Нил излечил ее от тяги к Сету.
Что теперь излечит ее от тяги к Нилу?
И почему ее вечно тянет к парням, которые спят с другими девицами? Будь она диким животным, ее вид был бы обречен на вымирание.
Сет растянулся на кровати и включил телевизор. «Озорные анимашки»[30]. Джорджи бросила ему рогалик.
– Ну как, утро оказалось мудренее вечера? – спросил Сет, извлекая рогалик из пакета.
Джорджи закинула ноги на стол и тоже уткнулась в экран телевизора:
– Я в лучшем виде.
Когда фильм прервала реклама, Джорджи открыла на компьютере нужную папку. Помимо их колонки, ее гороскопов и обязанностей выпускающих редакторов, они с Сетом регулярно делали пародию на обзор фильмов – «Обзор от вашей мамочки»… В каждом выпуске красовалось фото матери Сета. На этой неделе они обсмеивали фильм «На игле».
Реклама закончилась. Сет снова прилип к экрану.
– У него есть подружка, – сказала Джорджи.
Сет резко повернулся к ней и поморщился:
– Ты хочешь сказать, все это время у него была подружка?
– Да.
Он выключил телевизор, подошел к столу и сел на другой стул.
– Забей на него, – посоветовал Сет, слегка толкая Джорджи локтем. – Я устал тебе повторять: это была пустая затея.
– И с какого времени ты понял, что она пустая?
– Да с самого начала. Джорджи, не забывай, я романтик.
– Романтик, окруженный табуном девиц.
– Табун девиц – это тоже романтично.
Они взялись за пародию на обзор фильма и занимались этим, пока часы не подсказали Сету, что ему пора на другую работу – он подрабатывал на фабричном складе. Все время, пока они писали обзор, Сет лез из кожи вон, стараясь рассмешить Джорджи. Она стучала по клавишам. Сет положил ей голову на плечо, и она даже не делала попыток взбрыкнуть.
Из общежития она уходила не сказать что в радужном настроении. Но Нил и его подружка уже не казались ей чем-то трагическим.
Нет, это она себе врала.
Ей по-прежнему было больно, но она понимала: жизнь есть жизнь и на Ниле свет клином не сошелся. Вероятно, она принадлежала к тому типу интеллектуальных женщин, у которых есть интересная работа, прекрасный друг и хорошие волосы. Если немного опустить планку моральных стандартов, она, пожалуй, согласится на эпизодический секс.
Восстанавливающееся равновесие было уничтожено за одно мгновение, стоило ей увидеть Нила. Он сидел на скамейке автобусной остановки. Подошел автобус. Потом отъехал. Нил продолжал сидеть и смотреть прямо на Джорджи.
Затем он махнул ей рукой, подзывая к себе.
Джорджи нахмурилась. Подходить она не собиралась.
Нил встал.
Какое ей дело до него? Сейчас она сядет в свою машину и уедет, а он может торчать здесь сколько угодно. И вообще, зачем его сюда принесло?
Нил снова позвал ее.
Джорджи нахмурилась еще сильнее и, оглядевшись по сторонам, перешла улицу. Надо было бы вообще с ним не заговаривать, но она не выдержала и сказала явную глупость:
– Странно видеть тебя здесь.
– Ничего странного. Я ждал тебя.
– Ты? Меня?
– Да.
Джорджи сощурилась. Вид у Нила был усталый и напряженный. Лицо неестественно порозовевшее.
– Чем обязана такому вниманию?
– Мне не важно, как ты к этому отнесешься. – Нил шагнул к ней. – Я знал, что ты здесь появишься, и потому пришел. Мне нужно кое-что тебе сказать.
– Мог бы позвонить.
– Конечно.
Нил вырвал листок из блокнота и подал ей. Там был набросок кипариса, росшего напротив общежития Сета. А еще там был скунс, сидящий за рулем старого автомобиля «АМС Гремлин». Ниже шло имя – Нил Г., а еще ниже – телефонный номер.
Джорджи взяла листок, причем обеими руками.
– Я должен был тебе сказать. – Нил пригладил свои короткие волосы. Настолько короткие, что их и не пригладишь. – У меня больше нет подруги.
– Нет? – переспросила Джорджи, сглатывая.
Он кивнул.
– Быстро же ты…
Нил выдохнул ртом, потом мотнул головой:
– Ее… в общем… ее почти не было.
– Интересно, – только и могла сказать Джорджи.
– Словом… – Вид у Нила был решительный. – Я хочу, чтобы ты знала. Знала об этом. И еще… Я подумал… может, мы начнем все сначала? Или попытаемся. Ну, сходим куда-нибудь. Выберем день и сходим. Я же теперь… свободен.
Джорджи старалась не показывать ему своей улыбки.
У Нила больше нет подруги.
Вероятнее всего, причиной его разрыва была она, но эта мысль не радовала Джорджи. Ей не хотелось видеть себя в роли разрушительницы чужого счастья. Не хотелось встречаться с парнем, который поспешно рвет отношения. Если он так поступил с другой девчонкой, где гарантия, что когда-нибудь эта участь не постигнет и ее?
Опять самообман. Джорджи хотелось встречаться с Нилом. Если не целоваться, то просто потереться щеками и носами.
– Я бы не прочь, – сказала Джорджи.
Нил опустил голову. Наверное, от облегчения.
– Вот и хорошо, – сказал он, выдыхая сквозь закушенную губу.
– Хорошо, – повторила она.
Машину Джорджи оставила неподалеку. Сейчас самым разумным было бы проститься с ним и уехать. Пусть вызванивает ее и приглашает. Это нормальный стиль поведения уважающей себя девушки.
– Договорились, – сказала Джорджи, помахав его листком.
Нил помахал в ответ, потом засунул руки в карманы джинсов.
Джорджи прошла всего несколько шагов и…
– Слушай, а как насчет… прямо сейчас?
– Что?
– Если прямо сейчас и попробовать?
– Сейчас, – с некоторой растерянностью повторил он.
Джорджи вернулась к нему:
– Понимаешь… я могла бы сделать вид, что мне надо подумать, что я не хочу торопить события, и все такое. Другие девчонки это умеют, а у меня не получается. Я привыкла торопить события. И потом, расстаться с подругой – это не то же самое, что бросить жену.
– Мы были помолвлены.
Никто не тянул его за язык, кроме… чувства долга.
– Вот оно что, – пробормотала Джорджи.
– Но это было давно. Мы с ней просто встречались. А потом… стали проводить время порознь.
– Как вчера?
– Проводить время порознь, – как заевшая пластинка, повторил Нил.
– Значит, можно считать, что вчера у тебя не было никакой подруги.
Нил поморщился:
– Тут есть свои нюансы.
– Так когда вы с ней расстались?
– Сегодня утром.
– Это что же, ты проснулся пораньше и сразу побежал расставаться со своей подругой?
– Я ей позвонил.
– Нил, такими вещами не шутят!
Джорджи не верилось, что у него не хватило смелости сказать это своей подруге в глаза. По телефону расстаются только трусы. Она снова примерила ситуацию на себя: в один прекрасный день Нил позвонит ей и скажет, что между ними все кончено.
– У меня не было другого выхода, – сказал Нил, видя ее недоуменный взгляд. – Я не мог сорваться и поехать в Небраску.
– Так она осталась в Небраске?
Он кивнул, снова кусая губы.
– И давно вы вместе? – спросила Джорджи.
– Были вместе, – поправил ее Нил. – Со старших классов.
– Боже милостивый! – выдохнула Джорджи. – И ты из-за меня разорвал отношения со своей потенциальной невестой?
– Она не моя невеста. Больше не моя. И не только из-за тебя.
Джорджи нахмурилась. Пока она считала себя главной причиной разрыва чужих отношений, ей это не нравилось. Теперь ей не нравилось, что Нил порвал с той девчонкой не только из-за нее.
– Мы бы с ней все равно расстались, – добавил Нил, и Джорджи нахмурилась еще сильнее. – Мы с ней… не то чтобы ссорились. Просто… охладели. Потом у нас был разговор, не попробовать ли начать все заново. А вскоре я познакомился с тобой. И понял: такие чувства, как у меня к тебе, – веское основание для прекращения отношений с нею.
– Впервые слышу, чтобы ты за один раз произнес столько слов.
– Это потому, что я малость не в форме.
– Значит, я выбила тебя из колеи? – спросила Джорджи, улыбаясь одними губами.
– Представь себе, – нехотя признался Нил. – Из-за тебя я всю ночь не спал, а утром расстался со своей подругой.
– Ты говорил, что не только из-за меня, – напомнила Джорджи, подойдя ближе.
В отличие от других девушек она плохо умела разыгрывать неприступную недотрогу. Да что там плохо! Вообще не умела.
– Ты главная причина, почему я это сделал сегодня утром, – пояснил он.
Джорджи вовсе не чувствовала себя победительницей. Наоборот, она представила себя на месте той несчастной девчонки в далекой Небраске. Каково было этой Мэри (или Сьюзен) поднять трубку и услышать, что парень с ней расстается, поскольку положил глаз на другую? Джорджи представила себе заплаканную блондинку, отрешенно бредущую по прерии.
– Тебе грустно? – спросила Джорджи. Искренне, без издевки. – Наверное, тянет пойти домой, запустить подборку любимых песен и подумать о завершении этой главы твоей жизни.
– Наверное. А еще я хочу выспаться.
– Конечно.
Что мешало ей поцеловать Нила теперь? Ведь их губы – на одном уровне. И на цыпочки вставать не надо. Джорджи взялась за край его фуфайки, притянула к себе и поцеловала в щеку.
– Конечно.
Что мешало ей поцеловать Нила теперь? Ведь их губы – на одном уровне. И на цыпочки вставать не надо. Джорджи взялась за край его фуфайки, притянула к себе и поцеловала в щеку.
– Спасибо, что сказал мне правду.
– Позвони мне, – шепотом попросил Нил.
– Позвоню.
– Позвони мне раньше, чем почувствуешь, что надо позвонить.
– Вечером.
Она шла к машине, улыбаясь во весь рот.
У Нила нет подруги.
И не будет… в течение ближайших трех часов.
Джорджи позвонила ему вечером. Потом они отправились в район Венеция, где в ресторане «Версаль» заказали цыпленка с чесноком и жареные плантаны[31]. Нил совсем не знал достопримечательностей Лос-Анджелеса. Все свое время он проводил либо у себя в комнате, либо в аудиториях, либо на воде, которую терпеть не мог.
Он действительно ненавидел воду.
Нилу нравилась сама концепция океана. Он оживлялся, рассказывая о жизни в глубинах и об удивительных кораллах.
Вообще же его мимика оставляла желать лучшего. Нил был не из тех, чьи мысли тут же отражаются на лице, подобно солнечным бликам на воде. Джорджи приходилось внимательно наблюдать за каждым скупым движением его губ и глаз, пытаясь догадываться об их значении. Такого занятия ей хватило бы на всю оставшуюся жизнь.
А вот Нил не знал, на что ему потратить свою жизнь.
Он пошутил насчет умения принимать трагически скверные решения. Живя в сухопутной Небраске, он заболел океаном. Океанография казалась ему главным делом его жизни. Так он попал в Калифорнию, где реальность быстро внесла свои коррективы. Уезжая на учебу, и потом почти весь первый курс, он думал о том, чтобы сделать предложение своей подруге Дон. Какое впечатляющее имя! Рассвет Прерий![32]
– У меня туго с желаниями, – сказал Нил. – Сам не знаю, чего хочу.
Их первый вечер перетек в ночь, потом в утро. Они сидели на пляже. Нил держал Джорджи за руку.
Песок был влажным. Дул прохладный ветер. Неудивительно, что Джорджи тесно прижалась к Нилу. Не простужаться же на ветру! Она была в юбке в синюю и зеленую клетку, а на ногах – красные ботинки «Док Мартенс». Теперь она могла беспрепятственно утыкаться коленом Нилу в бедро. Ради нее Нил расстался со своей Дон. Он признался Джорджи, что она ему нравится. Чего же еще?
– Тогда у нас может сложиться великолепный тандем, – заявила Джорджи. – У меня с желаниями более чем в порядке. Если я чего-то хочу, то даже физически это ощущаю. Моего умения хотеть хватит на двоих.
– Это уж точно, – поизнес Нил.
Эти слова он потом произносил всякий раз, когда самому было нечего сказать и он хотел, чтобы Джорджи продолжала говорить. Его слова сопровождала улыбка. Улыбка имела разные свойства в зависимости от выражения его глаз. Если они сияли, улыбка казалась просто насмешливой. Если нет – она превращалась в жестокую.
– Это уж точно, – согласилась Джорджи.
– А ты чего хочешь?
Проще всего (и банальнее всего) было бы ответить: «Тебя». Вопреки правдивости такого ответа Джорджи сказала другое:
– Я хочу писать. Хочу заставлять людей смеяться. Создавать свои шоу. Одно за другим. Хочу быть как Джеймс Брукс[33].
– Я понятия не имею, кто он такой.
– Обыватель с острым умом.
– Такое бывает? – удивился Нил.
– Наверное, раз он без конца получает премии… А еще я хочу написать книгу эссе. И войти в труппу «Ребятишек в коридоре»[34].
– Тогда тебе придется вообразить себя мужчиной, – сказал Нил.
– И вдобавок канадцем.
– И постоянно выступать то в мужских, то в женских ролях. Это очень сбивает с толку.
– Меня не собьет.
Нил засмеялся. Правильнее сказать, почти засмеялся. Он улыбался, а его плечи и грудь дергались.
– И еще я хочу «Крайолу Кэдди», – сказала Джорджи.
– Что это за штука?
– Их делали в нашем детстве. Что-то вроде вращающегося подноса с отделениями для цветных карандашей, мелков, фломастеров и красок.
– По-моему, у меня такая была.
– У тебя была настоящая «Крайола Кэдди»? – восхищенно переспросила Джорджи, впиваясь ему в руку.
– Думаю, да. Она желтого цвета? И в ней были плакатные краски? Где-то и сейчас валяется.
– Я хотела «Крайолу Кэдди» лет с пяти, – вздохнула Джорджи. – Целых три года просила Санта-Клауса, чтобы принес мне на Рождество.
– Неужели родители не могли тебе ее купить?
– Надо знать мою мамочку! – Джорджи закатила глаза. – Если она что-то находила глупым, умолять ее было бесполезно. Она покупала мне отдельно цветные карандаши и отдельно краски.
– В таком случае… – Нил задумался. – Я отдам тебе свою.
– Заткнись!
Джорджи ударила его в грудь. В шутку, конечно. С одной стороны, это выглядело глупо, но такое предложение ее взволновало.
– Нил Графтон, ты волшебник. Ты исполнил мое давнишнее желание.
Нил прижал ее руку к своей груди. Там, где билось сердце. Его лицо оставалось бесстрастным, но глаза смеялись.
– А что еще ты хочешь, Джорджи? – шепотом спросил он.
– Двоих детей. Мальчика и девочку. Но не раньше, чем окрепнет моя телевизионная империя.
– Ого! – выпучил глаза Нил.
– И хочу дом с большим парадным крыльцом. Хочу мужа, который обожает ездить в отпуск на машине. И машину хочу большую, с просторным задним сиденьем.
– Ты умеешь так выпукло рассказывать о своих желаниях, что я их вижу.
– Но это не все. Я хочу постоянный пропуск в Диснейленд. Хочу поработать с Бернадетт Питерс[35]. И еще… я хочу быть счастливой. Семьдесят или даже восемьдесят процентов времени я хочу быть счастливой. По-настоящему.
Нил тер их озябшие руки о свою синюю фуфайку с надписью «Борцовский клуб Норт-Хай. Разложите их на обе лопатки!». Его губы были плотно сжаты, а синие глаза казались почти черными.
– Хочу летать над океаном, – высказала свое очередное желание Джорджи.
Нил сглотнул. Его рука коснулась ее щеки. Рука была холодной, и песок с нее посыпался Джорджи на шею.
– Думаю, я хочу тебя, – сказал он.
Джорджи вцепилась в его руку и теснее прижалась к нему.
– Ты думаешь…
Нил кивнул:
– Я думаю…
Чем ближе к нему оказывалась Джорджи, тем больше он отворачивался.
– Думаю, я хочу тебя.
– Хорошо, – согласилась Джорджи.
Нил так удивился, что почти засмеялся:
– Хорошо?
Она кивнула, ткнувшись носом в его нос:
– Хорошо. Считай, что я твоя.
Их лбы соединились. Но не губы.
– Так просто?
– Да.
– Серьезно?
– Куда уж серьезнее.
Джорджи потянулась, чтобы поцеловать его, но он отвернулся. Он тяжело дышал. Его рука, успевшая согреться, по-прежнему лежала на ее щеке.
Джорджи постаралась придать своему лицу вполне обыденное выражение.
Да, Нил. Я твоя. Я умею хотеть и получать желаемое. И сейчас ты мое самое большое желание. Говорю тебе правду, и ничего, кроме правды.
Нил кивнул, как будто ему только что принесли заказ. Потом осторожно уложил Джорджи на песок. Его движения одновременно были нежными и твердыми.
Он склонился над ней, упираясь руками в песок.
– Джорджи, – прошептал он и поцеловал ее.
По-настоящему.
В ту ночь Джорджи добавила Нила в список своих желаний, которые непременно должны осуществиться. Она решила, что Нил – подходящая кандидатура для романтических ночных поездок на машине. Нил – подходящая кандидатура, чтобы стоять рядом с ней, когда она будет получать «Эмми».
Он целовал ее так, словно проводил безупречную прямую линию.
Он целовал ее с той же уверенностью, с какой его рука рисовала тушью.
Этот самоуверенный поцелуй убедил Джорджи, что Нил необходим ей для счастья.
Они устали. Все трое.
Сет запустил пятерню в свои всклокоченные волосы. Сейчас он был похож не столько на Джона Кеннеди, сколько на Джо Пископо[36].
– Никакого гея индийского происхождения у нас не будет, – сказала он. – Решение окончательное.
– Но Джорджи говорила, что хочет добавить чего-нибудь остренького, – напомнил Скотти.
– Она не говорила, что хочет добавить в сценарий тебя.
– Рахул не я. Он высокий и не носит очков.
– Он хуже, чем ты, – сказал Сет. – Он слепок с тебя.
– В таком случае все белые персонажи – слепки с тебя.
Сет продолжал терзать свои волосы.
– В этом шоу нет ни одного слепка с меня. Все они остались в «Сплетнице»[37].
– Джорджи! – хором сказали они, обращаясь к ней как к третейскому судье.
– Рахул может остаться, – вынесла вердикт Джорджи. – Но поскольку наша комедия не о суперменах, он будет невысокого роста и в очках.
– Это жестоко по отношению к Рахулу, – заявил Скотти. – В таком обличье он не встретит свою любовь.
– Скотти, поверь мне, ты встретишь свою любовь, – успокоила его Джорджи.
– Во-первых, я говорю о Рахуле, – напомнил ей Скотти. – А во-вторых, мне странно слышать от тебя такие слова.