Бронекостюм я натянул прямо на одежду, опустил забрало шлема и нажал едва заметную кнопку на воротнике. Немедленно на внутренней стороне прозрачного бронестекла появились надписи:
«Состояние брони – 68 % эффективности. Заряд аккумуляторов – 54 %. Фильтрация воздуха: отключено. Первая помощь при ранениях: 3 картриджа, код 1. Первая помощь при ожогах: 0 картриджей, код 2. Первая помощь при радиационном облучении: 2 картриджа, код 3. Стимуляторы: 1 картридж, код 4».
Ну да, потрепало «Мутанта» в Америке. И вечный аккумулятор подсел. Как совсем сядет, придется вытаскивать. Вечный-то он вечный, но обычно продвинутые автомобилисты в Штатах по две «батарейки» с собой таскают. Пока один в кармане «отдыхает», заряжается не пойми от чего, второй работает. Некоторые поговаривают, что от человека они и подзаряжаются, жизненную силу сосут, дни жизни сокращают. Но большинство предпочитает иметь, перефразируя русскую пословицу, дармовую энергию в руке, чем недоказанные гипотезы в небе.
В общем, так или иначе, «батарейка» была у меня одна, стало быть, энергии в костюме осталось чуть более, чем на сутки. Хватит ли, чтобы выручить из беды малознакомую девчонку со странными глазами? Должно хватить, если, конечно, мертвяки не уволокли ее слишком далеко.
Но я понимал – если их целая толпа, а Оператор окажется чуть менее увлеченным скульптором, чем его предшественник, меня с моим ВСК порвут на лоскуты раньше, чем я успею охнуть. Ладно. Шак не наврал, и ему с меня причитается, как договаривались. А потом имеет смысл поискать, что еще осталось ценного в разрушенном лагере собакоголовых.
Я вернулся к останкам «Спайдера», но моей помощи уже не требовалось. Черный Шак лежал неподвижно, оскалясь в последней ухмылке и напряженно глядя в одну точку. Наверное, сейчас его глаза видели то, что недоступно живым. Серую дорогу, например. А может, всё это только наши фантазии и живое существо однажды просто перестает быть живым, ничего уже не видя после смерти. И узнать это наверняка можно лишь одним способом, но почему-то никто не спешит удостовериться в существовании загробного мира. Даже те, кто точно уверены, что там лучше, чем здесь.
Все это мельтешило в моей голове, пока я шел к трупу Шака. Конечно, не друг он мне был при жизни, скорее, наоборот. Но почему-то я чувствовал себя слегка виноватым. Мог бы не примерять своего «Мутанта», а вернуться и выполнить свою часть договора. Глядишь, собакоголовый мучился бы на пару минут меньше.
Впрочем, что не сделано, то не сделано, и сожалеть об этом как минимум неразумно. Поэтому я сделал то, что мог, – присел, положил ладонь на волосатую морду и подождал, пока ледяные веки, коченеющие быстрее всего, нагреются и опустятся от тепла моей руки. Глупый обычай. Примерно как сейчас вот начать собирать кишки Шака и запихивать их ему обратно в живот. Вороны и другие ночные хищники все равно доберутся и до глаз, и до кишок. Но иногда я совершаю неразумные поступки, при этом отдавая себе отчет в том, что они неразумные, – впрочем, как и любой другой человек или мутант. Кстати, все же интересно, кто я больше теперь? Порой и те, и другие считают меня своим, порой и те, и другие яростно от меня открещиваются. Впору заподозрить, что я что-то третье, не имеющее отношения ни к одной из вышеназванных пород…
Рядом с трупом Шака что-то блеснуло. Ага, похоже, какой-то золотой кругляк, наполовину залепленный кровавой грязью. Ну, я парень не брезгливый и при этом любопытный. Вытащил цацку, сухой веточкой стряхнул комок налипшей грязи.
Ага. Цацка оказалась брелоком с рельефным изображением то ли волка, то ли собаки, то ли морды собакоголового, к которому был подвешен стальной ключ. Ясно всё, чего уж тут неясного. К золотым бирюлькам ключ не пойми от чего не подвешивают. Похоже, Шак оставил мне в наследство еще один бонус – если, конечно, тот бонус не раскурочили чудовищные мертвяки. Вопрос ровно один: куда Шак мог спрятать то, к чему подходил таинственный ключик?
Ответ нашелся довольно быстро.
Лучи взошедшего солнца упали на террикон, и я отчетливо увидел на поросшей мхом стене, обращенной ко мне, аналогичную голову собакоголового, искусно выложенную из черепов. А прямо под головой мох был немного другим, чем на всей остальной поверхности террикона. Более бледным, что ли, будто ему не хватало для нормального развития гниющих отходов, из которых была сложена бывшая свалка.
Я подошел ближе. Ну да, когда рядом стоишь, отличие вообще неочевидно. Надо признать, неплохая маскировка, и если б не подсказка на брелоке, я бы тоже, пожалуй, не догадался, что и где искать. Теперь же довольно быстро нашлась неприметная скважина, в которую найденный ключ вошел как по маслу.
Внутри что-то щелкнуло, загудело. Я едва успел ключ вытащить, как стена мха передо мной подалась назад, а потом довольно шустро поехала вверх, открыв вход в довольно вместительное помещение, напоминающее автосервисы моего мира.
Я перешагнул порог – и невольно присвистнул. Даже с первого взгляда ясно – здесь было все необходимое для ремонта и тюнинга мотоциклов, а также для восстановления отдельных блоков боевых роботов. Например, на лебедке была подвешена наплечная пушка «Чинука», а возле стены лежала нижняя челюсть «Раптора». Но не станки, верстаки и шкафы с оборудованием, любовно собранным и восстановленным фанатами-байкерами, привлекли мое внимание.
Самое интересное стояло вдоль задней стены мастерской. Здесь, словно лошади в стойлах, замерли мотоциклы. Разные. Начиная от легких и шустрых и заканчивая затюнингованными насмерть тяжелыми машинами, больше смахивающими на разумных биороботов, нежели на средства передвижения.
Но среди всех этих разнообразных механических зверей выделялся один. Черный монстр, мастерски обшитый бронелистами, с толстым, наверняка пуленепробиваемым лобовым стеклом и двумя пулеметами Гатлинга, подвешенными по бокам. Создатель, собравший это чудо по частям, постарался придать мотоциклу максимальное сходство с ящером, готовым к прыжку, мастерски замаскировав под броневыми обвесами и ребрами жесткости мощный движок, нехилый аккумулятор, объемный бензобак и вместительные короба под патроны.
Я подошел ближе, сел в кожаное седло, убрал подножку и слегка покачал мотоцикл, пытаясь понять, как система собирается компенсировать нехилую отдачу американских пулеметов. Похоже, понял. «Миниганы» находятся на независимом подвесе, как бы болтаются в воздухе, так что отдача вообще не влияет на мотоцикл. К тому же умная система не реагирует на наклоны байка – при любом положении подвес с обоими пулеметами остается параллельным дороге. Обалдеть… Если эту машину собрал для себя лично Черный Шак, даже немного жаль, что собакоголовый с такими мозгами отправился в Край Вечной войны. Мозги в любом из миров были и остаются самым бесценным артефактом, встречающимся крайне редко.
Само собой, такой аппарат мог принадлежать только вождю. Так сказать, парадная машина для особо торжественных битв и просто показательных покатушек для нагнетания градуса уважухи среди электората. Исходя из чего я, будучи почти уверенным в результате, попробовал вставить в замок зажигания ключ с золотым брелоком.
Как и ожидалось, он оказался универсальным. Монстробайк мигнул мощной фарой-прожектором, сигнализируя о готовности к работе. Отлично, то, что надо. На такой машине можно попробовать прорваться на юг через полчища монстров. Конечно, убедившись предварительно, что и машина, и ее водитель максимально укомплектованы всем необходимым.
Я вытащил ключ из замка, с явной неохотой слез с красавца-байка и еще примерно с полчаса шатался по гаражу, вдобавок оказавшемуся еще и тайным складом группировки собакоголовых. Результатом осмотра многочисленных шкафов стали:
– дополнительные цинки с натовскими патронами калибра 7,62,
– слегка потертый, но вполне работоспособный пистолет ТТ,
– пять гранат,
– две канистры бензина,
– кожаные проклепанные переметные сумы с регулируемыми чехлами, заточенными под длинноствольный огнестрел,
– и половинка двенадцатикратного бинокля с аккуратно зачищенным местом облома второй зрительной трубы. Ну что ж, на безрыбье и монокуляр сойдет. Тем более, что я и так нагружен как слон, и если слезу с мотоцикла, то минус лишние полкило к весу карманной оптики всяко за благо покажутся. И пусть насчет этих полкило хихикают дилетанты. То, что для гражданского человека ерунда, для военного очень даже значимый показатель.
Было в том складе-гараже-мастерской, конечно, немало всяких других разных полезностей – и оружия, и патронов в том числе. Но я отобрал только самое необходимое. Плюс, само собой, армейские сухпайки и воду, которые сложил в рюкзак, не забыв предварительно отдать должное восстановленным консервам и воде, обеззараженной специальными таблетками из вышеназванного сухпайка. В общем, получается, за сутки впервые нормально поел, не на бегу и не рискуя немедленно выблевать съеденное от неожиданного удара в живот. При этом во время плотного принятия пищи не забывал поглядывать в сторону входа – мало ли кто обратит внимание на прямоугольную дыру в терриконе. Но никто не обратил. Надо же, а я уж подумал было, что все неприятности этого мира мои по определению…
В переметные сумы, которые я, окончив завтрак, перекинул через мотоцикл и закрепил ремешками, прекрасно вошли с одной стороны автомат ППС, а с другой – благоприобретенный ВСК-94.
Ну вот, теперь можно и в дорогу. Я завел мотоцикл, поэкспериментировал немного с электроникой, дабы освоиться с управлением и бортовым оружием, после чего выехал из гаража и, бросив назад одну из гранат, дал по газам.
Возможно, поступок нерациональный – глядишь, придется вернуться. Но что-то мне подсказывало, что, во-первых, – не вернусь. И во-вторых, если этот склад-гараж-мастерскую найдет кто-то другой, в округе в скором времени появится еще одна банда, члены которой непременно начнут отнимать имущество и жизни у тех, кто слабее. Поэтому ну его на фиг оставлять такие подарки не пойми кому.
Мотоцикл уже вовсю летел вперед, приминая широкими протекторами окровавленный мох, когда сзади меня рвануло. Хорошо, что байк был тяжелым и устойчивым, иначе, боюсь, могли быть последствия моего не шибко продуманного поступка, так как в спину ударной волной меня подтолкнуло нехило. Забыл я как-то, что от этой свалки биороботы топливом подпитывались. В общем, когда я въехал обратно на Западный скоростной диаметр и бросил взгляд в сторону террикона, то увидел на его месте не впечатляющий земляной зиккурат, а глубокую воронку. Получается, взрыв не только уничтожил старую свалку, но и похоронил в огне и останки биороботов, и растерзанные трупы собакоголовых, и тело их предводителя. Что ж, достойная огненная смерть для воинов, пусть даже не особо чистых на руку. Хотя, если задуматься, то кто из нас может похвастаться стерильными руками и кристально чистой совестью? Правильно, никто, даже при наличии персонального морального кодекса.
Размышляя таким витиеватым образом о добре и зле, я крутанул ручку газа и послал теперь уже свой мотоцикл по шоссе, пронизанному крыш-травой. Романтично и красиво до розовых слюней, если смотреть со стороны. А на деле – ничего хорошего. Впереди, по обеим сторонам дороги, сплошной мутировавший лес понемногу сменялся руинами разрушенного города, вид которых опостылел мне еще со времен моих прошлых приключений. Потому, что постап-руины имеют свойство таить в себе неожиданные и крайне неприятные сюрпризы, по сравнению с которыми банда собакоголовых и даже шайка биологических машин, собранных из чужих трупов, может показаться бледной прелюдией к настоящим, серьезным проблемам.
* * *И проблемы не заставили себя ждать.
Я только-только успел почувствовать наслаждение от скорости, которую влегкую набирал мощный мотоцикл по относительно ровному шоссе, как внезапно впереди разверзлась бездна.
Возможно, в Западный скоростной диаметр врезалась ракета во время Последней войны. А может, просто участок дороги рухнул от естественных причин и недостатка крыш-травы. Так или иначе, передо мной была пропасть, и я еле успел остановить разогнавшийся байк – как-никак, опыта в этом деле у меня не так уж и много. Но – успел, и даже относительно быстро нашел съезд вниз, немного вернувшись назад.
Конечно, дороги внизу оставляли желать лучшего. Скоростной диаметр крыш-траве по каким-то причинам явно нравился, а асфальт меж разрушенных домов она жаловала не в пример меньше. Поэтому теперь я ехал неторопливо, выбирая дорогу, пока передо мной не открылось относительно ровное поле, свободное от развалин… но не от проблем, которых я мрачно ожидал уже давно. Предчувствие? Наверное. Впрочем, куда ж без проблем в мире, где они встречаются почти на каждом шагу. Разница лишь в их размерах и количестве.
На этот раз и то, и другое присутствовало более чем. Стая гигантских рукокрылов числом в десяток особей кружила над захудалой деревенькой. Дома – если можно было так назвать жилища, сложенные из обломков кирпичей и бетона, – напоминали больше кучи мусора с имитацией окон и дверей. И сейчас эти убогие строения методично разбирали огромные крылатые мутанты. Признаться, видал я рукокрылов и побольше, но эти тоже впечатляли размерами более чем. При желании любой из них мог свободно нести в когтях турьего теленка.
И зачем они сейчас трудились, растаскивая убогие лачуги по кусочкам, вполне понятно. Поживу чуяли. А так как с белковой пищей в постап-мире не очень, огромные твари прилагали массу усилий, хитрости и сноровки, чтобы прокормиться. В основном огромных рыб-мутантов жрали, вылавливая их из отравленных рек, но при случае и земными тварями не брезговали. Большие особи запросто могли подростка-нео закогтить. Чего уж тут говорить о людях.
Домишки же с явно рукотворными дверями и окнами явно указывали на присутствие людей, может, даже и не особо сильно мутировавших. Нео строить не любят, предпочитая найти более-менее сохранившиеся руины. Остальные человекоподобные и подавно. Хотя случаются исключения, типа Новоселок, но они, скорее, подтверждают правило. Муты строятся, лишь когда их сильно прижмет, в остальном это прерогатива людского рода.
Правда, не исключено, что в домах остались лишь трупы погибших от какой-нибудь инфекции, что нередко случалось в мире без лекарств, и мне тогда точно не имело смысла подвергать свою жизнь опасности. Гигантский рукокрыл далеко не безобидный хоммут. Убить его непросто, а вот разозлить – запросто.
Пока я размышлял, один из зубастых мутантов все-таки сумел разобрать крышу, сложенную из обломков бетонных панелей, и с победным клекотом выковырять оттуда добычу. Как я и предполагал, человекообразную, извивающуюся и вопящую дурным голосом.
Оставить такое без вмешательства мой личный моральный кодекс ну никак не позволил бы. Неоправданная обуза порой эти мои внутренние правила, но тут уж ничего не поделаешь. Всегда поступаю так, как считаю нужным, порой вопреки собственным интересам. Как сейчас, например.
Рубить летающих тварей из «миниганов» было нереально. Пулеметы, размещенные на мотоцикле, ориентированы только на работу по наземным объектам без возможности ювелирного прицеливания, так что зениток из них не получится. Из ППС по рукокрылам работать – смешно, для них пистолетные пули как для слона дробина. Да и далековато, деревенька метрах в трехстах будет от полуразрушенного, покрытого мхом дома, из-за угла которого я выглядывал. А вот из ВСК-94 пострелять по летающим тварям можно было попробовать. Заодно и оружие проверить, не зря ли заботливый прежний владелец для него дорогущий кейс заказывал.
Собрать ВСК для меня было делом нескольких секунд, благо практика имелась нехилая. Конечно, дефицитных патронов было жаль. Но это не значило, что орущего человекообразного нужно было оставить на прокорм чудовищам. Это значило, что стрелять придется в режиме «человек-оружие». В такие минуты я всегда вспоминаю слова Виктора Савельева по прозвищу Японец о том, что, если сердце ружья и сердце стрелка различаются, будет промах. Впрочем, он говорил, что это не его мысли, мол, это принцип японской школы ходзюцу Ватанабэ-рю. Но это неважно. Лично мне в последнее время эта простая цитата помогает быстрее настроиться на состояние, когда я чувствую себя пулей, выпущенной из оружия, которое держу в руках. Мистика? Возможно. Но мне как-то все равно, как назовут это состояние скептики. Главное, что оно работает, а остальное – просто чужие мнения, которые можно не принимать в расчет.
… А потом я просто послал себя в цель посредством быстрого, но плавного нажатия на спусковой крючок, почувствовал стремительный полет, и почти сразу перед моим лицом оказалась уродливая морда рукокрыла… А потом мир заполнила кровь. Но меня уже не было в том мире.
Это было похоже на разделение моего «я» на множество личностей. Я был одновременно и стрелком, и оружием, и пулей, вылетающей из ствола в облаке пороховых газов, и патронами в магазине, ждущими своей очереди. И сейчас я спокойно и экономно расходовал себя, каждым выстрелом превращая в кашу крошечный мозг очередной летающей твари. Мой палец еще только начинал жать на спуск ВСК-94, переводчик огня которого был поставлен на одиночные, а я уже знал, что не промахнусь. Вернее, знали все – я, мое оружие, мои патроны… «Мастер стрельбы из лука никогда не выпускает стрелы, не поразив цель…» Еще одна цитата из знаменитого трактата «Железная флейта», с которой меня познакомил Японец… Эти слова постоянно бились в моем мозгу в такт пульсу отдачи, снова и снова толкающей меня в плечо.
Думаю, жутковатое это состояние для того стрелка, что ощутит его в первый раз. С одной стороны, всё, чему тебя учили до этого другие люди, приучая к своей картине мира, верещит в тебе: «Это невозможно! Этого не может быть!!!»
Но в то же время вторая половина твоего «я», практик, сумевший выжить во многих передрягах, принимает твой личный мир таким, каков он есть…
И просто продолжает стрелять, каждой пулей поражая цель.
Главное в такие моменты не поддаться чужому видению мира, остаться самим собой, принять свой дар безоговорочно, без сомнений, без оглядки на других, лишенных этого дара, – и все получится. Десяток рукокрылов будут валяться возле уродливых хижин, в магазине на двадцать патронов останется ровно половина, а ты будешь сползать по стене дома, судорожно ища на поясе флягу с водой и стараясь унять предательскую дрожь в пальцах. Потому, что любой дар требует от тебя максимального расхода сил, после чего организму требуется хоть какая-то компенсация потраченных резервов…