Пора было топать домой, если можно так выразиться. За эти несколько дней жилище Костомарова стало моим вторым домом – ведь в нем я чувствовал себя в безопасности, в нем был человек, к которому было приятно обратиться с вопросом и от которого можно ждать помощи. Ведь дом – это не только стены.
Выйдя на улицу, я понял, что мне очень хочется увидеть дом Хуртинского. Да, логичнее было бы вернуться к доку, придумать план и под каким-то предлогом вызвать этого загадочного ученого на диалог. Это если не вспоминать, что моя ориентация в лесу оставляет желать куда лучшего.
Хоть на улице был еще день, но чаща леса уже пугала своей чернотой, словно внутри, между деревьями, кто-то выключил свет. Было ощущение, что эта тьма сейчас отделится от стволов и двинется прямо на меня. Как там говорил Ницше про бездну – она смотрит на тебя? Тоже самое легко можно отнести к густому лесу. Снова по небу прокатился гром и стало еще темнее.
Держав голове указания председателя я храбро вошел в чащу. Подлое сознание нашёптывало: «А вдруг здесь еще какой-то страшный зверь? Например, еще один заключенный. А ты идешь весь такой нарядный, в кожаной куртке». Будь она проклята. Рука полезла в карман, где лежали гранаты – пусто. Черт, точно же выложил у доктора, чтоб не дай Бог не разломать. По позвоночнику прошел холод. Я замедлил шаг, все еще продолжая идти вперед. Лес казался очень темным, и я подумал о фонарике, хоть и не собирался его доставать. И буквально в ту же секунду что-то очень ярко сверкнуло, словно некто воспользовался гигантской фотовспышкой. Я огляделся и тут вспышка повторилась. Молния. Ну гром гремел, тучи носятся по небу, ничего удивительного.
Внезапно земля содрогнулась, точно так же как в первую мою ночевку Вибрация казалось дошла мне до живота заставив мышцы странным образом размягчиться. Подумалось о каком-то крупом промышленном объекте. Оставаться на месте тоже не казалось хорошей идеей и путь к цели продолжился.
Оказалось, что в лесу действительно стоит еще одна изба, прикрытая деревьями от посторонних глаз, сливаясь по цвету со стволами. Откуда-то с крыши струился свет, да необычный, а эдакий розовато-синеватый. Аккуратно передвигаясь от дерева к дереву, я подошел как можно ближе. Интересное дело, но в крыше избы тоже было врезано окно, смотрящее на небо и именно оно ярко светилось. Не знаю, что меня больше из этих двух открытий поразило. Заворожённый увиденным я подошел еще ближе.
– Вы кто такой? – вынырнул откуда-то сбоку писклявый голос. Признаюсь, я даже подпрыгнул на месте от неожиданности. Сзади стоял тот самый лысый мужчина, за которым я устроил погоню! Он злобно смотрел на меня, пляшущий из-за туч на небе свет делал из него чуть-ли не демона.
– Извините, – еле выдавил я полностью растерявшись.
– Я же сказал, – буквально прошипел Хуртинский, а ведь это был именно он. – чтобы прекратили ко мне ездить!
Его глаза буквально пылали гневом, совершенно мне непонятным, но отталкивающим.
– Хватит. Нет меня больше для вас. Вам мало Фимочки? Мало? Еще раз явитесь сюда и пожалеете! Сколько же можно! – он буквально захлебнулся своим гневом, и я начал потихоньку пятится назад.
– Вон! – заорал негостеприимный хозяин. – Вон!
Забежал в свою избу. Приглушенный топот шагов и свет в окне прекратился.
Я постоял немного в еще наэлектризованном злобой полумраке, и побрел в сторону деревни.
По крайней мере, куда нужно идти я сориентировался. Лес словно проверял мою психику на прочность, создавая жуткие тени от торчащих веток, укоризненно покачивающихся на ветру. Каждый звук, включая собственные шаги, превратился в какой-то зловещий шум. Я старался не оборачиваться – почему-то преследовало чувство, что взгляд выхватит какую-нибудь ужасную морду медведя или волка и тот сразу кинется на меня. Но повернуть взор все же пришлось.
Справа от меня доносился осторожный хруст, но лесные звуки уже не были мне так чужды, и можно было списать это на чью-то повседневную природную жизнь, но вот когда донеслось такое знакомое мне фырканье – я замер. Парадокс – мне очень хотелось быстро-быстро убежать отсюда и также хотелось не двигаться ни на миллиметр, оставаясь незамеченным. Это были звуки вепря.
Очень медленно я повертел головой – ничего. Осторожно начал шагать дальше. Приглушенный шорох. Я резко повернулся туловищем. Воображение уже увидело огромные клыки и грубую шерсть животного, повергнув меня в оцепенение, но ничего не было. Сердце бешено стучало, отдаваясь в ушах. Я даже поймал себя на том что стараюсь поменьше дышать. Вот так вот бочком я дошел до выхода на деревенскую главную улицу, точнее сказать общую линию по которой располагались дома. Стоило выйти на более-менее открытую и освещенную местность, как сработал какой-то клапан, я выдохнул и с некоторым облегчением посмотрел в сторону дома доктора. Расслабленный взгляд плавно перешел на кусты, растущие впереди. Из-за них снова раздался шорох и пошел куда-то вправо, в обход меня. Не успел я напрячься, как из кустов раздался такой леденящий вопль, что я, наверное, подпрыгнул..
Черт, эта неведомая зверюга просто обходит меня со спины. Спокойно говорил я себе, но сам же этого не слышал. Из оружия у меня только выданный Костомаровым нож, да и тот на ноге, а отвести взгляда от зарослей я не мог. Казалось, мы так стояли уже минут пять и пялились друг на друга (я был уверен, что оно меня видит), хотя на деле прошло не более десятка секунд. Небо рычало громом, словно было на стороне животного, ветер заметно усилился, превратив траву в волнующееся море. Внезапно зверь громко рыкнул и, судя по звуку, стал яростно копать перед собой землю вгрызаясь в нее клыками и копытами. Точно вепрь.
«Не самый лучший знак, вряд ли он зовет меня поиграть, как соседский ретривер» – подумал я и сжался насколько это было возможно.
Бежать обратно в лес? Попроситься в избу к этому ополоумевшему лысому дядьке? Пока его уговорю меня уже раздерут на части. Больше вариантов придумать не удалось, так как вепрь, судя по звуку, взяв резкий старт, понёсся в мою сторону. Я очнулся, подлетел к ближайшему дереву и стал карабкаться на него так отчаянно, словно хотел разорвать несчастное на куски. Мне казалось, что сзади уже летит на меня вепрь и через секунду я почувствую страшную боль, скажем, в ноге. Но я слышал только шум в ушах. Пару мгновений спустя различил хрюканье. Животное было где-то совсем-совсем рядом, скорее всего в ближайшей молодой поросли. Уверен, что угадаю цвет глаз этого шумного товарища.
В тот момент я и не вспомнил, что именно такая встреча и была целью моего визита в Россию. Вот бы сфотографировать его, как выйдет, думалось мне, крепко обнимая ствол дерева, а потом чтоб кто-то этого вепря увел. Долго он интересно будет меня караулить? Костомаров конечно почует неладное если я не явлюсь ночевать, выйдет на разведку, но что он сможет сделать? Да и времени сейчас только к обеду!
Но все мои прогнозы оказались в корне неверны. Довольно неожиданно вепрь, не покидая своей засады, снова зафыркал, яростно зашуршал и звук этой возни стал быстро удаляться. Понял, что меня ему не достать? Я уже ничему не удивлялся. Посидев еще какое-то время и удостоверившись, что зверя рядом нет (даже посветил фонарём насколько возможно вдаль) я припустил к избе доктора словно заправский спринтер.
– Митт, друг мой, – мягко сказал доктор, когда я, запыхавшийся, сидел внутри избы и жадно пил воду, – смотрю ваша программа пребывания у нас очень насыщенна и без приключений вы не являетесь.
Отдышавшись, я поведал доку обо всем, особенно о крике, присовокупив, что вепрь, или кто бы там ни был, появился после того как Хуртинский скрылся в доме.
– Этот крик слышал как-то и я. И нигде, кроме Чернолесья я таких звуков больше не слышал. Мистику я все равно отвергал, больше склонялся к раненому зверю, – негромко проговаривал доктор.
– Может он не только глаза красными умеет делать?
– И все-таки вы полагаете что Хуртинский как-то связан с появлением этих животных? – хмурился Корней Аристархович. –
– Посудите сами док, – подхватил я. – Пусть я не видел зверя, но совпадение ли, что он появился ровно после того как я обнаружил жилище Хуртинского? Да и сама его биография тоже не сильно прозрачная. Прибывает неизвестно откуда, явный интеллигент. Письма ему шлют в запечатанных сургучом конвертах, приезжают служащие в кожаных куртках. И на фото тоже был кто-то лысый.
Взгляд упал на свою авиаторскую куртку, висевшую на гвозде.
– А что, если он занимался какой-то темой, связанной с животными? И вдруг революция спутала и его планы тоже, – я запнулся и смущенно поднял глаза на дока.
Тот кисло усмехнулся:
– И он продолжил свои эксперименты здесь, подальше от властей – докончил он мою мысль. – И совсем не хочет, чтобы государство его нашло и арестовало
– Ну да, – протянул я раздумчиво. – Боится сесть в тюрьму по ошибке. Я… слышал такое иногда случается. Во всех странах, – поспешно добавил я.
Взгляд упал на свою авиаторскую куртку, висевшую на гвозде.
– А что, если он занимался какой-то темой, связанной с животными? И вдруг революция спутала и его планы тоже, – я запнулся и смущенно поднял глаза на дока.
Тот кисло усмехнулся:
– И он продолжил свои эксперименты здесь, подальше от властей – докончил он мою мысль. – И совсем не хочет, чтобы государство его нашло и арестовало
– Ну да, – протянул я раздумчиво. – Боится сесть в тюрьму по ошибке. Я… слышал такое иногда случается. Во всех странах, – поспешно добавил я.
– Случается, – кивнул Костомаров, – но, если все так, то для сей личности самым страшным есть прекращение его работы. Без цели на горизонте такие слепы и беспомощны, как потерявшийся путник в пустыне.
Меня осенило и я не мигая посмотрел на дока:
– А что если нам как-то…увидеть его эксперименты?
Корней Аристархович перевёл на меня взгляд:
– Это может быть интересно, – док задумчиво пожевал губу. – но давайте, наверное, придадимся сну, а с утра обдумаем детали.
Да уж, рецепты дока относительно поиска решений не отличаются разнообразием.
Глава 12. Самый яркий след.
Как увидеть то, что пытаются скрывать от лишних глаз и тщательно охраняют? Мы с доктором никак не могли найти решение. Я уже выходил прогуляться между деревьев, в надежде что эти сибирские мудрецы дадут совет. Не дали, видимо посчитав мой вопрос недостаточно серьезным. Доктор же пытался мобилизовать свои внутренние резервы чем-то вроде медитации, подолгу глядя в одну точку. Никакого портала со знаниями ему тоже не открылось. Уже подкрадывалась мысль об очередной засаде, вроде той моей на дереве, но ведь нам нужно было не просто понаблюдать за Хуртинским, а обнаружить, где он держит животных. Что может заставить его к ним пойти? Может этот злой отшельник как-то их дрессирует для охраны? Для охраны…
– Черт, ну надо же, – в чувствах воскликнул Костомаров, выходя ко мне и держа в одной руке глиняный горшочек.
– Что слу… – начал было я и не закончил фразу потому, что в нос ударил сильный и противный запах. Да какой там запах – резкая вонь, кислая с какими-то оттенками, если можно так художественно выражаться о таком явлении.
– Авторский рецепт, – сокрушался Корней Аристархович. – Где-то ошибся в хранении. Температура, наверное. А может бактерии?
Что бы там ни было внутри – все доктор выкинул. Мне казалось, что даже жуки откажутся это пробовать. С большим удовольствием, я наполнил легкие ароматами хвои и вернулся в дом. Поутешал Костомарова и вернул нашу беседу в деловое русло.
– Я вот что подумал, док, – излагал я свои умозаключения. – Как мы с вами знаем, ну или думаем пока, Хуртинский либо управляет вепрем, либо умеет его вызывать и потом как-то прятать.
Доктор согласно кивнул.
– Также, – продолжал я вести свою линию к развязке. – Они появляются, стоит кому-то подойти к его жилищу. Может, конечно, он их просто держит где-то рядом, но вдруг этот зверь или звери его еще и охраняют?
– Все может быть, – Корней Аристархович задумчиво почесал бороду, что свидетельствовало о том, что в этот раз, я предложил что-то такое, о чем он не догадался. Лесть – это неправильно. Но почему же неправильное так приятно?
– Значит, нам нужно заставить Владислава Георгиевича почувствовать себя неуютно, – подытожил док. – Иначе говоря – спровоцировать.
– Именно! – радостно закончил я. – Осталось только придумать – как.
Задумались. Крепко задумались. Я снова обратился к деревьям, правда теперь к мертвым, в виде досок столешницы. И Костомаров привычки не изменял. Что он там сверлит свои взглядом? Я тоже повернулся в ту сторону. Не знаю, что произошло. Возможно энергетическому потоку доктора не хватало лучика моих мыслей, но как только мы одновременно посмотрели на кувшин из-под авторского салата – идея тут же явилась.
С одной стороны, наш план можно было назвать розыгрышем, так как мы ничего плохого Хуртинскому не желали. С другой – это была диверсия, направленная на выведение этого человека из спокойного состояние в нервическое, чреватое для него ошибками в действиях. Горшок освежил наши воспоминания о несвежих продуктах. Одним вонючим сосудом, само собой, Хуртинского вряд ли заставишь нервничать, скорее разозлишь поисками источника запаха. Следовательно, амбре должно быть невыносимым, вызывающим помимо сморщивания носа также и мысль «Какого черта происходит?». Можно возразить, что мол, можно просто устроить пожар и выкурить злосчастного Хуртинского, но мы с доктором не солдаты, а Владислав Георгиевич не наш враг, и мы не пойдём на такие опасные для человека шаги. А эффективность дымящего брёвна или костра в психологическом плане очень мала.
Разделение труда стандартное для нашей команды: доктор создает бомбу-вонючку, я ее бросаю в цель.
Техническая задача оказалась непростой. Вначале мы хотели сегодня же осуществить план, но создание вещества отняло много часов. Вначале Костомаров утвердил способ доставки раздражителя. Нужно было сделать так, чтобы Хуртинский не мог быстро избавиться от запаха, но при этом видел, что это, возможно, атака конкретно на него. Для этой цели хорошо подойдет труп птицы или белки. Неужели придется умертвить невинное создание? Доктор успокоил, сказав, что у него есть шкурка, которая подойдет еще лучше. После этого он углубился в производственную химию. В ход пошли все мыслимые и немыслимые ингредиенты: дохлая мышь из мышеловки, кусочки каких-то грибов, травы и Бог знает, что еще. Даже еще один авторский салат. Костомаров не просто смешал это все в одну массу, напротив – к каждому компоненту он подошел индивидуально. Прогревал, выпаривал, цедил. Итогом явился пузырёк с очень вонючей эссенцией.
– Вот наше изгоняющее средство, – инструктировал доктор. – Для максимального эффекта нужно разлить его на впитывающую поверхность, скажем на дерево. Если мы забросим туда пропитанную тряпку или что-то в таком роде, то господин Хуртинский сможет быстро найти и обезвредить источник.
Я взял пузырёк, покрутил его пальцами.
– А как мне попасть в дом, док? Дождаться, пока он уйдёт за водой?
– Вариант разумный, но кто знает, когда это произойдет. Для этого, тем более, придется круглосуточно следить за домом.
– Значит, нужно как-то выманить его на улицу, чтобы я зашел, вылил жидкость и вышел. Хуртинский зайдет, почувствует вонь, будет метаться в поисках ее источника. Не разгадав его, он разнервничается и выдаст путь к своим животным. Ну или средство общения. В общем, что-то интересное. Я надеюсь.
После моей первой фразы Костомаров задумался и забарабанил пальцами по столу. Генератор его идей, видимо, работал на полную.
– Причина должна быть естественной, – выдал он наконец. – Чтобы не спугнуть обратно внутрь дома. У меня в голове два варианта: стихийное бедствие и животные.
– Бедствие? Но какое бедствие может быть в безлюдном лесу, док?
– Например, падение дерева на крышу дома.
Я удивленно уставился на доктора. Вот уж не ожидал от него такого хода мыслей!
– Но в этом плане есть некоторые трудности. Первое: незаметно свалить дерево не так и просто. Топор или пилу Хуртинский может услышать, а делать дополнительную маскировку не в наших силах. Второе: это может нанести вред не только имуществу, но и здоровью человека. Мне кажется это недопустимым.
Мне также, что я подтвердил кивком.
– Значит, попробуем второй вариант – животные. Это не должна быть атака такого зверя, которого наш житель испугается. Нам нужно что-то раздражающее.
Он встал, доковылял до окна, где провёл не менее минуты. Кто-то ему там, за стеклом, видимо дал подсказку.
– Это могут быть птицы, – до обернулся ко мне.
Идея была следующей: приманить на дом Хуртинского как можно больше птиц, которые создадут шум, стуча по крыше и стенам. Местные птицы – далеко не городские голуби, готовые броситься на пригоршню хлебных крошек. Основной расчёт был на ворон. Да простят меня орнитологи, если я слишком обобщил местные виды птиц.
Химическая лаборатория дока могла произвести что угодно, в том числе и приманку для птиц. Костомаров, в отличии от меня, был хоть немного знаком с повадками местных пернатых, ему и карту в руки. Карты.
Поколдовав с ингредиентами, Корней Аристархович создал целую горку сыпучей смеси.
– Вот это вроде лакомства, как я надеюсь, – пояснил доктор. – Сделал из продуктов, потому что вороны скорее клюнут…надо же, каламбур получился. Вороны клюнут на такое угощение быстрее, чем просто на горсть зерна. А чтобы оно не рассыпалось, то мы применим еще кое-что.
Итак, все было готово. Эссенция в моем кармане, закрытая, как я наделся, очень хорошей пробкой. Приманка для птиц – в мешочке. Костомаров с биноклем– в кустах. Первый этап заключался в забрасывании этой самой приманки на дом Хуртинского. Не буду излишне драматизировать – он прошёл довольно легко. Я аккуратно подобрался к избе. Закинуть наверх корм было нетрудно, но ведь он может скатиться вниз и план потеряет эффективность. На этот случай Корней Аристархович снабдил меня самодельным клеем, сделанным из древесной смолы и экстрактов каких-то растений. Специально для операции он сделал его пожиже. Я достал емкость, выплеснул ее содержимое на крышу и воровато осмотрелся. Никого. Шагов тоже не слышно. В ход пошла приманка. С шорохом смесь опустилась на дерево. Вниз упало всего несколько крошек, все остальное не захотело расставаться с поверхностью. Радостный я поспешил в укрытие.