Перескоков с нами не пошел, сославшись на жару и усталость. Обиженный на вороватых аборигенов Вольфрам тоже остался прохлаждаться в номере, включив на полную мощность кондиционер. Угнетенный «Пинк Флойдом» телохранитель уснул, лишь коснувшись головой подушки, и мы не стали его будить. Так что купаться под предводительством Перископова отправились только мы со Стасом.
Выйдя из фойе на другую сторону отеля, мы оказались в изумительной, утопающей в цветах душистого олеандра рощице. На ее ветвях, вяло помахивая крыльями, сидели разноцветные попугаи. Неподалеку синел морской берег.
– Какая красота! – воскликнул Стас. – Какая дикая и буйная природа!
– Это все ненастоящее, для туристов посажено, – отозвался Перископов. – Здесь за каждый кустик отвечает специальный араб. Кустик завянет, араба уволят, вся семья подохнет с голоду.
Почему-то эта рощица сразу перестала мне нравиться.
Добравшись до усыпанного лежанками и солнечными зонтами берега, мы со Стасом тут же сбросили ненавистные костюмчики, схватили ласты и маски, которые выдавали в специальной фанерной кабинке, и нырнули в теплую морскую воду.
Она была прозрачнее стекла, и я тут же увидел стайку желтых в черную полоску рыб. Настроены они были очень дружелюбно, подплывали вплотную и тыкались в нас носами. Мгновение спустя мимо нас промчались еще две стаи – круглых красных и продолговатых перламутровых рыбешек.
– Ты видел, видел?! – закричал Стас, когда мы вынырнули.
Еще бы! Мы нырнули снова. Теперь вокруг нас вертелась компания маленьких бело-серебристых рыбок. Но одна рыбешка повеселила нас больше всех. Она была квадратная, точнее, в форме коробочки, рыжевато-коричневая и с голубыми пятнышками. Она смотрела на нас уморительно серьезно, шевеля губами и тоненькими длинными, как лапки, плавниками.
Наплескавшись, мы поплыли к берегу. По дороге я нырнул еще раз и вдруг увидел на дне обломки какого-то судна! Возможно, даже пиратского! Мы выбрались на берег. На Перископова, одетого с ног до головы и сидящего под палящим солнцем в шезлонге без зонта, даже смотреть было тягостно.
– Вот это кайф! – закричал Стас. – Вот это море!
– Это ненастоящее море, – сказал Перископов. – Залив искусственный – для туристов. Солнцеподобные фараоны тут никогда не купались, – покосился он на меня.
– Но там обломки корабля! – закричал я и тут же понял, что скажет на это наш циничный экскурсовод. Так и оказалось:
– Это ненастоящие обломки. Их сделали специально и привезли сюда. Точно такие же лежат в заливах возле каждого отеля.
О господи! Да есть ли в этой фальшивой стране хоть что-нибудь настоящее?!
– Пойдем-ка в номер, – предложил я Стасу.
– Айда, – ответил он. – Какой интерес купаться в аквариуме...
На обратном пути я заметил, что попугаи примотаны к веткам скотчем.
Наконец наступил вечер, и нашу группу на огромном автобусе повезли к главному стадиону столицы. Впереди и позади автобус сопровождали мотоциклисты с автоматами.
– А зачем нам конвой? – поинтересовался Стас. – Люди-то вокруг добрые...
– Я бы не сказал, – проскрипел Перископов.
– Как?! – поразился я. – На них что, Леокадия не действует?!
– Я, я, можно, объясню?! – попросил Перескоков, заискивающе глядя на Перископова.
Тот безразлично пожал плечами.
– Так вот! – светясь, сообщил Перескоков. – Леокадию тут и не слышали. Она запрещена! Под давлением религиозных фанатиков.
– И почему же эти неприятные аборигены запретили такую милую певицу? – насупился Вольфрам.
– Потому что у нее юбочка короткая и танцы бесстыдные!
– А мне нравится! – заявил Вольфрам.
– Так мне тоже! – воскликнул Перескоков. – А знаете почему? Потому что мы оба – неверные собаки. А правоверному мусульманину это нравиться не может.
– Сегодня ситуация исправится, – нехотя проронил Перископов.
– Точно! – подтвердил Перескоков. – Именно сегодняшний концерт станет поворотным этапом в истории Египта. Он объявлен как концерт дуэта «Тот-Того», вы ведь тут безумно популярны, так как поете песни запрещенной Леокадии.
– Но в нашем-то исполнении они не действуют, – заметил я.
– Вот именно! – воскликнул Перескоков. – Но сегодня на центральном стадионе Каира из-за вас соберутся десятки тысяч зрителей, и концерт будет транслироваться по ТВ. Но вместе с вами на сцену несанкционированно выйдет и Леокадия!
– А ее не убьют? – забеспокоился Стас.
«А нас?» – подумал я, но промолчал.
Перископов хрипло захохотал и отрицательно покачал головой.
«Они подобреют, – догадался я. – Потому и не убьют».
Мне стало противно: вместо того чтобы спасать мир, мы, как и тогда, в Киреевске, сами же помогаем всеобщему подобрению. Нет, так нельзя. Я наклонился к Стасу, сидевшему с краю возле прохода.
– Мы должны помешать ей, – шепнул я.
– Как?
– Предлагаю схватить ее, как только она выйдет, и пытать, пока все нам не выложит.
– Пытать Леокадию? – Глазки у Стаса заблестели. – Всячески? Я согласен! – Тут он покосился на Перископова. – А как быть с этим, он ведь не даст?
– Подсядь к Вольфраму и предупреди его и телохранителя: пусть, как только она выскочит на сцену, они хватают Перископова и держат изо всех сил, а лучше – пусть свяжут.
Стас кивнул и пересел.
Вот такую я затеял комбинацию. Я чувствовал, что мы встряли в опасную игру с какими-то могущественными силами, но что-то ведь нужно было делать!
Каирский стадион был забит до отказа. Именно тут я понял, что мы со Стасом стали уже настоящими профи. Ведущий, мужчина в белом одеянии под названием «галабея» и в чалме, что-то крикнул в микрофон, зазвучало вступление песенки «Кис-кис, мяу», зрители взревели, и мы без малейшего волнения выскочили на сцену. Приплясывая, мы отчеканили куплет про свинью, ничуть уже не смущаясь, буквально на автопилоте.
Зазвучал проигрыш... Натренированным уже ухом я заметил еле уловимый стык фонограмм: это была уже другая запись, хоть и той же песни. И тут на сцене появилась закутанная с ног до головы в пеструю материю женская фигура. Лицо девушки было спрятано под чадрой. Стадион сразу взвыл от восхищения.
– Чего уставился! Надо ее хватать, пока не запела! – заорал Стас.
И действительно, чего это я? Через всю огромную сцену мы кинулись к Леокадии. Мы были на полпути, когда она вдруг сбросила с себя цветное тряпье и продолжила танец в костюме из двух ленточек, еле прикрывающих грудь и бедра.
Арабы ахнули и, по-видимому, оцепенели от шока. Но их замешательство длилось недолго. Уже через минуту зрители из первых рядов стали швырять на сцену всем, что попадалось под руки, включая туфли. Послышались даже выстрелы. Ой-ой-ой, и впрямь могут и убить... Но уж взялся за гуж...
Как раз в тот момент, когда мы к ней подбежали, Леокадия открыла рот... Я прыгнул... И пролетел сквозь нее! Я упал и больно ударился о дощатый настил. Вскочил... Леокадия уже пела что-то по-арабски.
Я потряс головой. Как это получилось? Я промахнулся? Я снова прыгнул на нее, на этот раз сзади. Вновь пролетел насквозь и рухнул на доски. Леокадия как ни в чем не бывало заливалась соловьем. «Это голограмма! – догадался я. – Она ненастоящая!» И мне показалось, будто в голове прозвучал ехидный голос Перископова: «Добро пожаловать в Египет!»
Мою догадку подтвердил Стас.
– Это не наши технологии! – крикнул он мне. – Слишком круто! Она – инопланетянка!
Тем временем весь многотысячный стадион, забыв все свои прежние предрассудки, уже радостно пританцовывал и подпевал ей. По-арабски припев звучал почти так же, как по-русски:
– Черт с ней! – воскликнул Стас. – Бесполезно! Но Перископов уже должен быть связан, будем пытать его!
Мы бросились за сцену. И тут же наткнулись на нашего телохранителя. С блаженной улыбкой он танцевал вприсядку.
– Петр Петрович! – воскликнул я, хотя он, конечно же, меня не слышал. – Что с вами?
Да! Нашим телохранителем стал именно председатель Киреевского совхоза Петр Петрович Ядрышников. Это его мы спасали от подобрения с помощью «Пинк Флойда».
Стас приник к его бинтам.
– Леокадия! – закричал он. – У него в наушниках – Леокадия!
– Петр Петрович! – сдирая с него повязку, воскликнул я. – Кто дал вам эту гадость?
– Почему же гадость? – искренне удивился тот. – Красивая музыка! Мне дал ее мой друг продюсер Перископов! Эх, в баньку бы такую музыку! «Кис-кис, брысь, – подпевая, вновь принялся он танцевать вприсядку, теперь уже под звучащую на стадионе песню, – кис-кис, мяу»! – и двинулся к кулисам... – Эх, в баньку нашу сибирскую я вас не сводил!..
Еще миг, и он уже плясал на сцене вокруг голографической Леокадии...
В поисках Перископова мы побежали дальше. И нашли его катающимся по пыльному полу какого-то подсобного помещения в борьбе с беднягой Вольфрамом. Борьба была неравной, но умница-губернатор вцепился в продюсера крепко, приговаривая:
– Ну какой вы все-таки прекрасный человек!
– Да отстань же ты от меня! – вскричал Перископов как раз в момент нашего появления и взмыл к потолку на своих тончайших нитях. Вольфрам, ослабив хватку, шмякнулся на бетонный пол.
Мы посмотрели вверх. Перископов на четвереньках стоял на потолке и, неестественно вывернув шею, глядел на нас.
– Вы ведь хотите встретиться с настоящей Леокадией? – спросил он нас оттуда и, не дожидаясь ответа, договорил: – Скажите этому навязчивому господину, чтобы он прекратил за меня цепляться и не преследовал нас. Если он пообещает, я сейчас же переправлю вас к ней.
– Пообещайте ему, пожалуйста, – попросил Стас. – Так надо, честное слово. Вы свое дело сделали, спасибо.
– Надо так надо, – кряхтя, поднялся с пола Вольфрам. – Ладно, обещаю! – задрав голову, крикнул он продюсеру. – Слазьте оттуда, странный вы человек!
Перископов спрыгнул с потолка и, падая, ловко, как кошка, перевернулся на ноги.
– Следуйте за мной, – сказал он нам и быстро двинулся вперед.
Мы помахали Вольфраму и поспешили вдогонку.
– За стадионом нас ждет вертолет, – сообщил Перископов нам на ходу, – который отвезет нас в Гизу к пирамиде Хеопса. Под ней спрятана кабина нуль-транспортировки. Принцесса Леокадия поручила мне доставить вас на свою планету.
Так и есть! Все-таки чужие.
– Зачем? – спросил Стас настороженно.
Я подумал было, что сработал хитрый план наших акул шоу-бизнеса, и певица хочет разобраться с нами по поводу нарушения ее авторских прав, но Перископов отозвался:
– Вы ее удивили, не поддавшись ее чарам психокодирования. Она будет вас изучать.
– А если мы не полетим? – вдруг заартачился Стас. – Что-то мне не хочется... Как-то я устал.
– А ну, пошевеливайтесь! – рявкнул Перископов и так на нас глянул, что мы без дальнейших промедлений поспешили за ним.
Выйдя на свежий воздух, мы оказались за трибунами стадиона. Вертолет, висящий на фоне звездного неба, казался игрушечным. К ногам упала веревочная лестница.
– А как же все наши? – спросил я. – Вольфрам, Перескоков, Ядрышников?
– Я здесь! – приветливо помахал рукой Перескоков, высунувшись из стеклянной кабины вертолета.
– За остальных не беспокойтесь, – криво усмехнулся Перископов. – Их никто не обидит. Люди-то вокруг добрые! Ха, ха, ха! – зловеще рассмеялся он.
Глава десятая. О том, как мы узнали почти все, после чего у нас случилось раздвоение личности
Я думал, что мы приземлимся прямо возле пирамиды, но нет: вертолет медленно снижался к оазису неподалеку. Был уже вечер, адская жара спала, я впервые за все время осмотрелся и как-то всерьез осознал, что действительно нахожусь в Египте. Он мало походил на наши детские воспоминания, и пирамиды мне показались попроще, чем я себе их представлял... Не было в них какой-то древней загадочности.
В оазисе возле небольшого ручейка работала бетономешалка, а рядом с ней возилось с десяток аборигенов.
– Они что, дом строят? – спросил Стас.
– Нет, – сказал Перископов. – Они делают плиты для пирамид.
– Для новых? – изумился я. Но Перископов удивил меня еще сильнее.
– Для старых! – рявкнул он и скрежетнул зубами. Шасси как раз коснулись земли. – Выметайтесь! – бросил он нам. – А ты, – обернулся он к Перескокову, – лети на стоянку. Когда понадобишься – вызову...
Мы послушно спрыгнули на жухлую травку.
– До свидания, мальчики! – крикнул нам Перескоков, и я почувствовал к нему почти нежность. – «Тот-Того» – был моим лучшим проектом! Я надеюсь, мы еще встретимся!
Двигатель взревел, с пальм посыпались кокосовые орехи, и маленький вертолетик исчез в темном небе.
– Надейся, надейся, – проворчал Перископов и принялся что-то искать взглядом на земле. Потом, ориентируясь, он потыкал пальцем в звезды и стал отсчитывать шаги от одной из пальм.
Пока мы за ним наблюдали, от бетономешалки отошли два прокопченных аборигена с измазанным раствором верблюдом на поводу. Теперь они стояли поодаль, чуть наклонив головы набок, приглядывались к нам и тихо перешептывались. Наконец, о чем-то договорившись, они подошли ближе и остановились шагах в пяти.
– Твоя Иван, моя Борис, – сказал один из них мне. Я кивнул. Абориген обрадовался и показал на верблюда. – Его Оскар. Хочет тебя катать. Три доллара. Халява...
– Не-не, – враз помотали головами мы со Стасом.
– Эй, брат! – обиженно закричал второй. – Мы – русски! Мама Ленинград! Оскар три дня не ель, а брат его обижаль!
Тем временем Перископов, закончив свои вычисления, остановился возле большого плоского валуна и крикнул нам:
– Кончайте трепаться с этими идиотами и быстро идите сюда! – и он указал на глыбу: – Отодвигайте.
Арабы оживились пуще прежнего.
– Что ты сказать, дорогой? – агрессивно спросил один из них Перископова. – Моя – идиот?! Да мой Оскар твоя мама любиль!..
Верблюд посмотрел на Перископова, ухмыльнулся и сплюнул. Арабы загоготали. Внезапно продюсер подался вперед и, пристально глядя животному в глаза, испустил какой-то пронзительный гортанный звук. Арабы враз смолкли, а верблюд за их спинами издал жалобный храп и грузно повалился на бок. Арабы посмотрели на бедного Оскара, попятились и, спотыкаясь, побежали прочь.
– Что ты сделал с верблюдом?! – возмутился Стас. – Он-то в чем виноват?!
– Ничего, оклемается, – ответил Перископов. – Нечего к людям приставать. Помогайте!
– А как это вы? – спросил я. – Гипноз?
– «Зов Анубиса». Древнее искусство воздействия на животных. Меня этому в детстве научили, – отозвался он, отодвигая с нашей помощью глыбу.
– Он же не специально... – промямлил Стас в тот момент, когда под камнем обнаружился тайный лаз. А я подумал: «Интересное же у него было детство...»
По неровным каменным ступеням мы двинулись вниз. Хоть глаза уже и привыкли к темноте, мы со Стасом шли почти на ощупь.
– Не отставайте! – прикрикнул Перископов.
– Так ведь не видно же ни фига! – пискнул Стас.
– Ничего с вами не случится, – презрительно сказал Перископов. – Держитесь за мной! Я тут каждый закуток с детства знаю.
«Да, очень нестандартное у него было детство, – окончательно утвердился я в этой мысли. – Впрочем, и взрослым он вырос не самым обыкновенным...» Внезапно в недрах пещеры что-то забрезжило. Еще поворот, и мы вышли в коридор, тускло освещенный газовыми горелками.
– Теперь будьте внимательны и повторяйте все за мной. Шаг в шаг! – приказал Перископов, и мы двинулись по лабиринту, напоминающему коридоры компьютерной игры, такой же древней, как эта пирамида. Мы перепрыгивали внезапные провалы колодцев, перешагивали со скрежетом захлопывающиеся металлические челюсти, пробегали те места, откуда затем выскакивали полуметровые пики...
– Не запыхались? – усмехнулся Перископов, остановившись возле какой-то крайне неприятной личности, стерегущей массивную дверь. Личность была тощей и с головы до ног была замотана в тряпье. – Мы находимся в самом сердце пирамиды. – Перископов коснулся двери, и ее створки медленно разъехались в стороны. – Добро пожаловать на суверенную территорию великой Леокады!
– Не понял, – озираясь, спросил Стас, – это типа посольство?
– Типа, – подтвердил Перископов. – Правда, о нем никто не знает.
«Ай да посольство! – подумал я. – Скорее уж тогда шпионская штаб-квартира... Или даже нет... Тайная база враждебных инопланетян – вот что это такое!»
Но походило это помещение, скорее, на органный зал. Только огромные блестящие металлические трубы стояли тут полукругом. От них к небольшой площадке в центре тянулись разноцветные кабели и прятались под резиновым ковриком. Вдоль стен, под потускневшими от времени фресками, стояли точно такие же стражники: худые как скелеты и обмотанные серыми тряпками.
– Вы хотите поинтересоваться, «что это такое?» – риторически спросил Перископов, показав рукой на необычную конструкцию. – Отвечаю. Это – адронный коллайдер, но не простой, а цельнометаллический. Литиевый. Великое достижение моего гения... В смысле, не какого-то там гения, который у меня есть... В смысле, он у меня, конечно, есть... Короче, это мое изобретение! – вспылил, запутавшись, Перископов. – Машина, мгновенно перемещающая человека на любое расстояние.
– Удивили! – воскликнул Стас. – Я еще в детстве у Стругацких про нуль-транспортировку читал.
– Но Стругацкие не знали ее тайну, – значительно поднял палец вверх Перископов. – Ее знал только мой друг Никола Тесла! – благоговейно замер он.
– Это который конденсатор изобрел? – ехидно уточнил Стас.
– И тайна эта ужасна, – пропустив мимо ушей его замечание, добавил Перископов.
– А нам расскажете? – поинтересовался я.
– Обязательно, – усмехнулся Перископов. – С превеликим удовольствием. Но прежде я хочу показать, с кем вы связались и на кого замахнулись, в то время как вам следовало бы забиться в щелку и не высовывать носа... Планета Леокада – это центр великой галактической империи, и единовластной владычицей ее является принцесса Леокадия. Именно она с помощью своего искусства все расширяет и расширяет границы своей державы. Смотрите сюда!