– Антошенька, миленький… я знаю, ты можешь… ты такой, ты сильный, ты поможешь мне, да?.. Я что хочешь для тебя сделаю, все-все! Ты только помоги мне, потому что я совсем одна… и ты так Славика любишь… Хочешь меня? Возьми, я отдамся тебе, я всегда буду твоя, ты только помани…
– Ты чего, Ирка? – забормотал Антон, пытаясь отодрать от себя женщину.
– Я же еще ничего, меня же можно еще, да? Вот гляди, какое у меня тело. – Ирка вдруг стала расстегивать на себе блузку, путаясь в плаще.
Антон наконец сумел освободить одну руку и с размаху влепил Ирке пощечину. Голова ее дернулась, она отшатнулась всем телом, словно от удара током, посмотрела на Антона безумными глазищами и со стоном рухнула на пол.
Если бы Антон не успел подхватить женщину, она обязательно ударилась обо что-нибудь головой. Она безвольно повисла у него на руках, закрывала руками лицо и зашептала:
– Прости меня, Антон, прости… Я с ума сошла. Это от страха, я просто не знаю, что мне делать, я всего боюсь, я одна!
– Дура! – с чувством бросил Антон и поволок ее в комнату. – Причем дура набитая! На другое фантазии не хватает, думаешь, что только так можно?
Он усадил Ирку на диван и отправился на кухню за стаканом воды, при этом ворчал не переставая. Но по большей части сердился не столько на Ирку, сколько на себя. Он ведь почувствовал, был такой момент. Мелькнуло дьявольское наваждение – взять и воспользоваться женщиной. Она ведь добровольно, она ведь жалеть не будет. Уж больно жарко она прижималась, столько в ней страсти.
– На, выпей воды, – протянул он Ирке высокий стакан, – и успокойся. Выпей и спокойно мне все расскажи. Что случилось, что тебя беспокоит, чего ты боишься. Спокойно и по порядку.
Ирка всхлипывала, пыталась заговорить, но ее душил плач, и она не столько пила, сколько булькала в стакане пузырями. Постепенно ее речь стала более или менее вразумительной. И Антон услышал, что некто не ограничился уговорами подписаться под признанием, что Ирка переходила с сыном дорогу на красный свет, когда их сбила машина. Оказывается, ей угрожали, и не один раз.
– Понимаешь, – с отчаянием в голосе, сглатывая сопли и слезы и размазывая остатки косметики по лицу, говорила Ирка, – они меня предупреждают, чтобы я даже и не думала менять показания, чего-то добиваться, говорят, что потом мне помогут, если что, чтобы я не переживала. А если я начну что-то доказывать, то Славик, понимаешь, Славик…
– Что – Славик?
– Славик может и умереть в больнице. Ведь всякое бывает, медицина не всемогуща.
– И какая сволочь так тебя запугала? – рявкнул Антон. – Ну-ка опиши мне его, кто он такой?
– Они ведь не дураки, мне по телефону звонили. На второй день, как я от следователя пришла, так и позвонили. А потом еще через день. Я только голос слышала… Антон, я боюсь! А меня к Славику не пускают, я хотела ни на шаг от него не отходить, а мне не разрешают. Я не знаю, что мне дела-а-ать…
И опять она ударилась в рев, опять билась на диване в конвульсиях, опять Антону пришлось прикладывать массу усилий, чтобы хоть как-то привести ее в чувство. И потом, когда рыдания немного утихли, он, подчиняясь интуиции, спросил:
– А Серега что? Ты мне про Серегу своего что-то хотела сказать.
– А он туда же! Говорит, чтобы я забыла и думать об этом. Живы остались, и то хорошо. Говорит, что пылинки с меня сдувать будет, и со Славика тоже. Намекал, что женится, только…
– Что только?
– Не верю я ему, ложь это все, понимаешь? Врет он, успокаивает меня. Все его слова, все обещания – сплошная фальшь. Он никогда не умел по душам поговорить, а уж тут и подавно. Он же трусливый, хоть и при деньгах. А может, потому они у него и есть, что трусливый. Он меня каждый день взялся убеждать, чтобы я ничего никому не вздумала доказывать, чтобы о ребенке подумала. Как специально, все время о ребенке и о ребенке…
– Как сговорились, – поддакнул Антон, зло прищурясь.
– Ага, как сговорились, – машинально повторила Ирка и вдруг замерла, молча тыльной стороной ладони потерла глаза и подняла на Антона опухшее лицо: – Ты… ты хочешь сказать… Хочешь сказать, что это они? Через него на меня?
– Хочу, – кивнул Антон. – Именно это я и имел в виду. Заставили, убедили, напугали! Не знаю, но, думаю, они и его обработали. Зря я тебе это сказал!
– Почему? – задала резонный вопрос Ирка. Она заметно успокоилась и стала вдруг какой-то рассудительно-подозрительной.
– Получается, что я тебя пугаю, а ты и так вся на нервах. Ничего. Ты, главное, не бойся. Я знаю, что делать, я тебе помогу и…
– Ты не понял, да? – Лицо у Ирки вдруг стало злым и даже заострилось, как у крысы. – Они Славку убьют! Понимаешь, нет? Они сказали, что ничего делать нельзя, иначе они убьют моего сына!
Антон осекся и замолчал. Черт! Они с Иркой примерно одного возраста, а насколько она… взрослее, что ли. А он, как пацан, хорохорится перед ней и ничего ответить не может.
– Значит, так, Ира, – серьезно заговорил Антон. – Никто не знает, что ты со мной делилась своими переживаниями, никто не знает, что ты мне рассказала про угрозы. Никто. Поверь мне, я знаю, как подойти к этому делу, как найти тех, кто тебе угрожает, и как привлечь к ответственности настоящих преступников.
– Ты э-то-го делать не будешь, – прищурилась Ирка и хищно уставилась на него. – Ты ничего-о делать не бу-удешь! Там мой сын, и я не позволю рисковать его жизнью. Достаточного одного раза, по моей глупости. Но теперь – ты и шага не ступишь, ты не посмеешь! Это мой сын, это тебе не игрушка! Ишь, в сказки он с ним играет, воспитатель хренов! Все! Забудь, Антоша! Не было ничего!
Антон попятился назад под напором вдруг осатаневшей Ирки и подумал, что все-таки плохо знает женщин. Он и предположить не мог десять минут назад, что женщина, которая готова была отдаться ему, лишь бы получить хоть какую-то защиту, поддержку, вдруг поведет себя так, все повернет на сто восемьдесят градусов. Всего десять минут, и он чуть ли не враг номер один для нее, чуть ли не главная опасность для ее ребенка, чуть ли не самый ненавистный ей человек на свете. Кривая женская логика!Глава 7
То, что этот «БМВ» с номером «845» Антон видел на парковке возле УВД, он не сомневался. И он ставился в той части, где парковали свои машины старшие офицеры. Что-то он в свое время насчет этой роскошной машины тогда подумал. Что черный цвет непрактичен, что на следующий день после мытья машины на ней снова видна пыль? Он про многие иномарки черного цвета так думал. Что-то про роскошь? А! Литой диск справа впереди поцарапан. Дорогущие диски, лакированные, двухцветные, и такой срам. Точно, тогда он и подумал, что, имея такие деньги, можно бы и потратиться на ликвидацию неприятной потертости на диске. Эх, подойти бы посмотреть вблизи!
Антон сидел на переднем сиденье «Ленд Крузера» Сливы и терпеливо ждал. Весь день они с Проней проиграли в бильярд, а в пять вечера заявился Слива, бросил Проне ключи от своего внедорожника и велел выдвигаться. Что это означало, Антон не знал, но последовал за Проней. Машина стояла в глубине рынка у туалетов. Проня сразу полез за руль, Антон устроился рядом. Он пока ни о чем не спрашивал, решив, что задание озвучат в любом случае. А потом подъехал этот «БМВ», который показался ему знакомым.
С водительского сиденья вылез мужчина в дорогом темном костюме и темно-коричневых ботинках. Они очень привлекли внимание Антона, потому что выделка была какая-то уж больно вычурная. Там и плетение из мелких ремешков, и пробитые отверстия, и тиснение. Создавалось впечатление, что эти ботинки стоили как вся лейтенантская зарплата Антона. Да и сам мужчина держался начальственно, прямо тебе генерал. Не очень высокий, с заметным брюшком и высоким лбом с залысинами. Даже Слива, несмотря на то что очень свободно и размашисто, как со старым корешем, поздоровался с ним за руку, и тот выглядел на голову ниже. Образно говоря, просто Слива как-то поник на фоне своего гостя, сгорбился и всячески старался показать свое уважение этому человеку. Антон подумал, что Слива хоть и пытается привыкнуть к жизни уголовного авторитета, а по натуре как был «шестеркой», так им и подохнет.
Антону очень хотелось достать телефон и запечатлеть на встроенный фотоаппарат эту дивную встречу, свидетелем которой ему посчастливилось стать. Ведь это же человек из полиции, из руководства ГУВД, черт, в лицо его он не знал, потому что в Управлении бывать ему пришлось всего раз пять за всю жизнь. А на этой работе… Антон сидел и старательно про себя рисовал словесный портрет, выискивал хоть какие-то характерные черточки во внешности, в жестикуляции, в мимике. Мимику он видел плохо, все-таки расстояние метров в сорок и тонированное стекло внедорожника.
– Чего ждем? – решил он наконец нарушить молчание.
– Чего ждем? – решил он наконец нарушить молчание.
– Щас! – понизив голос, ответил Проня. – Этот вон, что на «бумере» прикатил, Сливе расклад даст, и погоним. Он в ментовке рулит, сечет там, чтобы нам хвост ненароком не прищемили.
– Че сидим? – недовольно проворчал Антон. – Ладно, пойду отолью.
Он не успел взяться за ручку двери, как Проня остановил его с такой поспешностью, что Антон насторожился. Однако причина оказалась до смешного простой.
– Сиди, куда ты, Антоха! Потом сходишь, когда этот шнобель уедет. Щас только высунься, и опять вони будет, как из параши. Он терпеть не может, когда кто-то из наших во время их встреч рядом кантуется. Типа, чтобы никто его в лицо не видел, фраера! Кто ж его знал, что он прямо сюда подъедет?
Антон посмотрел на Проню, как тот ехидно кривит губы, и поверил. Кажется, тут все заигрались в казаков-разбойников. И авторитет Слива, и его разленившиеся бойцы, и этот продажный полицейский в дорогих ботинках. Полная иллюзия несерьезной уголовной группировки, которая неопасна, никому ничем серьезным не угрожает, а так… перебивается с хлеба на воду поборами на рынке да контрафактными видео– и аудиодисками. Мелочь, пыль! Все бы так, если бы не тщательные проверки Антона, не слежка за ним и не мелькнувший дважды человек со шрамом на щеке чуть ниже глаза.
Наконец «беха» круто развернулась на пятачке и унеслась с рынка. Антону показалось, что Слива даже два раза облегченно вздохнул. Он потоптался немного на месте, потом вразвалочку пошел к машине. Антон смотрел на его приближающуюся фигуру и видел, как Слива постепенно избавляется от подавленного чужим авторитетом состояния и набирается чувства собственного достоинства. Прямо на каждом шагу плечи распрямляются. Правильно, надо же перед собственными подчиненными выглядеть солидно.
Слива подошел и открыл дверцу со стороны Прони. Взгляд у него был тяжелый, мутный. Антон расценил состояние шефа как тревожно-угрюмое.
– Это, поедешь с ним, Антоха, – сказал Слива, глядя куда-то в педали под ногами Прони. – Твое дело – охрана. Порви каждого, хоть мент, хоть черт. Проня посылку получит, и пока вы ее сюда не привезете, она вам дороже родной мамы должна быть. Усекли оба?
– Че случилось-то, Слива? – спросил Проня, хотя этот вопрос подмывало задать самому Антону. – Че-то не так?
– Да… этот, б… со своими понтами. Порожняк он гонит, не подставил бы. Ладно, это мои проблемы. – Слива протянул руку и похлопал сбоку по куртке Прони: – Ему тоже взял? Хорошо! Все, погнали!
Антон не совсем понял последние жесты и слова. Проня кивнул Сливе, захлопнул дверь машины и полез под куртку, откуда вытянул 12-зарядную «беретту».
– На, Антоха, это тебе. Держал такую в руках?
– Держал, – недовольно проворчал Антон, проверяя магазин и патронник пистолета. – Ты мне про задание скажешь, или я втемную поеду?
– Значит, едем на сороковой километр на объездную. Там на Сибирском забираем пакет с «зеленью».
– С петрушкой, что ли?
– С баксами, Антоха. И за эти баксы нас на «кукан» насадят по самые гланды. Так что секи сам! «Волыну» тебе не зря дали, а если все пройдет нормально, то Слива нам отвалит за эту прогулку «бабок» столько, что хватит месяц на югах оттягиваться и ни в чем себе не отказывать. – Проня довольно заржал и завел мотор.
Антон не ожидал, что Проня может оказаться таким подозрительным и осторожным. Или он не верил в то, что в местной полиции все схвачено, или предполагал какие-то неизвестные Антону опасности, или его кто-то так проинструктировал. Если бы Проня поехал по шоссе, то на месте они оказались бы минут через сорок, даже с учетом городских пробок. Но он поехал какими-то еле заметными проселками, долго крутился, выскакивая на старенький асфальт богом забытых поселков, разрушенных ферм. Собственно объездную дорогу он пересек дважды.
К месту встречи они подъехали, когда совсем стемнело. На небе давно уже не было ни звездочки, а теперь еще и моросящий дождь превратился в настоящий ливень.
– Мне с тобой? – спросил Антон, когда Проня перестал вглядываться через потоки воды, стекающие по лобовому стеклу, и взялся за ручку двери.
– Не, тут все зашибись. Тут нас «пасут» нормально. Весь стрем будет, когда назад поедем.
Он выскочил, поднимая на ходу воротник куртки, и затрусил к машине, которая остановилась метрах в семи. Антон разглядел темно-зеленый джип, но номеров он не видел, потому что машина сразу встала к ним боком. Проня приветственно поднял руку, с кем-то поздоровался. Интересно, что, когда дверь джипа открылась, в салоне не загорелся свет. Предполагать, что у них там перегорела лампочка или заело «лягушку», было, наверное, глупо. Просто Антон видел перед собой ребят, которые все предусматривают и лишний раз не рискуют. Он помнил тех серьезных парней на поляне, когда ему предлагали пристрелить «мента» со шрамом. «Быки» Сливы ни в какое с ним сравнение не шли. И даже те, кого он отметелил в загородном клубе, все равно были на порядок серьезнее зажравшейся и обленившейся команды Сливы. Опять это ощущение грядущей угрозы, которое Антон так и не смог передать Быкову. А не смог потому, что это все эмоции, а Алексей Алексеевич их присутствие у подчиненных на работе не одобрял.
Проня что-то сунул под куртку и побежал назад, сгорбившись под струями дождя и косолапо шлепая по лужам. Он открыл дверь, обдавая Антона брызгами с одежды, вскочил на подножку и бухнулся на сиденье. Пакет, блестевший полиэтиленом и коричневым скотчем, сунул себе под сиденье и немного нервно заявил:
– Все, порядок, Антоха! Теперь рвем назад.
Антон так и не смог разглядеть номер на бампере джипа, но решил особо не расстраиваться. Таких джипов в области не миллион, даже не тысячи и не сотни. Десяток, два десятка – проверить и отработать такое количество оперативникам не составит труда. Обойдемся.
Проня опять погнал машину одному ему известным путем. Что он там видел, как ориентировался, Антон не понимал. «Дворники» работали как бешеные, разгоняя дождевые потоки по стеклу. На неровностях дороги и в многочисленных рытвинах ближний свет фар вообще ничего не освещал, но Проня упорно не включал дальний свет. Потом дорога стала ровнее, и то лишь потому, что они поехали по просеке. Антон боялся, что Проня разобьет подвеску о возможные оставшиеся пни, но водитель, видимо, хорошо знал эти места.
Они боком выскочили на разбитый асфальт, и дорога пошла в гору. Справа чернела и блестела в потоках воды отвесная скала. Слева ничего не было видно, но Антон подозревал, что там обрыв. Он стал вспоминать, где это в окрестностях Екатеринбурга есть такие места, и хотя потерял в темноте ориентировку, но полагал, что они объезжают город с севера. Еще несколько минут подъема, и дорога резко пошла вниз. Антон хотел сказать, чтобы Проня сбавил скорость, но не успел.
Что-то большое и мокрое мелькнуло справа. Антону даже показалось, что это медведь или лось выскочил. Только это не могло быть животное, потому что справа была практически отвесная стена. Это большое ударило сзади в колесо и бампер. Проня не успел ничего понять и потерял управление. Машину занесло, она почти встала на два колеса, так как Проня от неожиданности надавил на тормоза. На скользкой дороге и тормозить? Только скоростью, и никак иначе.
Машина удержалась на дороге благодаря своей огромной массе и низкому центру тяжести, но задние колеса уже скреблись по рыхлой земле, вперемешку с водой, по мелким камням. Антон слышал, как они бьются в днище машины, в подкрылки. А фары лупили ослепительным светом прямо в мокрую скалу перед ними – Проня нечаянно врубил дальний свет.
– Не удержимся! – заорал Антон, пытаясь перекричать рев мотора на предельных оборотах.
– Куда? – непонятно заорал в ответ Проня, продолжая давить на педаль газа.
Машина медленно, но упорно ползла назад, постепенно заваливаясь. Антон открыл дверцу и высунулся из машины. На него сразу обрушился огромный поток воды, но он успел все же посмотреть назад в темноту. Пропасти там не было, но обрыв, с не очень пологим склоном и глубиной метров в пятнадцать, там был. Если этот придурок за рулем справится, то машина просто съедет задом вниз, а если нет, то придется покувыркаться. А это очень часто приводит к тому, что машины взрываются. Поврежденный бензопровод, горячий коллектор или оборванный массовый провод, который искрит, касаясь кузова или мотора.
– Не дергай рулем! – закричал Антон. – Поставь колеса прямо! И отключи полный привод!
– Ты что? – заорал в ответ Проня, неистова давя на педаль газа. – Стащит вниз! Гробанемся!
Антон не успел возразить, как машина все же сорвалась с края дороги. Мотор взревел, взрыл гальку и мелкий камень на склоне, но мокрое месиво уже не могло удержать тяжелую машину, и она медленно поползла вниз. Антон выругался и оперся руками о приборную панель. Если сильных ударов не будет, то ремень безопасности должен выдержать.