— Здесь ты права, но ведь ей не нужно лечиться. Так что — увы… Все. Пошли. Я хочу спать.
Мы возвратились в пансион. Я зашел к себе, а Рут остановилась на пороге моей комнаты.
— Если хочешь, я могу спать с тобой. Я в настроении.
— Чего не могу сказать о себе. — Толкнув ее в коридор, я захлопнул дверь перед ее носом.
Через полчаса, уже лежа в постели, я думал над словами Рут: «Взять деньги в киностудии проще простого…» Эти слова не шли у меня из головы. Нужно забыть об этом, твердил я себе. Да, я испытываю определенные трудности, но не до такой степени, чтобы пойти на ограбление. И все же мысль о деньгах никак не выходила у меня из головы. Если бы я только смог вылечить Руг…
Размышляя об этом, я незаметно уснул.
На следующий день, рано утром, мы отправились в Голливуд. Через главные ворота киностудии «Парамаунт Пикчерс» двигался непрерывный поток людей. Мы влились в толпу желающих участвовать в массовке.
— Времени более чем достаточно, — на правах провожатого сказала Рут. — Съемки начнутся не раньше десяти утра. Пойдем, я попрошу Ларри зачислить тебя в штат.
Я молча последовал за ней.
В стороне от главного павильона находилось несколько одноэтажных, приземистых зданий. Возле дверей одного из них стоял высокий худой парень в вельветовых брюках и голубой рубашке навыпуск.
Мне он не понравился с первого взгляда. Трехдневная щетина покрывала его впалые щеки, близко посаженные глазки все время бегали, да и вообще всем своим видом он напоминал сутенера, ищущего клиентов для своего гарема.
Парень растянул губы в глумливой ухмылке и произнес:
— Хэлло, беби. Пришла заработать пару-тройку баксов? — Он перевел взгляд на меня. А это еще что за хлыщ?
— Мой приятель. Ларри, ты не сможешь устроить его статистом в массовку?
— Нет проблем. Чем вас больше, тем веселее. Как зовут?
— Джек Гордон, — быстро ответила Рут. Я даже рот не успел раскрыть.
— О’кей, он принят. — Ларри панибратски похлопал меня по плечу. — Отправляйся в павильон номер три, дружище. Прямо по аллее, затем второй поворот направо.
— Делай, что говорят, Джек, — сказала Рут. — Мне нужно сказать пару слов Ларри.
Ларри заговорщически подмигнул мне:
— Все они хотят сказать мне пару слов!
Я пошел в указанном направлении, но на полпути не удержался и оглянулся. Рут и Ловенштайн направлялись в студию. Приобняв ее за плечи, он что-то быстро ей говорил. Я остановился.
Паче чаяния, через пару минут Рут вышла и присоединилась ко мне.
— Я еще раз осмотрела замок. Ничего сложного. Пять минут, и я вскрою его, как консервную банку.
Я промолчал.
— Мы сделаем это уже этой ночью, — продолжала Рут. — Здесь ведь так легко потеряться. Я знаю тут одно местечко, где можно спокойно пересидеть до утра. Как видишь, все просто.
Мои колебания были недолгими. Я понимал, если я не рискну сейчас, мне придется вернуться домой к отцу и вести жалкую жизнь неудачника. Но если Рут пройдет курс лечения, мы оба будем обеспечены до конца жизни. Передо мной стоял вечный вопрос — или — или, и я решился.
— О’кей. Если ты так решила, я с тобой.
Бок о бок мы лежали в темноте под большой сценой в студии номер три. Вот уже несколько часов мы провели в таком положении, слушая топот ног над нами, возгласы рабочих, устанавливающих декорации к завтрашней съемке, брань режиссера, вечно недовольного всем и вся.
С утра и до темноты я и Рут работали в поте лица под слепящими лучами прожекторов вместе с другими статистами — толпой неудачников, проводящих свои дни в Голливуде в надежде, что когда-нибудь, какой-нибудь из режиссеров обратит на них внимание и они моментально вознесутся на вершину киноолимпа, греясь в лучах славы. Пока же им приходилось делать самую неуважаемую здесь работу, и мы, ненавидя их, делали то же самое.
Один и тот же эпизод мы повторяли раз за разом с утра и до семи вечера, и, должен признать, такого трудного дня у меня еще никогда не было.
В конце концов режиссер, видимо, и сам выдохся и объявил об окончании съемок.
— О’кей, ребята, — рявкнул он в мегафон. — Приходите завтра с утра и в той же одежде, что на вас сегодня.
Рут взяла меня под руку.
— Держись возле меня и не зевай.
Мы двигались в хвосте вереницы усталых, покрытых потом статистов. Я был настолько на взводе, что даже не мог критически обдумать последствия того, что мы намерены сделать.
— Давай! — вполголоса сказала Рут и толкнула меня в спину.
Мы свернули на полутемную аллею, ведущую к служебному входу в третью студию. Не прошло и пары минут, как мы устроились под сценой. Первые три часа мы лежали, боясь пошевельнуться, опасаясь быть обнаруженными, но к десяти рабочие разошлись, и мы остались одни.
Очень хотелось курить, и мы вытащили сигареты. Огонек спички отразился в глазах Рут, и она, взглянув на меня, ободряюще улыбнулась.
— Все в порядке. Через часок можно приступать.
И только сейчас до меня дошел весь ужас того, что мы намерены сделать. Должно быть, у меня поехала крыша, раз я позволил впутать себя в это грязное дело. Ведь если нас застукают на месте преступления… Даже думать об этом было страшно.
— Какие у тебя отношения с Ловенштайном? — только чтобы хоть как-то отвлечься от предстоящего, спросил я.
Рут шевельнулась и тяжело вздохнула. Видимо, этот вопрос был ей неприятен.
— Никаких.
— Ну-ну! Не могу понять, как ты можешь встречаться с этим мерзавцем. Это же точная копия твоего дружка Уилбура.
— Можно подумать, что ты писаный красавец. С твоей рожей лучше помалкивать.
Я ущипнул Рут за ногу.
— Не смей разговаривать со мной таким тоном!
— А ты не обзывай моих друзей.
До меня дошло, кто такой Ловенштайн.
— Так вот кто снабжает тебя наркотиками!
— Ну и что здесь такого? Должна же я где-то их добывать!
— Да, видимо, я совсем свихнулся, раз связался с тобой.
— Неужели ты меня так ненавидишь?
— Да у тебя мания величия! При чем здесь ненависть?
— Что ж, должна признать, ты не первый, кто не захотел лечь со мной в постель, — обиженно произнесла Рут.
— На данный момент девушки меня не интересуют.
— Ты в таком же отчаянном положении, как и я, только не хочешь признать это.
— Молчала бы лучше! — прошипел я, окончательно выходя из себя.
— А вот сейчас я кое-что тебе сообщу, — как ни в чем не бывало сказала Рут. — Я тоже ненавижу тебя. Понимаю, что ты человек хороший и хочешь мне только добра, но все равно ненавижу. Не могу простить того, что ты хотел сдать меня копам. Помни, Джек, я всегда плачу по долгам, даже если мы и будем работать вместе.
— По всему видно, ты нарываешься на хорошую взбучку. — Я вновь ущипнул ее. — За мной не заржавеет. Уж поверь. Мало не покажется.
Рут негромко хихикнула.
— Да уж… Который час? — спросила она неожиданно.
Я взглянул на светящиеся стрелки часов.
— Чуть больше половины одиннадцатого.
— Пора.
Мое сердце учащенно забилось.
— А охрана здесь имеется?
— Откуда? — Рут поползла вперед, и мне ничего не оставалось делать, как ползти за ней. Через пару минут мы оказались у выхода и замерли, прислушиваясь.
От тишины, царившей на территории, звенело в ушах.
— Иди за мной, — шепнула Рут. — И не отставай.
Осторожно мы двинулись в темноту аллеи. В безоблачном небе светили звезды, но луна еще не взошла. Рут остановилась и прислушалась. Ни звука, ни шороха. Она оглянулась.
— Трусишь? — Она сделала шаг ко мне.
Чувство отвращения от ее близости было сильнее страха, но отступить я не мог, за моей спиной находилась стена киностудии.
— Скажешь тоже. Я же ведь был на фронте. А вот у тебя дрожат коленки от страха.
— Хватит заливать. Я же чувствую, что у тебя душа ушла в пятки.
— О’кей, я до смерти напуган. — Я брезгливо оттолкнул ее. — Довольна?
— Ну и зря боишься. Никто не сможет причинить человеку столько вреда, как он сам себе.
— Ты это о чем? Ну и разговорчики у тебя.
— Вперед! Что-то мы разговорились.
Рут вновь двинулась вперед, и я, последовал за ней. Вскоре мы остановились у двери отдела кадров, и я услышал, как она расстегнула сумочку, которую весь день носила через плечо.
Стоя рядом с ней, я чувствовал, как кровь стучит в висках. Ужас все больше охватывал меня. В замке заскрипела отмычка. Рут не соврала — она была специалистом в таких делах, так как замок сразу поддался. В следующий момент дверь открылась.
В кабинет мы вошли друг за другом и некоторое время стояли, привыкая к темноте. Минуту спустя при слабом свете звезд, проникавшем из не закрытых шторами окон, мы различили контуры стола, стоявшего у противоположной стены.
Рут подошла к нему и опустилась на колени.
— Ну чего стоишь столбом? Встань у двери и гляди в оба, — шепнула она, не оглядываясь.
Меня била мелкая дрожь.
— Рут, давай уйдем отсюда. Я передумал.
— Трус! Я не передумала! — Она включила фонарик и направила узкий лучик света на замок. Что-то напевая себе под нос, она принялась возиться с замком.
Я ждал, пытаясь унять сердцебиение и прислушиваясь к легкому скрежету металла о металл.
— Сложный замок, — признала она. — Но ничего, мне попадались игрушки и покруче. Справлюсь.
Однако, видимо, коса нашла на камень. Тягуче тянулась минута за минутой, и металлический скрежет начал действовать мне на нервы.
— Ну что же ты? — Я подошел к ней. — Давай уйдем, пока нас не застукали.
— Глохни!
Я беспомощно глянул в окно, и тут меня словно током ударило. В неярком свете звезд я увидел контуры головы и плеч человека, стоявшего с той стороны. Мог он меня видеть или нет, не знаю, но у меня было такое ощущение, что он смотрит мне прямо в глаза. У незнакомца были широкие плечи, а на голове фуражка с козырьком. Коп, кто еще это мог быть?!
— Снаружи кто-то есть! — шепнул я.
— Я открыла этот проклятый замок! — воскликнула Рут в тот же момент.
— Ты что не поняла? Кто-то находится за окном!
— Прячься, идиот!
Я затравленно оглянулся в поисках укрытия, но в этот момент распахнулась дверь и щелкнул выключатель. Внезапный яркий свет подействовал на меня, как удар по голове.
— Только шевельнись и получишь пулю в лоб!
Этот суровый, решительный тон мог принадлежать только профессионалу. Непреклонный блюститель закона стоял в проеме двери и целился в меня из револьвера 38-го калибра, казавшегося огромным в его руке.
— Как ты сюда попал?
Я медленно поднял трясущиеся руки, испытывая отвратительное ощущение, что он сейчас выстрелит.
— Я…
— Замри! — Коп пока не замечал прятавшуюся за столом Рут. Сейчас мне нужно было выйти из кабинета раньше, чем он заметит Рут. Откашлявшись, я промямлил:
— Я впервые попал сюда и заблудился. Хотел переночевать здесь.
— Неужели? — ехидно осведомился коп. — В таком случае тебе придется переночевать в более безопасном месте. Не опускай руки и иди сюда… Стоять! — рявкнул он, едва я сделал первый шаг. — Ты что, пытался открыть ящик стола?
— Ну что вы… я…
— Лицом к стене! Быстро!
Наступило молчание, казавшееся мне бесконечным. Я слышал только удары собственного сердца, и в следующий момент оглушительно грохнул револьверный выстрел. Он прозвучал так неожиданно, что я едва не упал на колени. У меня мелькнула мысль, нто охранник обнаружил Рут и застрелил ее. Кто-то приглушенно застонал, и я осторожно глянул через плечо.
Коп, согнувшись, стоял у стола. Форменная фуражка свалилась с головы. Обеими руками он схватился за живот, сквозь пальцы медленно просачивалась кровь. Револьвер валялся на полу. Вновь грохнул револьверный выстрел. Судя по вспышке, стреляли из-под стола.
Лицо копа исказилось в гримасе боли, и он с шумом упал на пол.
Словно пригвожденный к полу, я стоял у стены, чувствуя, как неприятный комок подкатывается к горлу.
Из-под стола с револьвером в правой руке выбралась Рут и равнодушно взглянула на тело охранника, лежащее рядом.
Денег нет, — сквозь зубы сказала она. — Проклятье, ящик пуст, как карманы нищего пропойцы!
До меня никак не доходил смысл сказанного ею. Я тупо смотрел, как кровь тонкой струйкой змеится по начищенному до зеркального блеска паркету.
— Уходим отсюда!
Нотка тревоги, прозвучавшая в голосе Рут, вернула меня к действительности.
— Ты убила его!
— А то! Иначе он убил бы меня, сам понимаешь. — Рут холодно взглянула на меня. — Чего застыл, как истукан? Выстрелы могли услышать.
Она направилась к распахнутой двери, но я схватил ее за руку и рывком развернул лицом к себе.
— Откуда у тебя оружие?
Рут решительно вырвала руку.
— Уходим отсюда! Через пару минут здесь будет полно копов.
Ее ничего не выражающий взгляд пугал меня. Вдалеке завыла сирена, и мое сердце едва не выскочило из груди от этого звука.
— Пошевеливайся!
Мы метнулись в спасительную темноту парка.
Здесь и там зажигался свет в дежурных помещениях, слышались возбужденные голоса. Рут, схватив меня за руку, потащила в глубь парка. Сирена завывала непрерывно.
— Сюда! — Она втащила меня в распахнутую дверь какого-то склада и, на мгновение включив фонарик, толкнула за большой ящик.
Кто-то с топотом пробежал мимо. Недалеко послышался полицейский свисток.
Выждав некоторое время, Рут подошла к двери склада и прислушалась. Поблизости все было тихо.
— Идем!
Если бы не Рут, я бы никогда не смог выбраться с территории киностудии. Ни на мгновение она не теряла самообладания и целеустремленно вела меня полутемными аллеями к только ей одной известному выходу.
По мере того как мы пробегали мимо темных коробок зданий и огромных съемочных павильонов, свистки и крики все отдалялись и отдалялись. Через пару минут мы остановились возле стены какого-то павильона. Звук сирены был еще слышен, но свистки и крики сюда уже не доносились.
— Нам нужно выбраться до того, как территорию студии оцепят копы, — прошептала Рут.
— Ты же убила его!
— Молчи… Здесь недалеко мы можем перебраться через стену. — Она решительно потянула меня вперед.
Я не упирался, и вскоре мы оказались у стены высотой не меньше десяти футов. Я озадаченно глянул вверх.
— Помоги мне…
Обеими руками я взял ее за ноги и поднял вверх насколько мог. Секунда — и Рут уже сидела на вершине стены, всматриваясь в темноту по ту сторону.
— Порядок. Сможешь забраться сам?
Я разбежался, прыгнул, и мои пальцы вцепились в гребень стены. Еще мгновение, и мы приземлились на мощеном шоссе, шедшем вдоль территории студии.
Взявшись за руки, мы побежали прочь, ориентируясь на огоньки придорожного бара. Возле него темнели силуэты машин, оставленных поздними любителями выпить чего-нибудь горячительного.
— Минут через пять здесь должен пройти рейсовый автобус, — задыхаясь, сказала Рут.
Издалека послышались звуки полицейских сирен. Рут потянула меня к стоящему на обочине «форду».
— Шевелись!
Открыв дверцу, мы скользнули в салон. Едва Рут захлопнула дверцу и мы легли на сиденья, как мимо нас промчались две патрульные полицейские машины. Они мчались к главному входу в киностудию.
— Переждем здесь. Это еще не все. Нельзя допустить, чтобы нас заметили.
В ее словах был резон, но панический страх толкал меня сломя голову бежать как можно дальше от этого проклятого места.
— Ну и мерзавец же этот Ларри, — злобно прошипела Рут. — Вечно все перепутает. Скорее всего, в конце рабочего дня деньги сдаются в банк.
— Нам от этого не легче! Неужели ты не понимаешь, что убила человека! За это грозит как минимум пожизненное заключение или даже электрический стул! Ты сумасшедшая! И зачем только я связался с тобой!
— Но у меня не было иного выхода! — Возмущение Рут было неподдельным. — Это самозащита! Как ты не можешь понять?
— Ничего себе самозащита! Ты застрелила его совершенно хладнокровно. Выстрелила дважды!
— Но не могла же я позволить ему убить себя. У него в руке был револьвер.
— Это хладнокровное убийство!
— Замолчи!
— Видеть тебя больше не хочу! Мы расстаемся!
— Трус! Деньги тебе нужны так же, как и мне. Ты же хотел заработать на моем таланте, не так ли? Сейчас наше положение несколько осложнилось, но я…
— Положение несколько осложнилось… Ну и ну!
— Перестань ныть!
Вцепившись в баранку, я тупо смотрел в темноту и лишь твердил про себя, что, если мне удастся благополучно выпутаться из этой переделки, я немедленно уеду домой, восстановлюсь в университете и больше никогда не сделаю ничего противоправного.
Снова послышалось завывание сирены, и мимо нас промчалась еще одна патрульная машина, забитая полицейскими, и вслед за ней машина «скорой помощи».
— Ну вот и все, — усмехнулась Рут. — Можно уходить.
Мы выскользнули из салона «форда» и направились к остановке. И вовремя. Через пару минут подошел рейсовый автобус. Зайдя, мы сели на заднее сиденье. Никто не обратил на нас внимания. Рут курила, равнодушно глядя в окно. Автобус свернул с шоссе на набережную. Рут начала чихать.
За время знакомства с ней я уже понял, что означает этот синдром. Рут нужна новая доза наркотиков.
Глава 5
В ту ночь я едва сомкнул глаза. Перед моими глазами постоянно стояли убитый полицейский и Рут с револьвером, из ствола которого вился дымок. Часам к семи утра, глядя в потолок и понимая, что так и не усну, я в который раз стал перебирать по памяти недавние события. Сказать, что чувствовал я себя отвратительно, — значит, почти ничего не сказать.