Недавно уснул под упоминавшийся недавно феномен – работающий телевизор. Не желая того, уснул под РБК.
Проснулся и внезапно со вкусом произнёс своим приятным баритоном:
– Консолидированные ренты в трассированных векселях.
Помолчал, прижимая к груди скомканный в побелевших кулаках край одеяла. Потом шустро сбегал к холодильнику и попил весьма жадно минеральной воды.
Захлопнув холодильник, внезапно отчётливо сказал, адресуясь отражению в дверце:
– Акции второй привилегированности.
Стратегическое планирование
Когда мне кто-то из коллег начинает рассказывать, что отдал нашей образцовой живодёрне всё – понимаете, всё! – а живодёрня… А она! В ответ!..
– Отдайте же пропуск на вахте! – печально говорю я, роняя монокль. – Всё для своей компании отдал герой чешского народа, слепой гений Ян Жижка. Он приказал, чтобы после смерти содранную с его тела кожу натянули на патриотические чешские барабаны. Вот что я называю «отдать почти всё!» Эдуард I, король Англии, приказал себя сварить, чтобы кости его королевские воодушевили англичан в бесполезной борьбе с шотландским сепаратизмом. Вот что называется «стратегическое планирование продвижения»! А вы нам за зарплату свою ещё и вредили. Не доводите до греха, сдайте степлер…
Куклы
В китайских источниках династии Сун имеются упоминания о шести видах кукольных театров:
1. Чжан тоу куй лэй – куклы, управляемые палочками.
2. Сюань сы куй лэй – куклы, управляемые нитками.
3. Яо фа куй лэй – куклы, управляемые с помощью химических веществ.
4. Шуй куй лэй – куклы, управляемые жидкостью.
5. Жоу куй лэй – куклы из плоти.
6. Ин куй лэй – куклы-тени.
Сличил китайские варианты кукол со списком сотрудников. Подчеркнул фамилию Н-ва напротив «яо фа куй лэй».
Весь мир можно классифицировать китайской кукольной методикой, я считаю.
Обращаю внимание, что мои любимые куклы, ватные детские любимцы, в жопы которых по локоть вставлена опытная рука кукловода, – это жоу куй лэй, куклы из плоти. Таких по ТВ часто показывают.
Замена в китайских названиях в ряде случаев четкого «х» на корявое «к» произведена мной не из стыдливости, а в знак уважения к русским традициям перевода.
На самом-то деле, понятно, слово «куй» читать надо несколько иначе.
Благодарность
А ещё я придумал весёлую игру.
Суть игры: дверь в мой кабинет открывается с помощью кредитной карточки желающего меня увидеть.
Фокус игры в том, что денег на счету посетителя может как прибавиться, так и несколько убавиться.
Уверен, что мои коллеги поймут и полюбят эту по-своему замечательную игру. И мне будет значительно легче. Не нужно будет содержать при дверях недоброго помощника. Меня будет охранять жадность посетителей.
Набор для игры незамысловат. Устройство считывает данные с кредитки вошедшего, а я под столом пальцами ног набираю произвольную цифру с нажатием «Ввод». Сотрудники могут участвовать в тотализаторе, копить деньги, учиться думать самостоятельно.
Я ведь не рассчитываю на благодарность. Я её забираю самостоятельно и заранее. Так как-то удобнее.
Ведь, если вдуматься, благодарность – это сформулирование ожидания дальнейшей помощи. Когда вам делают «спасибо» – это ведь не за ваше благодеяние в прошлом, это аванс за будущие благодеяния. Как я люблю говорить: «Деньги я у вас забираю в счёт нашей будущей дружбы!»
А аванс надо строго отделять от остального. В любых жизненных ситуациях.
Специфика управления
Специфика моего управления честными и хорошими людьми заключается в том, что я не хочу их спасать, жалеть, понимать, крестить, убивать, наставлять и исповедовать.
Девиз моего правления прост. Поэтому, когда ко мне в кабинет заходят люди с лицом Жанны Бичевской, под ангельский напев, чтобы собороваться и поскорбеть, выходят они после общения со мной походкой Мика Джаггера.
Ритмично хлопая и широко расставляя ноги во клешах.
Благодеяние
Я когда выхожу к людям, я несу людям пользу.
Я не люблю, когда мне задают вопросы сотрудники, которых я нанял, чтобы задавать вопросы им. Из уст сотрудников я могу понять вопрос: «А так нормально? Выше не поднимать?» или «А так вам хорошо?» А остальные вопросы меня настораживают.
Тут я делаю паузу, чтобы все бизнес-консультанты мира, наловленные судьбой по филологическим факультетам провинциальных педвузов, смогли написать мне комментарий про бизнес.
Я и сам вопросы задавать не люблю. Потому как увлекаюсь. И меня надо потом оттаскивать под вой сирен съехавшихся полицейских, которые поддались чарам моего темперамента и уже дерутся с пожарными, топча обожженных медиков.
Поэтому благодеяния я обычно совершаю молча. Ну, может, две-три камеры вокруг и распевный хор подхалимов позади.
Сегодня, например, я обеспечил повышение гонораров уличным музыкантам.
Гуляю по городу, смотрю – стоят. И играют. В футляре какие-то денежки валяются. И видно, что народу такая музыка нравится, когда снег, скрипки и аккордеон.
Бросил и я денежку. А потом ухватил себя за руку. Отчего так мало дал?!
Задумался.
Потом притащил доску (20 евро) и мелки (0,98 евро). Цены даны в пересчёте. И написал им на доске крупно: «Программа концерта», а потом, насколько место позволило, расписал по часам и минутам четыре музыкальных произведения. Ну, которые помнил.
Мне не поверят. Тут пауза для комментариев тех, кто не поверил. Но я спецом отстоял полчаса и увидел своими глазами, как резко изменилась манера и количество деньгоподачи в футляр.
Главное, как я понял, толково обставленный антураж и выказанная серьёзность намерений. Перед вами выступают… заслуженные… трижды… серьёзные темы… левиафан, вспучив хладны воды… Бертольди… опус 17.
По окончании наблюдения вынул из футляра авторские. В этом я весь.
На отдых
Уезжаю на месяц. Буду лететь, плыть, немного опять лететь, потом будет лодка, белый песок, посильная пальма, костры и лимбо с переодеваниями.
Регулярно стану размещать здесь свои фотографические отпускные карточки. На них буду в немой торжественности стоять, держа на руках обезьянку, обнимать белозубых туземцев и туземок, висеть на перилах бара, прыгать с зеркальцем и бусами, иллюстрируя всестороннюю полезность для женщин от секса со мной, откручивать и отвинчивать, буду позировать с прелестной грацией, беззащитно глядя сквозь чёлку. Ещё на фотокарточках буду есть, пить, много спать, декламировать буду. И улыбаться, господи, как же я буду улыбаться!
А для всех остающихся на работе, особенно для всех членов совета директоров «Вестбанк капитал», топ-менеджмента ООО «ТНК Пр-р», пусть прозвучит эта песня. Ребята, ребята, как я за вас рад, что у вас есть интересная и полезная работа! До встречи через месяц!
Вернулся
Возвращение из Лондона и победное участие в марафоне женской дружбы во взбитых сливках отметил ударным совещанием на объекте.
На совещании демонстрировал несколько агрегатных состояний, объяснимых тяжелыми условиями перелёта, отказом от курения и голосами, говорящими со мной в последнее время требовательно и хитро.
За кадром остался мой по-детски беззащитный крик: «Есть ли среди вас хоть теплокровные какие-то?», которым я начал собрание старейшин своей живодёренки.
У нас все, кто читать может и крови не боится, говорят со мной запросто.
Отдел кадров
И самое важное на сегодня.
Хочешь найти всех странных и предельно странных людей в компании – зайди в отдел кадров. Они все там.
Есть ещё периферийные чудачки, но главное плодородное гнездо претенциозного слабоумия, его кропотливый улей – в HR-отделе. Выставочно, просто выставочно.
Психологов навыпускали в мир людской такого градуса мании величия и такой тяги к стукачеству и корпоративному вылизыванию, что вошёл в отдел кадров, сказал, что думал, и вышел, не поворачиваясь спиной.
О вреде курения
С диким хохотом носился по заведению, которое неосторожная судьба вверила в мои промысловые руки.
Впереди семеро святых старцев с кадилами бегут, распевно славя мою испытанную добродетель. По бокам ватные старухи волчком кружат и сыпят зерна из рукавов, рис из правого рукава сыпят, пшено же – из левого, воют тоненько. Сзади карлики, адъютанты, медики, арапы волокут моих назначенных походя фавориток, оркестр бежит. Ну, понятно, знаменосцы, шелест тяжёлых стягов. Все как обычно по будням у меня.
Врывался во все кабинеты и залы, пытался найти хоть каких-то заговорщиков-бычкососов.
Настиг группу курильщиков при входе.
– Откуда ж, – ору, – откуда ж вы, прелестные мои?!
– Курили мы… – говорят. – Вон там… – и пальцами, значит, показывают где.
Ясли, честное слово.
Ясли, честное слово.
– Чтоэ?! – пуговицы в горсть на груди собираю. – Чтоэ?! Как?! Запрещаю!
– А где курить-то? – спрашивают.
Говорю где. Потом уточняю, на всякий случай:
– Там вот! – говорю (адъютанты всё записывают, шуршат). – Там! Не воспринимайте всё буквально! Курите не там, где я вам сначала сказал для рифмы, а там, где говорю сейчас!
И что я в ответ услышал от трёх половозрелых таких мужчин?!
– Но там же темно… – услышал я.
Даже каску с перьями на затылок сдвинул, до того мне ответ понравился. Темно там.
Издал приказ. По просьбе «таких-то» установить освещение в указанном месте для предотвращения паники, обмороков и попыток насилия со стороны прохожих. Назначить дежурных, ответственных за выполнение распоряжения из числа тех же «таких-то».
Честное благородное слово, издал.
Успешный бизнес
Сестра спросила у меня вчера: «А какой бизнес в твоей стране можно считать успешным? Каков критерий? Твой бизнес успешен?»
Когда про бизнес начинает спрашивать сестра – надо врать. В принципе, врать про бизнес надо всем, но сестре особенно. Скажешь правду – всё, на детский утренник не позовут, начнут пугать тобой соседей, те – показывать своим собакам мои фотографии, потянется цепочка, в конце которой мой паспорт в прямом эфире рвёт королева, а Р. Кадыров присылает запрос на добавления в друзья вместе с золотым блюдом, на обороте которого затёрто: «Дорогому Лазарю Моисеев…»
Поэтому врать сестре надо обязательно.
Про мобильные системы обжига цистерн с мазуто-парафиновым следовым присутствием я могу врать сутками.
Я не могу сутками рассказывать правду о том, что бизнес в моём родном краю считается успешным, когда начинается у чужого гаража, при свете найденного фонарика, а через год за бизнесом этим приходят семь нестарых генералов – отжимать.
Критерий успеха один: скорость напрыга упырей в золотых погонах. Все остальные критерии условны, призрачны, зыбки.
Вот когда в приёмной катаются по полу не поделившие тебя полковники, а прокурор района приходит в себя и раскачивается, держась за уши, в углу – всё, бизнес задался, значит. Не пришли к тебе генералы – задумайся, а тем ли делом ты занят, не тратишь ли зря жизнь свою? Если он им не нужен, то кому он нужен, бизнес-то этот, на это ли ты рассчитывал при старте, о том ли мечтал?
А если пришли – то всё, выдыхай, дело нужное поднял, успешен, флагман!
Если не приходят, но обещали и пока сидят в овраге, чиркая зажигалками над циферблатами, то это пограничная ситуация. В тебя не верят, не ценят до конца дело твоё, но шанс на исправление ситуации дают, воспользуйся им. Зазывай себе в долю несытых капитанов пока, начинающих майоров, не лишкуй, начни с малого. И как только заведётся у тебя майор, поверь, скоро вслед за майором придут и долгожданные лампасы.
То есть они сначала сделают вид, что не к тебе они, а просто за майором своим зашли, он ведёт себя плохо, но ты не дурак же, ты понимаешь, пунцовея от предчувствий, что нет! врут! за тобой! успешен! Дождался!
Правда, есть бизнес, который выше критериев, – это продажа самих полковников и генералов. Но тут встаёт тема с золотым блюдом и клочками паспорта.
Юбилей
Отмечаю очередную годовщину своей трудовой жизни.
Пятьдесят лет я не покладаю рук на тучной ниве ожесточённого накопительства. Пашу, сею, бороню, хлеборобно сощурясь, мну в руках лоснящийся чернозём. То там, то здесь видна моя взопрелая рубаха, мелькающая меж снопов. Звучат песни. Паровой сепаратор сучит поршнями под добротным навесом. Тучная бухгалтерия пасётся неподалёку, обмахиваясь ведомостями, беспрестанно жуя нажористое с майонезом.
Золотой юбилей. Трудно сдержать ветеранское волнение. Казалось бы, ветеран, посиди в правлении, наберись сил перед неизбежным отлётом на остров Передовиков, на котором всегда выполняется план и получается прогрессивка, есть бесплатные путёвки в Пицунду и праздничные наборы с гречей. Потереби в негнущихся от сохи пальцах переходящий вымпел, вздохни негромко, полюбуйся, как солнышко играет на крутобоких кубках с олимпийской гравировкой, встань, перекрестись на графики да и возносись в свой Элизиум, старая ты сволочь…
Нет. Ещё надо провести, трам-пам-пам, корпоратив! Произнести речь! Воодушевить этих людей в масках хронических трудоголиков с язвой. Потом участвовать в конкурсах, желая всем скорейшего и мучительного похмелья…
Вот раньше были корпоративы! Они назывались демонстрации трудящихся. Вот это было здорово! Корпоративы проводились в стиле фуршет, дизайн места проведения организовывало государство, оно же, в принципе, и развлекало.
Лучшего корпоративного тамады, чем Черненко, я лично не упомню. На Черненко, например, можно было гадать. Главное гадание было, конечно, сколько, собственно, Черненко осталось нас радовать? Люди шеи свои жилистые тянули из колонн. Не навернётся ли он прямо сейчас, с мавзолейной кручи?
Я лично очень ждал момента, когда это произойдёт. Не то чтобы мечтал, просто надеялся, что это случится и будет переворот военный. И маршал Соколов (или кто там?) возьмёт за шиворот крепкими ещё руками двух-трёх дедусь в норковых шапках и отнесёт их бережно к кремлёвской стене. Потом должны появиться десантно-штурмовые подразделения, Кантемировская и Таманская дивизии. Вертолёты. Короткая схватка на Лубянке. Кто-то должен уйти, отстреливаясь, по крышам. Потом выступление по ТВ. Непременно что-то должно взорваться в пусковой шахте. И на всё это багряное с зеленью великолепие поздней Византии смотрел бы я, пятнадцатилетний капитан.
Но ничего этого не случилось. И пришлось мне на работу устраиваться.
А моя первая работа, годовщину которой можно отметить, она была очень суровая. Это была зимовка фактически. Я принимал пустую стеклотару на пересечении улиц Ново-Садовая и Челюскинцев. Стужа. Над головой качается и скрипит облезлый жестяной фонарь на цепи. Я в летней фанерной будке, укутавшись в половик, принимаю пустые бутылки у злобного населения. Сам принимай, сам пересчитывай, сам грузи, сам выдавай деньги. Никакой, понимаешь, помощи.
Коллеги были очень недобрыми людьми. Начальство терзало. Согреться на этой работе можно было только путём рытья собственной могилы в мёрзлом грунте под бичами проверяющих.
Но на круг выходило очень прилично денег. Я даже строил планы, что со временем смогу устроиться на розлив пива.
Не сошлось.
Мечта
Если у меня запоздало спросят про профессию мечты, я сейчас скажу.
Я хочу работать в женском биатлоне подгоняльщиком с пластмассовой лопатой. Я бежал бы рядом, чуть позади, с необидной пластмассовой лопатой, и стимулировал бы красоту. Звонко или глухо – в зависимости от настроения, угла и силы соприкосновения.
Я был бы мастер. Здоровье есть, слух есть, чувство ритма недавно хвалили, я был бы и необыкновенно полезен, и неожиданно прекрасен.
К каждой бегунье подбирал бы свою лопату. Иногда бы брал, возможно, и деревянную, которой хлебы в печь сажали. А кому и углепластик. Тут тонкости есть…
К делу подходил бы основательно, с характерной мне кряжистой сметкой предков-староверов.
– Джон Александрович! – это ко мне, значит, обращаются взволнованные руководители. – Как сегодня? Чем работать будете?
А я так с усмешкой усталой, глядя в небо:
– Трудно сегодня. Материал вчера осматривал – усталый материал. Отработано по нему много. Не перегнуть бы. Попробую сегодня, значит, липу, она звончей…
А все такие:
– Ты уж придумай…
Федюнин
Родословные
Как всем прекрасно известно и в Академии наук было доложено, Иннокентий Сергеевич Федюнин является единственным прямым потомком Буцефала – коня Александра Македонского.
Достаточно посмотреть, как Федюнин бежит, смеясь, на лоне природы – всё! Поле битвы при Гавгамелах щетинится перед твоими глазами пиками, слепит солнце, реют плюмажи, ревут трубы, пыль столбом, серпоносные колесницы врезаются в ряды педзетайров, вой, лязг и мчащийся среди всего этого, лоснящийся, в клочьях пены Иннокентий Сергеевич, с хрипом грызущий удила!
Друг же наш Б-ч имеет происхождение от Медузы Горгоны. От прародительницы Антон унаследовал не только красоту, но и взгляд.
В отличие от прабабки, Антон взглядом не каменит, иначе мы с Федюниным давно бы открыли культурный парк скульптур и зашибали деньги на памятниках. Б-ч обладает качеством «прошибающего зрака». Под голубым взором Антона гимн великой империи превращается в мольбу о хлебе ползущих по раскисшим дорогам прокажённых, отчёт преуспевающей компании – в кипу бессвязных доносов друг на друга, а девушка-модель, подсевшая к нам абсолютно случайно в баре для отравленных виагрой пенсионеров, мгновенно полысела, заболела и, хромая, убежала прочь, хлопая драными галошами.
Подруга модели осталась с нами и теперь коза. То есть и от Б-ча, кроме кредитов, есть польза.