В перекрестном допросе свидетелей защита попыталась показать, что для своего возраста Брайони слишком интересовалась противоположным полом. И во всех случаи свидетели активно опровергали это предположение.
Наконец Мелоди смогла сказать судье Чемберлену:
– Свидетелей больше нет. Сторона обвинения опросила всех. Мы готовы подвести для жюри итоги, если ваша честь разрешит.
– Спасибо, мисс Стросс. – Судья повернулся к столу защиты и спросил: – Желает ли защита вызвать свидетелей, чтобы опровергнуть показания обвинения?
В зале суда повисла тишина. Все знали, что в качестве свидетеля защита вызовет обвиняемого, Карла Питера Бэннока, чтобы он дал показания в свое оправдание. Если этого не сделают, он признает свою вину. Если сделают – расчетливо рискнет.
Джон Маршиус медленно, почти неохотно встал на ноги.
– Ваша честь, защита вызывает обвиняемого, Карла Питера Бэннока, – сказал он.
Раздался всеобщий вздох, и напряжение спало. Мелоди Стросс чуть заметно улыбнулась в предвкушении, как львица, почуявшая газель.
Карл встал из-за стола защиты и в полной тишине прошел к месту свидетеля. Вел он себя как глубоко раскаивающийся человек. Он встал за трибуной, скрестив руки перед собой и склонив голову. На его лице было трагическое выражение.
– Можете сесть, Карл, – сказал Джон Маршиус.
– Спасибо, сэр, но я предпочитаю стоять, – ответил Карл тоном человека сломленного.
– Пожалуйста, скажите, что вы думаете об этом судебном разбирательстве.
– Я полностью опустошен. Утратил желание жить. Если суд приговорит меня к смертной казни, я встречу палача с распростертыми объятиями. – Карл поднял голову и посмотрел через зал на приемного отца, Генри Бэннока, сидевшего в первом ряду. – Я чувствую, что разочаровал отца. Он многого ждал от меня, и я пытался оправдать его ожидания, но не смог. – Карл всхлипнул и рукавом вытер глаза. – Я глубоко сожалею, что причинил вред моим милым сестрам. Я виноват – но виноваты и они, потому что это они довели меня до греха. Я прощаю их и прошу их простить меня. Я глубоко раскаиваюсь.
Генри Бэннок с отвращением фыркнул и подчеркнуто отвернулся от этого лицедейства.
– Вы признаете себя виновными по предъявленным вам обвинениям, Карл Бэннок? – спросил Джон Маршиус.
– Я виновен только в том, что соблазнился женщиной. Виновен в грехе Адама, уступившего порочной Еве.
Фраза была такой театральной и надуманной, что многие поморщились.
– Больше вопросов к свидетелю нет, ваша честь.
Джон Маршиус сел.
Мелоди Стросс подошла к обвиняемому – львица, вышедшая из засады.
– Вы утверждаете, мистер Бэннок, что вас сознательно соблазнили? Вынудили изнасиловать двух ваших несовершеннолетних сестер?
– Я смущен и глубоко огорчен. Все это стало для меня ужасным потрясением. Память отказывает мне. Я слушаю предъявленные мне обвинения и думаю, что в них должно быть зерно истины, но почти ничего из этого не помню, мадам.
– Как, по-вашему, ваша сперма нашла путь в вагину вашей двенадцатилетней сестры? Вы полагаете, она сама поместила ее туда?
– Господь свидетель. Не знаю. Я ничего этого не помню, но глубоко сожалею о том, что, возможно, натворил.
Он снова едва не заплакал.
– Вы полагаете, что ваша двенадцатилетняя сестра сама наставила себе кровоподтеков и причинила контузию? Может, она разорвала свои интимные части, чтобы осрамить вас? Вы считаете, это возможно?
– Может, так и было. Я прощаю ее за это и надеюсь, что она простит меня.
– Неужели вы думаете, что эти двенадцать законопослушных и здравомыслящих граждан наивны и доверчивы до слабоумия и поверят в вашу ложь? Вы так думаете?
– Нет, я так не думаю. Я сомневаюсь только в своей памяти.
– И когда же с вами приключился этот странный припадок амнезии, сэр? Когда вы поняли, что придется платить за боль и стыд, которые вы обрушили на своих младших сестер?
– Не помню. Правда не помню.
Мелоди с отвращением развела руками. Она была слишком проницательна, чтобы не распознать даже столь убедительную ложь. Она знала, что защита дорого заплатила за возможность дать обвиняемому выражать в открытом судебном заседании свое раскаяние, и была довольна.
– Больше вопросов к обвиняемому нет, ваша честь.
– Очень хорошо, леди и джентльмены. – Судья Чемберлен взглянул на часы на стене. – Без нескольких минут четыре. На сегодня я закрываю заседание суда. Мы возобновим его завтра в десять утра, чтобы выслушать заключительное заявление стороны обвинения.
Заключительное выступление Мелоди Стросс продолжалось почти три часа. Она связно и логично изложила факты перед присяжными, подтвердив, что ее репутация заслуженна. Жюри и все присутствующие на суде зачарованно слушали ее. Свои доказательства она представляла безупречно.
Напротив, Джон Маршиус не пытался опираться на очевидные факты. Он действовал на основании утверждения, что его клиент стал жертвой, что его соблазнили сестры. Он доказывал, что мотивом сестер было лишить Карла расположения Генри Бэннока и занять место брата в его сердце. Его выступление заняло всего сорок восемь минут.
Судья Чемберлен подвел для жюри итог. Он предложил присяжным подумать, искренним ли было раскаяние Карла Бэннока, или это просто плохая актерская игра и могла ли Брайони Бэннок сама нанести себе повреждения.
– Подлинными ли были слезы раскаяния, которые мы вчера видели на глазах обвиняемого, или по своей природе они были притворными? – спрашивал он.
И сразу после обеда отправил жюри вырабатывать решение.
Генри повел Мелоди Стросс, Ронни Бантера и Брайони обедать в ближайший «Бургер кинг»[28]. Мелоди и Брайони разделили двойной чизбургер. Теперь, когда испытание осталось позади, Брайони снова была оживлена, как певчая птичка, но не выпускала отцовскую руку, а один раз шепнула ему:
– Если Карл пойдет в тюрьму, он очень рассердится на меня. Когда его выпустят, он ведь не придет ко мне отомстить?
– Карл исчезнет очень надолго. А мы постараемся, чтобы он никогда больше тебя не беспокоил, моя дорогая.
К тому времени как Генри попросил счет, шел уже четвертый час. Он расплачивался, когда в ресторан вбежал служитель из суда.
– Жюри вернулось, мистер Бэннок. Они вынесли вердикт. Вам стоит поторопиться, сэр.
– Милостивый боже! Заседали меньше трех часов. Это или очень хорошо, или очень плохо, – высказал свое мнение Ронни Бантер.
– Ну-ка пошли живей.
Генри схватил Брайони за руку и повел по улице к суду. Зал был полон, и места для прессы заполняли журналисты из самых дальних городов от Нью-Йорка до Анкориджа на Аляске.
* * *Гектор Кросс приказал не беспокоить его. Все телефонные звонки он перевел на офис Агаты в Абу-Заре. Его так увлекла рукопись «Ядовитое семя», что он не замечал хода времени, пока в дверь его кабинета не постучали.
Из далекого прошлого и далеких мест Гектор вернулся в настоящее. Он так погрузился в записи Джо Стерлинг, что несколько секунд не вполне понимал, где он. Посмотрев в окно, он увидел, что уже темнеет. День пролетел быстро. С самого завтрака Гектор ничего не ел, ограничиваясь только кофе, который сам себе варил.
Он вскочил из-за стола и быстро подошел к двери. Раскрыл ее. В дверях стояла она и улыбалась. Закутанная в белую купальную простыню, она была босиком. Влажные волосы зачесаны наверх. Она смыла последние следы косметики, и кожа ее светилась. Выглядела Джо юной, как школьница. Она, очевидно, хорошо выспалась, потому что глаза ее сверкали, а белки были чистые. Радужки зеленые, как тропическое солнце в толще воды, зеленые, как море, а взгляд искренний.
– Мы весь вечер простоим тут, глазея друг на друга, или вы пригласите меня в свое логово?
– Простите. Я почти забыл, как хорошо вы выглядите.
– Вы видели меня всего шесть или семь часов назад.
– Неужели так давно? – Он искренне удивился и посмотрел на часы. – Вы правы. Нужно отучиться спорить с вами. – Он взял Джо за руку и провел в кабинет. – Прошу прощения за то, что бросил вас. Но, боюсь, вы сами виноваты. Ваш литературный талант меня зачаровал. Вы связали меня по рукам и ногам.
– Старый льстец! – сказала Джо, но было видно, что она довольна.
– Садитесь, пожалуйста. – Гектор провел ее к креслу, и она села, поджав под себя ноги. Потом, заметив, что он на них смотрит, закрыла их полотенцем. Красивые ноги, заметил он. – Что вы делали, когда я оставил вас так надолго?
– Три или четыре часа прекрасно проспала. Потом отправилась в ваш спортзал. В шкафу нашла тренировочный костюм, который мне подошел, когда я закатала рукава и штанины. Я сменила настройку на всех тренажерах – приношу извинения.
Он покачал головой и рассмеялся.
– Ничего страшного!
Он покачал головой и рассмеялся.
– Ничего страшного!
– Потом я пошла в сауну и вымыла голову с шампунем. Попробовала все девичьи причуды «Гермес» и «Шанель» в вашей гостевой ванной и с удовольствием отметила, что ваши предыдущие гости не открыли ни один флакон.
– Вы первая.
– Я достаточно наивна, чтобы поверить. Возможно, потому что хочу верить.
– Да чтоб меня! Вы поели?
– Я не голодна. Была слишком занята исследованиями.
– Бог мой! Вы умрете с голоду, и я никогда себе этого не прощу. У вас две возможности. Синтия, мой повар, – лучший повар в Лондоне, а может, во всей Вселенной. Или ресторан «Айви клаб» в нескольких секундах отсюда.
– Мы провели целый день в вашем доме. Он, конечно, прекрасен, но, может, лучше выйти пообедать, – сказала она, одновременно скромно опустив глаза. Гектор уже достаточно хорошо ее знал, чтобы понять, на что она намекает: еще слишком рано проводить вечер в интимном уединении дома.
– Значит, «Айви». Там очень свободный дресс-код, но, если хотите переодеться, могу отвезти вас в ваш отель.
– Спасибо, Гектор. Я бы предпочла второе.
– Наброшу что-нибудь подходящее, пока вы снова драпируетесь в тогу, а потом подожду вас в машине у отеля, там вы наденете что-нибудь свежее.
На него произвело впечатление то, что она заставила его ждать всего двадцать минут и что, вернувшись, была одета недорого, но элегантно.
– Прекрасно! – сказал он, открывая перед ней дверцу «Бентли». – Выглядите сногсшибательно.
– Для человека с другой стороны Атлантики звучит непривычно, но приму это за комплимент.
Он за руку провел ее через вход, изображавший вход в цветочный магазин, и они поднялись на роскошном стеклянном лифте. Девушки в холле суетились вокруг Гектора, принимая пальто и провожая их к другому лифту в обеденный зал.
– Вы хозяин этого места? – шепотом спросила Джо.
– Куда ни пойдешь в этом отвратительном мире, приличные чаевые творят чудеса, – заверил он ее.
– Думаю, ваш вид тоже не мешает.
– Надеюсь, у вас нет аллергии на шампанское, – сказал он, когда они сели за столик.
– Проверьте! – предложила Джо.
Когда попробовали и одобрили вино и первое блюдо, она задала вопрос, который вертелся у нее на языке с той минуты, как они вышли из «Кросс-Роудс»:
– Скажите, вы много прочли из моего рассказа?
– Я дошел до места, где Генри и Брайони ждут вердикта присяжных относительно гнусной сволочи Карла Питера Бэннока. Прошу простить мою несдержанность, но вы заставили меня его ненавидеть.
– Совершенно справедливо. Я думаю, Карл Бэннок – один из тех, у кого зло в самом существе, нет ничего положительного.
– А где сейчас это чудовище?
– Читайте, что я написала, Гектор. Не старайтесь забежать вперед. Если поступите, как я советую, гораздо лучше поймете участников, а их много. Однако заверяю вас, что до самого интересного вы еще не дошли. Может быть, следовало сказать – до худшего.
– Ладно, только ответьте на вопрос, который мне не дает покоя. Хейзел знала об этом? Если знала, мне она никогда не говорила.
– Хейзел еще не появилась на сцене. Она пока учится играть в теннис в Южной Африке.
– Но она должна была это знать, когда выходила замуж за Генри?
– Сомневаюсь, что Генри рассказывал ей подробности. Ронни Бантер говорит, что Генри очень стыдился этого страшного скандала. Он считал себя виновным в том, что не сумел защитить дочерей. С другой стороны, Хейзел могла знать, а вам не говорить. Это такой трагический и грязный узел, что, возможно, Хейзел, как и Генри, делала вид, будто ничего этого не было.
– А что стало с Брайони Ли? Эта малышка – героиня. Я хотел бы с ней познакомиться, если возможно.
– Не спешите. Я не собираюсь вам ничего рассказывать. Придется прочесть рассказ до конца.
– Предупреждаю, мадам. Терпение не значится среди моих многочисленных добродетелей. Когда я чего-то хочу, то хочу немедленно.
– Бывают обстоятельства, в которых ожидание многократно усиливает конечное удовольствие, – сказала она. – И повествование – как раз такие обстоятельства.
У нее было загадочное выражение с легчайшим оттенком сладострастия.
– Уверен, что это очень уместный совет. – Гектору очень хотелось улыбнуться, но он сдержался. – Как вы познакомились с Ронни Бантером? – сменил он тему.
– Он учился на юридическом факультете с моим отцом. Я потомственный юрист.
Она подхватила разговор, и за превосходным ужином они беседовали на разные темы, лучше узнавая друг друга. Потом он отвез ее в частный ночной клуб «Аннабель». Джо здесь была впервые, но Гектора там встретили приветливо. Когда они пошли танцевать, то обнаружили, что вместе очень хорошо движутся. Потом музыка изменилась, стала негромкой и сентиментальной. И казалось вполне естественным, что он крепче прижал Джо к себе, а она положила голову ему на грудь. Он отвез ее в отель и проводил до входа. Она сказала:
– Спокойной ночи, Гектор. Прекрасный вечер, спасибо. Позвоните мне утром, пожалуйста. Нам о многом нужно поговорить.
Потом подставила ему щеку для поцелуя и исчезла в вихре юбок.
Проснулся он на рассвете, чувствуя себя отдохнувшим и бодрым, с ожиданием чего-то хорошего, что непременно с ним случится. Несколько секунд он лежал, отыскивая источник этого волнения. Потом вспомнил все сразу. Усмехнулся и спустил ноги с кровати.
Умываясь, он позвонил на кухню и попросил Стивена принести завтрак к нему в кабинет: он не будет есть в столовой. Приняв душ и одевшись, он спустился вниз и встретил Стивена, который выходил из кабинета.
– Доброе утро, Стивен, – поздоровался он. – Можете оказать мне еще одну любезность?
Стивен вслед за ним вернулся в кабинет и недоверчиво выслушал указания.
– Вы уверены, что хотите этого, мистер Кросс? – спросил он, когда Гектор умолк.
– Скажите, Стивен, когда я в последний раз просил вас сделать то, что не хочу, чтобы вы делали?
– Не думаю, чтобы такое когда-нибудь случалось, сэр.
– И сейчас тоже нет, – заверил Гектор.
– Займусь немедленно, мистер Кросс.
– Я всегда мог на вас положиться, Стивен.
Садясь за стол, Гектор улыбнулся и включил компьютер. Когда экран засветился, он взял телефон и набрал номер мобильного Джо, который она дала ему накануне вечером.
Джо ответила после четвертого гудка.
– Доброе утро, Гектор. Как спали?
– Я упал в глубокую темную нору и проснулся полчаса назад, готовый съесть дракона.
– Здесь их хватает, – согласилась она. – Убейте одного для меня. Я все еще в постели с чашкой кофе.
– Ленивая девчонка! – засмеялся он. – Жизнь для тех, кто живет.
– А все вы виноваты, держали меня допоздна. Но было забавно, верно? Надо как-нибудь повторить.
– Скоро, – согласился он. – Например, сегодня вечером, если не раньше.
– Мне нужно кое с кем увидеться утром в городе. Я обещала Ронни Бантеру. Это не имеет отношения к «Ядовитому семени». Совсем другое дело. Однако после обеда я высвобожусь.
– Приходите. Я буду ждать.
– А вы читайте, читайте. Предупреждаю: у вас возникнут вопросы.
– У меня уже есть целый ряд.
Он повесил трубку и все внимание обратил на экран.
Генри Бэннок едва успел усесться в зале суда (Ронни Бантер с одной стороны, Брайони с другой), как из своего кабинета вышел судья Чемберлен и судебный пристав призвал зал к порядку.
Двенадцать присяжных во главе со старшиной вышли из своей комнаты и заняли места для жюри. Никто из них не смотрел туда, где среди адвокатов сидел Карл Бэннок.
– Хороший знак! – прошептал Ронни Генри. – На осужденного смотрят редко.
– Обдумало ли жюри свой вердикт? – спросил судья Чемберлен.
– Да, ваша честь, – ответил старшина жюри.
– Каков ваш вердикт?
– По обвинению в обычном насилии – виновен.
– По обвинению в сексуальном насилии – виновен.
– По обвинению в причинении умышленного насилия и тяжких телесных повреждений – виновен.
– По обвинению в инцесте – виновен.
– По обвинению в развращении несовершеннолетних – виновен.
– Шесть из шести, – выдохнул Ронни Бантер. – Отлично, Мелоди Стросс.
Судья Чемберлен распустил жюри и посовещался с защитниками и обвинителями. Наконец он обратился к суду.
– Объявляю перерыв до десяти часов завтрашнего утра. Тогда я объявлю обвиняемому приговор.
Вечером Генри устроил на Форест-драйв праздничный ужин для двадцати своих близких друзей и родственников. Куки приготовила толстый филей, настоящую техасскую говядину – два больших куска вырезки, нетронутые и соединенные костью; филей был исключительно вкусным и сочным.
К мясу Генри открыл дюжину бутылок «Шато лафит Ротшильд» 1955 года.
Ронни предложил Мелоди Стросс заключить пари, что Карл проведет в тюрьме не больше десяти лет. Ронни утверждал, что судья Чемберлен известный либерал. Мелоди поставила десять долларов на то, что дадут пятнадцать лет. Но оба согласились, что «Шато лафит» лучшее вино, какое им приходилось пить.