Через несколько минут мы уже мчались на прозрачном летучем корабле к главному залу планеты. Затем спустились в подземелье... Вот он – Перископов! Мечется по клетке, как пойманный тигр. Но страшнее, потому что мумия, да еще и голая... У меня аж мурашки по коже пошли от одного его вида.
– А, проклятые! – взвыл он, лишь завидев нас. – Вы здесь?! Значит, мой план сработал! Но почему же ОН так долго не возвращается?
– Кто это «он»? – спросил я.
– Он это я! Чего тут непонятного?! – заорал Неменхотеп. – А я – это он! Но он меня запер! Сколько раз это уже повторялось! Ну, поймаю я его!!! – Действительно, сумасшедший. Диагноз «раздвоение личности». – Что он застрял там, на Земле?! Я уже изнываю в этой проклятой клетке! Выпустите меня! Выпустите, и я выполню любое ваше желание!
– Лучше скажи, где ты прячешь копию принцессы?! – решил взять его на пушку Стас.
– А, прознали, проклятые слуги Сета! – взвыл тот. – А вот не скажу! Не выпустите – не скажу!
– Значит, мы все правильно вычислили! – сказал Стас. – Да куда он мог ее деть, здесь она где-то!
– А может быть, не здесь?! – закричал Неменхотеп. – Может, в другом каком-нибудь месте! – но прозвучало это довольно неубедительно.
– Заткнись, думать мешаешь! – рявкнул на него Стас и обернулся ко мне. – Костя, давай так. Мы тут с Кубатаем поищем вторую Леокадию, а вы со Смолянином поднимитесь наверх и уведете эту.
– Зачем? – не понял я.
– Так ведь «слипнутся» же! – объяснил Стас. – Сейчас-то все идеально получается: эта полетит с нами на Землю, а та, если мы ее найдем, останется правительницей Леокады.
Нет, ну если кто-то скажет мне, что у меня брат не гений, я тому точно по башке надаю! Леокадия все слышала и, даже на миг не задумываясь, потянула нас наверх:
– Пойдемте, пойдемте! – воскликнула она. – Нам надо держаться подальше от этого места. Я уже чувствую, что меня как будто что-то тянет вон в тот коридор, – показала она Стасу.
– Значит, копия там! – уверенно воскликнул он.
– Кубатай-джигит! Стас! – сказала принцесса. – Найдете ли вы мою копию или не найдете, в любом случае ищите нас потом... В музее улиток.
– Кого? Улиток? – переспросил Стас.
– Вот именно, – подтвердила Леокадия. – Как до него добраться, вам объяснит любой прохожий.
Стас кивнул и позвал:
– Кубатай, пошли.
– Тихо, тихо, – прошептал тот. Он стоял, наклонив голову, и с улыбкой умиления на лице прижимал к уху яйцо. – Стучится!
– А обязательно было назначать встречу в музее? – промямлил я, стоило нам подняться наверх, и до меня окончательно дошел смысл слов Леокадии. – Казнь через восхищение продолжается?
– Не надо капризничать, – оборвала меня принцесса. – Казнь толком еще и не началась, и вы никак не могли слишком уж устать от созерцания прекрасного. А улитки, между прочим, это очень интересно.
И это действительно оказалось занятно. Цивилизация крупных разумных улиток относилась к созданию раковин примерно так, как мы относимся к архитектуре. Разница в том, что мы стройматериал берем извне, а улитки – прямо из себя. Однако леокадийцев так увлек этот вид творчества, что многие местные художники тоже стали строить раковины, а самые экстравагантные даже принципиально жили в них.
А вот улитки в этих раковинах жить не соглашались. Но порой использовали их в качестве моделей и создавали точно такие же сами. Для леокадийского художника этого направления факт, что настоящая улитка живет в копии его раковины, считался вершиной признания его мастерства.
Каких только раковин тут не было! И круглые, и продолговатые, и витые, и прямоугольные, и белые, и цветные, и перламутровые, и полосатые... Да что я рассказываю! Загляните в какой-нибудь справочник по земным моллюскам, там и то – разнообразие невиданное. Прибавьте к этому интеллект и опыт двух цивилизаций, да представьте себе эти конструкции величиной с хороший гараж, иногда с окнами, башенками и крылечками... Просто красота!
Пока мы ходили по музею, а он представлял собой огромную скалу, на уступах которой, как на родной планете улиток, и покоились «ракушки», я задал принцессе вопрос, который давно вертелся у меня на языке:
– Леокадия, а человеческие цивилизации встречаются часто?
– Нет, – покачала она головой. – Часто встречаются их следы. Человеческие цивилизации, как правило, склонны к самоуничтожению. А те, которые еще не совершили суицид, просто находятся еще на пути к нему. При этом, как правило, агрессивны и некоммуникабельны. Наладить контакт с негуманоидными мирами бывает намного проще.
Обидно, да?
Стас с Кубатаем появились часа через полтора.
– Нашлась! – сразу выпалил Стас. – У нее там небольшая квартирка, ну, типа нашей камеры. Тоже с визором и с кухонным синтезатором...
– И как она вас встретила? – с ноткой ревности в голосе полюбопытствовала Леокадия.
– Она не верила своему счастью. Она видела все, что происходило на планете по визору, и проклинала тот день и час, когда связалась с Перевозчиком. Она думала, ей предстоит прозябать в этом подземелье до скончания дней... И тут появились мы. Как она рыдала и благодарила за все! Зацеловала нас с Кубатаем с ног да головы.
– Это так, – скромно потупившись, подтвердил постройневший джигит.
– Между прочим, такая она мне намного больше нравится, – признался Стас. – А когда я объяснил ей, что она остается править на Леокаде и никто другой не претендует на это место, она просто онемела от восторга. Ведь она каждый день наблюдала по визору, как ее планетой распоряжается какая-то копия-самозванка...
– Это она – самозванка! – воскликнула Леокадия.
– Это ты так считаешь, – махнул рукой Стас. – А она – наоборот. Но я объяснил ей наше единственное условие: больше никаких подобрений и не мешать нам снимать чары, и она согласилась считать тебя своей полноправной представительницей на других планетах. Короче, потом она все это как-нибудь официально оформит, а сейчас надо делать ноги, пока вы нечаянно где-нибудь не встретились и не слиплись.
– И она ни разу не выразила сомнения насчет такого резкого изменения политики? – спросила Леокадия. – Не попыталась протестовать?
– Да какие протесты?! Эта ду... Ой, извини, принцесса. Эта бедняжка была готова на все.
– Ну что ж... – сказала принцесса. – Хоть мне и прискорбно слышать о том, как легко, оказывается, сломить меня в неволе, но все к лучшему.
– Я думаю, тебя... Ее никто не сломил, – сказал я. – Просто у нее было время подумать, посмотреть на все со стороны, находясь не наверху, а в самом низу. Она просто стала мудрее.
– Ну-ну, – поджала губы принцесса.
– Да не обижайся, – сказал я. – Ведь и ты сейчас улетаешь отсюда, чтобы делать все против своей прежней политики, вовсе не потому, что тебя сломили.
– Ты прав, – тут же легко согласилась она.
– Стас, браток, а ты поговорил с пленницей про корабль на Землю? – спросил Смолянин.
– Подожди, милый, – сказала Леокадия, томно глянув на него. – Я думаю, нам все-таки лучше обратиться к злувам. Не надо лишний раз привлекать к себе внимание. Покинем планету как частные лица.
– А что делать с Перископовым? Неужели оставим так?
– Это – не наша забота, – покачала головой принцесса. – Уверяю вас, ОНА о нем позаботится.
Спустя еще каких-то два часа в компании Хру’Нестора, Хру’Наума и Хру’Кагана мы мчались к Земле, распевая:
Глава четвертая. Еще короче, потому что в ней ничего не происходит, и мы просто летим и болтаем. И потому что дело явно идет к концу
Мы так боялись из-за какой-нибудь глупой накладки упустить нашу неожиданную удачу, что не стали задерживаться ни на миг и не взяли с Леокады ничего. Улетали так же налегке, как и прибыли. Принцесса слегка расстраивалась от этого, ведь ей пришлось бросить множество дорогих и любимых с детства вещей. Но тогда она прижималась к Смолянину и спрашивала:
– Милый, я же все правильно сделала, правда?
– Да без базара! – восклицал тот, поглаживая перепонкой ее волнистые волосы. – Правильнее некуда.
И она успокаивалась.
...Мы все вместе сидели в гостиной корабля в креслах вокруг стола. Был вечер.
– Нам будет хорошо? – спросила Леокадия Смолянина так, будто была не владычицей грозного мира, а совсем маленькой девочкой.
– А что ты теряешь?! – цинично заявил тот. – Не понравится со мной, вернешься на Леокаду, слипнешься со своей копией, и поди потом разбери, где ты, а где она!
– Но я ведь не захочу вернуться? – продолжала сюсюкать девушка, видно, долгие годы обделенная лаской.
– Не захочешь, не захочешь! – уверенно воскликнул Смолянин. – Я тебе такое покажу! Такого тебе никто больше не покажет!
– Не захочешь, не захочешь! – уверенно воскликнул Смолянин. – Я тебе такое покажу! Такого тебе никто больше не покажет!
И он, хитро улыбаясь, постучал свободной рукой по крышке прихваченного с Земли чемоданчика, который теперь снова везде таскал с собой.
Мы со Стасом молча наблюдали за этой идиллией, и нам совсем не хотелось вмешиваться и нарушать ее.
Рядом с Кубатаем стоял открытый сундук, доверху набитый детским бельем, и здоровенное голубоватое в крапинку яйцо лежало на нарядных тряпочках сверху. Мечтательно разглядывая его, джигит тоже все время молчал.
Переглянувшись со Стасом, мы подумали, по-моему, об одном и том же: как все-таки хорошо, что мы нашли их. И вовсе не только потому, что они помогли нам, но и просто потому, что все эти годы мы очень по ним скучали.
Неужели наши приключения снова подходят к концу, и нам опять предстоит расставание?
Минут через пятнадцать к столу подсели злувы: все необходимые расчеты были выполнены, программа полета задана и теперь они были свободны до самой посадки – до завтрашнего полудня.
Хру-Каган, я его узнаю по бежевому пятнышку на пятачке, качнул ухом и сказал:
– Хорошо, что матушка не знает, что я лечу на Землю.
– Почему? – поинтересовалась принцесса.
– Там у них, в стране под названием Эквадор, водится удивительной красоты черная свинья. Я с детства ею бредил. Мама очень боялась за меня, сестре жаловалась... А мне бы хоть одним глазком взглянуть.
– А у вас со свиньями... Э-э... – не зная как сказать, протянул я, вспомнив странные отношения сфинксов с кошками.
– Ничего! – воскликнул Хру’Нестор. – Ни в коем случае! Как вы могли подумать?! Мы относимся к ним как к идеалу, как к несбыточной мечте...
– Почему мечте? – удивился Стас. – Летите на Землю, вывозите, сколько хотите. Стадами. Люди с удовольствием обменяют их на продвинутые технологии и всякие полезные штучки...
Хру’Нестор захрюкал и запыхтел от возмущения, и его выручил Хру’Наум:
– Если вам действительно интересно, я объясню вам непростую ситуацию со свиньями...
Нам, конечно, было интересно, и вот что он нам поведал.
Свиньи и жители Соло – никоим образом не родственники. Внешнее сходство – чистейшая случайность. Но с эстетической точки зрения злувов, земные свиньи – существа буквально идеальной красоты. Прямо-таки злувские эльфы. Особенно самки: утонченные и миниатюрные, не испорченные цивилизацией и интеллектом.
Когда леокадийцы впервые в качестве шуточного подарка привезли правителям Соло небольшое стадо земных свиней, представители правящей верхушки передрались из-за них и растаскали по своим жилищам.
Это вызвало в обществе злувов бурю. В свиней влюблялись. Их безмозглым поведением возмущались. Их жалели и ненавидели... Но главное, народ окончательно возненавидел правительство. Тогдашний президент Соло обнаглел до того, что попытался провести закон, позволявший, во-первых, жениться на земных свиньях, во-вторых, иметь неограниченное количество жен. Вот тут-то и случился государственный переворот со сменой общественной формации.
Во время переворота свергаемая верхушка во главе с негодяем-президентом пыталась спастись, держа свиней заложницами. Операция называлась «Обмен заложниками», но обмена не произошло. Прекрасные хрюшки погибли вместе с хунтой.
С тех пор ввоз свиней с Земли на Соло жестко запрещен. Им поклоняются, их почитают, о них пишут поэмы и баллады. Тем более что в какой-то степени злувы обязаны им нынешним справедливым общественным строем...
Но искушение слишком велико, и злувам их собственным законом запрещено даже находиться на Земле, кроме, естественно, исключительного случая, когда об этом просит сама принцесса Леокады.
– Но мы покорнейше просим не настаивать на нашей высадке, – закончил Хру’Наум, обращаясь к Леокадии.
– Конечно, – кивнула та. – Вы будете ждать распоряжений на борту корабля.
А мы не знали, что и сказать, и плавно переключились на другие темы. Рассказали кое-какие аналогичные эпизоды из земной истории. Рассказали о себе, о наших приключениях...
Конечно, в этом полете все мы стали значительно ближе друг к другу. Много разговаривали с Леокадией, но уже не как с принцессой, а как с нормальной девушкой. Зашел, например, разговор о ее родителях – короле с королевой.
– Мне было двенадцать лет, когда при дворе появился Перевозчик, – рассказала она. – И как раз в этот момент у папы сильно заболел зуб мудрости. Был флюс. И Перевозчик убедил папу, что лучшие дантисты сейчас – на Земле, ведь в мирах, где произошло подобрение, эта профессия пришла в упадок.
– Вот оно – ваше подобрение, – проворчал Стас.
– Во всех благих делах бывают издержки, – отозвалась Леокадия, но тут же поправилась: – Впрочем, я уже почти убеждена, что вы правы: минусов подобрение приносит больше, чем плюсов... Правда, в политическом смысле для Леокады это однозначный плюс, но меня научили думать, что мы не агрессоры, а благодетели...
– Угу... – пробурчал Стас.
– Так вот, – продолжила принцесса свой рассказ, – КОГДА Перевозчик рассказал папе о жестоких, но умелых земных дантистах, тот, как мужественный человек, безбоязненно решил лечить зуб именно на вашей планете. Перевозчик предложил свой метод перемещения, но папа предпочел старый добрый звездолет. И мама тоже полетела с ним. Перевозчик сопровождал их.
Мы со Стасом переглянулись. Собственно, дальше можно было уже и не рассказывать.
– Папа с мамой пропали без вести, Перевозчик и наши спецслужбы их долго искали... Спустя год они были признаны пропавшими без вести. А спустя три – мертвыми. Это соответствует закону, регламентирующему жизнь монаршей семьи.
– Что-то как-то слишком быстро, – заметил я.
– Теперь я и сама это понимаю! – воскликнула она. – А тогда – не задумывалась и приняла как данность. Я привыкла считать, что жизнь монарха принадлежит народу, и если он отсутствует и не способен править три года, это то же самое, что умер... И дорогостоящие поиски прекращаются... Но я на многое смотрю теперь другими глазами. Ведь нашлась же моя живая копия... И премудрый Кубатай рассказал нам о земном герцоге, проведшем в плену двадцать пять лет. Я буду искать их на Земле! Смолянинчик, ты поможешь мне?
– Ха-ха! Еще бы! – отозвался тот. – Само собой!
– Спасибо тебе, милый. Я знала, что ты мне не откажешь, – тихонько промолвила Леокадия.
– Смешная ты!.. – заметил Смолянин. – Вся в меня!..
– Вся в тебя! – согласилась девушка и, победно глянув на нас, тихо сказала: – Теперь я знаю, какая я.
Тут ее осенило.
– Милые злувы! – воскликнула она. – Пожалуйста, свяжитесь с... с принцессой на Леокаде, и пусть она попытается выяснить у двойника Перевозчика, где наши родители!
Хру’Наум поспешно ушел в рубку, но, вернувшись, сообщил, что принцесса пока не откликается. Оно и немудрено: она ведь принимала сейчас престол после долгих лет заточения... А никто из окружавших ее придворных об этом не должен был догадываться.
– Ничего, – кивнула Леокадия. – Свяжемся завтра или послезавтра.
...В связи с ее рассказом Стас спросил, есть ли на Леокаде своя религия, и девушка ответила, что есть, но и религией-то ее назвать трудно. Все знают, что есть бог, и его зовут Колесник. Но о нем не говорят, не обсуждают, не делают икон, не молятся... Просто знают, что он есть, и все тут. И никаких отправлений культа.
– Короче, живем в лесу, молимся колесу... – пробормотал Стас.
Леокадия неодобрительно на него посмотрела, но промолчала.
– Знаете что?! – вдруг встрепенулся он. – А чего это мы тут рассусоливаем, как будто на курорт летим? Нам надо план разработать, как снимать подобрение. Ты уже это делала когда-нибудь? – обернулся он к Леокадии.
– Никогда, – помотала она головой. – Но принципиальной разницы никакой нет. Запустить песенку той же силы, но противоположного воздействия по всем телеканалам – вот и все. Это несложно. Но такого клипа у меня нет.
– Клип – это не проблема! – воскликнул Стас. – У нас же в российском шоу-бизнесе все схвачено! Самогудова – наша фанатка, Перискоков – наш друг! Про тебя вообще не говорю, на тебя наши продюсеры молятся...
– Выходит, надо лететь не домой, а в Москву? – поморщился я, вспомнив наши столичные похождения.
– Нет! – воскликнул Стас. – В Москву я ни ногой! К этим придуркам? Да ни за что! Дома снимать будем!
– Стас, – отозвался я, – мне тоже в Москву не хочется. Но дома мы не потянем. Хорошо во всяком случае не сделаем. Весь шоу-бизнес делается в Москве. У нас ни студии приличной, ни специалистов...
Стас ненадолго задумался, потом сказал:
– Ну, от качества-то тут ничего не зависит. Так, по-моему? – глянул он на Леокадию. – Твое воздействие, это ведь как двадцать пятый кадр, не зависит ни от музыки, ни от слов?..
– Да, – подтвердила она. – Только от моего внутреннего настроя, который передается в интонациях. Запись вообще можно сделать «живую», была бы фонограмма аккомпанемента и необходимая для исполнения музыкальная аппаратура.