А в Лауре, кстати, он так и не смог разобраться, хоть и любил ее. Ничего удивительного: если любишь человека, то разбираться в нем некогда. Да и неохота. Какие могут быть разборки, если любовь?
Мануэль планировал над городом. Не высоко – иначе ничего не рассмотришь, но и не слишком низко – на бреющем полете тоже ничего не увидишь.
– Мануэль! – услышал пилот.
Голос показался ему странным: резкий и сердитый. Не похожий на голос Насти.
Он обернулся и увидел Лауру.
От неожиданности руки Мануэля дрогнули, самолет качнул крыльями, но Мануэль тут же его выровнял.
Наверное, это не настоящая Лаура, а ее отражение или еще что-то в этом духе.
– Мануэль, что здесь делает эта женщина? – спросила Лаура.
– Ищет своих детей, – ответил Мануэль.
– И ты ей помогаешь?
– Ну да.
– Вместо того, чтобы искать меня?
– Я искал. Но… Я должен тебе сказать, для чего искал тебя, – голос Мануэля невольно дрогнул – он собирался признаться в своем страшном намерении.
Настя, с удивлением слушавшая этот разговор и разглядывавшая красотку Лауру, спросила:
– Мануэль, кто это?
– А вы разве ее видите?
– Конечно.
– Я думал, это моя галлюцинация. Воображение. Вы пощупайте ее.
– Еще чего! – взвизгнула Лаура. – Щупать меня будут! Я никакая не галлюцинация, Мануэль! Я настоящая, живая. И я даже до сих пор не замужем, потому что двадцать лет тебя ждала! Я и пропала для этого!
– Как это?
– Неужели ты ничего не понял за двадцать лет? Я любила тебя и хотела за тебя замуж, а ты мне мешал!
– Что???
Мануэль так резко повернулся к Лауре, что самолет совершил крутой пируэт.
– Ты хотела за меня замуж? Но ты же…
– Выслушай! – перебила Лаура. – Да, ты делал предложения. Но ты боялся! Уж не знаю чего. Может, того, что, если женишься на мне, начнешь ревновать и кого-нибудь убьешь. Возможно, даже меня!
Мануэль вздрогнул: эта девушка видит его насквозь!
– Вспомни, как ты делал мне предложения! Один раз явился с целым отрядом, другой раз вокруг было полно народа. А ты ведь знаешь мой характер, ты прекрасно понимал, что я в таких условиях откажу! То есть ты делал предложения именно так, чтобы я отказала!
Мануэль молчал, потрясенный, а Настя слушала с необыкновенным интересом: она узнавала в рассуждениях Лауры кое-что свое. Вернее – общее, женское.
– После этого ты не нашел ничего лучше, как вообще меня опозорить! – продолжала Лаура. – Ты явился с целым кораблем цветов! Чтобы все видели, какой ты богатый! Чтобы все поняли, что меня можно купить! И это был твой тайный расчет, Мануэль: ты знал, что в этой ситуации я опять откажу тебе! Это была твоя тайная трусость! Потому что мужчина, который хочет сказать женщине что-то серьезное, говорит это наедине! И я решила намекнуть тебе – села в лодку и отправилась в океан! Я была уверена, что ты сразу же поплывешь за мной! Но ты не поплыл. И мне стало так обидно, что я захотела пропасть от горя. И пропала. И ждала двадцать лет, когда ты догадаешься, как меня найти!
– А это поместье в лесу, Хорхе, это что? Я думал – мой сон, моя фантазия…
– Это наша общая фантазия. На двоих. На самом деле у меня была куча предложений – тут тоже есть достойные мужчины. Но я, как видишь, одна. Неизвестно зачем! – горько заключила Лаура.
– Как это зачем? Я все-таки тебя нашел…
Мануэль уже не мог управлять самолетом, поэтому включил автопилот и пошел в салон.
– Дева Мария, как я ждал этого момента! – сказал он, любуясь прекрасным лицом девушки.
Настя деликатно отвернулась.
Лаура всем телом потянулась к Мануэлю.
Мануэль стал душить ее в объятиях.
Обычно это такая метафора. Означает – крепко обнимать. Но Мануэль душил Лауру всерьез, сцепив пальцы на ее горле.
– Что ты делаешь? – сдавленно прохрипела Лаура.
– Я тебя люблю… Но я попал сюда с желанием убить тебя… Я не могу… Пожалуйста! – закричал Мануэль Насте. – Пожалуйста, отцепите мне руки!
Настя, ничего не понимая, бросилась к странно обнимающимся влюбленным и попыталась оторвать руки Мануэля от горла девушки, но они были слишком сильны.
– Ударьте меня чем-нибудь! – попросил Мануэль. – Смелее! Я прошу!
А Лаура уже задыхалась, ее прекрасные глаза закатывались.
Настя схватила огнетушитель.
– Куда бить? – прокричала она.
– Не знаю! В голову, только не в висок! В темечко!
И Настя, зажмурившись, ударила Мануэля в темечко.
Тот обмяк и сполз на пол.
Лаура, тяжело дыша, стала таять, таять – и исчезла.
Когда Мануэль пришел в себя, Настя перевязывала ему голову бинтом из аптечки, которую нашла в кабине.
– Очень больно? – спросила она.
– Да. Но не там. Здесь, – показал Мануэль на сердце, вернее, на то место, где, по его предположению, находилась душа.
– Вы сами попросили.
– Я понимаю. Спасибо. Я чуть не убил ее… Теперь она будет скрываться от меня.
Настя вздохнула (как бы и за себя, и за Лауру, за общую женскую долю) и сказала:
– Нет, Мануэль. Она появилась здесь с желанием видеть вас. Значит, через некоторое время страх пройдет – и она опять будет вас искать.
– Зачем? Чтобы я ее убил? – воскликнул Мануэль.
– А разве вы не знаете, как часто женщины именно для этого ищут мужчин?
– Тогда так, – сказал Мануэль. – Извините, но я высажу вас и попытаюсь все-таки улететь отсюда. Иначе… Иначе будет плохо… Я не хочу… Я не могу… Пусть она живет – даже без меня!
31. Хорошие Олеги разрабатывают план действий, но на них нападают плохие Олеги
Хорошие Олеги, нашедшие друг друга, как и плохие (потому что хотели найти), совещались, осознав наконец, где они находятся и что произошло.
– Как я понял, наша первая задача – вырваться отсюда, – сказал Олег-Отец.
– Не так это просто, – сказал Олег-Муж. – Люди тут столетиями торчат, и ничего не получается.
– Тут не так уж плохо, – заметил Олег-Ребенок.
– Молчал бы уж! – усмехнулся Олег-Финансист-Хороший. – Еле стащили тебя с карусели!
– Я – реализация ваших же желаний, – оправдался Олег-Ребенок. – Вспомните, как вас, то есть нас, то есть нашего общего Олега Вик и Ник неделю уговаривали поехать на аттракционы, зато когда поехали, мы до одури на американских горках катались! Нам хотелось в этот момент стать ребенком!
– Только в этот момент! – уточнил Олег-Спортсмен. – Я вот что думаю. Надо попробовать встретиться с представителями власти.
– А с Настей тебе не хочется встретиться? – спросил Олег-Муж.
– Именно мне? Я готов!
– Вообще-то я тоже по жене соскучился, – сказал Олег-Финансист-Хороший.
– Сперва надо каким-то образом стать одним человеком, – размышлял вслух Олег-Отец.
– Если бы знать как! – воскликнул Олег-Муж.
– Может, попробовать пожелать? Сконцентрироваться – и… – предложил Олег-Отец.
Решили попробовать. Сконцентрировались, глядели друг на друга, представляя, как они сейчас станут одним целым.
Ничего не вышло.
– Для этого и другие должны тут находиться, – сказал Олег-Муж.
– Думаешь, это обязательно? – спросил Олег-Отец.
– Скорее всего. Они ведь тоже – Олег.
Олег-Муж, поразмыслив, выдвинул предложение:
– Наверное, мы не соединимся до тех пор, пока не вырвемся из Бермудии. А чтобы вырваться, надо действовать. Для начала, если доверите, я пойду и объясню все Насте.
Олег-Отец кивнул, соглашаясь:
– Доверим. А я попробую найти Вика и Ника.
– А я возьму на себя всех этих мерзавцев, попробую их нейтрализовать, – грозно сказал Олег-Спортсмен, имея в виду нехороших Олегов.
– А мне, получается, нечего делать! – закапризничал Олег-Ребенок.
– На аттракционы пойдешь, – посоветовал ему Олег-Финансист-Хороший. – А я попробую связаться с властными структурами.
И тут неожиданно в кафе, где они сидели, вошла Ольга.
– Кто о ней сейчас подумал? – спросил Олег-Финансист-Хороший.
– Только не я! – отрекся Олег-Муж, хотя при этом слегка покраснел.
– Кто спрашивает, тот и подумал! – обвинил Олега-Финансиста-Хорошего Олег-Ребенок.
Как бы то ни было, Ольга появилась и села за стол с приятной улыбкой.
– Тебе все равно, что я о тебе думаю? – спросила она, неизвестно к кому обращаясь. – Даже странно. Ты меня разлюбил?
– И не любил никогда! – отрезал Олег-Ребенок. – Очень надо!
– У нас сугубо деловые отношения, – сухо заметил Олег-Финансист.
– И вообще, ты ненамного старше моих детей! Как тебе не совестно! – укорил Ольгу Олег-Отец.
– И моя жена, между прочим, умнее и красивее! – с вызовом сказал Олег-Муж.
И только Олег-Спортсмен промолчал. Сидел и рассматривал что-то под столом.
– Все ясно, – Олег-Финансист-Хороший хлопнул его по плечу. – Слушай, может, займешься тогда ею? Чтобы не отсвечивала?
– А кто будет теми Олегами заниматься? – спросил Олег-Спортсмен, но спросил для проформы, видно было, что он в самом деле готов уделить внимание Ольге.
Но тут произошло следующее. Как уже понятно читателям, главное условие встречи людей в Бермудии – взаимное желание тех, кто хочет встретиться. Или хотя бы мимолетное представление о другом человеке. Олег-Спортсмен сказал о других Олегах именно в то время, когда и Олег-Выпивоха, выпивая в машине тринадцатый стакан, высказал пьяную мысль:
Но тут произошло следующее. Как уже понятно читателям, главное условие встречи людей в Бермудии – взаимное желание тех, кто хочет встретиться. Или хотя бы мимолетное представление о другом человеке. Олег-Спортсмен сказал о других Олегах именно в то время, когда и Олег-Выпивоха, выпивая в машине тринадцатый стакан, высказал пьяную мысль:
– А может, эти гады уже схватили наших детей?
Дело в том, что нехорошие Олеги, оторвавшись от преследовавшего автобуса футболистов, колесили по Бермудии, пытаясь найти Вика и Ника. Но тот и другой были в это время заняты, не думали об отце (вернее, об отцах – хотя Ник еще не знал о раздесятерении Олегов), следовательно, шансов увидеть сыновей у них пока не было. Как, увы, и у хороших.
Но зато, как только Олег-Выпивоха произнес эту фразу, руки Олега-Гуляки сами повернули руль в переулок, где было кафе, в котором находились хорошие Олеги.
– Вот они! – закричал Олег-Грубиян. – Сейчас мы с ними потолкуем!
И они вывалились гурьбой из резко затормозившей машины и ворвались в кафе.
– Спокойно! – закричал им Олег-Финансист-Хороший. – Давайте все обговорим!
– Тебе только обговаривать! – презрительно ответил Олег-Финансист-Нехороший. – Переговорщик нашелся. Где наши дети?
– Они такие же ваши, как и наши! – задорно ответил Олег-Ребенок. – А если кто подойдет, получит по лбу!
Олег-Выпивоха схватил со стола бутылку и запустил ею в Олега-Спортсмена, чуть не задев при этом Ольгу. Хорошо, что не попал.
Посетители кафе, живые бермудяне с ужасом смотрели на невероятную сцену: десять абсолютно одинаковых людей начали драться друг с другом. Когда и один-то человек бьет самого себя, смотреть неприятно, а тут…
Неизвестно, чем бы это кончилось. Уже в руках у кого-то оказалась бейсбольная бита, у другого – нож, а у третьего – вообще пистолет (сила гневного воображелания!) – и, возможно, в результате побоища Олег остался бы наконец в единственном числе. Но кем, вот вопрос! Ладно бы, если Спортсменом или Отцом, а если Бездельником или Гулякой? Какого отца имели бы тогда Вик и Ник, какого мужа – Настя?
Но тут автобус с футболистами подкатил к кафе, потому что один из хороших Олегов подумал о том, что такая выручка была бы нелишней, а кто-то из футболистов вспомнил об Олегах.
Футболисты, естественно, не могли понять, кто есть кто, поэтому мощными руками похватали всех, отволокли в автобус, там связали им руки и ноги гетрами и запасными футболками.
– Что будем делать? – спросил Бышовец.
– Отвезем в ЦРУ, – предложил летчик.
Водитель включил навигационную систему, высветился сине-зеленый значок. И он поехал, ориентируясь на него, что было непросто, потому что в искривленном пространстве Бермудии здания и прочие объекты постоянно меняли положения относительно друг друга.
– За час доедем? – тревожно спросил Бышовец.
– А что?
– Через час у нас тренировка. Если не успеем, то…
Он не договорил, но все его поняли. Не начать вовремя тренировку для футболистов означало страшные муки. Что-то вроде ломки, как говорят люди, больные ужасной болезнью – наркоманией.
32. Вику предлагают стать кандидатом. Опасные гонки. Снова Ричард Ричард
Мьянти вез Вика в ЦРУ, хотя мог бы и просто туда переместиться, но ему хотелось прокатить мальчика и по дороге поговорить с ним. К тому же он просто очень любил водить автомобиль. И умел.
В Бермудии это не так легко: мало просто управлять, надо внимательно смотреть на дорогу и понимать, что на ней творится. Одни машины на них – отраженные, виртуальные копии тех, что существуют во внешнем мире. Другие – воображенные кем-то из бермудян, живущих в окрестностях, которым хочется видеть оживленную трассу – как они привыкли видеть у себя дома. И лишь редкие автомобили настоящие, с настоящими людьми. Казалось бы, каждый из них мог воображелать пустое шоссе и ехать без препятствий. Но, во-первых, все-таки не каждый, не у всех имелась такая сила, а во-вторых, что это удовольствие ехать, если никого не обгоняешь? Попал недавно, кстати, в Бермудию один москвич, который, проживая в столице, страшно злился на бесконечные заторы и пробки. В Бермудии же заскучал по Москве и каждое утро, выезжая как бы по делам (дел у него в действительности не было), воображелал пробку. Он двигался в ней рывками, находя свободные места, радуясь, если обогнал три-четыре машины, ругался на тех, кто не давал проехать, неловко разворачиваясь или неожиданно перестраиваясь, злился, нервничал, стучал по рулю, ругался направо и налево и часа через четыре, совершенно измотанный, возвращался домой, но был при этом почти счастлив…
Вот эти-то настоящие автомобили с настоящими бермудянами и представляли опасность: каждый видел дорогу по-своему, а бывшие жители Англии, Австралии, Японии и других стран, где левостороннее движение, вообще ехали по встречной полосе, считая, что это другие водители, то есть бывшие жители Европы, Америки, России и прочих государств, едут неправильно.
Мьянти имел хорошее чутье: виртуальные машины он проезжал насквозь на большой скорости (Вик поначалу невольно закрывал глаза), настоящие обгонял или ловко уклонялся от встречи с ними.
– Хорошо у вас получается! – сказал Вик.
Мьянти улыбнулся. Странно, но ему, живущему на свете две тысячи лет и, казалось бы, ко всему привыкшему, была приятна похвала тринадцатилетнего мальчика.
– Аварий здесь, наверно, не бывает? – предположил Вик.
– Почему ты так решил?
– Ну, если люди живут вечно, зачем так рисковать?
– И все-таки рискуют. Это парадокс, дорогой Вик, но люди всякий раз надеются, что ничего не случится. Они не верят, что могут умереть. Они быстро привыкают к мысли о вечности. Не все, конечно, но больше, чем можно было бы предположить.
Мьянти, говоря это, глянул на себя в зеркало – мы так часто делаем, когда говорим что-то, что нам кажется умным. Я не знаю почему. Может, чтобы зафиксировать выражение своего лица, запомнить – и делать его таким и в других случаях, когда говоришь глупости. Многим удается, поэтому часто кажется, что вокруг гораздо больше мудрых людей, чем на самом деле. Но в зеркале Мьянти увидел измененное лицо и тут же вернул собственное. Удивленному Вику объяснил:
– Я Мьянти, Председатель от партии синих, то есть ПТКХВ, то есть Партии Тех, Кто Хочет Вернуться. Слышал об этом?
– Да.
– Я знаю, ты попал сюда с желанием найти выход. Ведь так?
– Да.
– Довольно редкий случай: мало кто оказывается здесь, заранее решив, что будет искать способ отсюда выбраться, – потому что никто ведь не знает, куда именно попадет.
– Я просто думал над этой проблемой, – сказал Ник.
– Значит, ты будешь всегда хотеть найти выход. Легче всего это сделать, став правителем Бермудии. Королем.
– У вас есть король?
– Конечно.
– Вы хотите сказать, что когда-нибудь у меня появится шанс им стать?
– Не когда-нибудь. Скоро. На днях.
– А как это?
– Теперешний король подает в отставку. Он узнал о прибытии двух мальчиков с выдающимися способностями и порекомендовал выдвинуть вас кандидатами. Тебя и твоего брата.
Вик хмыкнул. И спросил:
– А разве это можно? Я еще не совсем взрослый.
– У нас это не играет роли.
– И по Конституции разрешается? – спросил политически грамотный Вик.
– Запросто. Она вся-то и состоит из двух пунктов.
Мьянти достал из бардачка папку в малиновом переплете и протянул ее Вику.
Тот раскрыл и увидел, что в папке ничего нет. Только обложка и на изнанке ее с одной стороны написано: 1. ВСЕ СВОБОДНЫ. А с другой: 2. КАЖДЫЙ МОЖЕТ БЫТЬ ИЗБРАН КУДА УГОДНО.
– Как видишь, – сказал Мьянти, – каждый! Без указания пола, возраста, национальности, цвета кожи и тому подобного.
– А что я буду делать, если меня выберут королем?
– Возглавлять государство.
– Слишком ответственно.
– Мне нравится твоя скромность. Не беспокойся, на первых порах тебе помогут. Я помогу, если хочешь.
– Нет, извините.
Мьянти не ожидал такого ответа. Он даже сбавил скорость.
– Как это нет? Почему нет?
– Потому что я же понимаю, что меня всерьез никто воспринимать не будет. Вы, наверно, хотите, чтобы я был король так себе, для отвода глаз?
– Ты ошибаешься! – горячо заверил Мьянти. – Ты будешь издавать указы, принимать постановления…
– Извините, – перебил Вик. – Какие указы? Какие постановления? Кто их будет исполнять, если тут все перемешано и никто никого не слушается? Анархия полная!
– Ты умнее, чем я думал, – оценил Мьянти. – Но никто не может быть умнее Бермудии. Ты попал в нее с желанием найти выход, должность короля облегчит тебе поиски. В твоих ли силах пойти против этого желания?
– Нет, – сознался Вик.
– Далее. Если ты победишь, в чем я не сомневаюсь, ты станешь главным, первым и фактически единственным. А твоего брата как бы не будет. Он как бы исчезнет. И это тоже было твоим желанием.