– И что?
– Думала, что ограничится у них контакт сексом. А когда их встречи стали для него значимыми, я поняла, что чувство нарастает, трансформируется в привязанность, в любовь. Началась ревность…
– Это понятно…
– Да вот, собственно, и все. То есть я своими руками все и сделала. Он влюбился, развелся со мной, женился на ней… Мне очень больно, плохо, тяжело… Я не допускала мысли о разводе, не представляла жизни вне семьи. Думала, что поступаю благородно: сама не сплю с ним, зато проявляю заботу о нем, позволяя секс на стороне…
– Очень оригинально… Очень… Пожалуй, впервые я сталкиваюсь с таким нестандартным мышлением. Вам бы пораньше ко мне прийти…
Майя удивленно вскинула на него привычно мокрые ресницы:
– Что вы имеете в виду?
– Я сожалею, что вы не попали ко мне в тот момент, когда почувствовали утрату интереса к интимной близости. В тот момент мы бы и интерес восстановили, и семью бы сохранили…
– Да я же… семью не собиралась… разрушать… Так получилось.
– Ну что теперь говорить? Хорошо, что сейчас обратились. Справимся мы с вашим состоянием. Справимся! Как птица будете порхать по жизни!
Майя усмехнулась с большим сомнением. Однако напрасно. Доктор взялся за нее мягко, но в то же время профессионально и, как выяснилось в последующем, весьма эффективно.
* * *– Саня! Как поживаешь? – теперь Виталий стал звонить другу довольно часто.
– Нормально все! Как ты? Когда в наши края?
– Да собираюсь в конце недели!
– Отлично! Увидимся! Затеял я баню строить. Покажу тебе проект, обсудим!
– Проект? У тебя, наверное, не баня, а целый дворец!
– Зря смеешься! Да, масштабы у меня не маленькие. Там и зона отдыха будет приличная, и биллиардная. На втором этаже планирую две гостевые комнаты обустроить… А еще веранда открытая… Ну чтобы летом чай из самовара…
– Ну молодец! Фундамент уже заложил?
– Да, работы начались. Приезжай! Есть, что показать!
– Хорошо! Послушай, Саня, я вот что хотел спросить… – замялся Виталий.
– Ну? Спрашивай!
– Давно ты Майю не видел? Как она поживает?
– Видел как-то… С ремонтом помог ей, к врачу направил… А почему ты спрашиваешь?
– Знаешь, долго я думал о тебе, о вас… Да и обо всех нас… Неправильно это!
– Что неправильно? Ты о чем?
– Ну ты пойми: ты – мой друг детства, юности… Ну и вообще друг всей жизни. И она – твоя жена – ну, бывшая уже теперь жена… Майя, я имею в виду, тоже стала мне другом. Двадцать пять лет или сколько там мы знакомы? Мы уже не просто знакомы. Пуд соли съели за это время. Так, кажется, принято мерить дружбу.
– И что?
– Да то… Выходит дело, когда мне или моей семье нужна была помощь или поддержка, Майка всегда была рядом. И ты, и она, вы безотказно всегда содействовали. Денег в долг или связи какие поднять, или, помнишь, отца моего в больницу определить… Это же все вы. А еще: как она мне с матерью помогла, когда хоронили… Прилетела самая первая, со мной нянчилась, за все хваталась, во всем помогла. Ты тогда только на один день смог выбраться: сами похороны и поминки. А она-то все тяготы разделила со мной. Своих детей с бабушкой оставила, а ко мне прилетела. Лидка моя тогда в больнице лежала. Я вообще один оказался. Даже не представляю, как бы без Майки справился.
– Ну? И к чему ты клонишь? – нахмурился Саня. – Что Майя – хороший человек? Это я и без тебя знаю.
– Я к другому. К тому, что сейчас ей плохо, одиноко… А никого рядом нет. Подруг она, по-моему, за период замужества не очень заимела. Ты, дети, твои друзья, сотрудники, нужные люди. А теперь выходит, что и друзей настоящих у нее не осталось.
Саня молча вздохнул на другом конце провода. Не знал, что ответить, не ожидал подобного разговора. Не был к нему готов… Виталий продолжал, и горькие интонации в его голосе неприятно волновали Саню.
– Если я ваш друг, то мне кажется, что это навсегда. Не только твой, но и ее тоже… Ты согласен?
– Что ты хочешь от меня? – взорвался Саня. – Ты хочешь меня унизить? Показать, что я дерьмо, а ты весь из себя такой хороший и правильный?!
– При чем тут унизить? Ничего я не хочу показать! Я только спросить хочу: ты не возражаешь, если я каким-то образом поддержу ее?
– Это каким же? – Саня вдруг почувствовал неприятный укол… То ли волнения, то ли злости… А может, ревности?
– Не знаю пока… Ну хотя бы позвонить, навестить, если ты не против, конечно.
– Да пожалуйста! Это твое право.
Саня в смятении положил трубку. Черт! Ну надо же, до чего неприятный разговор вышел. И прав же Виталий, во всем прав. И именно эта правота и была самой неприятной составляющей разговора. Получается и в самом деле как-то по-скотски. Все эти годы дружили, отмечали праздники, помогали друг другу в беде, проводили вместе отпуска, советовались, доверяли заветные мысли, делились планами на жизнь…
Черт! Но почему тогда ему, Сане, неприятно сознавать правоту друга? Из-за того, что он оставил Майю? Но это уже двадцать раз переосмыслено, переговорено и пережито. Ничего уже не поделать. Тем более теперь, когда мало того, что он официально вторично женат, так еще его жена ждет ребенка. Так что он полноценно погружен в новые отношения и, как принято выражаться, готовится стать отцом. Хотя каким образом к этому можно подготовиться?
Разговор взбудоражил Саню и невольно всколыхнул в нем давние воспоминания.
* * *Они поженились, когда ей было восемнадцать, а ему двадцать четыре. Сам себе он казался очень взрослым, серьезным и ответственным. Наверное, так оно и было. Отслужив армию и заканчивая институт, он, без пяти минут дипломированный специалист, влюбился в совсем молодую девчонку.
Познакомились они на пляже. Играли в волейбол, случайно оказавшись в одной команде. Она, на удивление Сани, играла очень неплохо. Как потом выяснилось, Майя несколько лет занималась в волейбольной секции и волейбол обожала. Кроме того что девушка умело вела себя на площадке, она настолько эмоционально включалась в игру, что своим энтузиазмом зажигала всех игроков. Саня, который поначалу не особенно был настроен на борьбу – так… вышел на площадку, скорее, слегка размяться и себя показать, – вовлекся настолько, что сам себя назначил капитаном и бойко руководил своей стихийно сложившейся командой.
Они выиграли. Потом соперники попросили реванш, и Санина команда вновь одержала победу. Взмокшие, усталые, растрепанные – игроки были не просто довольны. Они обнимались, счастливо смеялись, пожимая руки и благодаря друг друга за успешную игру. Побежали купаться и договорились встретиться в следующие выходные.
Всю неделю Саня клял себя последними словами. Девчонка не выходила у него из головы. Единственное, что он спросил, это имя. Майя. Редкое, необычное, красивое имя. Но почему, почему он не проводил ее? Не узнал телефон? Разве она быстро ушла в тот раз? Или он по какой-то причине потерял ее из вида? Саня изнывал, маялся, считал дни… В субботу, как назло, с утра лег туман, погода не заладилась. Синоптики грозили кратковременными дождями. Без всякой надежды он отправился на пляж. Да и на что рассчитывать?
Полдня просидел на сыром песке, глядя на низкое серое небо и вскидываясь при появлении каждого проходящего по пляжу человека.
В воскресенье небо выглядело лучше. И пусть яркого дня ничего не предвещало, зато и дождей не обещали…
Саня с самого утра опять расположился на привычном месте. Людей в тот день было побольше. Воодушевленный, он жадно вглядывался в каждую девушку, страстно желая узнать Майю, подбежать, заговорить…
Майя пришла с подружкой. Они договаривались накануне, что пойдут вчетвером. Но две другие девочки то ли задерживались, то ли вообще проигнорировали воскресную вылазку на природу, и Майя с подругой жарко обсуждали столь несерьезное поведение девчонок. Настолько жарко, что никого вокруг не замечали. Поэтому когда перед Майей возник взрослый парень, смутно кого-то напоминающий, она даже не сразу смогла понять, чего он от нее хочет.
Он заговорил о волейболе, об игре, о том, что надо собирать команду. Итак, мол, субботу пропустили.
– Да, да, хорошо! Сыграем! – Майя не слишком-то была настроена на игру. К тому же они еще не успели расположиться, не переодели купальники…
Но он не отпускал ее ни на шаг, полностью завладев и ее вниманием, и ее временем, и, как оказалось, всей ее жизнью на ближайшие два десятка лет.
Они поженились очень быстро. Чуть ли не через месяц. Майя ошарашила родителей новостью о замужестве. Те, абсолютно не настроенные на столь ранний брак дочери, тем не менее скоро согласились. Им импонировал жених, тем более что выглядел он на самом деле весьма солидно. Папе нравилось, что молодой человек прошел армию, практически уже имеет высшее образование и выражает готовность содержать свою молодую семью сам. Маме Александр приглянулся прежде всего надежностью. Она так и сказала дочери:
– Майечка, вот вы только вошли с ним к нам, и я сразу почувствовала: надежный, преданный человек. Ему хочется верить… На него, мне кажется, можно положиться. Про таких говорят: как за каменной стеной.
– Майечка, вот вы только вошли с ним к нам, и я сразу почувствовала: надежный, преданный человек. Ему хочется верить… На него, мне кажется, можно положиться. Про таких говорят: как за каменной стеной.
Майя сверкала обалдевшими от счастья глазами и чуть ли не до последнего дня скрывала новость от подружек. Боялась сглазить. Пригласила девчонок буквально перед торжеством. Те в спешном порядке кинулись покупать подарки, искать наряды, записываться в парикмахерские и… выражали Майе свое неудовольствие:
– Ты бы нас еще в день свадьбы позвала! Хоть бы заранее предупредила. Ни подготовиться толком, ничего не успеть…
Но все успели…
Молодые излучали не просто любовь. От них исходило сияние, свет. И даже черно-белые любительские снимки спустя четверть века сохранили это ощущение острого счастья.
Саня вспоминал, как в замедленной съемке: вот они соединили трепетные руки, встали рядом… Отвечают «да». Вот он – ком в горле, перехвативший дыхание. Вон у Майки слеза потекла, а он даже не увидел, почувствовал. И обернулся к ней, поцеловал в то место, где слеза задержалась на щеке, выдохнул «люблю» и опять выпрямился перед работником ЗАГСа.
Женщина говорила не по протоколу. Держала в руках раскрытую красивую папку, но не смотрела в нее. Смотрела на молодых. Голос ее теплел – от торжественно-обезличенного до искренне-проникновенного:
– Храните свою любовь! Она у вас есть! Это счастье, поверьте… Будьте такими счастливыми всегда!
И сразу после ее слов Виталик кинулся фотографировать молодых. Это именно то фото, найденное Саней в альбоме, по-прежнему волновало истинным светом любви.
Почему же они не сохранили это чувство? Что и где растеряли в повседневности, суете и бытовых передрягах?
Потом он вспомнил первые Майины роды. Он отвез ее в роддом, а сам, вместо того чтобы ехать домой, поплелся в близлежащий сквер. Набрел там на детскую площадку, сел на край песочницы и… задрожал. Затряслись колени, руки, все тело. Он пытался сгруппироваться, обхватывая себя руками, и вроде бы замирал в таком скрюченном состоянии, но так только казалось в первое мгновенье, потому что начинали стучать зубы и голова тряслась, пока он не прижался ею к коленям…
Сколько просидел, не понял. Наверное, несколько часов, потому что стало смеркаться. Он отправился в роддом. Тетка в справочном окошке безразлично бросила ему:
– Долго еще! Езжай домой!
И он послушно поехал.
Дома выпил водки, потом горячего чаю. Потом пришла мама и заставила поесть суп. Рассольник, обожаемый им с детства, на этот раз без всякого вкуса опустился в желудок и, казалось, лег там мертвым грузом. Но нет, потихоньку дрожь прекратилась, и Саня даже смог набрать номер справочной. На том конце долго шуршали бумагами, вздыхали, потом ответили:
– Нет пока информации! Звоните завтра!
– Как завтра? Она уже давно… Вот-вот должна..
– Папаша! – грубо осекли его. – У нас рабочий день до семи. Время – восьмой час. Я и так с вами задержалась. Завтра утром звоните. Мы с девяти.
* * *Рождение сына Саня отмечал бурно. Обзвонил всех, кого только мог вспомнить. Купил ящик шампанского, угощая каждого, кому сообщал новость при встрече.
Бледная Майя в блеклом халате махала ему рукой из больничного окна и подносила к стеклу крошечный сверток, в котором угадывалось кукольное личико.
Решение назвать мальчика Виктором созрело у них еще давно. Поэтому с именем не мучились, а сразу стали звать младенца Витьком.
Саня ликовал, Майя мучилась со сцеживанием, Виктор орал ночами… Жизнь шла своим чередом.
* * *Виталий позвонил Майе и спросил:
– Будешь вечером дома?
– Я всегда дома, – вяло ответила она.
– Я зайду, не возражаешь?
– Заходи… – А про себя добавила: «Мне все равно».
Ну не так уж «все равно», как оказалось, потому что к вечеру Майя помыла голову и переоделась. Готовить ничего не стала. Подошла к холодильнику, окинула взором пустые полки и поняла: ее сил хватит только на чай. Вроде бы печенья оставалось немного и полбанки варенья есть. Маринка угощала своим, черносмородиновым, с дачи. Вот и ладно.
Таблетки, прописанные врачом, имели странное действие. Фон ее эмоциональный они вроде бы выравнивали – то есть Майя уже не плакала и спала лучше, но желаний по-прежнему не было и интерес к жизни не возвращался. К врачу, правда, надо бы опять на прием на днях, но где ж найти силы, чтоб собраться? И на чем добираться?
Виталик пришел в хорошем настроении, с букетом, бутылкой вина и целой сумкой овощей.
– Майка, привет! Разбирай сумки, я с рынка! Сейчас закатим пир горой!
– Это с какой же радости пир?
– Это с той радости, что я тебя уже полгода не видел… Давай ставь цветы в воду, чисти картошку… Я сейчас подключусь…
Он намеренно руководил ею, понимая, что к самостоятельным поступкам она пока не готова и что ей самой делать ничего не хочется. И сидела бы она, сложа руки, целыми вечерами… Он помнил свое состояние после смерти матери, когда хотелось только одного: окунуться в свое горе и больше ни о чем не думать…
Стол получился красивый: яркие помидоры, пупырчатые огурцы, свежая зелень, ароматный соус, красное вино, дымящаяся картошка, мягкий хлеб большими ломтями, блестящие куски сулугуни и цветы…
– Ой! – Майя всплеснула руками. – Какая красота! Давно я уже ничего подобного не видела.
Виталий на правах друга разливал вино, подкладывал еду Майе, угощался сам, рассказывал бесконечные новости про общих знакомых, избегая тему развода и теперешней Саниной жизни…
Ужин удался на славу. И хотя Майя устала, выглядела она довольной. Проводила Виталия, убрала посуду, грустно думая, что, скорее всего, визит старого друга – это лишь дань былой дружеской привязанности, лишь долг, который по морально-этическим соображениям нужно бы отдать… Но именно «как бы» и «вроде бы», потому что за те восемь месяцев, что прошли со времени развода, ни один из так называемых друзей ее не поддержал, не навестил и вообще не проявился. Виталий – исключение. Майя была в полной уверенности, что этот раз единственный. Ну что ж?! И на том спасибо! Красивый вечер, вкусный ужин, приятный разговор двух близких по духу людей. Разве мало? Другие-то вообще молчат. Сколько у них с Саней было приятелей! Скольких людей они принимали у себя в гостях, водили в рестораны, приглашали на природу! Со сколькими разделили отдых и досуг! Где они все? Понятное дело, с Саней! С его новой семьей, а не с Майей. Хотя уж позвонить могли бы… Просто поговорить, поддержать…
Но она ошиблась. Виталий не ограничился одним визитом. Редко бывая в Москве, он периодически звонил ей. И он, и жена его Лиля. А уж когда приезжал по делам, всегда заходил к ней. Поначалу просто в гости, на ужин, а со временем стал приглашать в кино, в театр, в кафе.
* * *Майя потихоньку приходила в себя. Таблетки, психотерапия, наступившая весна мало-помалу делали свое дело. Она медленно возвращалась к жизни, поддерживаемая, пожалуй, только Виталием и его семьей. Да еще Маринкой. Та была по-прежнему активна, деятельна и позитивно настроена.
– Майка, все! Хватит сидеть дома, хватит дурака валять! Давай о работе думать!
– Ой, Мариночка! Как мне о ней думать? Мне кажется, я ничего не умею! К тому же и не работала никогда самостоятельно. Вроде бы и принимала участие в Санином бизнесе, но считать это работой…
– Так… все твои оправдания и сомнения мы уже слышали! – Марина не воспринимала возражения подруги. – Давай по-другому посмотрим на эту ситуацию. Что ты любишь? Чем тебе нравится заниматься?
– Что люблю? Уют любила создавать. У нас в доме почти все моими идеями пропитано: подушки сшить, придумать дизайн штор, обрамить картину – только я этим занималась.
– Так… Что еще?
– Еще? Посуду люблю красивую, стекло… Нравится мне сочетать между собой вещи, предметы, цвета…
– Давай подумаем теперь, где бы ты могла применить эти свои пристрастия?
– Что, в магазин, что ли, идти продавцом? – с некоторым вызовом спросила Майя.
– Ну а почему бы и нет?! – энергично парировала Марина. – Ты же своим любимым делом сможешь заниматься! Витрину красиво оформить, умело и со вкусом предложить товар покупателю?
– Ну… я как-то… даже не знаю…
– А потом: это же только первый этап. Начать можно с продавца, а потом подняться и до администратора, и до более высокой должности. Лично я не удивлюсь, что со временем ты и свое дело сможешь организовать! Просто надо же с чего-то начать.
Майя перестала иронически улыбаться и серьезно прислушалась к подруге. Та воодушевленно продолжала:
– Кругом одни плюсы: делать то, что нравится, общаться с людьми, реализовывать свой потенциал. А что толку от того, что ты сидишь дома и только свое прошлое переживаешь вновь и вновь? Какой в этом смысл?! Сейчас еще хоть как-то стала в себя приходить: из дома выходишь, дела какие-то появились, а то ведь больно было смотреть, как ты маешься…