— Кто с вами работал? — спросил я. — Герат и Садгар?
— Точно, милорд, — подтвердил он. — Дар стабилизировал канал, а Герат ушел со мной.
— Скажите им, чтобы возвращались, — сказал я. — Мне их услуги не понадобятся.
Жена и баронесса Оля Родер с недавних пор подолгу общались в спальне, выселяя меня на это время в гостиную. Это создавало определенные неудобства, но я был рад тому, что у нее наконец появилась подруга, к тому же в последнее время я редко появлялся дома раньше ужина. Обычно я старался им не мешать, но сейчас мне потребовалась помощь.
— Адель, мне нужно сходить в Россию и нужна твоя помощь для стабилизации канала, — мысленно обратился я к жене.
— Кто-то обещал показать мне русскую зиму, — сказала она, зайдя в гостиную. — Там уже февраль, и скоро нечего будет показывать.
— Ты же знаешь, что я туда не хожу, — ответил я. — И потом, нам сейчас не до прогулок. Я Фрэнку тоже обещал пригласить его к нам, а не получается. К тому же для зимы тебе просто нечего надеть.
— Я что-нибудь придумаю, — сказала она фразу, на которую я не обратил внимания. — Открывай свой канал.
Я уже давно не появлялся в комнате совещаний, но за это время в ней ничего не изменилось. Я недолго оставался один: прошло всего несколько минут, и в комнату быстрым шагом вошел Рогожин.
— Здравствуйте! — поздоровался я, поднявшись с кресла. — Что случилось, Дмитрий Осипович? Почему здесь вы, и зачем понадобился я?
— Здравствуйте, милорд! — сказал он, пожав мою руку. — Ничего страшного не случилось, просто нужно решить несколько важных вопросов, и это хотелось бы сделать именно с вами, а не с теми, кто вас представляет. Сейчас поймете, почему. Не так давно у нас случилось довольно таинственное происшествие. Точнее, таких происшествий было несколько, и они вполне могли пройти незамеченными, но мы их все-таки заметили, и теперь я бы хотел услышать от вас объяснение. В Москве доживали свой век несколько офицеров из разных контор. Вам нужно объяснять, какой смысл я вкладываю в слово "контора"?
— Не нужно, я понял, что вы имели в виду.
— Я так и думал, что вам ничего не придется объяснять. Офицерам было за восемьдесят, плюс подорванное на службе здоровье, плюс раны… Одним словом, все они были инвалидами, которые не могли даже толком передвигаться. Не жизнь, а так, существование. Но они сохранили ясный ум и ценили даже такую жизнь, тем более что не были обделены заботой близких и пенсиями от государства. И вот все пятеро умирают в один день. Учитывая их состояние, на это обратили бы мало внимания, если бы не несколько совпадений. Двое из них умерли до приезда врачей, а троих все-таки успели осмотреть. И странное дело, вместо ясного ума все трое демонстрировали его полное отсутствие. У них в мозгах остался только набор базовых реакций. Ну это когда от света сужается зрачок, или на запах пищи выделяется слюна. Ученые называют их безусловными рефлексами. Очень скоро все трое умерли. Первое совпадение заключается в том, что двое из них были пациентами одного врача. Сами понимаете, что он не мог не обратить внимания на такую необычную смерть. Его пациенты находились на особом учете, и он просто обязан был о них доложить. Так получилось, что мимо этого факта не прошли и накопали еще троих таких же. Проверкой установили, что всех пятерых незадолго до их смерти навестил ваш министр обороны. И теперь есть большое подозрение, что вы можете с помощью того, что называете магией, переносить сознание человека из одного тела в другое. Безумное, конечно, предположение, но не более безумное, чем швыряние руками лунного модуля с одной планеты на другую. В связи с этим возникает вопрос: а кто вы, собственно, такой? Аналитики просмотрели материалы по нашим встречам и в один голос утверждают, что у вас чисто земная психология и огромный запас знаний земной жизни, причем это проявляется даже в самых незначительных мелочах. Ваши маги, которые сюда регулярно приходят, демонстрируют совсем другие реакции! Для них наш язык является чужим, хоть они его великолепно знают, а для вас он родной!
— Ну и что это меняет? — спросил я. — Даже если такая возможность существует, она реализуется только при желании самого человека, иначе мой министр не стал бы светиться у ваших ветеранов. Что плохого в том, что заслуженные работники вашего государства покинули свои изношенные оболочки, в которых им оставалось жить считанные месяцы? Что касается меня, я не имею желания обсуждать этот вопрос. Вы прекрасно знаете российскую политическую кухню и то, что у меня нет абсолютно никаких оснований для откровенности.
— В общем-то, вы ответили, — сказал он. — Хотя мы рассчитывали на большую откровенность. Хотелось бы все-таки договориться на будущее, чтобы таких пересадок без нашего ведома не проводили!
— А на каком основании? — спросил я, с интересом ожидая, что он мне ответит. — У вас возродилось крепостное право, и человек уже не хозяин своей жизни? Кому плохо, если мы вылечили безнадежно больного инвалида или дали новое тело умирающему старику? Родственники, если они есть, должны только радоваться. Им никакой мороки с уходом, а родной человек получает полноценную жизнь.
— А тела? — прищурился он. — Вы их не выращиваете?
— У меня что, мало врагов? — сказал я. — И преступники у нас имеются, хотя их гораздо меньше, чем у вас.
— А если осуществить такую пересадку здесь? — спросил он.
— А где будете брать тела? — вернул я ему его вопрос.
— Вы же сами сказали, что у нас много преступников, — усмехнулся он.
— У вас мораторий на смертную казнь, — напомнил я. — А это фактически смерть для донора. Правда, сознания можно менять, причем делать это не по одному разу.
— Бессмертие! — сказал он, глядя на меня широко открытыми глазами.
— Для нас этот момент неважен, — сказал я. — Мы и так без всяких пересадок можем жить очень подолгу.
Я взял лежавшую на столе авторучку и написал на листе бумаги, что есть и другие возможности, но о них нужно говорить не здесь. Писал, прикрывая записку рукой, после чего показал написанное, скомкал листок и спрятал его в карман.
— Ладно, об этом мы с вами еще поговорим, — сказал он. — А теперь вернемся к космическим проблемам. Лунный модуль оказался там, где был сделан снимок. Вы представляете, что это значит?
— Главное, чтобы представляли вы, — улыбнулся я. — Я ведь могу что угодно отправить даже на Марс, была бы фотография. Можно отправлять на орбитальные станции грузы и космонавтов, можно их даже строить любых размеров, нужно только кое-что сначала построить у нас.
— Что именно? — спросил он.
— Секция космической станции весит тонны, — пояснил я. — Мы ее руками в портал не запихнем, сколько бы вы к ней ручек не приделали. Поэтому нужен какой-то транспортер и источник электроэнергии. Я думаю развивать у нас ветроэнергетику.
— Расскажите, что бы вы хотели от нас получить, — попросил он. — Я не имею в виду то оружие, которое указано в нашем прейскуранте. Наверное, вы не ограничите наши связи одним оружием.
— Война выиграна, и я почти создал армию, которая способна сохранить власть семьи и приструнить соседей, — сказал я. — Боевая техника будет закупаться очень ограниченно и нацелена на использование против тварей.
— БТРы? — с сомнением спросил он.
— Вы не видели, какими бывают твари, — сказал я. — Представьте себе летающее чудовище под тонну весом и с размахом крыльев метров в пятнадцать. Не менее опасной может быть стая более мелких тварей. Они очень быстрые и нападают с разных сторон. Часто достаточно одной раны, чтобы человек выбыл из борьбы и был заживо съеден. И огнестрельное оружие это не панацея. А под броней и передвигаться, и ночевать, и охотиться на тварей удобно и безопасно. А из крупнокалиберного пулемета легко завалить любого дракона. Раньше я не хотел возиться с техникой из-за связанных с ней проблем. Но я слишком много вложил в своих бойцов и не хочу их терять.
— Значит, вам нужны БТРы, — сказал он. — Что еще?
— Много чего еще, — вздохнул я. — Биологи не поймут, как на нашей планете уживаются совершенно разные формы жизни. Для них это теория, а для нас — жизнь. Нужно слетать туда, откуда к нам летят твари, и выяснит, в чем причина этого нашествия, и сколько оно еще продлится. А для этого нужен вертолет хоть с каким-нибудь вооружением. Я думаю купить у американцев несколько легких вертолетов, но пока их некому пилотировать. Еще была мысль купить сторожевой корабль.
— А он пройдет в ваш канал? — спросил Рогожин. — И зачем вам такой малыш?
— Каналы могут сильно увеличиваться в размерах. А корабль нужен для того, чтобы достичь соседнего материка. У нас очень неудобный для плавания океан. Гигантские кальмары, морские змеи, ихтиозавры или что-то на них похожее. Проливы между материками более безопасные, но и в них случаются нападения чудовищ. А на сторожевом корабле можно быстро проскочить, а при нападении и отбиться. Там всего максимум сто километров.
— А для чего вам соседний материк? Маги говорили, что и ваш еще слабо заселен.
— Хочу торговать динозаврами, — пояснил я. — Золота у меня много, но если все необходимое покупать на него, рано или поздно оно закончится.
— Но ведь и туда можно долететь, — сказал он. — Вам же нужны только фотографии.
— Тоже вариант, — согласился я. — Только тогда вся связь будет через Землю. Желательно, иметь возможность сплавать. Кроме того, такой корабль может пригодиться и для другого.
— Корабль, даже небольшой, это не БТР, — сказал Рогожин. — Он требует опытного экипажа.
— У меня тел много, — сказал я. — А специалистов найду, не у вас, так в Штатах.
— Зря не хотите это делать через нас, — с сожалением сказал он. — Какой для нас смысл к вам кого-то засылать, если нет обратной связи? Кроме того, оказавшись в новом мире в других телах, бывшие старики пошлют ко всем чертям любые наши инструкции. Они будут всем обязаны вам и во всем от вас зависеть. И в чем тогда для вас риск?
— И все равно вы попытаетесь их использовать, — возразил я. — Где и когда государство кому-нибудь помогало бескорыстно? Мне, например, за все приходится расплачиваться золотом и услугами. Я платил и буду платить, потому что нахожусь в отчаянном положении! Войну, слава богу, выиграл, но борьба с тварями только начата, и неизвестно, сколько она продлится и сколько вытянет золота. А соседи продолжают драться, несмотря на разруху и тварей. И у меня напряженные отношения с частью дворянства и духовенством. На днях открыли заговор, и сейчас его раскручивают ваши старцы. А если бы не открыли, меня бы уже не было, и все связи между нашими мирами оказались бы оборваны. И через год всех сожрали бы твари. А где-то еще болтаются уцелевшие японцы. Стоит им попасть к магам соседей, и те попрутся в Японию. Много ли времени потребуется этой стране, чтобы раздавить мою армию? Это сейчас они белые и пушистые, а свое истинное лицо эта нация уже показала! Японцы ютятся на каменистом клочке суши, завозя почти все необходимое. Думаете, они будут с нами считаться, имея возможность получить доступ к богатствам целого мира?
— И как они это сделают без магов?
— Почему без магов? — сказал я. — Это вы или американцы не сможете нас подмять, а магов соседей уже подчиняли, причем именно японцы. Тем более что у соседей все скоро станет так плохо, что они японцам еще в ноги поклонятся! Я сам кое-кому собираюсь помочь, просто пока не дают погода и собственные проблемы.
— Погода?
— С соседями у меня была война и сейчас не самые лучшие отношения. А тем, кто на западе, я бы помог, но по землям соседей к ним придется идти с боем, а вдоль побережья не проплывешь из-за зимних штормов. Наши парусники разобьет о прибрежные скалы, а в океане их погубят чудовища. Весело?
— Да уж! — сказал Рогожин. — Пожалуй, вам действительно нужно срочно помогать. Мы в ряде вопросов на вас сильно рассчитываем, поэтому будет жаль…
— Чисто государственный подход, — сказал я. — И никаких соплей по поводу того, как вам жалко бедного меня и мой народ. Вы совершенно правы: помощь нам сейчас — это вложения в наши будущие отношения. И вы для нас более предпочтительный партнер, чем американцы, хотя мы и от связей с ними не отказываемся.
Я взял второй лист бумаги и написал, чтобы он передал кому-нибудь из моих людей фотографию. Он прочитал и кивнул, показывая, что понял, о чем идет речь.
— Если мы уже все обсудили, я ухожу, — сказал я. — Хоть у нас сутки гораздо длиннее ваших, мне их на все дела не хватает.
— К вам будет небольшая просьба, — сказал Рогожин, доставая цифровой фотоаппарат. — У вас сейчас наша радистка, о которой беспокоятся ее родственники. Не сделаете несколько снимков?
— Сделаю, но с условием, что отпечатаете и мои, — улыбнулся я. — Давно хотел этим заняться, да все руки не доходят. А насчет Алены они беспокоятся зря: ее у нас никто не обидит. Я вашу просьбу выполню, а мою здесь никто выполнять не спешит.
— Что вы имеете в виду? — спросил он.
— Мой представитель просил выделить для нас какое-нибудь закрытое помещение вроде склада или ангара. Мне скоро нужно перебрасывать на север БТРы. Я не афиширую военного сотрудничества с Россией, поэтому для американцев будет сюрпризом, когда мы прогоним через их ангар колонну российской бронетехники.
— Я об этом не слышал, — сказал он. — В самое ближайшее время разберусь, и что-нибудь вам предложим. Что для вас нужно, фотографии?
— Достаточно одной, — ответил я. — Только нужно что-нибудь еще, кроме кирпичной стены. Какая-нибудь особенная деталь, которой нет в сотнях других подобных помещениях. Можете, например, что-нибудь нарисовать краской.
Мы простились, и я вернулся в свою гостиную. Жена почувствовала мое появление и вышла из спальни.
— Как сходил? — спросила она. — И для чего ты вообще пошел? По-моему, сегодня на переговорах должен быть Зед. Или ты ходил к Алексею?
— Нас раскрутили со старцами, — объяснил я. — И считают, что я тоже подсажен в это тело. Я ничего не стал отрицать, наоборот. Мне даже почти предложили заняться у них тем же самым. Но я сразу отказался на том основании, что у них запрещена смертная казнь. Такие вещи не стоит делать на государственном уровне, только с отдельными людьми. Я намекнул, и намек поняли. Посмотрим, во что все это выльется. Меня здесь не искали?
— Скажешь тоже! — фыркнула Адель. — Пард связался и передал, что его служба заняла дворец Стора. Зря ты его им отдал: слишком жирно!
— Ничего ты не понимаешь, — возразил я. — Без нормальной службы безопасности нас с тобой рано или поздно грохнут. И Пард ее создаст! У него для этого есть все, только, как и у всех нас, не хватает времени. Он один связывался?
— Один, но дважды. Второй раз сказал, что они доставили золото из казны Стора. В общей сложности получилось четырнадцать набитых золотом карет, а в карете его примерно тридцать бушей. Сейчас все в подвале нового дворца. Кирен, ты пойдешь на эту… экскурсию?
— Обязательно, — сказал я. — Не хочется, но я там должен быть вместе со всеми. Не бойся, там будет сотня дружинников.
— Очень они вам помогут, если прилетит тварь вроде той, у которой вы отрубили голову! Вас там всех горожане затопчут.
— Там уже давно нет корма, — возразил я. — А у дружинников будет пара пулеметов. И насчет горожан можешь не волноваться: я предусмотрел и возможность паники.
— Я не из-за них, я из-за тебя волнуюсь! — сказала она, прижавшись ко мне. — Что мне твои горожане! Когда ты поедешь к Зартоку?
— Да сейчас и поеду, — посмотрев на часы, ответил я. — Мы специально спланировали все на раннее время. Если верить тому, что говорит твой брат, половина горожан там будут блевать. К чему переводить столько пищи?
— Да уж! — она передернула плечами. — Веры ты этим добьешься, а вот любви…
— Знаешь, малыш, мне сейчас не до чьей-то любви. Не тот у вас мир, чтобы действовать любовью и терпением. Съедят, заплюют и напоследок высмеют. Я ведь уже пытался действовать по-хорошему и объяснять народу каждый свой шаг. И к чему это привело? Много понадобилось времени, чтобы все, что я для них сделал, поставили под сомнение? Гордою и Стору, которым на них наплевать, верят, а мне нет. Косность народа — это страшная вещь, которую нужно либо изживать веками, либо уничтожать силой, не боясь пролить кровь. Веков у нас нет, поэтому остается кровь. О крови я говорю в переносном смысле, потому что никто ее лить не будет. Но я не собираюсь церемониться с врагами, а всех остальных постараюсь хорошо припугнуть. Умные меня со временем поймут, а кому интересны глупцы?
К Зартоку я ехал вместе с Бродером, на пару с которым собирался открывать канал. До резиденции главы добирались с полчаса и прибыли чуть раньше назначенного для горожан срока.
— У нас еще есть время, — сказал встретивший меня Олес. — Дружинники уже готовы, а квартальные и цеховые старейшины еще только начали собираться. Милорд, может быть, мне сходить с вами?
— Куда вы рветесь, граф? — спросил я. — Землю я вам и так покажу, а на севере вам делать нечего! Знали бы вы, как мне самому не хочется туда идти. Только это моя затея, и я не могу все взвалить на других, а сам отсидеться дома!
Увидев меня, к нам подошел лейтенант Дарк.
— Милорд, дружинники готовы. Горожан пока собрались не больше двух сотен.
— Еще подойдут, — сказал я. — Лейтенант, что у нас по графу Мару?
— А разве майор вам не докладывал? — удивился он. — Два часа назад вернулся маг Оскар и передал, что граф открыл ворота, отдал казну и сам сдался на вашу милость. Майор приказал вывозить золото и доставить сюда графа, а в замке пока оставить небольшой отряд. Но они будут ждать, пока мы не закончим с горожанами.
— Я в это время был на Земле, — сказал я. — Баронами еще не занимались?