— Линда! Шеф говорит: нужна вся панорама. Вся, слышишь!
Девица в кресле отмахнулась и продолжила крутить камерой из стороны в сторону.
— Алло, ребята, вы из какого управления? — поинтересовалась Коул.
— Мы из криминальной хроники 11-го международного телеканала, крошка, — отозвался человек с двумя телефонами, — меня зовут Хью…
— Я тебе не крошка, придурок! — взорвалась она, — а ну-ка быстро оба покинули место преступления!
— Все, все, мы уже уходим… — примирительно сказал тот, поднимая вверх руки с телефонами, — все, Барни, выходи оттуда! Быстро, Барни!
— Сейчас, сейчас, — сказал Барни, начиная пятиться к двери, не отрывая глаз от видоискателя. Тут его нога ступила в скользкую лужу и он шлепнулся на спину, героически успев прижать камеру к груди.
Плюх!
— Ты долбанный кретин, — флегматично сообщил ему сержант, рассматривая свои брюки, забрызганные кровью до середины голени.
— Я не нарочно, — обижено ответил Барни, поднимаясь на ноги. Он выглядел так, будто попал под кровавый дождь, забыв дома зонтик.
На улице послышались пронзительные звуки полицейских сирен.
— Наконец-то бригада, — фыркнула Коул, — очень вовремя…
— Угу, — подтвердил Тирелли, глядя, как съемочная группа покидает квартиру, оставляя за собой неровную цепочку кровавых следов.
Через полминуты снизу послышался громкий приказ:
— Стоять! Медленно положили на землю все, что у вас в руках! Медленно я сказал! Теперь к машине! Руки на машину, ноги раздвинуть! Так. Обыщите этих красавцев!
Сержант Тирелли хихикнул.
— Доблестные бойцы криминологической бригады поймали вампиров, замаскированных под съемочную группу, — пояснила Коул.
— Надеюсь, их там не застрелят? — крикнула Линда со своего кресла за окном.
— Боюсь, что нет, — с искренним сожалением ответила лейтенант.
— Эй, вы там, — крикнули снизу, — быстро спускайте эту штуку вниз и убирайте свою тачку.
— Куда? — крикнула Линда в ответ.
— На другую сторону улицы. А здесь идут следственные действия.
— Ладно, — пробурчала она и медленно поехала вниз.
В комнату быстрым шагом вошли трое мужчин в форменных комбинезонах.
— Детектив Кормаксон, криминальная полиция. Вы лейтенант Коул?
— Да.
— Почему не предупредили, что здесь уже пресса?
— Потому, что пять минут назад ее здесь еще не было.
— А это что? — спросил Кормаксон, показывая на пол.
— Оператор поскользнулся, — сказала Коул, — и упал в… Вот в это самое. Но эта часть лужи, как видите, достаточно далеко от предметов, окружающих тело.
— Репортеров надо душить в колыбели, — задумчиво произнес детектив и повернулся к Лейву, — Вы Ледфилд, верно? Это ведь ваша квартира, так?
— Полагаю, что моя.
— А этого человека, — Кормаксон кивнул в сторону трупа, — вы раньше видели?
— Ни разу.
— Как же он сюда попал?
— Понятия не имею. Я спал. Меня разбудила сигнализация, сработавшая от разбитого окна. Парень был уже в том виде, в котором и сейчас.
— Вы видели кого-то еще, когда проснулись?
— Никого.
— Пистолет ваш?
— Нет.
— Вы ничего здесь не трогали?
— Ничего.
— Хорошо… Тогда, если не возражаете, мы тут поработаем. Это займет около двух часов. Вы можете побыть на кухне, или еще где-нибудь.
— Я бы предпочел побыть в кафе через квартал отсюда. Оно работает круглосуточно.
— Ну, что ж…, - Кормаксон повернулся к Оззи Коул, — вы с сержантом составите кампанию мистеру Ледфилду?
— Почему бы и нет, — ответила она, — мы все равно собирались пройтись. У нас тут еще небольшое происшествие.
— Вот и замечательно, — детектив посмотрел на часы, — я жду вас здесь в 6:40… Так, парни, приступаем к делу.
УЛИЦА 11. Мать-Моржиха…
— Не возражаете, если мы сперва прогуляемся вон к той тачке? — спросила Коул, показывая на черный BMW, рядом с которым стояла патрульная полицейская машина.
— Почему бы нет? — ответил Ледфилд, — это та самая, которую ограбил мотоциклист?
— Да. Но фиг с ним, с мотоциклистом. Там кое-что поинтереснее.
Из патрульной машины доносился дебильный шлягер про любовь трехногой марсианки и одноного страуса. Один из полисменов спал, откинув сидение, а второй, завидев их, вышел из машины.
— Привет, Джем, — сказала Коул, — как там у вас?
— А вот как: в тачке нашлись два комплекта документов, на одного человека. Судя по водительским правам и формуляру аренды автомобиля, он наш гражданин, и живет в столице. В центральном компьютере все совпадает. Но когда мы позвонили в тамошний ближайший полицейский участок, оказалось, что адрес пустой. Там давно никого нет, и этот дом через месяц вообще сносят. Судя по паспорту, где ровно такая же фотография, как в правах, он турист из Эквадора, и сегодня должен был лететь домой, в Гуаякиль. Билет на самолет вложен в паспорт. Нормально?
— Не то слово, — согласилась Коул.
— Занятный персонаж, — добавил Лейв, — интересно, а что о нем знают в Эквадоре? И где еще светилась его физиономия? Может быть, он включен в top-list Интерпола?
Тирелли усмехнулся
— Правильно мыслите. Может, вам бросить порнобизнес и пойти в полицию?
— Я подумаю над этим, — дипломатично ответил Лейв.
— Интерпол его не знает, — сообщил Джем, — а Эквадор подтвердил, что паспорт настоящий. Сейчас наш компьютер гоняет его фейс по всем базам. Садись, Оззи, посмотри сама.
— Пожалуй, посмотрю, — сказала она, забираясь в машину, — федералов вызвали?
— А как же. И контров тоже. Пусть поработают, дармоеды хреновы, — тут Джем обратил внимание на Лейва, — а вы, мистер, случаем не тот компьютерный серийный убийца, которого показывают по телеку?
— Он самый, — подтвердил Ледфилд.
— Круто! — с уважением в голосе сказал полисмен.
— Мать-Моржиха! — раздался возглас Коул, — знаешь, где этот парень?
— Ну и где? — спросил Джем.
— Там, откуда мы только что пришли. Лежит на полу, разделанный как в мясной лавке, а криминалисты роются в его потрохах. Позвоню, порадую их.
— Не хочу быть невежливым, — вмешался Лейв, — но мы, кажется, собирались в кафе. А если сейчас приедут федеральные детективы и контрразведчики, то кафе мне не светит.
— Это точно, — согласился Тирелли, — они вас мигом возьмут в оборот.
— Ладно, пошли, — согласилась Коул, — Джем, будь другом, звякни детективу Кормаксону, скажи, что нашлась тачка и документы от жмурика.
— Нет проблем, Оззи. А кто, кстати, его выпотрошил?
— Одно из двух, — ответила она, — или Человек-паук, или Бэтмен.
ГДЕ-ТО В ДРУГОМ МЕСТЕ 12. Разговор по скремблированной связи:
— Извини, если разбудил, но у нас проблемы. Подрядчик не справился.
— Не справился? В смысле, не выполнил поручение?
— Хуже. Если, ты посмотришь сайт плохих новостей…
— Сейчас. Подожди минуту.
(пауза 90 секунд)
— Да, действительно проблема имеет место. Такого не должно было случиться. И я не понимаю, почему так быстро появились журналисты.
— Пока неизвестно, но я выясню это.
— Да. Но в начале следует позаботиться, чтобы наш друг задействовал свои каналы в масс-медиа. Этот случай не должен приобрести широкую известность.
— К сожалению, мы опоздали. Уже был репортаж в шестичасовых новостях, а интервью и фото опубликованы в утренних газетах. Человек, занимавшийся бумагами подрядчика, полагает, что это вызовет очень серьезные последствия.
(пауза 15 секунд)
— Значит ли это, что против нас кто-то работает? Кто-то серьезный.
— Возможно. Поэтому не следует допускать продолжения вчерашнего.
— Ты прав. Но до начала осталось меньше четырех часов.
— Тем не менее, этот вопрос можно решить. Есть подрядчики, которым достаточно знать, где и когда. Такую информацию мы можем им предоставить.
— Я понимаю. Но такой прямолинейный шаг приведет к значительным осложнениям.
— Это так. Но если сегодня будут названы еще некоторые имена…
— А не проще ли удалить оттуда представителей прессы?
— Боюсь, что нет. После недоразумения с подрядчиком, процесс в центре внимания.
(пауза 20 секунд)
— Ладно. Пусть эти люди действуют.
КАФЕ 13. Зоофилия, как фундамент европейской культуры
— Люблю бывать в этой забегаловке между 4 и 7 утра, — сообщил Ледфилд, ставя на стол поднос с тремя стаканчиками кофе и горкой маленьких сэндвичей, — Пустота, тишина, как будто здесь не район мегаполиса, а далекая тихая провинция.
— Вы не похожи на человека, который встает раньше 7 утра, — заметила лейтенант Коул.
— Я не похож даже на человека, который встает раньше 9 утра. Зато я похож на человека, который иногда обнаруживает, что уже 4, а он еще не ложился.
— Я не похож даже на человека, который встает раньше 9 утра. Зато я похож на человека, который иногда обнаруживает, что уже 4, а он еще не ложился.
— А чего так? — ехидно спросила она, — Нечистая совесть спать мешает?
— Ну, что вы, — возразил он, — Какая у адвоката совесть? Тем более, у трастового адвоката.
— Теперь вы, вроде бы, не адвокат, а бизнесмен, — заметила она, и вгрызлась в сэндвич.
— Порно-бизнесмен, как говорит мистер Тирелли, — уточнил Лейв, — А у порно-бизнесмена совести не намного больше, чем у адвоката.
Сержант Тирелли шумно отхлебнул кофе.
— Если уж на то пошло: зачем вы занялись этим дерьмом? Вы же, нормальный человек.
— Что вы! Я жадный, жестокий и циничный делец. А нормальным я притворяюсь, чтобы найти очередную жертву и выпотрошить ее кошелек.
— Фэйк, — коротко сказала Оззи.
— Не морочьте голову, — добавил Тирелли, — Я к вам уже пригляделся. По TV про вас одно, а по жизни получается совсем другое. Может, вы задолжали мафии кучу денег и вам по-другому не рассчитаться. Или кто-то их ваших родных влип на большую сумму. Короче, не знаю, что там у вас произошло, но вам же лучше будет, если вы честно расскажете.
— Если я честно расскажу, вы не поверите, — ответил Лейв.
— Это почему?
— Потому, что вы приняли за аксиому, что мой бизнес это грязное дело, которым ни один нормальный человек заниматься не будет.
— Еще как будет, если его припрет по-настоящему, — возразил сержант, — Мы в прошлом месяце торговца «снежком» задержали. Он из Замбии, нормальный парень. В его стране голод, а у него жена и четверо детей. Как их прокормить, если с его квалификацией, тут приличную работу не найти? Спутался с колумбийскими дилерами. Теперь сидит.
Лейв вздохнул и покачал головой.
— Если бы вы знали, сколько раз мой бизнес сравнивали с наркоторговлей…
— Так ведь похоже, — сказал Тирелли, — Подсаживаете людей на порно-игры, и потом они уже без этой дряни жить не могут.
— А без телевизора они могут жить? — невинно поинтересовался Лейв.
— Это вы к чему?
— Все к тому же, сержант. Лишение TV вызывает у среднего горожанина абстинентный синдром. На сленге это, кажется, называется «ломка».
— Ломка это у наркоманов, — поправил сержант, — Наркомания — болезнь, а TV — нет.
— А компьютерные игры это болезнь, или нет?
— Смотря какие. Те, которыми торгует ваша фирма — это… — Тирелли задумался, — … это антиобщественно.
— Но не болезнь? — уточнил Ледфилд.
— Черт! Вы меня запутали!
Лейтенант Коул поставила на стол стаканчик с кофе и весело сказала напарнику:
— Понял, Вик, что такое настоящий адвокат? Будешь знать, как с ними связываться…
— Да уж… — пробормотал сержант, задумчиво крутя в руке сэндвич.
— … Адвокат может что угодно оправдать, — продолжала она, — Хоть людоедство. Мистер Ледфилд, вы можете оправдать людоедство?
— Запросто.
— Не верю! — заявил Тирелли, откусывая разом полсэндвича.
— Но это же элементарно, сержант. Слушайте: миссионер проповедует среди папуасов, что людоедство — зло. Папуас его спрашивает: «А у вас войны бывают?». Миссионер признает, что бывают. «А сколько там получается убитых?» — интересуется папуас. «До нескольких миллионов». «И вы ни одного убитого не съедаете?». «Ни одного!» — гордо подтверждает миссионер. Шокированный папуас восклицает «Но тогда зачем вы воюете?!».
Следующую минуту Оззи изо всех сил хлопала Тирелли ладошкой по спине, поскольку он подавился. Убедившись, что функции дыхательного тракта сержанта восстановлены, она погрозила Лейву пальцем.
— Вы опасный субъект, Ледфилд. Мой дядя правильно говорит, что всех адвокатов надо депортировать в Антарктиду.
— Не получится, — ответил он, — «Зеленые» узнают и устроят борьбу за спасение пингвинов. Морская и воздушная блокада по всему южному полярному кругу вам обеспечена.
— Эти могут, — согласилась лейтенант Коул.
Тирелли окончательно откашлялся и вернулся в боевое состояние.
— Вы ни черта меня не убедили, Ледфилд! Вот я сейчас нарисую, чтобы это было понятно.
Он вынул из кармана авторучку, развернул салфетку и изобразил на ней два кружочка, один внутри другого.
— Внутренний кружок, это правильное поведение в обществе, — сказал он, — а внешний, это не совсем правильное, может быть, даже аморальное, но допустимое поведение. А то, что за внешним кругом, это уже преступное поведение. Кражи, убийства, изнасилования. То, против чего направлена деятельность полиции. А вы занимаетесь вот чем:… - сержант нарисовал у внешней границы большего круга волнистую линию, которая многократно пересекала эту границу, но не удалялась от нее более, чем на миллиметр, — …Вы продаете игры, далекие от нормы. Все они на грани аморального и преступного. Это игра «кто дальше прыгнет». Кто-то заиграется, и прыгнет за грань. Вы провоцируете аморальность, а общество из-за вас получает преступность.
Ледфилд скептически осмотрел эту нехитрую схему, а потом вдруг спросил:
— Скажите, в криминальном кодексе записаны разрешенные действия, или запрещенные?
— Запрещенные, конечно! — не задумываясь, ответил Тирелли.
— А где записаны разрешенные действия?
— Нигде. У нас свободная страна. Что не запрещено, то разрешено.
— В таком случае, — заключил Лейв, — ваш рисунок надо вывернуть наизнанку. Маленький кружок это преступные действия, большой кружок это рискованные действия на грани, а все остальное, это действия, которые для закона безразличны. Они могут быть как угодно далеко от любых частных представлений о правильном поведении. Например… (тут Лейв вынул свою ручку и нарисовал два квадратика в противоположных углах салфетки)… это представления протестантов, а это — ньюэйджеров. Религиозно-нормативное поведение одних глубоко аморально с точки зрения других, и наоборот. Но это не проблема суда и полиции, поскольку оба квадратика не пересекаются с внутренним кружком.
— Но в вашем, так сказать, ассортименте, есть вещи, которые считаются аморальными у всех, — вмешалась Оззи, — например, секс с животными.
— Кто вам сказал, что у всех? — поинтересовался Лейв.
— Ну, ладно, у всех цивилизованных народов, — уточнила она.
— Извините, это не так. Моральный запрет на зоосексуальность есть в иудаизме, а также в христианстве и исламе, которые от него произошли. Для религий античной Греции, Рима, Скандинавии и Индии зоосексуальность этически нейтральна, или даже позитивна…
— Быть того не может! — возмущенно перебил Тирелли
— Я ведь адвокат, — с улыбкой напомнил Лейв, — если я выдвигаю определенный тезис, то, как правило, знаю, как его доказать.
Оззи Коул фыркнула, сдувая челку со лба.
— Если вы докажете этот бред, то вы не адвокат, а, как минимум, дьявол, — заметила она.
— Я утверждаю, и намерен доказать, что зоосексуальность это фундамент европейской культуры, — Лейв, закурил, и продолжил, жестикулируя зажженной сигаретой, — начнем с первого европейского мифа. Зевс-Юпитер влюбился в прекрасную девушку по имени Европа. Превратившись в быка, он похитил ее и перевез через море на остров Крит. Там Зевс сошелся с ней, и Европа родила ему трех сыновей. От них пошла династия Миносов, которая много веков правила на Средиземное море, и заложила фундамент античной культуры. Сюжет «Похищение Европы» широко распространен в искусстве, так что…
— Мать-Моржиха! Я как-то не задумывалась о сексуальной стороне этого сюжета.
— Это еще только начало, — сказал Лейв, — через несколько веков, Зевс влюбился в Леду, жену Тиндарея, царя Спарты. Однажды Зевс превратился в лебедя и сошелся с ней. В результате этого свидания, Леда снесла яйцо из которого вылупилась Елена Прекрасная. Та самая, которая стала причиной Троянской войны и героиней эпоса Илиада. Сюжет «Леда и лебедь» также популярен в искусстве…
— Что, правда есть такое? — спросил Тирелли.
— Есть, — уныло подтвердила лейтенант Коул.
— Переходя от античности к средним векам, — продолжал Ледфилд, — мы встречаем миф о зачатии Христа.
— Ну, это уже как-то неприлично, — пробурчал сержант, — Иисус и это…
— Да, именно это. Евангелия написаны в иудейской среде, осуждавшей зоосексуальность. В их тексте ничего такого, конечно, нет. Но в средневековой Европе на всех картинах по сюжету «Благовещение» присутствует голубь, который, по композиции, выполняет ту же роль, что и лебедь в сюжете с Ледой.
— Слушайте, Ледфилд, я католик, мне такое даже слушать неприлично.
— Все нормально, Тирелли, — успокоил его Лейв, — Картины, о которых я говорю, украшают именно католические соборы. А король Хлодвиг, первым в Западной Европе принявший католицизм, был из рода Меровингов, который вел начало от зоосексуального контакта. Жена короля Хлодиона однажды сошлась на берегу с морским конем, или кентавром, и родила от него Меровея, будущего отца Хильдерика, и деда Хлодвига. Так говорится в хронике Фредегара Схоласта, монаха VII века, летописца франкских королей…