Щеки Нины горели. Она уже сидела на постели, прикрывшись простыней, и не знала, видимо, что и сказать, настолько все то, что произнес Арман, показалось ей неожиданным и неприятным. Да и мужа таким взбешенным она видела впервые.
– Но, Арман…
– Все, я это твердо решил. У нас Патрик подрастает, ему не нужен такой дядя… Или ты хочешь, чтобы я навел справки о твоем брате, чем он занимался в Москве? Уверен, что он занимался либо наркотиками, либо какими-то темными делишками, да он вообще, может быть, скрывается от полиции, прячется здесь, у нас!
Вот так и случилось, что, вместо того чтобы откровенно поговорить с Ниной, он как-то сразу перешел на ее брата и высказал ей все, что накопилось у него за все эти годы. К тому же ему надо было отвлечь Нину от Бертрана. От колье.
Вечером как ни в чем не бывало пришел Виктор. Поужинать. Отправив Соланж в сад за букетом, Арман, дождавшись, когда Нина спустится в кухню и останется наедине с братом, заперся в своем кабинете с ноутбуком и, глядя на экран, на котором был видел кухонный стол, за которым сидели Виктор и Нина, приготовился наблюдать за ними. Он сильно нервничал и очень жалел, что он один, что рядом нет Бертрана, к которому он успел привязаться и которого хотел бы заполучить в друзья. Уж он-то точно поддержал бы его, понял.
– Значит, так, братец… Ты не должен больше приходить сюда, – сказала Нина, нервно заламывая руки. – Арман не хочет, чтобы мы общались. Он вот так прямо мне об этом и сказал… Правда, предупредил, чтобы я тебе ничего не говорила, он сам тебе все скажет…
Виктор присвистнул, покачал головой.
– Вот так, значит. Гм… Что же ты ему не рассказала, что так с близкими родственниками не поступают? Что за это можно и по морде схлопотать… Надо же, наш Арманчик распорядился выставить твоего родного брата за дверь!
– Витя, прошу тебя, успокойся… ты же знаешь, я по-прежнему буду помогать тебе, уж с голоду ты точно не помрешь… Но почему бы тебе на самом деле не найти какую-нибудь постоянную работу? Арман говорит, что ты просил у него крупные суммы… Это правда? Зачем ты это делал? Разве ты не понимал, что рано или поздно всему этому придет конец?!
– Ты все сказала? А теперь послушай меня. Если ты не убедишь своего муженька в том, что я имею право видеть тебя и моего племянника, что у тебя, наконец, есть не только обязанности, но и права, то тебе же будет хуже…
– В смысле… – голос Нины выдавал страх. – Что ты имеешь в виду?
– А то, что у меня тоже есть гордость и достоинство… И что меня не так просто выставить вон из дома! Если ты не сможешь защитить меня и себя, то и мне тогда придется ему кое-что рассказать о тебе…
– Что именно?! Ты ничего обо мне не знаешь…
– Знаю! Знаю, например, что ты собиралась избавиться от Полины и поручила мне убить ее…
– Витя! Что ты такое говоришь?! Я не просила тебя ее убить… Никогда.
– …и что я лишь ударил ее… потому что я не убийца… жаль, конечно, что пострадала ее сестрица… И что между Полиной и Арманом никакой связи не было, что они вообще прежде не были знакомы, что просто тебе понадобилось убить эту девушку, потому что она перешла тебе дорогу… Что наверняка твой парень в Москве, которого ты без памяти любила, бросил тебя ради нее… И что она, может быть, даже и не подозревала о твоем существовании… Ты придумала роман между Полиной и Арманом. Для меня. Чтобы не рассказывать мне правду. А знаешь, почему ты мне ничего не рассказала? Да потому, что ты не доверяла мне. Никогда…
– Да как же тебе можно доверять, если на тебе клейма негде уже ставить… Ты… ты как проститутка продавался богатым французским стервам… А еще ты вор. Ты всегда был вором… и правильно говорит Арман, тебе не место в нашем доме.
– О! Надо же, какие мы чистенькие! Думаешь, теперь я буду молчать и не расскажу ему, как ты, работая в супермаркете, воровала там продукты… Как ты вообще воровала все, что плохо лежит…
– Давай-давай, ты и про родителей наших ему расскажи, пусть знает… Пусть выбросит нас с Патриком на улицу! Какая же ты свинья, братец!
– Это ты свинья… – зашипел Виктор. – Думаю, что и эту кражу бриллиантов вы с ним заодно придумали… Никто ничего не крал, просто вы решили кинуть меня, а теперь еще и отказать в доме, это так называется? Я, можно сказать, озолотил вашу семью, а вы, твари неблагодарные, вместо того чтобы купить мне дом или автомобиль, а может, и фабрику какую, решили сделать ход конем и спрятали бриллианты… Да, сестренка, работаешь по-крупному… Но я говорю тебе, что молчать не стану… Я ему все-все скажу…
– Да и говори. Ты ничего обо мне не знаешь. А то, что у меня были мужчины, что ж в этом особенного? Мне же не пятнадцать лет было, когда я замуж за Армана выходила… Так что давай, вперед… Но знай, если ты сильно разозлишь моего мужа, он повесит кражу колье на тебя. Он мне так и сказал…
Хлопнула дверь, на экране появилась Соланж с охапкой роз в руках.
– Где тут у нас ваза? А, вот она! Господин Лемон сказал, чтобы накрывали в саду. Сегодня у нас курица, соус со сморчками и апельсиновый кекс!
…Арман захлопнул ноутбук. Вот теперь-то он был готов к разговору с Виктором. Как никогда! И если надо будет, он попросит Бертрана, когда тот вернется из Москвы, помочь ему спрятать этого негодяя за решетку!
Глава 25
Москва, 2010 г.
– Тебя зовут Саша Казанцев?
Мальчик посмотрел на Веру внимательным взглядом, склонил голову набок, и вечернее солнце засияло в его сверкающих белых волосах. Интернатовский двор гудел, дети гонялись друг за дружкой, поднимая клубы пыли, в самом центре на волейбольной площадке старшеклассники играли в мяч, малыши сидели на скамейках для зрителей, кто-то пускал мыльные пузыри при помощи свернутых трубочек из размокшей газеты, окуная их в молочного цвета мыльный раствор, кто-то возле стен интерната на асфальте рисовал цветными мелками лунные пейзажи или цветы…
Саша сидел на скамейке с самого краю, поэтому Вера, которая пришла пораньше на работу, увидела его, подошла и сунула ему в руку плитку шоколада.
– Это от папы? – догадался он, и лицо его озарилось улыбкой надежды. Нежная кожа щек покрылась оранжевой закатной краской, а ресницы стали совсем золотые.
– Да, от папы, – зачем-то сказала Вера.
– А он скоро вернется?
– Он что, уехал? – совсем нелогично спросила его Вера, чтобы узнать хотя бы что-нибудь об этом мальчике.
– Ну да, а вы не знали? Он уехал, но сказал, что вернется… А вы можете попросить Марию Викторовну, чтобы она не отдавала меня другим родителям? – У него был тонкий, как будто хрупкий голосок.
Так-так, понятно. Значит, все-таки у Саши есть настоящий отец, как и говорила Тамара Афанасьевна. А та пара, которая окучивала мальчика последние недели, – совсем чужие ему люди.
– Скажи, Сашенька, а где твоя мама?
– Не знаю…
– Ты помнишь ее?
– Да, помню.
– Когда ты видел ее последний раз?
– Не помню…
– Ты жил в городе или в деревне?
– У бабушки.
– А та фотография, которая стоит у тебя на столе, в спальне, там кто? Мама?
Саша кивнул. Затем облизнул язычком красную воспаленную обветренную губу, проворно развернул шоколадку, разломил ее пополам и часть протянул Вере. Движения его были и порывистыми, и одновременно, когда этого не требовали обстоятельства, плавными, нежными. Голубая тонкая рубашка, синие вытертые джинсы. Мальчик-ангел с синими глазами.
– Нет, спасибо, Сашенька, это все тебе…
– А когда папа вернется? Он не сказал вам, когда передавал шоколадку?
– Скоро… – у Веры на глаза навернулись слезы.
Она вдруг представила себе, как заведующая, получившая взятку, взялась оформлять Сашу в новую семью. Значит, она отказала, возможно, настоящему родителю Саши в том, чтобы он забрал сына, и теперь дело времени – успеет тот объявиться до усыновления Саши чужой семьей или нет. И куда он только исчез, да еще так не вовремя?! И почему, если он действительно его отец, он не сделал тест ДНК?
Попрощавшись с Сашей и заверив его, что она постарается ему помочь, Верочка по привычке заглянула к сторожу Николаю Петровичу.
– А, Верочка, чего так рано?
– Не знаю, так получилось… Муж с дочкой отправились на детскую площадку, там свежий песок в песочницу завезли, а я вчера купила новый набор для куличей… Понимаете? – Она рассмеялась. – У нас сейчас песочно-куличный период… Я все свои дела дома переделала, вот и вышла пораньше из дома. Знаете, и сразу же, как только пришла, увидела Сашу.
– А с Сашей нашим все как-то непонятно… Я сегодня качели ремонтировал и видел, как из двери вышла одна пара. Женщина такая симпатичная, молодая, хорошо одетая… Как она плакала! Просто рыдала! Да, а ее муж так поддерживал ее за локоть, жалел ее… Мне, конечно, интересно стало, что происходит, почему она плачет. Я, понятное дело, попытался узнать и выяснил – что-то с документами у них вроде бы не в порядке. И Мария наша Викторовна тоже чуть позже вышла из своего кабинета вся красная, как твоя блузка, злая – я бы даже так сказал. Может, она поимела что-то от этой семьи, да начальство повыше что-то завернуло, отказало? Вот и пришлось ей отдать назад денежки… Берешь чужие, как говорится, а отдаешь-то свои.
– Не знаю, так получилось… Муж с дочкой отправились на детскую площадку, там свежий песок в песочницу завезли, а я вчера купила новый набор для куличей… Понимаете? – Она рассмеялась. – У нас сейчас песочно-куличный период… Я все свои дела дома переделала, вот и вышла пораньше из дома. Знаете, и сразу же, как только пришла, увидела Сашу.
– А с Сашей нашим все как-то непонятно… Я сегодня качели ремонтировал и видел, как из двери вышла одна пара. Женщина такая симпатичная, молодая, хорошо одетая… Как она плакала! Просто рыдала! Да, а ее муж так поддерживал ее за локоть, жалел ее… Мне, конечно, интересно стало, что происходит, почему она плачет. Я, понятное дело, попытался узнать и выяснил – что-то с документами у них вроде бы не в порядке. И Мария наша Викторовна тоже чуть позже вышла из своего кабинета вся красная, как твоя блузка, злая – я бы даже так сказал. Может, она поимела что-то от этой семьи, да начальство повыше что-то завернуло, отказало? Вот и пришлось ей отдать назад денежки… Берешь чужие, как говорится, а отдаешь-то свои.
– Знаете, я все-таки поеду в Шемякино. Это же не так далеко… Вот утром после дежурства посплю часика два, если здесь не удастся, поеду на вокзал, а оттуда на электричке до Шемякина. Может, мне повезет, найду каких-нибудь Казанцевых.
– Зачем? Что ты им скажешь?
– Постараюсь отыскать этого мужчину, отца Саши, потороплю его… Скажу, что Сашу чужие люди хотят усыновить.
– Только время потеряешь.
– А вдруг его мать еще жива? Мало ли…
– Если жива, да до сих пор не объявилась, значит, никакая она ему не мать, я имею в виду, кукушка она или пьяница горькая, наркоманка. Так что ты подумай, надо тебе туда ехать или нет… К тому же сейчас деревни разрослись, не знаю, как ты будешь искать…
– А я уже думала. С почты начну. Там должны всех знать. Или в больницу отправлюсь. Там попытаюсь что-нибудь узнать.
– Ты молодая, кровь в тебе кипит, да и жизнь тебя еще, слава богу, не била, вот ты и думаешь о людях хорошо… – напустил туману Николай Петрович. – Поезжай-поезжай, опыту наберешься…
– Какого еще опыта?
– Житейского. Жизненного. Поймешь, что к чему. Не стану я тебя отговаривать. Вижу, ты с хорошими намерениями, что ты добрая, хочешь родителей Сашка этого найти… Но все равно, ты пойми, если бы даже этот якобы его отец хотел его усыновить, то никуда бы не исчезал, понимаешь? А так… Голову мальчишке заморочил, горы золотые наобещал, а сам – в кусты. Может, представил, как ему трудно будет с ним…
– А может, он женат и его жена не согласилась, чтобы он взял к себе сына?
– Значит, дура она, эта жена…
– Разные обстоятельства бывают…
– Ладно. Решила поехать – езжай. Может, и правда найдешь какие родственные связи. Чаю хочешь, Вера?
* * *Утром, вернувшись с работы, Вера сначала хорошенько выспалась, затем встала, позавтракала остатками манной каши, выпила чаю и поехала на метро на вокзал, там села на электричку и доехала до Шемякина. Да, деревней эту станцию назвать было трудно, прав был Николай Петрович. Поселок новеньких коттеджей, окруженный хвойными лесами. И люди здесь живут не бедные. Даже те, подумалось ей, что и были небогатыми, продав свои участки, просто озолотились.
С самого утра было пасмурно, и только к обеду начал накрапывать мелкий холодный дождь. Кутаясь в теплую вязаную кофту, которую Вера предусмотрительно надела поверх летнего сарафана, она отправилась искать почту. Надежда услышать что-нибудь про Казанцевых таяла с каждым шагом. Действительно, на что она надеялась, когда отправлялась сюда? Ну, предположим даже, что разыщет она дом или родственников бабушки Саши, которая воспитывала его. И что? Трудно представить себе, чтобы они сильно обрадовались ее приходу и возможности усыновить Сашу. Хорошо еще, если ей удастся разжиться адресом предполагаемого отца ребенка. А так… Кому нужен этот маленький мальчик, сирота? Никому.
Понятное дело, что она подстраховалась и, можно сказать, подготовилась к поездке. Ночью, когда все спали, она вошла в спальню мальчиков и взяла на время портрет в рамке в Сашином изголовье. Подумав, как он может расстроиться, когда утром его не обнаружит, она пересняла фотографию двух женщин на свой телефон, затем вернула портрет на место, а дома перенесла изображение на компьютер и вывела на принтер. Конечно, результат оказался хуже, чем это можно было предположить. Но Вера решила, что если бы ей предложили узнать на этом размытом фотопортрете знакомые лица, то она бы непременно узнала.
Почту она искала долго. Замерзла, от мелкого, но упорного дождя намокли волосы и плечи. Двухэтажное аккуратное здание красного кирпича, мощная железная дверь. Вера с трудом отворила ее, вошла и попала в чистенький белый зальчик, где за конторкой сидела, сосредоточенно работая, молодая женщина.
– О, у вас тут тепло… Так замерзла… – сказала Вера, ежась в мокрой кофте.
Женщина подняла голову и улыбнулась посетительнице.
– Да это летний дождь… Не смертельно… Но если хотите, я дам вам мою кофту, чтобы согрелись…
И она, не ожидая ответа Веры и к ее невероятному удивлению, быстро встала, ушла куда-то и через несколько секунд вынесла Вере черную шерстяную кофту.
– Знаете, здесь так скучно, – женщина словно оправдывалась за свой поступок, может быть, стесняясь своей доброты. Вера подумала почему-то, что такие вот женщины, добрые и ласковые, нужны в их интернате. – Вот вы сегодня – первая посетительница. Вы здесь живете?
– Нет, я приехала из Москвы… Я работаю в интернате, – она стянула с себя сырую кофту и с удовольствием надела предложенную, теплую и сухую. – Спасибо вам большое… Так вот, я разыскиваю родственников одного мальчика, нашего воспитанника. Его зовут Саша Казанцев.
– Казанцев? Да, есть у нас тут одна семья Казанцевых. Приличные люди. У них здесь мать жила, она недавно умерла, так сын ее дом с землей продал, а на центральной аллее участок купил и начал строить новый дом.
– Вот, посмотрите, может, узнаете кого? – Вера протянула почтальонше портрет мамы Саши.
– Нет, незнакомые лица… Не знаю. Но если хотите, я вам покажу, где сейчас обитают Казанцевы. Строительство еще не закончено, но этот парень, имя его забыла, практически живет там, контролирует стройку… Между прочим, правильно делает! А то и стройматериалы растащат, и работу сделают кое-как… Здесь гастарбайтеры работают, разные люди попадаются…
– Да, пожалуйста, покажите мне, где этот дом. Если повезет и я найду отца этого мальчика, буду считать, что одно доброе дело сделала. А то, знаете, его собирается усыновить одна семья. Хорошие люди, но ведь чужие, понимаете? А мальчик замечательный. Очень красивый, нежный такой… не представляю, что с ним будет, когда его жизнь потреплет… Знаете, я даже сама хотела его усыновить, но у нас с мужем не такие высокие зарплаты, я так и вовсе ночной няней в интернате работаю, вот и судите сами…
– Да, я понимаю вас. Одно дело – желание усыновить, другое – иметь возможность это сделать. Знаете, я вот сейчас подумала… Если эти Казанцевы знают о мальчике, это же они его туда, в этот интернат, определили, значит, не пожелали оставить в семье… Вот так. Поэтому сходите, конечно, к этому парню, поговорите с ним, но не думаю, что у вас получится убедить его забрать мальчишку к себе.
– Спасибо вам… – Вера собиралась уже снять с себя кофту, но женщина замахала руками: – Нет-нет, что вы! Вы даже согреться толком еще не успели! Возьмите мой зонт и ступайте. Пока вас не будет, я постараюсь подсушить вашу кофту на батарее, вот сейчас включу… А на обратном пути зайдете ко мне, мы чайку выпьем…
– Спасибо вам большое, – поблагодарила Вера женщину. – Я даже не спросила, как вас зовут.
– Валентина.
– А меня – Вера.
– Ну что, пойдемте, я вам покажу, в каком направлении вам двигаться…
Участок, на котором человек с фамилией Казанцев строил дом, Вера нашла не сразу. Дождь стих, она шла по главной улице поселка, рассматривая новенькие коттеджи и думая о том, что у нее-то точно никогда не будет таких хором. И что, скорее всего, они с мужем так и будут всю жизнь ютиться в маленькой квартирке. Муж ее был мягким, покладистым, работящим и очень скромным человеком. Вера понимала, когда выходила за него замуж, что с таким набором качеств он никогда не добьется карьерного роста, не разбогатеет, никогда не откроет свое дело и уж точно не сможет позволить ей не работать. И в настоящее время пределом их мечтаний была скромная дача за городом…
Зато она была счастлива с ним как женщина. Знала, что он ей никогда не изменит, что на него всегда можно положиться… Эх, были бы у них деньги, разве не поддержал бы он ее, не согласился бы взять Сашу в семью?
– Здравствуйте! – крикнула она, обращаясь к мужчине в синем рабочем комбинезоне, сидящему на крыльце недостроенного дома. – Вы не знаете, где мне найти дом Казанцевых?