешков под глазами нет.
– Ну и чего вы хотите? Конечно, будет тошнить, и ломить голову, и пульс как у зайчика. У вас элементарное обезвоживание, вот в чем дело. Кстати, об отеках. У нас под глазами находится клетчатка, которая отлично впитывает воду. Чуть дадите себе волю – наберете мешки пуще прежних.
– Да вы что? Зачем вы меня пугаете?
– А что делать, если вы сознательно губите свое здоровье?! Лучше сядьте на хорошую диету, спортом займитесь. Не ужинайте, ни в коем случае не пейте на ночь чаю, – вот и не будет отеков.
Владу в конце концов она все выложила. И для того, чтобы он не смотрел на нее, как на сумасшедшую, и вообще: надо было хоть как-то избавиться от страха. А может, ждала, что Влад скажет: таких совпадений не бывает, или что-то в этом роде, какую-нибудь такую же успокоительную чушь.
Не сказал, вообще ничего не сказал, только лицо его мрачнело все больше и больше. Они так и сидели на дорожке в коридоре, и Влад, хмурясь, твердил:
– Хотите вы или нет, а в милицию пойти придется. Я по-прежнему готов подтвердить, что наезда не было, но что Карина умерла от страха – это вполне вероятно. И тут еще этот проклятый шрам… Как вы намерены это распутать? Как увязать? За этим человеком, Ростиславом, надо следить, надо выяснить, что это за птица. Как вы собираетесь это делать? Караулить за углом? Вам и о своей безопасности подумать надо. Вот какое предложение: у меня есть приятель, он бывший сотрудник органов, сейчас занимается частными расследованиями. Вращается в очень высоких кругах, хотя, поглядев на него, этого никогда не скажешь. Очень хороший человек! Я его как-то выводил из приступа, так что он мне кое-чем обязан и не откажет. Позвонить ему сейчас, к сожалению, я не могу, телефон в записной книжке, а она дома. Поэтому я вас пока оставлю, а вы запритесь хорошенько и никому, ни за что не открывайте. А я, как до дому доберусь, созвонюсь со своим приятелем и назначу с ним встречу на завтра. Вы с утра работаете? Ну и отлично, на вторую половину дня назначу. И вам позвоню. Главное, никому не открывайте!