— Ну, если что, за этим дело не станет. У нас это просто... Шучу. Итак, кто вы, что привело вас к нам, в Катеринбург?
Василий рассказал, что он работает в страховой компании, что его, сломя голову, отправили в Катеринбург, дав для связи телефон мэра, а тот запряг его в расследование убийства депутата Затовского, которое случилось два года назад.
— А почему о нем вдруг вспомнили? — спросил Кунгусов.
— Да тут некая бабуся неудачно упала, и перед смертью исповедовалась врачу, что кое-что прибрала от убитого. Борсетку с деньгами. Деньги она, мол, потратила, а борсетку оставила дома. Вот меня за ней и послали. Борсетки в квартире не оказалось, но зато обнаружилась банда в камуфляже и масках, кричавшая, что они — милиция. Потом меня куда-то отвезли, где молодые отморозки планировали, как бы меня половчее утопить по поручению именно губернатора Россиля. Потом милиция - уже без масок — их спугнула, а меня доставила к вам.
— Это все? — Кунгусов явно был взволнован. И коль это стало заметно по его вечно непроницаемо насупленному лицу, взволнован он был неслабо.
— Нет, конечно. Что я, бибикнутый, сразу все выкладывать? Откровенность — это всегда улица с двусторонним движением. А почему эта история так вас взволновала?
— Ну, во-первых, потому что... — видно, что Кунгусов не уверен, что ему нужно спешить с ответной откровенностью. Но все-таки решился. — Я был знаком с Артемом Затовским. Больше того. Он мне очень существенно помогал... Вы имеете представление о раскладе политических сил в Катеринбурге? Идет борьба между двумя основными силами. Прогрессивную, старающуюся активизировать реформы и обеспечить процветание города, возглавляет наш мэр Аркадий Михайлович. А ретрограды, мафиози, уголовники, коммунисты, красные директора и прочее отжившее, но не дающее жить молодым, старичье — поддерживают губернатора Россиля. Причем, последние не чураются никаких методов. Они в полном смысле способны на все. Одно слово: мафия. И вот Артем Затовский, который в силу своей неподкупности и принципиальности всемерно поддерживал уважаемого Аркадия Михайловича... В общем, он что-то такое узнал о них. И, наверное, они сейчас испугались, что в его борсетке может быть некий компромат.
Кунгусов сделал паузу, и Быков откликнулся:
— А чего конкретно они могут бояться? Много чего. Понимаете в чем штука... Россиль
и его банда — это паразиты на теле нашего города. Они сосут из него деньги, чтобы держать на плаву всякое отребье и нищету. Казалось бы, какой им смысл дотировать поселки, в которых нет работы? Какой смысл поощрять подачками к пьянству население деревень и бывших работников бывших заводов, которые так устарели, что их нет смысла даже модернизировать? А я вам скажу какой! Именно эта шелупонь, бездельники и неудачники, и поддерживают на выборах Россиля и прочих старперов.
— Значит, это кто-то из компании губернатора забрался в квартиру старушки до меня, и забрал документы Затовского? Очень вероятно. А на кой мэр не послал за уликами своего помощника? Вас или Виктора? На кой ему я?
— Ну-у... Я надеюсь, что вы не из тех, кто обижается на правду? Понимаете... Думаю, вы бы на его месте тоже предпочли рискнуть не своими, а кем-то чужим. Ведь в квартире вполне могла оказаться засада.
— Которая там и оказалась... Так это что?! — разозлился Быков. — Он меня как живца использовал? Чтобы выявить тех, кто прибрал документы Затовского?
— Возможно.
— Ну и что — выявил?
— В общем-то, да. Вы же сами сказали, что вас зацапали, и передали убийцам люди Россиля. Что и требовалось выяснить.
— Ну, выяснили? Теперь я могу уматывать?
— Еще рано, — возразил Кунгусов. — Знать это одно, а доказать — совсем другое. Поиски тех улик, которые раздобыл Затовский, надо продолжить. Я понимаю, шансы, что они еще целы, малы. Но пока они есть, сдаваться рано. Кроме того, вы нам нужны до тех пор, пока мы не найдем тех, кто собирался вас убить. Вы же теперь и жертва, и свидетель. Кстати, вы их запомнили?
— Только по голосам.
— Жаль. Вы что, не могли хоть чуть-чуть подсмотреть?
— Мог. Но тех, кто подсматривает, убивают в первую очередь.
— Резонно. Короче, вы пока отдохните. Подумайте, как бы вам найти то, что украдено из квартиры старушки. А мы пока посоветуемся, чем и как вам помочь.
— Мне бы очень помогло обещание хорошего гонорара.
— Да? А что, разве с вами об этом не говорили?
— Да как-то все некогда было.
— Ладно, я это учту. Все?
— Почти. Что такое вэсэнпо?
— Как? — удивился Кунгусов.
— Вэсэнпо.
— А может быть, ВэСээМПО?
— Может и так.
— Это Верхнесалданское металлургическое производственное объединение.
— Что это такое?
— Это предприятие в области. Оно поставляет на мировой рынок титан и изделия из него. Кстати, переживает сейчас очень трудные времена: цены на титан здорово упали после теракта в Нью-Йорке. Самолеты стали непопулярны. А почему вы о нем спрашиваете?
— Да так, слышал где-то. А какая связь между ВэСээМПО и Россилем?
— Самая непосредственная. Он давно спит и видит, кому бы этот комбинат загнать. Был слух, что он даже вел об этом переговоры с Бирезовс-ким.
— С тем, который в опале и в Лондоне?
— Да. Но тогда он был еще в силе. Впрочем, наш губер, ради своего кармана и власти, готов сотрудничать с кем угодно. Значит, мы все обсудили и договорились? — начальственно подытожил Кунгусов. — Вы отдохнете и с новыми силами — за поиски того, что пропало из той квартиры. Будьте здоровы.
— Спасибо, до встречи, — ответил Быков, нехотя вылезая из прохладного салона лимузина.
Они обсудили далеко не все. В частности, так и осталось в тумане: а на кой вообще этому Росси-лю или его подручным понадобилось похищать и убивать заезжего, ничего не знающего о местных делах москаля?
Рыжий хозяин
Вернувшись в предоставленную ему квартиру на Сурикова 40, Быков первым делом открыл кран горячей воды, чтобы спустить холодную. Он уже знал, что на это уйдет минут двадцать. Пробурчав самому себе, что при таких порядках потребление воды в Катеринбурге должно быть офигительным, он залез в холодильник и основательно приложился к припасенной бутылке красного сухого. Гадость конечно, но очень полезно для сосудов и расслабухи. А ему, после всех приключений, надо было основательно расслабиться.
Почувствовав легкое головокружение и убедившись, что вода существенно потеплела, он залез в ванную и просто сел под кран, подставив тугой струе затылок.
Так он и сидел, пока не ощутил, что вместе с потом, грязью и усталостью, смывается и сумбур в мыслях.
Его самого убить пытались редко. Грозили часто — те, мошенники, которым из-за него не удалось надуть страховщиков, но вот именно убивали всерьез — всего раза два. Но если судить по чужому опыту, убивают либо по серьезным причинам, либо от не фиг делать. Но последнее характерно для пьяниц и подростков, а те, кто собирался его утопить, ни на тех, ни на других — не походили.
Никаких серьезных причин кому-то из катеринбуржцев желать его смерти, Быков припомнить не смог. И, как ни странно, именно эта непонятность больше всего мешала ему сейчас плюнуть на все, и поскорее убраться из этого гадюшника. Но и задаром разбираться с мотивацией покушавшихся на его жизнь, Василий не хотел.
Согревшись и отмывшись, он за неимением банного полотенца завернулся в простыню, уселся в туалете, притворил дверь, и набрал номер своей московской начальницы.
Согревшись и отмывшись, он за неимением банного полотенца завернулся в простыню, уселся в туалете, притворил дверь, и набрал номер своей московской начальницы.
— Аллоу? — медоточиво спросила шефиня.
— Здорово. Это я, — сказал Быков.
— Васечка?! Радость моя, ты куда пропал? — обрадовался голос в трубке.
— В Катеринбург, — нелюбезно напомнил сыщик. — Ты сама меня сюда послала, помнишь?
— А что это мы такие мрачные?
— Между прочим, ты говоришь с без пяти минут утопленником.
— Как это? Что-то случилось? — догадалась шефиня.
— Долго объяснять. Скажи мне лучше: кто именно меня здесь нанял, на каких условиях, и сколько мне причитается?
— Ну-у, видишь ли... Ты так спешил, что я ничего толком не успела тебе объяснить.
— Так это я спешил?!
— Ну — мы, какая разница теперь? Ты что, выпил что ли? В общем, так. Тебя, по сути, наняли не там, а тут.
— В Москве?
— Ну да. Не перебивай. Послать тебя туда попросил один очень большой человек, которого ты не любишь. Ну, рыжий такой. Очень умный и ЭНЕРГИЧНЫЙ. Но ты его обзываешь бульдозером. Уловил? Вот он-то и просил нашего с тобой общего начальника кого-то отрядить. Вроде как в помощь тем, кто тебя принял в Катеринбурге, а на самом деле — в интересах этого, ЭНЕРГИЧНОГО. Вот перед ним, через меня, ты и должен в первую очередь отчитываться. Так что, можешь приступать. Но не по телефону конечно. По е-мэйлу. Пароль обычный. Жду, целу...
— Погоди, погоди. А за что я работаю-то?
— Ты о гонораре? Ну, не знаю. Надо было не мчаться сломя голову, а сразу обговорить. Сейчас-то неудобно.
— Ничего себе! Так это я помчался, сломя голову?
— А кто? Не я же! В общем, я спрошу, но ты пока там не роскошествуй. Ты отчет по последнему делу приготовил?
- Ну.
— Молодец. Пошли немедленно. И давай, готовь отчет по нынешним делам. Жду! Потом переговорим. Це-лу-ю!
Шефиня отключилась, а Быков грустно приложился к бутылке и решил, что в последний раз, он так, не обговорив все до цента, помогает этой суке делать карьеру. Это надо же так влипнуть: работать на человека, которого он ненавидел и презирал чуть меньше, чем Ельцина. Ибо кто у нас такой рыжий и ЭНЕРГИЧНЫЙ, он, конечно, догадался. Приватизатор хренов.
Непотопляемый великий администратор из тех подонков, которым что концлагеря строить, что народ разорять, что храмы восстанавливать — все едино. Лишь бы им самим в результате бабло, слава и должности светили.
И если те, кто собирался замочить Быкова, знали, на кого он работает, он невольно начинал испытывать к ним сочувствие. Красное сухое на пустой желудок этому очень способствовало.
Но работа есть работа, и Василий с квартирного телефона вышел в Интернет, и послал в Москву зашифрованный отчет об автомобильных мошенниках.
Потом включил телевизор и узрел губернатора. Лысый и, вроде бы, не тупой на вид мужик требовал доложить ему фамилии тех директоров, которые не желали помогать разворованному «Гормашу» готовить город к зиме. Он, де, их вызовет, и пропесочит.
Тьфу! Все, как в те времена, когда в помощь спивавшимся от безделья колхозникам на уборку картошки и заготовку сена отправляли половину горожан.
Решив, что для него на сегодня политики многовато, Василий переключился на «Окна». Откровения типичных соотечественников всегда наводили его на конструктивные мысли. Но вначале надо пожрать и выспаться. Сделав телевизор погромче, он побрел на кухню варить сосиски.
Между тем, его московская шефиня, получив долгожданный отчет, отнюдь не поспешила его читать. Она сноровисто запустила особую программу и выяснила, с какого телефона Быков послал этот файл. Потом, задействовав другую не менее особую программу, выяснила адрес, где этот телефон установлен.
Затем набрала номер на городском телефоне и сказала:
— Алло, это я. Да, прорезался наш удалец. Запиши его адресок в Катеринбурге. Я надеюсь, ты сумеешь все организовать чистенько? Вот и умничка. Только не забывай: козлы-то они все козлы, но Василий — не самый тупой из них. И очень злопамятный. Да, учти это, пожалуйста.
Закончив разговор, шефиня побарабанила ноготками по телефонному аппарату и вздохнула: время такое, что без подлости ну никак не выживешь.
Проклятие последнего императора
Утром Быкова разбудила мелодия мобильника. В комнате было душно от утреннего солнца, но, как всегда после умеренной выпивки и плотной жратвы на сон грядущий, он проснулся отдохнувшим. Сил было полно, а в голове появилась изумительная ясность. Однако голоса звонившей он не узнал:
— Василий Денисович? Я подумала и решила, что наверно, смогу вам помочь.
Быков ненавидел эту плебейскую привычку: позвонить, говорить что-то, но не назваться. Будто ты обязан помнить голоса всех, с кем пересекся в жизни. Но по утрам он был очень благодушен:
— Милочка, так «наверно» или «смогу помочь»?
— Ну, могу. Наверно.
— Я очень рад. Наверно.
— Ну, если вы уже нашли жилье и вам больше не надо, то я не навязываюсь!
— Так это Нина? -Да.
— Из поезда?
— Да, конечно. А вы кто думали?
Быков открыл было рот, чтобы сообщить о том, что в стране восемьдесят пять миллионов женщин. И догадаться, которая из них ему звонит, непросто.. И промолчал. А потом с максимально лиричностью поинтересовался:
— Так вы можете меня у себя поселить?
— Да, могу. Наверно.
— Что ж, наверно так наверно. А когда мне подойти?
— Вечером. Днем я на работе. — Диктуйте адрес... Мне чего-нибудь захватить?
— Да нет.
— Понял.
— Тогда я буду вас ждать.
Звонок попутчицы Нины окрылял, но в то же время и настораживал. Прихлебывая растворимый кофе, Быков смотрел на часы и подытоживал ситуацию. Часы показывали полдесятого, а ситуация не радовала. Целый ворох непонятностей и несообразностей грозил смертоубийством неизвестно почему и за что. К тому же оказалось, что в конечном итоге от всего этого выиграет человек, которого сам Василий даже в петле видеть не желал. А в том, что Чубчик обязательно выиграет, сомневаться не приходилось. Такие всегда выигрывают.
Единственное, что ясно совершенно точно: всё, так или иначе, крутится вокруг случившегося два года назад массового убийства представителей здешней золотой молодежи. Хорошо бы обзавестись человеком, который вхож в этот круг и может хоть приблизительно объяснить ему, насколько бредовы или резонны соображения, высказанные Кунгусовым.
В дверь позвонили. Обрадовавшись, что это гонец с новостями от многогранной команды мэра, Василий отпер задвижку. За железной дверью стоял кривовато улыбающийся Димон. Тот самый, пойманный им на подслушивании и подглядывании.
— Можно? — спросил гость, видя, что удивленный хозяин не спешит его приглашать.
Василий жестами показал, что телевизор-то с подлянкой действует, и обязательно зафиксирует его приход.
— А, плевать, — усмехнулся Димон. — Меня все равно выгнали.
— Почему? — нехотя посторонился Быков.
— Как-то засекли, что вы раскололи фокус с теликом. Теперь мне нужна работа.
— Ты слышал о таком: Затовский Артем?
— Депутат, которого зарезали? Я с ним в одном дворе жил. А у вас пожевать ничего не найдется?