– Он пришел сюда как твой друг, – резко ответил Мэллоу. – Хэйл хочет, чтобы я женился на твоей сестре. И за это он предлагает мне отдать некий чек.
– Не понимаю, о чем ты, – нетерпеливо воскликнул Бэзил и плюхнулся в кресло. Он был очень бледен.
– Думаю, прекрасно понимаешь. Зачем ты пришел?
У Бэзила был мрачный вид.
– Я тоже хочу, чтобы ты женился на Джульет. И я пришел сказать, что, думаю, могу заставить мать принять деньги и перестать упираться.
– Чтобы ты мог добраться до денег?
– Полагаю, она сколько-то мне выделит, – беззаботно ответил Бэзил, катая сигарету в ловких пальцах.
Мэллоу закипел от его хладнокровия.
– Бэзил, ты подлец!
– Да неужели? Какие милые слова от будущего родственничка!
– А с чего ты взял, что мы породнимся? Положим, я откажусь от предложения Хэйла и оставлю чек ему?
Бэзил выронил сигарету.
– Я не знаю, о каком чеке ты говоришь, – заявил он истеричным тоном. – Ну да, был чек… но я ничего не мог с собой поделать. Моя тетка…
– Твоя тетка давала тебе много денег, а ты в благодарность подделал ее подпись. Но ты подделал и подпись Хэйла.
– А. Теперь понял. Всего на пятьдесят фунтов!
– Да хоть на пятьдесят пенсов. Преступление остается преступлением, – с чувством сказал Мэллоу. – Почему ты у меня не попросил? Я же предлагал! Но ты предпочел подлог.
– Да что ты так шумишь, – недовольно пробормотал юнец. – Чек у Джульет, тут мне ничего не грозит. Если мать согласится на шесть тысяч фунтов в год, она выкупит другой чек у Хэйла. Он негодяй и за пенс удавится. Тогда ты сможешь жениться на Джульет, а я уеду за границу на несколько лет за три тысячи в год. Мать позволит.
Хладнокровие Бэзила чуть не лишило Мэллоу дара речи. Этому человеку было наплевать на свое преступление. Не пойман – так что беспокоиться?
– И ты женишься на Джульет, – продолжал Бэзил, – ты слишком ее любишь, чтобы отказаться от нее.
– Это верно, – сказал Катберт. Он слишком долго щадил Бэзила, так что решил, что пора преподать ему урок. – Но я настолько ее люблю, что не желаю покупать ее.
– Это как это – покупать? – подозрительно спросил Бэзил.
– Да так. Я что, должен на Джульет жениться, чтобы тебя спасать? Нет, я женюсь по любви…
– Так и она тебя любит! И я не понимаю, – заскулил Бэзил, – почему ты набрасываешься на человека, который счастья тебе желает…
– И собственной безопасности.
– Ерунда! Чек уничтожен. Джульет сожгла его, а Хэйл продаст свой за хорошую цену.
– Его цена – моя женитьба на Джульет.
– Полагаю, чтобы он мог жениться на Маракито. Я знаю, что она тебя любит, и Хэйл в бешенстве от этого. И мне от этого очень тяжело, – заныл эгоистичный юнец, – поскольку я сам на ней хочу жениться, да только мать палки в колеса вставляет!
– И ты осмелишься предложить себя Маракито, пусть она и дурная женщина, зная, что ты такое? – сказал с омерзением Мэллоу.
– Ой, эти подделки. Ну и что? Пустяк. – Бэзил щелкнул пальцами. – Маракито будет все равно. Но, наверное, все же придется отказаться от нее из-за этого чертова чека. Из-за такой мелочи! Надо было подделать на полторы сотни. Я ведь мог бы.
Перед лицом столь хамского поведения было бы неправильно щадить такую тварь.
– Я не о подделке, хотя это достаточно мерзко, – сказал Катберт, глядя, закрыта ли дверь. – Я об убийстве твоей тетки. Это ведь ты ее убил.
Бэзил возмущенно вскочил.
– Нет! Как ты смеешь меня обвинять? – заикаясь, проговорил он.
– У меня есть доказательства.
– Доказательства? – Бэзил отшатнулся, словно в него попала пуля.
– Да. Я узнал от слуги, что ты взял мой охотничий нож, который висел вон на той стене. Он видел, как ты его взял, и подумал, что я тебе разрешил. Затем ты поехал в театр вместе с сестрой. Ты вышел из ложи после восьми. Ты поехал в Рекстон в коттедж «Роза». Когда Клэнси покинул дом, твоя тетка впустила тебя, и ты ее убил…
– Клянусь, я не убивал! – воскликнул, дрожа, Бэзил, белый как мел.
– Ты лжешь! Джульет проследила тебя до коттеджа!
– Джульет? Она не знала, что я ушел!
– Ну вот ты и попался. Ты там был! Да, она сказала, что поехала туда, пытаясь примирить тебя с теткой. Но теперь я уверен – она поехала туда, чтобы ты не натворил чего. Не знаю, как много Джульет знает о твоих делишках, Бэзил, но…
– Она знает только о подделке. Я не был в коттедже.
Мэллоу отмахнулся.
– Зачем ты врешь? – с презрением сказал он. – Джульет вошла в коттедж, потому что у нее был ключ. Она обнаружила убитую мисс Лоах и нож рядом с ней. Ты уронил его там. Она вышла и увидела мужчину моего роста – тебя, – который перелезал через стену. Издали нас можно перепутать. На нем было легкое пальто – мое пальто. Джульет подумала, что это я. Я не стал отрицать. Но когда она упомянула это пальто, я понял, что это был ты. Ты взял его у меня на время и вернул на другой день. Теперь…
– Перестань! – вскричал Бэзил. Он вскочил, его бледные губы дрожали, руки тряслись. – Да, я был в Рекстоне в ту ночь, но клянусь – я невиновен!
– Ха! – ответил Мэллоу, подумав, что это очередная ложь, да еще и неловкая.
Бэзил схватил его за руку.
– Мэллоу, всем святым клянусь, я не убивал тетю Селину. Признаюсь, что я взял нож. Я хотел припугнуть ее и потребовать денег. Я ушел из театра, чтобы съездить в Рекстон. Я подумал, что меня могут заметить, если я выйду через переулок. Я перелез через стену после девяти, в несколько минут десятого. Когда я перебирался, кто-то шел за мной. Кто – не знаю. Я не разглядел его в кустах, тогда было темно, хотя потом стало светлее. Я выронил нож, он выпал у меня из кармана, я перелез через стену и пустился бежать.
– Тогда как Джульет могла увидеть тебя незадолго до одиннадцати?
– Я вернулся за ножом. Я подумал, что его могут найти, и у тебя будут неприятности. Правда, – сказал Бэзил, увидев, как Мэллоу отмахнулся. – Я вернулся по тропинке на станцию, вдоль поля. Где была Джульет, понятия не имею. Я перебрался через стену и прошел через парк. Я не нашел ножа там, где уронил его, возле дома. Тогда я перелез через противоположную стену и поехал домой. На другой день я узнал об убийстве и снова поехал искать нож. Я не знал, что ее зарезали именно этим ножом, поскольку орудия убийства не нашли. Джульет мне на этот счет ничего не говорила…
– Конечно. Она думала, что это мой нож, а он и есть мой. Значит, это я лез через ограду. Я там был. Я помню, как сказал тебе об этом, встретив тебя на улице, и ты испугался. Теперь я понимаю, почему ты спрашивал меня, не был ли я в парке той ночью.
– Я думал, что ты мог меня заметить. Когда ты там был?
– Около двадцати минут одиннадцатого.
– А значит, я был там в десять или несколькими минутами позже. Я удрал от человека, преследовавшего меня незадолго до того, как ты появился. Я вернулся, как ты и сказал, без четверти одиннадцать, а ты, наверное, уже ушел.
– Я перебрался через противоположную стену, как и ты, – сказал Катберт. – Мы должны были пробежать совсем близко друг от друга.
– Я думаю, мы были в разных углах парка, – сказал Бэзил, – но я клянусь – я тебе правду говорю! Я ничего никому не рассказывал, потому что боялся, что меня арестуют. Но, если хочешь, я расскажу детективу Дженнингсу все, что рассказал сейчас тебе. Он мне поможет.
– Советую держать язык на привязи и помалкивать.
– Но если меня вычислят? – запаниковал Бэзил.
– Я не скажу ничего, – сказал Мэллоу, – да и Дженнингс оставил это дело. Я заберу чек у Хэйла. А ты уедешь за границу. Я верю, что ты не убийца.
– О, спасибо, спасибо!
– Но ты все равно дрянь. Когда я сплавлю тебя за границу и женюсь на твоей сестре, мы не захотим больше с тобой знаться. А если ты вернешься в Англию – берегись.
Глава XXI. Эксперимент
На другой день Катберт получил письмо от Дженнингса. В нем доверительно сообщалось, что Маракито хочет увидеть его этим вечером. «Если придешь к девяти, – писал детектив, – она будет одна. Полиция решила прикрыть ее карточный притон, и она готовится к отъезду из Англии. Как понимаю, она хочет рассказать тебе нечто важное касательно смерти мисс Лоах. Ее признание сможет избавить тебя от множества неприятностей в будущем».
Мэллоу не сразу решился ехать. Ему показалось странным, что Маракито попросила детектива написать ему – насколько он знал, она не доверяла Дженнингсу. Да и не хотелось ему снова встречаться с сеньорой Гредос. Теперь, когда между ним и Джульет все было более или менее улажено, незачем заставлять девушку ревновать. Маракито – опасная женщина, и если он нанесет ей визит наедине, то может попасть в какую-нибудь ловушку, которую она вполне способна устроить. Ее страсть была такова, что вряд ли она остановится перед чем бы то ни было.
С другой стороны, Маракито, судя по всему, знала что-то об убийстве, и ему тоже неплохо было бы об этом узнать, если он хочет спокойной жизни. Насколько Мэллоу знал, пока дело было закрыто. Он был уверен, что Дженнингс с ним покончил и следствие больше не ведется. Это успокаивало его, поскольку ему очень не хотелось, чтобы Бэзил Сэксон попал за решетку. Конечно, молодой мерзавец утверждает, что он невиновен, и рассказал вполне удовлетворительную историю, но он такой враль, что это не успокаивало Мэллоу. Может, он и невиновен, но его визит в коттедж, нож, пальто, в котором его видела Джульет, – все это указывало на его вину. К тому же он подделал чек, что могло связывать его с этим преступлением. Узнай Дженнингс об этом, он взял бы Сэксона под арест по подозрению в убийстве, и потому ради Джульет Катберт не хотел такого допустить.
Мэллоу пришло в голову, что Хэйл мог открыться Маракито, он ведь ее любил. А она как женщина беспринципная могла воспользоваться этой информацией, чтобы пригрозить выдать Бэзила и тем нанести урон репутации Джульет, если Мэллоу на ней не женится. Так что, поразмыслив, Мэллоу решил, что лучше будет зайти к Маракито и узнать, что она хочет сказать.
Вечер был ветреный, дождливый и сырой. Когда Мэллоу вышел, он вздрогнул от пронзительного ветра, со свистом летевшего по улице. Людей было мало – вполне понятно, что они предпочитали уютное тепло камина ветру и грозе. Желая, чтобы его визит был как можно менее заметным, Мэллоу отправился в Сохо пешком и свернул на Голден-сквер незадолго до назначенного часа. Он не ждал приятного разговора, поскольку Маракито была женщиной невоспитанной и несдержанной и свои пылкие чувства скрывать не умела. Потому он предчувствовал, что последующая четверть часа будет неприятной.
Его с улыбкой впустила какая-то женщина, и он с удивлением заметил, что Джиббера не было на привычном посту. Но он отнес это на счет того, что в этот вечер игры не было. Окна большого салона были темны, и сеньора Гредос приняла его в маленькой гостиной. Ее кресло было придвинуто к огню, и она казалась в лучшем состоянии, чем прежде. Стоя в дверях, Мэллоу подумал, что она представляет собой прелестное зрелище. Она была, как всегда, в белом капоте, отороченном золотым кружевом, и, как обычно, носила массу украшений. Нижняя часть кресла была закрыта роскошным пурпурным покрывалом восточной работы, и среди многоцветья и блеска драгоценных камней она сама казалась очень восточной. Мэллоу отметил, насколько она похожа на еврейку, и удивился, до какой же степени он был слеп, раз не заметил этого раньше. Комната казалась приветливой и теплой – особенно после холодных, унылых улиц. Мэллоу снял пальто еще в прихожей. Он шагнул вперед и официально поклонился, но Маракито не остановило такое прохладное приветствие. Она протянула к нему обе руки и показала на кресло рядом с собой. Было несколько минут десятого.
– Как хорошо, что вы пришли, – сказала она глубоким низким голосом. – Вечер был таким тоскливым.
– У вас сегодня нет игры?
Маракито пожала точеными плечами и развернула ненужный веер, который носила всегда ради поддержания образа испанской дамы.
– Какой-то идиот настучал полиции, и я получила уведомление о закрытии.
– Но полиция давно все знала.
– Официально – нет. Полиция смотрит на вещи сквозь пальцы, когда это их удовлетворяет. А я всегда вела дела тихо. Не понимаю, какие претензии. Подозреваю, что это все Дженнингс.
– Мне казалось, он вам нравится.
– Я думала, что он ваш друг, потому и мирилась с его присутствием. Но, честно говоря, мистер Мэллоу, я никогда ему не доверяла. Он слишком любит задавать вопросы. А потом мистер Хэйл сказал мне, что он детектив, и я поняла, почему он так неприлично любопытен. В будущем я не стану с ним общаться.
– Тогда, – сказал Мэллоу, которому не терпелось дойти до сути, – странно, что вы попросили его написать для вас письмо.
Она облокотилась на круглую руку и удивленно воззрилась на него.
– Я не такая дура, – сухо сказала она. – Почему вы так говорите?
Мэллоу недоуменно посмотрел на нее.
– Дженнингс написал мне письмо, попросив меня прийти сюда после девяти. Он сказал, что вы хотите меня видеть.
Глаза Маракито вспыхнули.
– Я всегда хочу вас видеть, – нежно сказала она, – и я благодарна, что письмо мистера Дженнингса привело вас сюда. Но я не просила его писать.
– Вы давно видели Дженнингса? – озадаченно спросил Катберт.
– Несколько вечеров назад. Но он ничего о вас не говорил. Он просто некоторое время играл в карты, затем ушел.
– Вы покидаете Англию?
– Да. Я калека, и карты были моим единственным развлечением. Теперь, когда ваши чистоплюйские власти закрыли мой салон, я не хочу оставаться в этой унылой стране. Но кто вам об этом рассказал?
– Дженнингс написал, что вы готовитесь к отъезду.
– В том самом письме? – нахмурилась Маракито.
– Да. Жаль, что я его не взял с собой. Но я могу показать вам это письмо в другой раз. Он также сказал, что вы хотите мне кое-что сообщить.
Маракито впилась в его лицо сверкающими глазами.
– Мистер Дженнингс слишком много знает о моих делах и слишком уж ими интересуется. Уверяю вас, я не просила его вмешиваться.
– Тогда зачем он мне писал и заставил прийти сюда?
Сеньора Гредос нахмурилась, а затем просияла.
– Этот человек слишком скрытен, и я ему не доверяю, – сказала она, – и все же он утверждал, что он мне друг. Он знает, что вы мне нравитесь, и намекнул, что будет рад устроить нам встречу.
– Дженнингс – джентльмен, несмотря на свою профессию, – отрезал Мэллоу. – Вряд ли он решился бы на такую вольность.
– Разве это вольность? – мягко спросила Маракито.
– Я так считаю. Дженнингс знает, что я помолвлен.
– Прекратите! – воскликнула она, стиснув веер так, что костяшки пальцев побелели. – Как вы смеете мне об этом говорить!
– Сеньора Маракито. Давайте не устраивать сцен. Я уже сказал, что не могу дать вам той любви, о которой вы просите.
– А я сказала, что добьюсь ее, несмотря на ваше сопротивление, – упрямо ответила она. – Вы презираете меня, и мне должно было бы хватить гордости, чтобы отпустить вас. Но я такая влюбленная дурочка, что готова позволить вам топтать меня.
– Я не хочу этого, но…
– Хотите! Хотите! Хотите! – выкрикнула она. – Почему вы не можете полюбить меня? Я буду лучшей женой, чем та кукла…
– Прекратите, Маракито. Не касайтесь имени мисс Сэксон.
– Я буду говорить о мисс Сэксон столько, сколько захочу, – воскликнула Маракито, щелкая веером и краснея. – Вы презираете меня потому, что я калека…
– Нет. Даже если вы полностью выздоровеете, вы получите тот же ответ. – Мэллоу встал. – Будет лучше, если я уйду.
Но сеньора Гредос, протянув руку, вцепилась в его рукав.
– Нет-нет-нет! – отчаянно шептала она. – Я не просила вас приходить. Не я посылала за вами. Но раз вы пришли, вы останетесь. Мы должны понять друг друга.
– Мы понимаем друг друга, – начал закипать Катберт. – Я помолвлен с мисс Сэксон!
– Вы никогда не женитесь на ней, никогда! – яростно кричала Маракито – Жестокий человек! Разве вы не видите – я умираю от любви к вам!
– Маракито…
– Не будь я прикована к этом креслу, – процедила она сквозь зубы, – я пошла бы и плеснула кислотой в ее жалкое кукольное личико! Я заставила бы ее заплатить за то, что она похитила вас у меня! Ха! Эта девка!
Катберт по-настоящему разозлился.
– Как вы смеете? Если бы вы посмели напасть на мисс Сэксон, я бы вас не пощадил!
– И что, что бы вы сделали? – задыхаясь, проговорила она.
– Упек бы вас за решетку. Такое делают за рубежом, но здесь мы этого не допускаем. Я думал, вы просто дура. Теперь я вижу, что вы коварная тварь.
– Катберт… Катберт…
– Для вас я Мэллоу, сеньора Гредос. Я ухожу, и больше мы не увидимся. Я зря сюда пришел.
– Подождите! Постойте! – отчаянно вскричала она. – Раз вы здесь… раз вы все равно здесь… давайте договоримся!
– Не о чем договариваться. Мы с мисс Сэксон…
– Никогда, никогда, никогда! Я могу уничтожить ее…
– Что вы хотите сказать?
– Ее брат…
– А, Бэзил. Я все о нем знаю.
Маракито откинулась на спинку кресла, явно расстроенная.
– Что вы знаете? – глухо спросила она.
– Что вы собираетесь обвинить его в убийстве мисс Лоах.
– Да. Это он ее убил. А еще есть поддельный чек…
– И об этом мне известно, – сказал Катберт, жестом приказывая ей замолчать. – Если вы надеетесь так помешать моей свадьбе с мисс Сэксон, то вы зря тратите время. – Он двинулся к дверям. – Встреча окончена.
– Тогда зачем вы ее искали? – выпалила она.
– Я и не искал. Это Дженнингс написал, прося меня зайти к вам. Я подумал, что вы что-то хотите мне рассказать.
– Очень многое, хотя и не понимаю, как этот мерзкий тип узнал. Но я могу унизить эту куклу через ее брата.
– Нет. Бэзил не убийца.
– Вам придется это доказывать, – хмыкнула она, вся дрожа и стискивая рукой пурпурное покрывало. – К тому же вы знаете, что Бэзил мошенник.
– Он дурак. Я не прощу ему этой выходки, но его сестра из-за него страдать не будет. Чек с поддельной подписью мисс Лоах находится у мисс Сэксон – кстати, могу вам сказать, что сам Бэзил заверил меня в том, что он уничтожен.
– А что он еще мог сказать? – презрительно рассмеялась Маракито, сверкая глазами. – Но чек с подписью Хэйла цел, и Хэйл пустит его в ход.
– Нет, – решительно сказал Катберт. Он не хотел выдавать Хэйла, поскольку тот потерял бы любимую женщину, но это было необходимо, чтобы остановить Маракито. Потому он попытался пригрозить ей. – И вы тоже ничего делать не будете.
Маракито злобно рассмеялась.
– Неужели? – насмешливо сказала она. – Напротив. Хэйл сделает все, что я хочу, и он посадит Бэзила, если вы не пообещаете оставить девчонку и жениться на мне.