– Как скажете, Татьяна Александровна, – согласился Венчик. – Итак, начну с событий недавнего прошлого. Насчет парня на ретроавто никто толком ничего сказать не может. Появляется на фабрике довольно регулярно и чаще всего в ночное время. Чем там занимается – непонятно. Приедет, посидит в машинешке, и восвояси. Один из моих новых знакомых так охарактеризовал его поступки: высматривает и выжидает. Имеется лишь один интересный факт: недавно с территории завода он уехал с добычей.
– С какой добычей? – перебила я Венчика.
– Точной информации добыть не удалось. Но! Есть подозрение, что особа в машине была женского пола.
– Постой, Венчик. Это меня особенно интересует. Что за девушка, как попала в машину? Добровольно или принудительно? Точная дата и время. А еще – где именно стоял автомобиль в тот момент. Откуда он стартовал и кто еще при этом присутствовал, – затараторила я, выбрасывая вопрос за вопросом.
– Целиком и с подробностями? Тогда коротко не получится, – предупредил Венчик.
– Ничего, в этом случае можно и длинно, – разрешила я.
– Значит, так. – Венчик прикрыл глаза, восстанавливая в памяти подробности недавней беседы.
Следующие полчаса я внимательно слушала Венчика, а он старательно выкладывал новости. Как он и сказал ранее, бомжей в том районе найти оказалось несложно. Сразу на завод Венчик не пошел, пошнырял по дворам и на задней стене котельной обнаружил несанкционированный вход, замаскированный от посторонних глаз куском листового железа. Венчик шел не с пустыми руками, поэтому смело нырнул в темный лаз. Встретили его радушно, особенно после того, как услышали звяканье бутылок в пластиковом пакете. Несколько минут общения, и Венчик узнал все о заводских жителях. Оказалось, там обитает целый клан. Человек восемь мужчин и женщин разного возраста. Новые друзья Венчика называли их «кочевыми». Чтобы не попадаться на глаза скудной охране объекта, бомжи придумали целую систему перемещения из одного заброшенного корпуса в другой. Каждый день они меняли место ночлега. Те, кто хотел их выследить, должны были постараться. Венчик постарался. Не без помощи новых друзей, конечно.
Со старшим кочевых, Григорием Р, как почтительно называли его члены клана, Венчик прямо-таки скорешился. И потребовалось для этого всего лишь трижды сгонять в магазин. Учитывая полученный результат, обошелся он мне исключительно дешево. Так сказал Венчик, и мне пришлось поверить ему на слово. После третьего похода Григорий Р приказал всем членам клана вспоминать любопытные факты из жизни обитателей шестого цеха, где и располагалась фабрика. Думали долго и старательно. Наконец вспомнили.
Обычно бомжи поднимаются рано, разбредаются в поисках пустой тары, проверяют мусорные баки, но в тот день один из них, Валек Кокс, серьезно занемог. Нажрался какой-то гадости и маялся животом. Далеко от подстилки, служившей ему постелью, он отойти не мог, выходил только по нужде. Недалеко, но часто. И вот в одну из таких вылазок он и увидел грязно-желтый «Мерседес» в абсолютно неподходящем месте. Так далеко от шестого корпуса владелец раритетного авто никогда машину не загонял. А тут не только пригнал, да еще и без присмотра оставил. Валек Кокс едва не поддался искушению завладеть столь легкой добычей и рвануть кататься. Он был еще довольно молод, и горячая кровь время от времени просыпалась в нем, заставляя совершать безумные поступки. Помешали проблемы с пищеварением. Кататься на ворованной машине с грязной задницей Валек Кокс посчитал неромантичным и, справив нужду, вернулся в помещение. Спустя какое-то время физиология снова выгнала Валека на улицу. Тут-то он и увидел, как владелец «Мерседеса» запихивает в багажник тело. Само тело разглядеть он не успел. Заметил лишь женские ноги и ярко-красные туфли на высоком каблуке. Валек поспешил спрятаться, так как с детства знал о свидетелях и их бесславном конце. Становиться случайной жертвой чьих-то разборок Валек Кокс не собирался, поэтому дождался, пока молодой парень усядется на водительское место и уберется с заводской территории со своим страшным багажом. Лишь после того, как двор опустел, Валек вспомнил, что вынудило его покинуть помещение. Когда же к вечеру члены клана вернулись, Валек и думать забыл о происшествии, настолько вымотала его болезнь.
Я выслушала историю спокойно. Вернее, внешне я сохраняла спокойствие, на самом деле известие о теле в багажнике меня здорово расстроило. Валек Кокс вспомнил и дату происшествия. И она совпала с днем исчезновения Галины. По всему выходило, что после ссоры с Сергеем Анатольевичем Галина оказалась в багажнике Антона. И это было очень скверно. Шансы найти Галину живой таяли на глазах.
– Как считаешь, насколько можно доверять словам Валека? – в лоб спросила я Венчика.
– Мой жизненный опыт подсказывает, что процентов восемьдесят положить можно, – задумчиво произнес Венчик. – Не такого результата ожидали, да, Татьяна Александровна?
– Как тебе сказать? Готова была и к такому, но надеялась все же на более радостный исход, – не стала отпираться я. – Что ж, выкладывай остальные новости. Чует мое сердце, они окажутся ничуть не радостнее.
– И не ошибетесь, Татьяна Александровна, – подтвердил мои опасения Венчик и продолжил доклад.
В случае с воспоминаниями годичной давности оказалось сложнее. Никто из обитателей заводских корпусов не мог вспомнить, случалось ли что-то из ряда вон выходящее в означенный период. Но Венчик был настойчив, а растущее количество спиртного способствовало оживлению памяти. В итоге сам Григорий Р проявил чудеса сообразительности и послал Венчика к постоянному гостю клана, Ухте. Венчик не преминул поинтересоваться, кто такой этот Ухта. Григорий Р удовлетворил его любопытство. Настоящее имя Ухты было вполне обычным – Спиридон Иванович Дужкин. Прозвище Ухта прилипло к нему с самого детства ввиду особой любви к выражению удивления при помощи восклицания «ух ты!», которое он подкреплял крепким ругательством.
Ухта не был бомжом в прямом смысле слова. У него было постоянное жилье, государственная пенсия и даже вполне благонадежные родственники. Но спокойная, размеренная жизнь под присмотром родни не могла удовлетворить стремления Ухты к независимости. Он мечтал стать абсолютно свободным от человеческих предрассудков. Поэтому частенько сбегал от родственников и по нескольку дней кряду обретался в компании бомжей. Происходило это не реже одного раза в месяц, как правило, после получения пенсии. Забрав причитающиеся ему рубли в ближайшем почтовом отделении, Ухта шел прямиком в супермаркет, затаривался гостинцами и отправлялся к Григорию Р. Там он быстро проматывал сбережения и, не выдерживая суровых условий обитания вне цивилизации, возвращался домой терпеть укоризненные взгляды родственников и дожидаться очередной субсидии.
Попасть на аудиенцию к Ухте оказалось не так-то просто. Пускать Венчика в квартиру родственники наотрез отказались. И даже грозились вызвать полицию. Пришлось сидеть в засаде у подъезда Ухты. Благо квартира находилась на первом этаже, а Ухта все свободное время проводил у окна. Каким-то образом Венчику удалось выманить его во двор. Тут-то и состоялась беседа. Как ни странно, обошлось без спиртного. Ухта не пил за чужой счет, такой вот оригинал. Зато вести задушевные беседы, вспоминая «счастливые походы к доброму Григорию», мог бесконечно. Весь мусор воспоминаний пожилого бродяги Венчик оставил при себе. Мне же сообщил только ту часть, что касалась Сергея Анатольевича. А история была действительно впечатляющая.
Ухту, чья жизнь проходила на уровне первого этажа, всегда влекла высота. Время от времени он высказывал желание поглазеть на город с высоты птичьего полета, но заботливые родственники не торопились выполнять просьбу престарелого деда. Мечта так бы и осталась мечтой, если бы в одну из очередных вылазок к «доброму Григорию» Ухта не поделился ею с более понимающими товарищами. Григорий Р, употребивший к тому времени изрядное количество спиртного, заявил, что желание гостя для него закон, и отправил Ухту на крышу четырехэтажного корпуса, самого высокого здания во всем заводском комплексе. Известный уже мне Валек Кокс проводил Ухту на крышу и оставил там наслаждаться видами. Сколько времени просидел Ухта на крыше, неизвестно. Да это и не важно. Важно то, что сидя там, Ухта, не страдавший дефектами зрения, оказался свидетелем встречи низкорослого толстенького господина в солидном костюме с бандитского вида мужчиной. Он видел, как те подъехали к заброшенному зданию на машине, выгрузили из багажника огромный сверток и скрылись в подвале. Потом бандитского вида мужчина вернулся, взял из багажника две лопаты и отнес их в тот же подвал. Не было мужчин долго. Когда они снова вернулись к машине, лопаты были при них, а вот свертка уже не было. Тот, что был в костюме, сильно нервничал, и бандитского вида мужчине пришлось прикрикнуть на него. В ночной тишине звуки разносились далеко, но слов разобрать Ухте не удалось. Только отдельные отрывки. Что-то вроде того, мол, поздно совесть включать и о своей шкуре думать нужно.
Машина уехала. Ухта, потерявший интерес к красотам ночного города, вернулся к Григорию Р, но рассказывать о том, что видел, не стал. И заспешил домой, завершив вылазку раньше обычного срока. Неделю Ухта мучился сомнениями: рассказать родственникам о том, чему стал свидетелем, или сразу пойти в полицию? Перевесила полиция. Стражей порядка Ухта боялся меньше, чем гнева родни. Но в полиции к его словам отнеслись скептически, хотя заявление и приняли. А потом связались с родственниками и сдали Ухту с рук на руки сыну. В том, что к его словам не прислушались, Ухта винил сына. Наверняка он сообщил полицейским о странных пристрастиях Ухты, и те посчитали его заявление бредом выжившего из ума старика. Ухта обиделся и на полицейских, и на сына и больше о случившемся не вспоминал.
Эта история, как и предполагал Венчик, понравилась мне еще меньше предыдущей. Что мог прятать Сергей Анатольевич в заброшенном здании? Лопаты, тяжелый крупногабаритный сверток, ночная вылазка – все это говорило о том, что Сергей Анатольевич проворачивал под покровом тьмы какие-то противозаконные дела. Сдается мне, в подвале заводского корпуса нашла свой последний приют Лилия Ольшанская. Но зачем? Зачем было Сергею Анатольевичу избавляться от любовницы таким зверским образом? Допустим, девушка надоела хозяину фабрики и он захотел с ней порвать, так дай ей немного денег и отправь восвояси. Чем она могла помешать солидному бизнесмену? Ответ мог быть только один: Лиля не пожелала расстаться с Сергеем Анатольевичем полюбовно. Возможно, пригрозила рассказать о его шашнях жене. Сергей Анатольевич не хотел рисковать благосклонностью жены, а вместе с ней и благосклонностью ее богатого папаши и решил избавиться от любовницы кардинально. Версия реалистичная. Если, конечно, весь рассказ не является продуктом затуманенного алкоголем и возрастом сознания Ухты. Только вот я так не думала. В историю Ухты я поверила сразу и без оговорок.
Я сидела на скамейке, облюбованной Венчиком, и размышляла. Весеннее солнце улыбалось с небес, ласковый ветерок приятно холодил щеки, шевелил волосы, а я ничего этого не замечала.
Как подступиться к владельцу фабрики? Как выудить у него правду о событиях с таким сроком давности? И как узнать о судьбе Галины? Вопросы роились в голове, не находя ответа. Нужно было решать, что предпринять в свете полученной информации. Проверить подвал – это само собой. За год труп не мог исчезнуть без следа. Скелет остался наверняка. Для полного разложения трупа официально отводится пятнадцать лет. Не стоит забывать и о том, что на теле Лили могли быть украшения. Кольца, серьги, цепочка. И вот они-то должны сохраниться в неизменном состоянии. Этот вопрос нужно выяснить у сестры. Подойти требуется корректно, чтобы не вызвать негатива или стресса. Пусть Надежда и не ладила с Лилей, но все же она ее сестра. Без Надежды не обойтись. Придется что-то придумывать. За официальной помощью снова придется идти к Мельникову. Хорошо еще, что он уже в курсе событий. Легче будет объяснить.
– Татьяна Александровна, вы читали когда-нибудь изречения Люка де Клапье, маркиза де Вовенарга? – ворвался в мое сознание голос Венчика.
Я очнулась и вспомнила, что сижу на скамейке у набережной, а рядом сидит мой давний знакомый Венчик Аякс. Наверное, я просидела так довольно долго, и все это время Венчик терпеливо ждал, когда завершится мыслительный процесс. Мне стало неловко, что я настолько отключилась от реальности и забыла о своем помощнике. Венчик понял мое смущение по-своему.
– Вообще-то лишь немногие из обывателей знают, кто такой Вовенарг, – успокаивающе проговорил он. – Однако это не умаляет его достоинств. Маркиз де Вовенарг – величайший философ своего времени. Мысли о нем мне навеяли сомнения, написанные на вашем лице. Думаю, его высказывание пойдет вам на пользу.
– Сомневаюсь, что чьи бы то ни было высказывания помогут решить задачу, которую поставила передо мной жизнь на этот раз, – рассеянно проговорила я.
– И все же осмелюсь с вами не согласиться, – мягко возразил Венчик. Он встал со скамьи, как-то особенно сочувственно посмотрел на меня и произнес: – «Вырази ложную мысль ясно, и она сама себя опровергнет». Попробуйте, хуже не станет.
И неспешно двинулся в сторону заброшенного причала. Я смотрела ему вслед, а в голове у меня крутилась фраза, брошенная им на прощание. Вырази ложную мысль ясно. Вырази ясно. Вырази. Может, и впрямь попробовать? Хуже не станет, сказал Венчик. А ведь действительно – хуже уж точно не станет. И я решилась. Сначала неуверенно, будто пробуя на вкус. Потом более твердо. По мере того как мои предположения обретали завершенную форму, менее правдоподобной версия не становилась. Не опровергала сама себя, а лишь еще больше утверждалась. Я испытала некоторое облегчение. Мозг заработал эффективнее. Я начала выстраивать цепочку дальнейших действий.
Первое, что нужно сделать, это позвонить Валентине. Красные туфли, которые видел Валек Кокс, это уже что-то. Следующий шаг – звонок Мельникову. Он все еще разбирает материалы архива. Где-то там среди множества бумаг могло сохраниться заявление о событиях на заброшенном заводе. Надо попытаться его найти. Это уже будут не домыслы. Это уже какое-никакое подтверждение. Третий этап – встреча с Надеждой Ольшанской. Возможно, это мой единственный шанс получить доказательства вероломства Сергея Анатольевича. Как получить разрешение на поиски возможного трупа, решать буду потом. И как уговорить на подобное Мельникова, тоже подумаю позже. Наиглавнейшей задачей в настоящий момент является поиск Антона Бельского. Ждать два дня до среды, когда он может появиться в ночном клубе, уже нельзя. Нужно действовать быстро. Придется, видно, привлекать тяжелую артиллерию в лице подполковника Кирьянова. Пусть отыщет мне Бельского. Хоть из-под земли, только быстро. Значит, четвертым номером стоит звонок Кирьянову.
Оцепенение, сковывавшее все мое тело всего несколько минут назад, исчезло бесследно. Меня охватила жажда деятельности. Оставаться на месте я больше не могла. Я вскочила со скамейки и быстрым шагом пошла вдоль набережной. На ходу достала телефон. Отыскала номер Валентины. Дождалась, пока она снимет трубку, и спросила:
– Скажите, у Галины были ярко-красные туфли на высоком каблуке?
– Вы что-то узнали? Вы нашли Галочку? – вместо ответа обеспокоенно спросила Валентина.
– Нет. Пока не нашла. Мне просто нужно знать, есть ли в ее гардеробе красные туфли? – резче, чем того требовали обстоятельства, повторила я вопрос.
– Да. Галочка любит красивую обувь. Красные туфли были ее любимыми, – ответила Валентина, не замечая, что говорит о племяннице в прошедшем времени.
Однако я это заметила и мысленно отругала себя за резкость. У человека и так нервы на пределе, а тут еще я со своими вопросами. Наверное, Валентина решила, что я пытаюсь опознать труп по одежде. Жуть. Двойка тебе, Татьяна, по психологии, а по тактичности вообще кол.
– Отлично. Раз это ее любимые, значит, носит она их чаще других, верно? – как можно мягче спросила я.
– Думаю, да, – боясь задавать новые вопросы, согласилась Валентина.
– Скажите, вы ничего нового не вспомнили? Чего-то такое, о чем я непременно должна знать? Это может помочь в поисках, – пытаясь умерить беспокойство Валентины, я задала вопрос, ответ на который мне был совсем не нужен.
– Боюсь, что нет, – ответила Валентина.
– Ничего. Попытаюсь обойтись тем, что есть, – бодро произнесла я. – Будьте на связи. И звоните в любое время.
Валентина поблагодарила меня неизвестно за что, и разговор завершился. Ругать себя за жесткость я не стала. Времени не было. Вместо этого я позвонила Мельникову. Он ответил после первого же гудка.
– Иванова, тебя нет уже целую вечность, – отчитал он меня. – Мне давно пора возвращаться в контору. Начальство с меня три шкуры спустит, если я не появлюсь в ближайшие полчаса.
– Придется походить без шкуры, – обрадовала я его. – Мне нужно, чтобы ты покопался в бумагах еще немного.
– Я так понимаю, в архив ты не вернешься, – обреченно вздохнул Мельников.
– Не могу я, Андрюшенька. Правда не могу. А документ найти нужно. Кровь из носу, – взмолилась я. – Мне еще в одно место попасть надо. И тоже сегодня, и так же срочно.
– Ладно, не оправдывайся, – смилостивился Мельников. – Что за документ мы ищем?
– Заявление о событиях, которые произошли на территории бывшего завода, – я назвала адрес. – Должно быть подписано Спиридоном Ивановичем Дужкиным.
И я вкратце изложила историю Ухты. Мельников промычал в трубку что-то типа «совсем девка сбрендила», но пообещал постараться.
– Если найдешь заявление, сразу звони, – попросила я. – Это не смешно, Андрюшенька, поверь мне на слово. Речь идет об ужасных вещах.
– В какую авантюру ты снова ввязываешься, Татьяна? – забеспокоился Мельников. – Надеюсь, ты не собираешься обследовать подвал в одиночку?