Хоуп выпрямилась.
—На территории фермы?
—Иногда люди предпочитали хоронить близких на своей земле, а не за церковной или кладбищенской оградой. Не исключено, что кладбище до сих пор сохранилось.
—Я могу уточнить, — сказал Оуэн. — Если производилась эксгумация, должно быть разрешение на перенос могил.
—На старой ферме Райдеров был небольшой пруд, — промолвил Райдер, хмуро разглядывая свою бутылку пива.
—Да, папа упоминал место, где они купались. А ты откуда знаешь?
—Я встречался с девушкой, которая жила в одном из домов, выстроенных на участке. Там действительно есть маленькое кладбище, очень старое. Оно окружено низкой каменной стеной, и на ней прибита какая-то табличка, вроде тех, что устанавливает Управление парков. Я особо не приглядывался, больше хотел раздеть подружку и голышом поплескаться в пруду.
—Почему ты не сказал об этом раньше? — потребовала ответа Жюстина.
—Ну, обычно я не рассказываю тебе о девушках, которых хочу раздеть. — Он улыбнулся, и его глаза потеплели. — Мам, мне едва стукнуло шестнадцать, я только-только получил водительские права, и она была моей первой девушкой. Черт, как же ее звали? Анжела... не то Боуэрс, не то Боусон. Раздеть мне ее не удалось, так что ничего не вышло. Да я и не вспоминал об этом до сегодняшнего дня. Тогда, правда, мелькнула мысль: надо же, кое-кто из этих покойников — мои родственники, но потом я опять сосредоточился на раздевании.
—Подростки не способны долго концентрироваться на одном предмете, кроме, разумеется, обнаженных девушек, — подначил Бекетт.
—Кладбище до сих пор стоит, — задумчиво произнесла Жюстина. — Как мы могли упустить это, Кароли? С нашей стороны это неуважение к предкам.
—Папа мечтал поскорее уехать с фермы, — напомнила старшей сестре Кароли. — Распрощаться со всем, что имеет отношение к сельскому хозяйству. Он и дедушка столько лет были из-за этого в ссоре. Неудивительно, что мы ничего не знали.
—Теперь знаем, — заключил Оуэн, — и съездим посмотреть.
—Хорошо. — Жюстина встала из-за стола. — Только давайте загоним домой детей и собак.
—Что? — удивленно заморгал Оуэн. — Ты хочешь ехать прямо сейчас?
—А почему нет?
—Солнце скоро сядет, и...
—Тем более не будем терять времени.
—Если потерпишь до завтра, я съезжу, все разузнаю и расскажу тебе, что...
—К чему лишние слова? — посмотрел на брата Райдер.
Последовали суета, споры, радостные крики мальчишек — поездка обещала стать настоящим приключением! — после чего вся компания погрузилась в машины. Одним из предметов спора послужили собаки, и в конце концов Кена и Йоду было решено оставить с Аттикусом и Финчем, сократив, таким образом, количество живности в автомобилях.
Хоуп оказалась на переднем сиденье в пикапе Райдера, Балбес разлегся между ними.
—Все-таки разумнее было бы дождаться завтрашнего дня, — заметила Хоуп.
—Кто тут вообще говорит о разумности?
—Согласна. Впрочем, я рада, что мы едем не откладывая. Возможно, Билли там нет или надгробия разрушились от времени, а может, место его захоронения никак не отмечено.
—Прекрасно. Сохраняй этот позитивный настрой.
—Я просто просчитываю варианты.
—Есть вариант, что ты найдешь того, кого искала.
—Кажется, я просто немного волнуюсь. Боюсь вообще ничего не найти или, наоборот, найти.
Держа руль одной рукой, другой Райдер пожал пальцы Хоуп, и от этого жеста у нее отчего-то забилось сердце.
—Перестань дергаться, — коротко приказал он.
Хоуп подчинилась — она привыкла выполнять четкие инструкции.
—Когда-то это была фермерская земля, — сказал Райдер, свернув на извилистую дорогу, вдоль которой на больших, просторных участках стояли дома, окруженные зелеными лужайками и тенистыми деревьями.
—Красиво, наверное, было. Сплошь поля и холмы, поля и холмы.
—Людям надо где-то жить. Обрати внимание, дома стоят на расстоянии друг от друга, это уже кое-что. Во время строительного бума нам здесь тоже перепала кое-какая работа. Кто-то хотел расшириться, кто-то — переделать планировку.
Хоуп подалась вперед и пригляделась.
—Это...
—Да, дом старого Райдера. У застройщика хватило ума не сносить его, а вложить немного денег. Уверен, затраты давно окупились.
—Какая прелесть — и каменная кладка, и декоративная отделка деревом. Дом довольно большой, есть место под огород и садик. Наверное, стеклянная терраса появилась позже, но она хорошо вписывается в общий стиль. Красивое местечко.
Когда дом остался позади, Хоуп посмотрела на Райдера.
—Ты когда-нибудь заходил внутрь?
—Года три назад мы вели там отделочные работы. Подновили кухню, две ванные, пристроили комнату над гаражом и южную террасу, которая тебе понравилась.
—Что-нибудь особенное чувствовал?
—Тогда? Нет. Просто выполнял заказ — надо сказать, хороший. А сейчас... — Райдер пожал плечами. — Наверное, я соглашусь с мамой — нам следовало уделять больше внимания семейной истории, быть уважительнее к предкам. Мой дед ненавидел ферму и крепко не ладил со своим отцом — вот и все, что я знал, а о большем особо и не задумывался.
Райдер вновь свернул, теперь на узкую дорожку, посыпанную гравием.
—Это частное владение?
—Возможно. Наверное, принадлежит какому-нибудь Управлению парков. Мы уладим формальности, если понадобится.
—Здесь шло сражение? Север и Юг, зрелые мужчины и почти мальчики...
—Да, здесь и на мили вокруг. Битва была жестокой, — подтвердил Райдер. — Вон там, видишь?
Хоуп увидела маленький пруд, о котором он рассказывал, темный и глубокий в лучах заходящего солнца. Прибрежные камыши покачивали коричневыми головками, пышным ковром стелились сочно-зеленые папоротники. За прудом сгущались деревья, а перед ними стояла низкая каменная стена. Такую мог бы возвести Билли Райдер, подумалось Хоуп. В середине из земли торчали покосившиеся надгробия. Хоуп насчитала шестнадцать невысоких камней, изъеденных временем и непогодой, часть из которых почти ушла в землю.
—Как-то здесь одиноко. Одиноко и грустно.
—Ну, кладбище ведь — не ночной клуб.
Райдер припарковал автомобиль, спрыгнул с подножки. Пес выбрался вслед за ним. Хоуп продолжала сидеть, пока он не обошел с другой стороны, открыл дверцу и подал ей руку. Подъехали остальные машины.
—Одно из двух: либо он тут, либо нет. Во всяком случае, мы на месте, — заключил Райдер.
Хоуп молча кивнула, встала рядом с ним. Дети бегали, собаки обнюхивали все кругом. В окружении людей она почувствовала себя лучше, теперь ей уже не было так неуютно, и все же ее рука потянулась к руке Райдера. Когда их пальцы сплелись, Хоуп ощутила горячую волну признательности.
Могил не шестнадцать, а больше, поняла она, подойдя ближе. Некоторые могильные камни едва виднелись из-под земли. Не на всех можно разглядеть имена — если они и были, их стерло время. Хоуп прочла, что смогла: Мэри Маргарет Райдер. Дэниэл Эдвард Райдер. Крошечное надгробие, на котором выбито короткое Сьюзан. Малышка Сьюзан умерла в 1853 году в возрасте двух месяцев.
Кто-то присматривает за этими могилами, догадалась Хоуп, — трава совсем невысокая. Однако ощущение бесприютности все равно не покидало ее. Чтобы отвлечься от мыслей об умершем младенце, она прочла надпись на следующем надгробии: Кэтрин Фостер Райдер, 1781—1874.
—Девяносто три года, — пробормотала себе поднос Жюстина. — Хорошая, долгая жизнь. Интересно, кем она мне приходится?
—Узнаете, когда прочтете семейную библию, — тихо сказала Хоуп.
—Бабушка, а почему все эти люди не могут оставаться в гостинице, как Лиззи? — спросил Мерфи. — Почему лежат здесь?
—Наверное, Лиззи — особенная. — Жюстина подняла мальчика на руки, уткнулась лицом ему в шею.
Хоуп деликатно отвернулась. Она думала, что Райдер у нее за спиной, но теперь увидела, что он стоит перед тремя могилами, расположенными в отдалении. Она направилась к нему. Сердце глухо застучало.
—Он в середине.
—Что? — Ноги Хоуп вдруг стали как ватные, она вновь схватилась за руку Райдера.
—Он был младшим из трех братьев. Родился последним, умер вторым.
—Откуда ты... Я не могу разобрать, что написано.
—Темнеет, — сказал Райдер.
Хоуп опустилась на колени, чтобы рассмотреть имена поближе.
—О боже. Билли Райдер. На надгробии не стали писать его полное имя, просто Билли. Даты жизни: 14 марта 1843— 17 сентября 1862.
—Джошуа скончался чуть раньше в том же году, Чарли — двадцать два года спустя. Три брата...
—Билли... — В первую минуту Хоуп больше ни о чем не могла думать, но вдруг встрепенулась: — Она тоже здесь? Как это возможно?
—Это не она. — Райдер сообразил, о чем говорит Хоуп, и махнул рукой. — Жимолость. Кладбищенская стена просто утопает в ней.
Он повернулся, посмотрел на мать. Глаза их встретились, необходимость в словах исчезла. Жюстина подошла к могиле; ее глаза увлажнились.
—Ты нашел его, сынок.
—Надпись стерлась от времени, но разобрать можно. Он умер в один год с Лиззи. В тот же месяц, практически в тот же день.
Держа Эйвери за руку, Оуэн приблизился к матери, обнял ее за талию. Следом подошли Бекетт и Клэр с неожиданно притихшими мальчиками. Кароли, стоявшая позади, всхлипнула, и Вилли Би ласково погладил ее по спине.
На землю опустились сумерки, в воздухе был щедро разлит аромат жимолости. Хоуп провела пальцем по буквам на надгробной плите, потом приложила ладонь к сердцу.
—В следующий раз привезем цветы. — Жюстина склонила голову на плечо Оуэну, взяла за руки Бекетта и Райдера. — Отныне мы будем чтить их память. Если бы не они, нас не было бы на свете, поэтому наш долг — помнить предков.
Повинуясь порыву, Райдер достал из кармана перочинный нож, срезал несколько веток жимолости и положил на могилу.
—Пока хотя бы так.
Этот простой жест невыразимо тронул Хоуп. Переполненная чувствами, она поднялась с колен, взяла лицо Райдера в ладони и поцеловала.
—Это прекрасно, — прошептала она.
—Холодает. Как бы ты не замерзла, — обратился Бекетт к Клэр. — Заеду к тебе, — сказал он Жюстине, — заберу собак и отвезу Клэр с детьми домой.
Клэр внимательно посмотрела на Хоуп.
—Мы обязаны ей сказать. Мы все должны быть там, когда ты будешь с ней разговаривать.
—Это подождет до завтра. Ты совсем бледная — видно, что устала. — Бекетт погладил Клэр по щеке. — Завтра, все завтра.
—Так даже лучше, — примирительно вскинула руки Эйвери. — У нас есть время подумать, как лучше рассказать обо всем Лиззи. Мы нашли Билли, нашли место его захоронения, но что это означает? По-моему, жестоко сообщать ей, что он лежит здесь, за много миль от нее.
—Утром, — кивнула Жюстина. — Часов в девять. Да, это разбивает твой день, — отрезала она, глядя на Райдера, который не успел раскрыть рта, — зато мы успеем до открытия «Весты» и книжной лавки Клэр, а также до приезда новых постояльцев в гостиницу.
—В девять так в девять.
—Вилли Би, ты придешь? — Жюстина повернулась к здоровяку, державшему на руках миниатюрного мопса. — Найдешь время?
—Обязательно приду, если ты так хочешь.
—Да, буду признательна. Я очень хочу знать, кто из женщин, похороненных здесь, мать Билли и его братьев. При жизни она потеряла двоих сыновей, а может, и всех троих. Это очень тяжело... — голос Жюстины сорвался, она глубоко вздохнула. — Я должна знать имя этой женщины и помнить ее.
—Уже совсем темно. — Вилли Би похлопал Жюстину по руке. — Давай-ка я отвезу тебя домой, дорогая.
—Да, да. Пора по домам.
Все направились к машинам, и только Райдер медлил. Он заставил себя отойти, лишь когда Хоуп коснулась его руки.
—Ты в порядке?
—Да, только... Не знаю, странное какое-то ощущение.
—Ты имеешь в виду то, что братьев было трое, как и вас?
—Не знаю, — повторил он. — Словно у меня в душе задета какая-то струнка. Он — предок моей матери, наш предок. А она — твой. Я ношу его имя, точнее, его фамилия стала моим именем. И... — Райдер помотал головой, как будто желая стряхнуть с себя это чувство. — Идем.
—Что, что «и...»? — настаивала Хоуп, которую Райдер тянул за руку.
—Ничего. Говорю же, просто странно.
Он умолчал о том, что, едва ступил на кладбище, какая-то неведомая сила подсказала ему, где искать Билли. Ноги сами привели его к этому месту.
Воображение разыгралось, подумал Райдер, усаживаясь за руль. Могилы, сумерки, все такое. Однако непонятное ощущение, похожее на мурашки, не отпускало его. Уже отъехав, он посмотрел в зеркало заднего вида, проводил глазами каменную ограду, покосившиеся надгробия и буйно цветущую жимолость, а потом вновь устремил взгляд на дорогу.
19
Ему была хорошо знакома эта земля — холмы и впадины, расстилающиеся кукурузные поля, острые клыки гор, каменные стены, за которыми тучные коровы жевали траву. Часть этих стен он выложил своими руками под терпеливым руководством дяди. И хотя ему пришлось покинуть родные края, он всегда рассчитывал вернуться сюда. Выстроить дом у излучины реки, что бежит через горы и охлаждает свои воды под сенью тенистых лесов. Его ноги прошли много дорог, и все же ни к какой другой земле он не питал такой любви, как к этой.
Однако сегодня, в этот сентябрьский день, она превратилась в адский пейзаж. Сегодня соленый пот промочил его форму и траву под ним. Пока только пот, не кровь. Пока. Сегодня он сражался и выжил, как и во многие другие дни с тех пор, когда желание стать солдатом, занозой засевшее в душе, заставило его записаться добровольцем. Сегодня он всем сердцем мечтал вырвать из себя это желание и растоптать сапогами. Он ожидал приключений и славы, а столкнулся с отчаянием, ужасом, горем и вопросами, на которые боялся даже искать ответы.
Небо, на рассвете сиявшее лазурной чистотой, затянулось мутной мглой — вверх поднимались копоть и грязный дым пушечной канонады. Мелкие ядра со свистом отправлялись в свой зловещий полет, звук нарастал и оканчивался взрывом; в стороны летели брызги земли и ошметки человеческой плоти. О, какое надругательство над телом и духом — война!
Крики боли и ужаса били ему в уши, заставляли внутренности сворачиваться узлом, и в конце концов он словно бы оглох и не слышал даже грохота артиллерии, бесконечного визга снарядов, дробных пулевых очередей, похожих на стук града по металлической крыше.
Он еще немного полежал, стараясь восстановить сбившееся дыхание, хотя казалось, будто дышит не он, а кто-то другой. Кровь на его форме принадлежала товарищу, с которым он познакомился на марше, — подмастерью кузнеца Джорджу, весельчаку с тонкими светлыми волосами и пронзительно-синими глазами, счастливыми, точно лето. Теперь светлые волосы перепачканы кровью, а глаза на изуродованном лице невидяще смотрят ввысь.
Эта земля знакома ему до последней пяди, вновь подумал Билли. В ушах опять зазвенело, сердце гулко стучало, как боевой барабан. Неширокая дорога, что петляла по холмам, разделяла фермы Пайперов и Рулетов. Его родители были дружны с Лайнерами. Где они сейчас, когда эта извилистая затопленная дорога превратилась в линию огня, крови и смерти?
Конфедераты генерала Хилла закрепились в низине у дороги и из этой укрытой позиции вели беглый огонь, которые выжигал надвигающийся авангард северян, точно горящая спичка, брошенная в сухую траву. Первая же очередь залпов оборвала жизнь Джорджа — пуля, выпущенная из мушкетной винтовки, снесла ему половину лица — и бог знает скольких еще солдат. Артиллерийская канонада сотрясала землю.
Ему показалось, что он пролежал в траве несколько часов, глядя в голубое небо сквозь сизый дым, слушая крики, стоны и беспрестанный, перекрывающий все прочие звуки треск пуль и орудийных выстрелов. На самом деле прошло всего несколько минут. Вместе с глубоким вдохом пришло осознание, что товарищ мертв, а он сам был на волосок от гибели.
Трясущейся рукой он пошарил во внутреннем кармане, осторожно извлек фотографию. Элиза. Лиззи. Его Лиззи с волосами цвета солнца и улыбкой, с первой секунды, покорившей его сердце. Она любит его, несмотря ни на что. Она ждет его, и, когда этот кошмар закончится, они поженятся. Он построит для нее дом где-нибудь неподалеку отсюда, только этот дом будет наполнен жизнью и радостью, смехом детей. Когда войне наступит конец, он поедет за ней. Он получил от нее письмо, всего одно. Письмо тайком послали на адрес его матери, а оттуда переправили ему. Он прочел об отчаянии, которое владело ею в ночь несостоявшегося побега, и о ее неколебимой вере в то, что они вновь разыщут друг друга.
Он написал ей вчера ночью, когда лежал в лагере без сна, и очень старался, подбирая слова. Он найдет способ отправить это письмо. Любой, кто прошел через ад, верит в рай. У них с Элизой будет райская жизнь. Вечно.
До него донесся приказ командира: перестроиться и штурмовать чертову дорогу, скрытую в низине. Он закрыл глаза, прижался губами к фотографии Элизы и аккуратно спрятал ее в нагрудном кармане. Там, у его сердца, она будет в безопасности.
Он поднялся на ноги. Вдохнул, выдохнул. Что ж, с Богом. Он выполнит свой долг перед страной и вернется к Лиззи. Он пошел в атаку сквозь смертоносный ливень пуль. Мертвые, изуродованные тела устилали когда-то мирную землю, а ему опять удалось выжить. Часы тянулись, как года, а иногда летели, точно минуты. Солнце катилось с востока на запад, и, глядя на него, он знал, что прожил еще день. Не дрогнув в бою, он шел плечом к плечу вместе с теми, кто, как и он, поклялся служить родине.