Эх… Он с удивлением заметил перед кабинетом главного инженера отдельный стол и торчавший из-за него задорный кудрявый хохолок.
— Гм-гм, — откашлялся Стас, стараясь заглушить треск печатной машинки.
Хохолок взлетел вверх, и девушка, увидев Стаса, выбежала из-за стола.
— Сейчас я доложу Дмитрию Александровичу.
Она скрылась за дверью, оставив Стаса в состоянии ступора. У этого гада даже своя собственная секретарша.
— Проходите, он вас ждет.
Стас открыл дверь и прошел в кабинет, где во главе длинного массивного стола виднелась начавшая уже лысеть белесая голова в больших очках.
— Вот у меня к тебе какое дело, — спешно пожав приятелю руку, сразу начал Шмыгин. — Что у вас там за разговоры такие, что новый цех в срок готов не будет… А?
— Так и не будет. — Стас без приглашения сел за стол. — Там ремонта невпроворот. Оборудование-то старое.
— Ты мне эти штучки брось. Без премии весь завод оставить хочешь? — накинулся на него Шмыгин.
— Да я тут при чем? — разозлился Стас. — Это ты такое оборудование поставил, а не я!
— Послушай, оборудование смонтируют, и все будет в порядке, это ты знаешь и без меня, — сбавил тон Шмыгин. — Мне надо, чтобы ты убедил Семенова завтра-послезавтра провести загрузку катализатора.
— Ты с ума сошел? Семенов над своим цехом трясется, как над дитем малым. — Стас сокрушенно покачал головой. — Он на такое не пойдет.
— Поэтому и прошу тебя. Поговори с ним. Все вы там в одном котле варитесь.
Стас хмыкнул и поднялся:
— Ты меня за этим позвал? Тогда я пошел — у меня дел много. То, что ты предлагаешь, он никогда не сделает. Это же создаст аварийную ситуацию. Как ты этого не понимаешь?
Стас пожал плечами и направился к двери.
— Стой! — скомандовал Шмыгин. — Во-первых, я тебя не отпускал, а во-вторых, это вы там ни хера не понимаете! Трясетесь над каждой гайкой и сами себя боитесь. Оборудование все исправное, и все будет отлично. Никаких аварийных ситуаций не будет, я тебе говорю!
Стас хмуро посмотрел на побелевшее от ярости лицо приятеля и покусал нижнюю губу.
— Вот Семенову все это сам и скажи. Мне-то что? Я за это не отвечаю.
Шмыгин поднялся из-за стола и приблизился к Стасу:
— Или ты уговоришь его и он произведет послезавтра загрузку, или я подумаю о том, как уволить тебя с завода, — прошипел он ему в лицо. — О квартире можешь забыть…
Стас сжал кулаки, и желвак ходуном заходил на его могучей шее.
— В любом случае кто-то с работой расстанется. Или ты, или он. А вот если ты мне поможешь, то я тебя переведу в другое, более выгодное место, чем эта ваша кладовка тараканов. — Шмыгин внезапно успокоился и теперь, властно посматривая на приятеля, снисходительно улыбался. — Ты парень умный, думаю, все поймешь и сделаешь как надо. Верно?
1983 год.
Стас, вращая в руках пачку «Мальборо», напряженно следил из окна кабинета за разгрузкой труб и бетонных кольцевых блоков на территории завода. Наконец он положил надоевшую пачку в карман кожаной куртки, что висела на вешалке у входа, и резко обернулся к распахнувшейся двери.
— Станислав Викторович, — на пороге кабинета возникла расплывшаяся фигура секретарши с крашеными кудряшками. — К вам Локтев, этот снабженец, помните?
— Зови, — поморщился Стас и, вернувшись к столу, сел во главе и принял хозяйскую позу, развалившись в кресле. — А-а! Рад! Очень рад! — Через минуту, добродушно улыбаясь, Стас жал вошедшему черноволосому мужчине руку и жестом приглашал садиться. — Кофейку? С коньячком, а? Аллочка! — Стас нажал на кнопку селектора на столе. — Кофе товарищу снабженцу. И как обычно, пожалуйста. Ну-с, блоки эти ваши берем, как договорились.
— Да. Засвидетельствуйте и Дмитрию Александровичу наше почтение. — Гость уселся в кресле, довольно улыбаясь. — Скажу без обиняков. Нравится мне у вас, Станислав Викторович. Приятный вы в общении человек. Спасибо, Аллочка, — он игриво подмигнул вошедшей секретарше. — Вы нас так с этим, — он кивнул на окно, за которым продолжалась разгрузка, — выручили. Вот хочу и вам предложить кое-что новенькое.
— Да? И что же? — улыбнулся в ответ Стас, и в глазах его засветился недобрый огонек.
— Новые станки БМ-1000.
— Да что вы? — искренне обрадовался Стас.
— Новая разработка отечественных конструкторов. — Локтев глотнул обжигающий кофе и зажмурился от удовольствия. — Правда, еще с десяток старых «бээмов», а?
— Боюсь, директор не одобрит…
— Зато Дмитрий Александрович резолюцию наложит. Разве он вам откажет? Ну, соглашайтесь, дружище.
Затем, снизив голос до шепота, Локтев склонился к нему через стол и заглянул в глаза:
— Всего пяток, а? И я в долгу не останусь, вы же знаете.
Стас, раздраженно глядя на грохочущий на сцене вокально-инструментальный ансамбль, подливал себе в рюмку коньяк. Официант при каждом подъеме его головы намеревался изменить свой маршрут и приблизиться к их столику, но Стас хмуро качал головой.
— Хорошо хоть «бээмы» новые дал. А то насосы старые. Бетонные кольца — хрен знает что. Не дай бог чего и…
— Что ты, как баба, вечно ноешь! Не дай бог, не дай бог. — Шмыгин расстегнул пуговицу брюк на раздувшейся талии и со вздохом отодвинул от себя тарелку. — И не надо тысячные сейчас монтировать. Отзови приказ. Слышишь?
Стас опрокинул рюмку в рот и выпучил глаза на начальника.
— Ты чего хочешь, я не понял? Мы в новом квартале давление увеличиваем или нет?
— Вот поэтому и отзови.
Шмыгин налил себе коньяку и склонился к остолбеневшему приятелю.
— В январе я лечу в Москву. Когда вернусь, место директора должно быть вакантно, ты понял?
— Ах вон оно что… Ты в кресло, а я под суд? Так, что ли?
— Тьфу ты, — поморщился Шмыгин. — Ну столько лет друг друга знаем, а ты все ерепенишься. Делай, как я говорю. Твое место — рядом со мной. Будешь замом. Хватит в инженерах топтаться.
Стас вяло поковырялся в тарелке и исподлобья взглянул на Шмыгина:
— Старика, значит, подставляем?
— Чтобы волки были сыты, — Шмыгин похлопал себя по животу. — В лесу должны быть зайцы. Закон природы.
1984 год.
Сквозь темноту ночи с высоты десятого этажа Стас пытался разглядеть светившиеся стрелы судоверфи на берегах Амура. Раздумывая, он наконец взял телефон и набрал длинный порядок цифр. Послушав заунывное гудение, уже хотел повесить трубку, но на другом конце хрипло ответили.
— Але! Дядя Сережа? Это Стас, дядь Сереж. Спите уже? Дядь Сереж, вы можете прислать мне телеграмму с вызовом? Срочно! Потом объясню. Да! Увидеться очень хочется. Да! Пришлете? Да чего хотите, то и пишите. Только срочно! Хорошо? Жду. Очень жду.
Старушка мать выглянула из своей комнаты:
— Что-нибудь случилось, Стасик?
— Нет, ничего. Все в порядке. Дядя Сережа телеграмму пришлет — не пугайся. Это я его попросил. В Рязань надо слетать. — Он чмокнул мать в щеку. — Все будет хорошо. Иди спать.
Амур почернел и вздулся, поднимаясь над берегами. Заполняя все пространство, он захлестнул улицы и, ломая деревья, черной маслянистой волной накрыл колокольню и скрыл на другой стороне Затонский полуостров, сомкнув над городом свои черные воды.
— Помоги, — прохрипел Шмыгин, отплевываясь от черноты и периодически скрываясь в воде.
— Сдохни, мразь, — радостно произнес Стас и обнаружил, что его-то волна выносит вверх, прямо к сиявшему над головой солнцу. Но вдруг словно что-то оборвалось, и он стремительно покатился вниз. Жутко засосало под ложечкой, и приступ дурноты заставил его открыть глаза.
Самолет шел на посадку. В черном иллюминаторе показалась дружная россыпь огней, и Стас с облегчением вздохнул. Он никогда не был в столице и теперь радовался как ребенок в предвкушении, что наконец увидит Красную площадь и шагающих перед Мавзолеем кремлевских курсантов. До поезда в Рязань у него оставалось три часа, и Стас постарался первым покинуть самолет и, не раздумывая, взял в аэропорту такси.
— Вот ты какой мужик-то стал, а? — Дядя Сережа, зевая, встретил его в майке-тельняшке и в трусах. — Я ведь пацаном тебя помню еще. Эх… — он, шутя, ткнул племянника кулаком в плечо. — Ну рассказывай, как там мать-то? Как доехал?
На следующий день Стас встречал дядю со службы. Он уже давно не чувствовал себя так надежно и спокойно, как в этом старом простом городе. Действующий спасо-преображенский храм возле военно-десантного училища звонил к вечерней, и одновременно тут же, на площади Победы, перед Вечным огнем, в карауле менялись курсанты, вышагивая так же красиво, как в Москве на Красной площади. Стас крутился возле обелиска, поглядывая то по сторонам, то на часы и притопывая на морозе, чтобы не замерзнуть. Наконец дядя Сережа в шинели с погонами полковника десантных войск покинул через контрольно-пропускной пункт территорию военного училища, и Стас с неприятным удивлением увидел, что тот идет не один, а в сопровождении плечистого рыжего курсанта. Стас помахал им рукой.
— Вот познакомься. Это Петр Кирин. Мой лучший курсант. Он как сын мне. Я ж тебе о нем рассказывал.
Дядя улыбнулся, глядя, как Стас скривился, почувствовав крепкое рукопожатие юноши.
— У него одного сегодня увольнительная, — хмыкнул дядя Сережа, — остальные наказаны. — Он строго посмотрел сначала на курсанта, а потом и на племянника. — Составь парню компанию. Вечером к ужину жду обоих.
Честно говоря, Стасу не понравилась вся эта затея. Таскаться по городу с пацаном, что он, мальчик, что ли? Но делать нечего. Дядя Сережа еще вчера его предупредил, что регулярно берет на побывку сына своего погибшего однополчанина. И теперь этот щеголь в голубой форменной шинели ловит восхищенные взгляды встречных рязанских девушек.
— Драматический театр, — парень с каким-то особенным трепетом, закинув голову, взглянул на высокие белые колонны. — Пойдем на «Чайку»?
— Ты чего, театрал, что ли? — ухмыльнулся Стас. — Пойдем лучше в ресторан. Я угощаю.
Кажется, Петру явно хотелось согласиться, но странно: какое-то внутреннее противоречие заставило его, насупившись, отказаться. В общем, мальчишка уперся как баран.
— Нет. Если ты хочешь — иди. А у меня контрамарка.
Делать нечего: Стас все-таки согласился пойти на спектакль, тем более что ресторан никуда не денется.
На удивление, спектакль Стасу очень понравился. Особенно Нина Заречная. Когда актриса появлялась на сцене, то курсант вытягивал шею, и она тут же становилась у него красной и покрывалась гусиной кожей. Все это забавляло Стаса, а когда Петр, краснея, еще и предложил после спектакля зайти за кулисы к актрисе, с которой он, по его словам, однажды вот так же познакомился в увольнении, то Стас совсем развеселился и с радостью принял предложение. За кулисы, благодаря мундиру курсанта, их пустили без проблем. Петр там был, очевидно, не первый раз и, мгновенно сориентировавшись, нашел нужную гримерную. Актриса вышла к ним усталая и с плохо скрываемым раздражением.
— Марина. — Она с удивлением взглянула на Стаса. — Вы что, тоже курсант?
— Нет, — развязно улыбнулся он в ответ. — Вот, сопровождаю. — Стас кивнул на словно проглотившего язык Петра. — А вы прекрасно играете. Мне очень понравилось.
— Спасибо.
Актриса грустно улыбнулась и уже собралась извиниться и уйти, но Стас, решив разыграть из себя настоящего джентльмена, взял ее за руку и, поцеловав, произнес:
— Может быть, составите компанию двум влюбленным в вас мужчинам?
При этих словах Петр покраснел до самых кончиков пальцев, которые с силой сжимали форменную ушанку.
— Поедемте в какой-нибудь ресторан, а? Я угощаю. Правда, я не знаю этого города, но когда только приехал, видел ресторан «Ловеч». Что скажете, Мариночка?
В тот вечер Стас был в ударе. Он рассказывал смешные случаи из своей жизни и пошлые анекдоты. Привыкнув посещать рестораны в Благовещенске, он тоном завсегдатая требовал аралиевой настойки или лимонного коньяка, чего в Рязани никто и не видел. Марина не сводила с него глаз, а курсант с каждой рюмкой становился все мрачнее и мрачнее. Еще никогда Стас не чувствовал себя таким счастливым.
— А кем вы работаете? — поинтересовалась актриса, уже раскрасневшись и томно поблескивая на него глазами.
— Давайте на «ты». — Стас протянул ей рюмку и толкнул локтем захмелевшего курсанта. — Бум? Я замдиректора Благовещенского нефтеперерабатывающего завода, — соврал он гордо.
Петр поднял голову и заглянул в свою пустую рюмку.
— Наливай. — Затем подставил ее Стасу. — А нам на политинформации говорили, что вчера на Благовещенском нефтезаводе произошла утечка. Там у вас разрушились бетонные кольца труб и нефть попала в Амур.
Стас, наливая Петру настойку, немного пролил себе на брюки.
— Это у вас там чего-то напутали, — пробормотал он и, дрогнув рукой, опять плеснул через край.
— У десантников сбоев не бывает. — Петр взял рюмку и, не уронив ни капли, залпом выпил до дна. — В любом состоянии готов выполнять боевую задачу! — произнес он и опять повесил голову.
— У-у, наклюкался, — усмехнулся Стас и, вынув кожаное портмоне, щелчком пальцев позвал официанта. — Дядька мне за него голову точно открутит. Счет, пожалуйста.
— Все? Праздник закончен? — недовольно произнесла Марина.
Рассерженная, она была еще очаровательнее, и большие ее глаза царственно повелевали остаться.
— Нужно его домой доставить, пока на своих ногах стоит, — кивнул Стас на Петра, совершенно ничего не замечая.
— Меня? Да я в любом состоянии нейтрализую противника, — поднял голову Петр, очарованный необыкновенным взглядом Марины. — Ты думаешь, я пьян? Да? — возмутился он на весь ресторан. — Ничего подобного! Вот ты! — Он зло взглянул на Стаса. — Попробуй, побори меня! — Петр выставил на стол локоть, предлагая померяться силами. — Давай! Чего ж ты?
Стас попытался успокоить его, демонстрируя полное безразличие к его предложению, но курсант завелся, и глаза его налились кровью.
— Что? Стесняешься оказаться слабым при девушке?
— Чего? — разозлился и Стас. — Кто тут слабый? Ах ты… Ну давай!
Стас тоже выставил на стол локоть, и они схватились в переплетенном пальцами крепком замке. Стас был выше Петра на голову и старше лет на десять, к тому же чувствовал себя абсолютно трезвым, по сравнению с курсантом. Однако Петр очень быстро и без видимых усилий положил руку Стаса прямо в тарелку с салатом. Настроение испортилось окончательно. Вытирая салфеткой рукав пиджака, он вытер затем и взмокший лоб. Бросил на стол деньги.
— Все! Нагулялись. Поехали домой.
— Сначала проводим Марину.
Петр, покачиваясь, поднялся из-за стола и наконец взглянул ей в глаза. Но взгляд актрисы был устремлен только на Стаса. На выходе из ресторана он взял ее под руку, и курсант совсем поник и всю дорогу плелся где-то сзади. Проводив Марину до театрального общежития, Стас привез изрядно захмелевшего курсанта домой и вдоволь наслушался упреков от дяди.
1991 год.
Стас в черном вязаном свитере и джинсах стоял посреди кабинета директора завода и разговаривал по телефону.
— Да! Будут деньги, будут. Сколько там бензоколонок? Сколько? Заявляй на все. Конечно! Не мелочись, Борисов. Все мы теперь акционеры. Да! До связи.
Стас затушил сигарету в пепельнице и задумчиво взглянул на косой дождь, стучавший в огромное окно кабинета. Напротив заводоуправления распахнула ворота охрана, и на территорию въехала черная «Волга».
— Явился, — ухмыльнулся Стас и отодвинул на стене золоченую раму маленькой картины Айвазовского, копия, конечно, но какая, в сущности, разница?
За ней находился вделанный в стену бар. Убрав подальше с глаз газовый пистолет, Стас взял бутылку виски, два стакана и поставил все на стол. Затем придвинул картину на место. Вскоре за стеной в секретариате послышался знакомый противный голос и в распахнутую дверь вошел полный низкорослый мужчина, поминутно вытирая блестевшую лысину носовым платком.
— Ну? Как наши дела?
— Порядок. — Стас с довольным видом поиграл стаканом в руке. — Локтев под ваучеры скупает нам городские бензоколонки. Утерли мы нос автосервису.
— Ну, я гляжу, ты совсем себя хозяином чувствуешь. — Мужчина устало плюхнулся в кресло возле стола. — Где деньги взял?
— Из зарплатного фонда.
Стас налил в оба стакана из фирменной бутылки.
— Молодец, — ухмыльнулся мужчина и стал вынимать из своего «дипломата» на стол бумаги. — Взгляни! — Он близоруко сощурился и похлопал по карманам пиджака в поисках очков. — Вот мы наконец стали акционерным обществом. Можешь поздравить меня, президента АО «Дальнефть». Звучит, а? — Шмыгин взял стакан с виски. — За это можно выпить.
— Погоди. — Стас разворошил бумаги, разглядывая учредительные документы. — Как же так? Мы же договорились?!
Шмыгин язвительно расхохотался:
— Испугался? Эк тебя протрясло-то! Вот на тебя приказ. — Он вынул из «дипломата» еще один отпечатанный лист. — Я ж сказал, твое место всегда рядом со мной. Чего ты дергаешься, коммерческий директор?
Стас с ревностью и удовлетворением наблюдал, как поглядывает Шмыгин на его красавицу жену. Марина, с умело наложенным макияжем и в роскошном платье, сшитом специально для посещения театра, по сравнению с безвкусно увешанной драгоценностями женой Шмыгина казалась настоящей аристократкой. Она остроумно шутила, нежно смотрела на мужа и всякий раз мягко отстраняла от себя руку Шмыгина, когда тот пытался, как бы невзначай, спьяну обнять ее.
— Выпьем за именинника! — Со второй попытки приподнялся из-за стола Шмыгин, протянув Стасу рюмку. — Чтоб ему всегда и во всем везло!
Гости поднялись со своих мест, и сквозь звон хрусталя из коридора раздался звонок телефона. Четырехлетняя Сашенька вынырнула из-под стола и на коленках подползла к тумбочке с телефоном.