– Убедить? Нет, не думаю… Заставить, предложить более выгодный вариант – да, это получится.
– Но почему так, Антон, почему?
– Да потому, что в их компьютерах, – он постучал себя по голове, – нет такого блока, который был бы ответственным за совесть. Даже крошечного нет. Им, Светка, нечем понять, что это такое. А знаешь, что у них вместо совести?
– Нет… – Глаза Угоши распахнулись еще шире. – Не знаю…
– У них в голове стоит автомат по подсчету денег!
– Но зачем им столько?! Вот мы в лесу вообще без денег обходимся и нормально, кстати, живем. Получше многих.
– В лесу без денег можно, а в городе – не получится, сама понимаешь. А зачем столько? Не знаю. Может, остановиться не могут? Или боятся, что без денег они – ничто. Пустота.
– Круглов, а ты хотел бы быть таким же богатым, как Бирюков?
– Не знаю… – задумался Антон. – Вообще-то можно.
– И что бы ты купил? – не отставала Угоша. Для нее, выросшей среди болот, деньги пока оставались самым загадочным предметом человеческого быта.
– О, много чего! Компьютер крутой, мопед, маме – пальто: она все время говорит, что ей старое так надоело, что уже тошнит, а новое дорого стоит… Еще… Знаешь, еще я дал бы денег маме Лешки Сазонова.
– Сазонов – это кто? – удивленно спросила Угоша, до сих пор считавшая, что знает всех Антоновых друзей и знакомых.
– Одноклассник. Бывший. Ты его не можешь помнить. Он до тебя был.
– А куда он делся во время меня?
– Никуда. Инвалидом стал. Ничего не видит и не слышит.
– Почему?
– Он карате занимался. Как-то возвращался с тренировки, к нему двое из их же клуба пристали, потому что Леха на соревнованиях одного из них с первого места спихнул. В общем, избили…
– Почему избили? Он же ни в чем не виноват! Это же соревнование! – ахнула кикимора.
– Какая ты, фея, наивная! У них мозги такие же, как у нашего любимого Бирюкова, – грустно улыбнулся Антов.
– И что было потом?
– Потом врачи сказали, что Лехе нужна операция, чтобы восстановить зрение и слух.
– Почему же ее не сделали? Не захотели?
– Скажешь тоже. Лешкина мама везде деньги собирала. В школе объявление повесила с номером счета в банке, куда деньги переводить. Но так и не собрала. Желающих раскошелиться оказалось слишком мало.
Угоша представила слепого и глухого мальчика Лешу Сазонова, его маму, хотела что-то сказать, и вдруг у нее из глаз потоками хлынули слезы.
– Не плачь, слышишь, Свет! – Антон легонько дотронулся до ее плеча. – Ну, пожалуйста!
В это время автобус, сделав последний разворот, затормозил на остановке, недалеко от дома Харитоновых.
Варя, увидав на пороге Антона и Угошу, всплеснула руками:
– Боже мой! Где вас носило! Братец! Иди скорее сюда, полюбуйся на этих чудищ-юдищ!
Генка вылетел в коридор.
– О! Тоха! Пипеткина! Наконец-то! – бросился он обниматься с Кругловым. Потом отстранился и критически осмотрел пришедших: – Н-да-а-а! Видок у вас, конечно…
– А что? – Угоша пригладила спутанные волосы.
– То! Будто вы не из Крыма приехали, а из мусорки вылезли. Что там с вами на этом юге делали?
– О! Ты даже представить себе не можешь, – засмеялась кикимора. – Нас морили в вагоне, жарили на солнце, валяли по земле вместе с собаками, потом топили в море и гоняли по песку и морским водорослям.
– А в завершение, – добавил Антон, – нами вытерли третьи полки плацкартного вагона. И вот мы здесь…
– Браво! Вы привезли?
Угоша утвердительно кивнула.
– Правда привезли? – оживилась Варя, терпеливо выслушавшая весь этот дружеский треп.
– Да. Сейчас покажу.
Угоша расстегнула молнию на сумке, аккуратно достала оба цилиндра и молча протянула их Харитоновым.
– И это все? – сморщил нос Генка. – А я-то думал!
– Ты ожидал, что Антон с Угошей привезут два ящика размером с железнодорожный вагон?
– Нет, не с вагон… А что, Варька, разве бактерий в этих штуковинах хватит, чтобы устроить завод?
– Хватит и еще останется. Генасик, они же размножаются! Сразу видно, что ты биологию не жалуешь.
– Это она меня не жалует, а не я ее, – парировал Генка, продолжая разглядывать доставшийся ему контейнер.
– Вот еще инструкция, – Угоша достала табличку с древнегреческими письменами. – Нам ее отдельно дали. Сказали, что никакие лабораторные исследования не докажут, что табличка изготовлена не в древности, а перед самым нашим отъездом.
Варя всмотрелась в записи.
– Вы там что-то поняли? – спросил Антон, внимательно наблюдавший за каждым ее движением: в последний момент он вдруг испугался, что инструкция может оказаться нечитаемой, или там будут указаны такие условия, что выполнить их никто из людей не сможет.
– Нет, конечно. Но древнегреческий легко перевести. Думаю, хороший специалист довольно быстро восстановит текст во всех подробностях.
– Варвара Евгеньевна, а давайте этому вашему профессору бактерии прямо сейчас отнесем! Чтобы целый день не терять, – предложила Угоша.
– Я не против, – кивнула Варя. – Мы с Генкой не успели вам рассказать, но Бирюков за ваше отсутствие умудрился произвести в котловине все необходимые замеры…
– Как же так?! Что же теперь будет?! – Угоша почувствовала, как в мгновение ослабли ее ноги, и опустилась на корточки. Антон метнулся к ней:
– Светка, что с тобой? Тебе плохо?
Кикимора отрицательно помотала головой.
– Она очень устала, – пояснил Антон и неожиданно для себя добавил: – Мне Пипеткина вчера жизнь спасла.
* * *Когда Варя, захватив один из контейнеров, ушла к Сергею Юрьевичу, Антон посмотрел на Генку:
– Давай-ка, друг, посвящай нас в подробности всего, что тут произошло, пока мы в Крыму «отдыхали».
– С чего начинать? – с готовностью откликнулся Харитонов.
– Объясни, как Бирюков умудрился сделать замеры при живом Волчке, Шарике, Толе и целом классе борцов за справедливость?
– Слушай, а чего ты кипятишься? – возмутился Генка. – Сам ничего не знаешь, а орешь.
– Ладно, прости. Голодный, наверное. Я, когда есть хочу, всегда злой. У тебя в холодильнике что-нибудь для нас с Пипеткиной найдется? А то мы больше суток не ели.
– Ого! Так бы сразу и сказал, – Генка выбежал на кухню и вернулся с половиной нарезного батона и гирляндой сосисок. – Сосиски варить или так пойдет?
– Пойдет! – махнул рукой Антон, разделил гирлянду поровну, половину протянул Угоше: – Светка, держи километр сосисок! Вкуснотища!
– Ну вы жуйте, а я вам пока расскажу, чтобы ты, Антон, не возмущался, – начал Харитонов. – В общем, Шарик с Толиком через Волчка предупредили, что свалочник кого-то снова отправляет измерять котловину. В лесу приготовились. Волчок даже собственную семью привел, чтобы этих инженеров хорошенько попугать. Но Бирюков не совсем дурак, сообразил, что без приключений не обойдется, и вместе с инженерами прислал охранников. Человек десять, с оружием. Ну и…
– Понятно, – вздохнула Угоша. – Что могут зайчики с белочками против добрых молодцев? – Она замолчала, обвела глазами комнату.
– Свет, что с тобой? – тут же взволновался Антон, заметивший этот взгляд.
– Не знаю… Что-то мне, мальчики, уже минут десять сильно неспокойно. Нехорошее такое предчувствие… А давайте-ка позвоним Ларисе!
Генка принес мобильник:
– Звони.
Лариса ответила сразу и, едва поняв, с кем разговаривает, закричала:
– Это вы! Я знала, что вы успеете! Знала! Светочка, бегите скорее ко мне! – Угоша включила громкую связь. – Несколько минут назад к Толику примчался Шарик и сообщил, что Влад сейчас у отца. Они ругаются. Очень ругаются! Бирюков уже несколько раз повторил, что завтра с утра в лес пойдет тяжелая техника, чего бы это ему ни стоило! Влад упрашивает, чтобы он этого не делал. Светка, а нам как поступать? – Лариса всхлипнула.
– Ларисочка, не плачь! Мы привезли ту вещь, которую хотели. Мы…
– Дай-ка телефон, – протянул руку Антон. – Савельева, не разводи влагу и панику. Времени терять не будем. Голову тоже. Подходите всей командой к дому Бирюкова. Мы тоже скоро туда подтянемся. Мне очень хочется с Владом поговорить. Вдруг скажет, когда папашины инженеры в лес сунутся.
– Круглов, никаких инженеров не будет. Они еще накануне со своими теодолитами и линейкой весь лес облазали. Мерили, записывали. Теперь осталось деревья спилить, и можно мусор завозить.
– Я понял. Выходим. До встречи.
* * *Когда-то Владу казалось, что самый надежный, самый умный, самый сильный и самый крутой – это его папа. И Влад очень старался походить на него. Во всем. Но теперь детская вера в отца рухнула. И, как любой обвал, оставила после себя пустоту и смятение.
Сегодня он пришел к отцу поговорить, а наткнулся на раздражение и грубость. Раньше это было бы воспринято как свидетельство силы. Сейчас заставило брезгливо поморщиться.
Отец назвал его хлюпиком, малолеткой, глупцом. Что ж, лучше быть хлюпиком, чем… Назвать отца тем словом, которое вертелось на языке, Влад не мог. Раньше бы – запросто, но после знакомства с Ларисой…
Отец назвал его хлюпиком, малолеткой, глупцом. Что ж, лучше быть хлюпиком, чем… Назвать отца тем словом, которое вертелось на языке, Влад не мог. Раньше бы – запросто, но после знакомства с Ларисой…
Он грустно посмотрел на пунцового, машущего руками человека и, не желая далее слушать его крики, тихонько притворил за собою дверь, дня два как прекратившую пускать корни.
Едва выйдя на улицу, Влад увидел Ларису.
– Ты?
– Я. Только не волнуйся, я тут не одна. Нас много. И Пипеткина здесь. Пожалуйста, пойдем со мной к скамейке, чтобы твой папочка нас не заметил. Очень нужно поговорить.
Зайдя за куст, Влад внутренне напрягся: среди прочих его глаза моментально выхватили кикимору.
– Ну?
– Влад, пожалуйста, выслушай меня, – начала Угоша, догадываясь, что сын Бирюкова менее всего хотел бы разговаривать именно с ней. – То, что было год назад, – все! Ушло. Как выученный урок.
– Ничего себе урок!
– Прости. Наверное, я чуточку тогда перегнула палку. Но и ученик был хорош. Ты не находишь?
– Ладно, действительно, проехали, – Влад опустил голову. Потом, словно решившись на что-то важное, поднял глаза и в упор посмотрел на кикимору: – Лариса сказала, что у вас есть ко мне разговор. Я готов.
– Влад, пожалуйста, скажи, ты знаешь, когда твой отец начнет рубить мой лес? – с мольбой в голосе спросила Угоша.
Парень утвердительно кивнул. Затем подтвердил голосом:
– Знаю.
– Я понимаю, ты не станешь рассказывать о планах человека, которого любишь. Но, если я скажу, что состоится все это завтра утром, что вне зависимости от твоего ответа, мы с ребятами пойдем туда и будем защищать лес, ты подтвердишь то, что мне уже и без тебя известно?
Влад снова кивнул.
Угоша облегченно вздохнула.
– Спасибо.
Влад опустил голову. Когда он ее поднял, в глазах стояли слезы:
– Мой папа. Поверьте, он хороший человек. Просто сам не понимает, что творит.
* * *На детской площадке возле Антонова дома собирались его друзья и одноклассники. Не ждали разве что Шарика, оставленного для связи с Баксом.
Тратить время на предисловия Угоша не стала.
– В лес надо ехать сегодня, – коротко объявила она. – Завтра Бирюков собирается его пилить.
– А ночевать где? – растерянно спросила Марина Фролова.
– Там же.
– Фролова, ты что, не знаешь, что люди в лесу могут ночевать? Костерок разожжем и тебя рядом посадим, – прокомментировал Угошин ответ Харитонов.
– А с домашними что делать? – спросил Босс. – Я у них неблагонадежный. Меня просто так не отпустят.
– И меня. И меня, – тут же раздалось несколько голосов.
– Кстати, я думаю, автобусы туда тоже не до ночи ходят. – Женя Фоменко посмотрела на Угошу. – Нет, Пипеткина, ты не думай, что мы просто потрепались про спасение леса, а теперь на попятную. Но меня, например, тоже не отпустят. Это Антону просто, у него мама на все лето уехала, или Савельевой, у которой ты живешь и делаешь как вам обеим надо. А мои никуда сами не собираются и меня не пустят.
– Дайте подумать! – Угоша встала, прошлась по площадке. – Придумала. Вы сейчас все домой пойдете, хорошенько поужинаете, чтобы до завтрашнего вечера хватило. Можно еще бутерброды захватить. А потом, когда будете готовы, звоните мне. Я заскочу на минутку, и о вас на сутки забудут.
– А ты представляешь, сколько на это потребуется времени? – не унималась Женя. – Помнишь, когда мы Лауру с Луарой из пруда до поздней ночи вывозили? Ты тогда по домам не бегала.
– Сравнила! Там о вас не помнили всего несколько часов! – замотала головой Угоша. – Но ты, Женька, хорошо сделала, что про русалок напомнила. Я тогда, чтобы их в речку вывезти, машину нашла, а сегодня автобус «найму»!
* * *Вечером в Центре управления полетами космических объектов, к ужасу дежурных операторов, повторилась нештатная ситуация. В прошлый раз подобное ЧП произошло несколько месяцев назад. О нем много говорили, но, так ничего и не поняв, стали потихоньку забывать.
Спутник связи, вошедший в сектор радиовидимости, вдруг ни с того ни с сего перестал слушаться команд, изменил частоты приема-передачи сигналов и зажил своей, непонятной для специалистов, жизнью.
Никто из этих серьезных людей даже предположить не мог, что своими переживаниями обязан кикиморе, которой срочно понадобилось переговорить со своей далековато живущей мамой.
Как только с Угошиных волос начали срываться голубые молнии, Мида насторожилась:
– Угнея, это ты?
– Да, мамулечка! Как я по тебе соскучилась! Ты не обижаешься, что я снова чуть-чуть сбежала?
– Обижаюсь? Это ты будешь обижаться, когда я тебя все-таки выпорю, – совершенно беззлобно ответила Мида. – Что случилось на этот раз? Надеюсь, что-то не слишком серьезное?
– Слишком! – заверила Угоша. – Мамочка, я тебе потом все подробно расскажу, а сейчас просто послушай и помоги. Знаешь лес, который за горбатым полем? Ну который в котловинке?
– Это тот, про который Волчок рассказывал?
– А, так тебе и объяснять ничего не надо! – обрадовалась Угоша: общение через спутник отнимало слишком много энергии, чтобы вести пространные разговоры.
– Можешь сразу переходить к делу, – заверила Мида.
– Хорошо, перехожу. Пилить лес будут завтра. Мы туда приедем сегодня вечером.
– Мы – это кто?
– Ой, да нас тут целая куча. И одноклассники мои, и просто друзья. Но все равно я боюсь, что нас маловато. Пожалуйста, найди всех, кто может нам помочь. Гарпине скажи. Даже этим… Октонии с Еймой. Пусть немного для общей пользы потрудятся.
Удостоверившись, что Мида все поняла правильно, Угоша отпустила спутник. Спутник отпустил операторов ЦУПа, которые, в свою очередь, оставили в покое клавиатуру компьютеров и вздохнули с облегчением: нештатная ситуация снова разрешилась сама собой.
* * *Василий, водитель городского автобусного маршрута № 179, вырулил на конечную остановку, выбрался из душной кабины на свежий воздух, потянулся. Эх, сейчас отстояться с полчаса, потом еще пару раз проехать по городскому кольцу – и домой!
Додумать, что будет делать дома, у Василия не получилось. Очнулся он уже в кабине. Правда, задаться вопросом, как в ней очутился, он тоже не сумел. Зато очень хорошо разглядел симпатичную рыженькую пигалицу лет двенадцати, сидящую на одиночном сиденье справа.
Василий похлопал глазами. Туман, мешавший смотреть и соображать, рассеялся. Пигалица удовлетворенно кивнула, представилась:
– Здрасте. А меня Света зовут.
– Василий, можно дядя Вася.
– Очень приятно. Скажите, не могли бы вы меня и моих друзей отвезти прямо сейчас в лес? Тут недалеко. Километров тридцать – сорок.
– С удовольствием, – ответил Василий. Обычно не очень уступчивый, любую просьбу рыженькой он готов был исполнить с огромным рвением. В лес? К ночи? Сойдя с маршрута? Да запросто! Он бы и на Южный полюс на автобусе поехал, если бы она попросила.
– А вам не влетит за это? – поинтересовалась девчонка.
– Влетит, наверное, если машину вовремя в гараж не верну, – радостно сообщил шофер.
– «Вовремя» – это когда?
– Да как смена закончится, так и будет вовремя. Часа через два.
– Ой, за два часа мы точно успеем! – обрадовалась рыженькая. – Поехали побыстрее!
– Куда прикажете?
– Вон за тот угол заверните, пожалуйста, и там остановитесь. Надо пассажиров взять.
Автобус плавно тронулся с места, проехал мимо недоумевающего диспетчера и остановился как раз там, куда указала девчонка.
Заметив довольно большую группу детей, Василий открыл двери.
Первым по ступенькам в автобусный салон заскочил огромный волк. В другой раз водитель глазам своим не поверил бы, но сейчас это его не взволновало: ну подумаешь, волк-путешественник! За волком поднялся пацан того же возраста, что и рыженькая.
– Молодец, Светка! – непонятно за что похвалил он девчонку и сел на переднее сиденье. Когда через пару минут все дети разместились в салоне, рыженькая кивнула – поехали, и Василий газанул.
«Странные какие. Неужели им и поговорить не о чем?» – подумал шофер. А пассажиры ему, действительно, попались не шумные. Отдельные фразы, замечания…
Когда на спидометре набежало километров двадцать, рыженькая негромко позвала:
– Волчок, иди сюда, будешь дорогу показывать.
Волк, лежащий под сиденьем, вскочил, подошел, пошатываясь на поворотах, поднялся на задние лапы и уткнулся носом в лобовое стекло.
– Волк-то что, из зоопарка? – полюбопытствовал Василий.
– Нет, из лесу, дикий, – ответила девчонка, думая о чем-то своем. Потом добавила: – Вы на дорогу хорошенько глядите, а не на волка. А ты, Волчок, не пропусти поворот.
Волк, не отрывая взгляда от дороги, совершенно по-человечьи кивнул. Наверняка в иной день, в иной ситуации Василий открыл бы от удивления рот, но сегодня он все воспринимал как должное.
В молчании проехали еще километра три. Вдруг волк соскочил на пол и повернулся носом к двери.