Пять ударов кнутом, и этот кнут был в его руках. Позже, значительно позже, когда выяснилась правда, он молил о прощении. Я не простила. Не смогла. Вот и вся история.
Сижу, пытаюсь понять. Не понимаю.
— Мам, ты мне сейчас очень недоговариваешь, или сильно недоговариваешь, а?
Мамуля улыбнулась, посмотрела на меня своими огромными, зелеными и полными слез глазами и тихо ответила:
— Я клянусь рассказать все, но только когда ты будешь далеко от Иристана.
— Что, до сих пор больно?
Она молча кивнула.
— И ты в курсе кто тебя подставил?
Мама снова кивнула.
Я нахмурилась и откровенно спросила:
— И что? Так и будем всю жизнь молчать в тряпочку и скрываться?
Да?
— Начинается… — прошипела мама. — Вот в этом ты вся в своего отца — пусть я сдохну, но мои враги сдохнут раньше!
— А что в этом плохого? — удивилась я.
— Да ничего, Кирюсь. Совсем ничего! Разве что такой подход к жизни, значительно эту самую жизнь сокращает!
— Но мам! Это…- я вдруг задумалась. Бегемота вспомнила. И както проснулись во мне подозрения. — Мам, это ведь бегемот была, да?
— Кто?!
— Ну эта, бочка сала… тьфу ты, которая его единственная, да?
И вот как это часто бывает — ответ сразу в глазах собеседника видишь. И я сразу поняла, что таки да!
— Тааак, — протянула я. — То есть в то время как мы скрывались по мирам, тебя избили и вообще, эта наглая туша пользовалась уважением и почитанием, да? — чувствую как в душе гнев закипает. — То есть она единственная, а тебя чуть не убили, да?
— Киран!
— Я уже восемнадцать лет Киран!
Мама подскочила, и как рявкнет:
— А ну живо угомонилась!
Я нахмурилась, руки на груди сложила, на родительницу смотрю исподлобья, и, в общем… злая я.
— Кира, не смей!
А я что? У меня тут имеется Снежная смерть, поддержка Исинхая и собственно мой паршивый характер! А еще счет… огромный такой счет, который я собиралась предъявить папандру!
— Киран! — мама пыталась призвать меня к порядку.
Мама могла сколько угодно орать на меня, но ситуация была не из лучших, это первое. И вряд ли наш побег что-либо решит — нашли раз, сумеют найти и второй раз. Нет, с этой планеткой стоит разобраться.
— Кира, прекрати, пожалуйста! — мама явно была в отчаянии.
— А я и не начинала! — пока не начинала, но клянусь бракованным двигателем, я начну!
— Кирюшик, пожалуйста! — мама опять села в кресло и взгляд такой испуганный.
Вошел Накар, принес второй поднос с ужином, недовольно посмотрел на Икасика и раздраженно сообщил:
— Я его уже покормил.
Шерстюсик сладко зевнул, продемонстрировав внушительный оскал… Накар треснул его по носу, и вышел со словами:
— Иду приготовлю ему мясо.
— Обжора, — я укоризненно посмотрела на Икасика.
Тому хватило двух виляний хвостом, чтобы я ласково произнесла:
— Кушай, мой хороший, — и отдала ему половину своей новой рыбины.
А затем снова повернулась к маме, прихлебывая кофе.
— Нрого назовет тебя единственной, — вдруг сказала мама. — Его подарок прямое тому доказательство. Не удивлюсь, если отец взбесится и запретит ему даже приближаться к тебе.
— Уже взбесился, — попивая кофе, сообщила я.
Мама ослабила ворот, нервно сглотнула:
— Тогда тебя попытаются выкрасть.
— Уже пытались, — я просто само спокойствие.
— Кираааа…
— А?
— Подробнее, будь добра.
Нагло улыбаюсь и повторяю с ее интонациями:
— Мамаааа, подробнее, будь добра!
Явно психует сейчас и постукивает ногой по полу. Она всегда так делает, когда нервничает. Потом резко спросила:
— Ты сейчас имеешь достаточно времени, так?
— Ага,- невозмутимо протянула я.
— Ладно, слушай, — мама чего-то там понажимала, затем откинулась в кресле, сцепила пальцы и начала. — Я родилась в семье МакЭдл. Это воины первой руки, то есть верхняя иерархия, выше только хассары, еще выше правящий клан, то есть Аэ. Но речь не об этом. Я родилась от воина и вместе с воином. Близнецы на Иристане редкость, близнец-девочка родившаяся с будущим воином — просто нонсенс. И с самого моего рождения я была чемто большим, чем женщина, и чем-то меньшим, чем воин.
— Эээ, мам, а в чем отличие между воинами и не воинами? — попутно спросила я.
Нахмурилась и отрицательно покачала головой, демонстрируя, что не скажет.
— Тени? — я и сама догадливая.
Мамусь губу закусила.
— Да-да, я их вижу, — насмешливо заметила я, — и ты в курсе этого.
— Не смей афишировать эту особенность! — неожиданно резко приказала моя мама. — Видящих на Иристане мало, и таких забирают даже из семьи. Я лишилась матери в семь лет!
— Ой… — вспоминаю представление с Дьяром… а он догадливый же.
— Ай, Кирюш. Думаешь, я сама решила покинуть Иристан? Или я просто так скрывала тебя от всех и вся? Никто, Кира, совсем никто не должен знать! Но даже если узнают… есть второй путь, Киран.
У моей матери его не было, у меня был — я стала воином.
— А я могу? — вопрос то заинтересовал.
Мама грустно улыбнулась и печально сказала:
— Ты все можешь, только учти, Пантеренок, воину могут бросить вызов, и если победитель вместо твоей смерти, выберет твою жизнь — эту самую жизнь придется провести, абсолютно и полностью ему подчиняясь!
Я кофеем подавилась. Закашлялась, поняла, что путь воина это не дорога к райским кущам и решила напомнить о сути разговора:
— Мам, а ты продолжай, я оч внимательно слушаю.
Она тяжело вздохнула и таки продолжила:
— Я воспитывалась в доме отца, я часто тренировалась вместе с братом Кираном. Именно он и был для меня настоящей семьей…
Да, Кирюш, ты носишь его имя, имя воина… — еще один тяжелый вздох. — Ладно, рассказываю дальше. В доме моего отца всегда было много воинов, но мне не нравился никто, а отец слишком любил, чтобы отдать кому-либо против моей воли. Ван МакЭдл — первый воин хассара Айгора, великого Рандо МакВаррас кагана Шатара.
— Стоп, — я чуть вперед подалась. — Хассар Айгора это мой отец, и имя его Агарн.
Агарн, хассар Айгора
— Сын, — пояснила мама. — И проблемы у меня начались, именно тогда, когда Агарн занял место отца.
— Опять же стоп, — я даже пальцем отрицательно покачала, — ты увидела папандра в первый раз где?
— В доме моего отца, — мама с подозрением смотрела на меня.
— Да, — я выгнула бровь, — а как же Шоданар и твое поражение в какой-то там битве?
Мамуля в лице изменилась, задумалась, а после прошептала:
— Да, но… я не помню Агарна в тот день, возможно потому что… поражение было крайне неприятным фактом для меня и… не помню, чтобы видела Агарна в тот день.
— Зато он тебя запомнил, — с усмешкой обрадовала я. — И голову потерял именно тогда. И над ним посмеивались даже, вот.
Мама отрицательно покачала головой, потом задумалась, а после решила продолжить рассказ:
— Я не помню его в Шоданаре, но Агарн МакВаррас часто бывал в доме моего отца. И причину его появлений он не скрывал. Ни от кого не скрывал. И я точно знала, стоит могучему воину с черными глазами въехать во двор, как я не смогу ступить и шага, не ощущая его взгляда на себе… — и как-то совсем тихо добавила. — Мне было пятнадцать…
— Жуть! — честно сказала я, осознавая, что папик за год к дому МакЭдл подбирался.
— Никто и не спорит. — Она смотрела куда-то вдаль, судя по всему вспоминая годы юности. — Но тогда я не переживала — отец никогда не отдал бы меня даже воину первой руки, но все знали, что он не посмеет отказать хассару… Агарн был девятым сыном, — продолжила мама, — но после гибели отца он неимоверным образом победил всех старших братьев и стал новым хассаром Айгора. Мне тогда едва исполнилось семнадцать. Киран только прошел посвящение, и едва набирал массу, необходимую для принятия… неважно.
— Тени, — догадалась я.
— Забудь.
— Ты продолжай, продолжай, не отвлекайся, — я начала грызть булочку.
Обычно я ее просто кусаю, а сейчас нервное, наверное.
— Кирюш…
— Мам, я в норме. Ты мне лучше сама все расскажи, а то информации много путанной, да еще и из разных источников. Так что лучше сама. Правда. А то знаешь, у меня все воспоминания из детства, про то, как ты говоришь «Нету у нас папы, Кирочка, оно и к лучшему». И знаешь, я всегда тебе верила, в смысле, что оно к лучшему. А дальше чего было?
И мама нехотя продолжила:
— Когда хассаром стал твой отец, все изменилось. Агарн оказался очень жестким правителем, я бы даже сказала жестоким. Многие воины первой руки были лишены статуса, многие из тех, кто в иерархии ниже, оказались на ведущих ролях. Беда пришла и в наш дом — отец был обвинен в сговоре с представителями рода МакДрагар…
— Клан Нрого! — перебила потрясенная я.
— Да, хассар Нрого был вхож в наш дом, несколько раз он останавливался у нас, по приезду в хассарат Айгора, а мы с Кираном очень сдружились с его младшим братом Харро. Но заговор… измена… Мой отец был благородным воином, обвинение Агарна никто не воспринял иначе, чем клевету с умыслом. В чем был умысел, так же никто не сомневался. Но Агарн был хассаром, и мой отец не смел отказаться от вызова на бой.
Жевать я перестала, жадно слушая каждое мамино слово. Мамуля грустно улыбнулась и продолжила:
— Мы с Кираном понимали, что у отца нет и шанса на победу.
Понимали это отчетливо. С другой стороны мы, как наследники, причем единственные, могли принять вызов. Более того — мы были единоутробные, то есть два как один. А я, Кирюш, к семнадцати была достойным воином. И вызов приняли мы.
Невольно вспомнила свой бой с папандром… и осознала, что у мамы с дядей и шанса не было. Совсем. Грустно.
— Это был удивительный бой, — прошептала мама. — Киара и Киран, как две тени против самого хассара. Бой, на который собралось так много воинов, что сражение перенесли в Шоданар. И мама была с нами. Мама, которая пошла на нарушение закона, чтобы Киран раньше времени прошел процедуру принятия… — судорожный вздох и едва слышное. — Но мы проиграли. Агарн оказался слишком быстр, слишком силен. Я успела нанести лишь два удара прежде, чем он блокировал мои руки…
А я вспомнила, как тот же фокус папашка проделал со мной и невольно поежилась. Даже мне тогда было крайне неприятно вдруг оказаться беспомощной, но я и представить не могу, что чувствовала мама лишившись рук в момент боя.
— И все же его кровь увидели все! — мамочка вдруг вскинула голову и я увидела ее прежней — сильной, смелой, отважной, не боящейся бросить вызов всему миру. — Я ранила его своим ножом, так как меч хассар Айгора сумел выбить… Но после… Он боялся причинить мне вред, именно поэтому допустил собственное ранение, а с Кираном Агарн не церемонился и это было просто избиение младенца.
Мама замолчала, быстрым, каким-то стыдливым движением вытерла одинокую слезу, и продолжила:
— Представь себе арену, покрытую мелким песком, меня, раз за разом пытающуюся встать, и Кирана… медленно падающего на колени, с торчащим из груди мечом… Если бы я не была воином, в тот миг, наверное, голосила и выла бы как обычная женщина… Но я не проронила и слезинки! Потому что я — Киара, Пантера МакЭдл!
Я грустно вздохнула, мама тоже. Пантера, не пантера, а чем все закончилось, знали обе…
— Мы были два как один, — продолжила мамуля, — и Агарн взял только мою жизнь, Киран остался жив. Мой отец остался жив. А я… Он мог забрать меня сразу, но решил побыть благородным и потребовал лишь ночи. Ночь по праву сильнейшего воина, указав мне еще раз, что я всего лишь женщина… И в то же время он надеялся, что та ночь изменить мое отношение к хассару Айгора.
Ведь воины, Кирюш, столь искусны, что могут вызвать желание даже у ненавидящей всей душой женщины.
— О да, у меня был наглядный способ в этом убедиться, — невольно сболтнула я.
У мамы глаза мгновенно сузились, взгляд стал ну очень проницательным, пришлось пояснить:
— Папик отдал меня Дьяру, мам, в буквальном смысле слова. Дьяр продемонстрировал свои умения.
О том, что я в тот момент чувствовала маме не скажу. Незачем ей это.
— Кираааа, — испуганно протянула мама, — Кира, доченька…
— Ничего не было, — я коварно усмехнулась, вспомнив выражение рожи воина, когда я его брюки расстегивать полезла, — правда ничего, мам. Я тебе потом расскажу, а сейчас давай дальше, а?
Но мамуль вся подобралась, и нервно спросила:
— Когда?
— Прошлой ночью, я сбежала. Дьяр остался с носом, — про себя подумала, что не только с носом, но и с Акаши в качестве главного приза.
— Ты… — выражение мамулиной моськи мне понравилось поначалу, но тут мама прошипела. — Ты встала между воином и его честью, Кира!
И такой священный ужас в ее словах.
— Да встала! — и злость такая взяла. — Но мам, я точно не жалею ни минуты! Это извращение какое-то, он на морду — копия отца!
Но по ту сторону экрана уже слышались только стоны, и ругательства, а потом мама выдала:
— Не стоило, Кира! — выругалась и еще раз повторила. — Не стоило…
— Мам! — я даже голос повысила. — Для меня неприемлемо спать с каждым встречным! Неприемлемо и точка! Я или сбежала бы, или придушила после того, как схлынуло бы это голодное желание.
— Киррра, — прошипела мама, — я тебя очень прошу запомнить одну вещь — всегда лучше отдать мужчине свое тело, чем жизнь!
Чую, у меня глаз нервно задергался!
— Мааам, — протянула я, — это ты сейчас про главнокомандующего вражеской армии?
И она заткнулась. Побледнела, и стало ясно, что от меня данную информацию планировалось скрыть.
— Дьяр сдал, — успокоила я. — Так что там у вас с папиком было той ночью?
Она сдержалась, и продолжила рассказ:
— На утро, когда в дом моего отца принесли выкуп за мою невинность, я не приняла дары. — И снова в маме проснулась сила и гордость. — Хассар Айгора был в ярости, но воины скрывают эмоции и мне были принесены иные дары. Не приняла и их! Дары приносили пятнадцать раз… я не приняла ничего.
— Хи-хи, так его. Знай наших, — повредничала я.
— Торжествовала я недолго, — мама невесело усмехнулась. — Агарн ворвался в дом моего отца. Я, как и все эти дни, находилась у постели Кирана, выхаживая его. Мы всегда были очень близки, и знаешь, когда мне было плохо, я приходила к нему, и мы делили боль на двоих. Когда нам было радостно… радости становилось вдвое больше. И я постоянно была рядом, потому что даже раны его заживали быстрее, если лечила их я. Так вот… Агарн ворвался в спальню Кирана, схватил меня, перекинул через плечо и унес…
Это был последний раз, когда я видела брата живым… Последний раз, Кирюсь.
Потрясенно молчу. Икас, словно пытаясь поддержать, подошел, ткнулся носом в плечо. Машинально погладила зверя, не отрывая взгляда от мамы.
— Вот так я и стала женой хассара Айгора, — прошептала мама. — Не первой — в знак наказания, но и не седьмой, как намек на то, что одно мое слово и… и я стану единственной.
Некоторое время мы молчали. Я, так как горло сжало спазмом и сказать ничего не могла, и мама, словно переживающая те события заново…
— По традициям Иристана, — продолжила мамуля, — после брака женщина обязана месяц держать двери спальни открытыми. То есть я была не вправе отказывать хассару. Ни в чем. Однако даже не думай, что эта традиция как-то защищает женщину. Никак!
Обычно этого срока достаточно, чтобы женщина забеременела…
— Ты забеременела мной? — тихо спросила я.
Мама отрицательно покачала головой и прошептала:
— Моя мать эйтна… зная, о моем отношении к хассару, она сделала все, чтобы я не понесла. И прошел месяц, наполненный его нежностью и терпением, ласками и признаниями, просьбами и подарками, но… Прошел указанный срок, и я с огромным наслаждением закрыла дверь перед его носом!
— Ого! — только и сказала потрясенная я.
— Самое приятное для моей гордости воспоминание за всю мою семейную жизнь, — с усмешкой сказала мама.
— Он был в ярости? — злобно так интересуюсь.
— В неописуемой. — Мама едва заметно улыбнулась. — Изломал дверь, оставил несколько вмятин на стенах но… но традиции Иристана хассар нарушить не посмел и я сладко спала всю ночь, зная что где-то по коридорам злобной тенью мечется Агарн.
— Я представляю… А что было дальше?
— Дальше? — мама улыбнулась. — Дальше мне требовалось выждать еще два месяца, закрывая двери в свою спальню каждую ночь, и Агарн был бы обязан вернуть меня отцу…
— Но этого не случилось, — догадалась я.
Мама отрицательно покачала головой, потом тихо продолжила рассказ:
— Мне было семнадцать, я очень скучала по родным, а хассар Айгора был все же очень красивым, сильным и любящим мужчиной… И что-то начало меняться, в моем отношении к нему, Кирюсь. Мужчины Иристана умеют желать и умеют заставить женщину поверить в то, что любят. Агарн действовал расчетливо — осознав, что подарками и просьбами от меня ничего не добиться, он попросил быть его партнером во время тренировок. Мне следовало отказаться, Кирюсь, я ведь понимала, что совсем не нужна ему для тренировочных боев, но… Я так устала от жизни на женской половине. От постоянной трескотни его остальных жен. От безделья… В доме отца я несла обязанности и воина, ежедневно тренируясь не менее восьми часов, и хозяйки… ведь мама стала эйтной, а другую женщину назвать женой отец не пожелал. А тут… и я согласилась, а он с трудом подавил довольную усмешку.
И моя жизнь изменилась — каждое утро, я переодевалась и спешила на задний двор, где Агарн уже ждал, протягивая мне облегченный, изготовленный под мою руку меч. И мы забывали обо всем — оттачивая удары, отрабатывая блоки, изучая различные стратегии боя. Потом, как-то так получилось, что и завтракать после тренировок мы начали вместе. А после я даже присутствовала на заседаниях хассарата, не как жена, как воин… Почему тогда я все еще закрывала двери в свою спальню, я не знаю. Мне нравился Агарн, нравилось быть с ним… нравилось, когда на тренировках он словно случайно меня касался, нежно и так… так, что мое сердце замирало. А срок подходил к концу, и в доме хассара мне оставалось пробыть всего четыре дня. Каюсь, если бы, если бы только он разрешил мне видеться с семьей, с братом, я бы согласилась на его предложение стать единственной. Но Агарн ревновал к Кирану, и даже не скрывал этого. «Если бы ты хоть раз… хоть единственный раз посмотрела на меня с той же нежностью и любовью, с которой смотришь на брата» — однажды сказал он мне, в ответ на очередную просьбу отпустить домой хоть на час.