– Марин! А как я смогу? Ну… я про работу… Не представляю, где искать, как договариваться? Ни опыта, ни образования специального…
– Слушай, подруга! Не морочь мне голову! Прекрасно все ты себе представляешь. Бери газету с объявлениями, звони, договаривайся о собеседовании! Если надо будет резюме составить, то обратишься в специальное агентство, тебе помогут и написать, и разместить… Нет никаких проблем! Газету я тебе сегодня вечером принесу. А ты пока и сама в Интернете можешь поискать. Все у тебя получится! Я даже не сомневаюсь.
* * *Саня периодически возвращался мыслями к Майе. Вопросами «как она живет?» и «чем занимается?» он не озадачивался. Что толку себя мучить и культивировать в себе чувство вины? Зачем? Деньги он ей регулярно на карту отправляет, так что материальных проблем его бывшая супруга испытывать не должна. А ее душевное состояние, даже если и волновало Саню, то не настолько, чтобы звонить ей и интересоваться… Хотя вспоминал он ее часто. Думал о прошлом, об их утраченной семье, о том, почему именно так все произошло. И вечные вопросы трепетали в его душе: почему кончается любовь, куда она уходит, чем заполняется пустота в сердце после того, как его покидает чувство?
Вопросы эти возникали у него неспроста. Уже и в новой своей семье он отмечал некую успокоенность, охлаждение чувств и абсолютно точно – отсутствие страсти и острого желания. Да, это, конечно, все можно было объяснить беременностью супруги, что он, собственно говоря, и делал. Но себя обмануть не получалось. Поэтому он периодически обращался к прошлому, чтобы понять: а вдруг и здесь, и в этой новой ситуации, все кончится так же… И тогда зачем все это? Тогда какой смысл во всех этих разводах, повторных браках, свадьбах? Тогда все бессмысленно. И себе, выходит дело, счастья не прибавил, и Майку заставил страдать…
Спросил как-то у Виталия:
– Как там Майя? Видишь ее?
– Да! – честно ответил друг. – И в гости захожу, и в кино иной раз выбираемся с ней. А тут недавно Лиля ей моя звонила, приглашала на лето к нам…
– И что она? Согласилась?
– Летом, говорит, вряд ли, потому что на работу решила устроиться. А на майские вполне возможно. Так что скоро у себя в гостях будем ее принимать!
– На работу? – удивился Саня. – А чего это она вдруг работать решила? Денег ей, что ли, мало?!
– Не думаю, что дело в деньгах. Ей же надо себя чем-то занять. Не может же человек все время пребывать в одиночестве и при этом ничего не делать.
Саня молчал. Неожиданная новость отразилась в нем массой эмоций.
– Мне кажется, – продолжал Виталий, – что ей очень одиноко. Получается, что, расставшись с тобой, она лишилась практически всего. Я имею в виду друзей, круг общения… Даже дети почему-то не рядом.
– Ну ты же знаешь: Виктор учится за границей, Светлана ушла из дома, живет с мужчиной… Тоже непонятно: семья – не семья. Теперь, говорят, так модно – пробный брак или гражданский брак. Я ее тоже практически не вижу.
– Да… Но ты-то в новой семье, рядом с тобой женщина, вы ждете ребенка. Плюс работа, общение, разнообразные связи… Все хорошо. Возможно, старшие дети сейчас не так уж необходимы тебе. А ей… Майе… грустно. Да что там грустно? Одиноко, тоскливо, серо. Одна Марина рядом.
– Соседка, что ли?
– Ну да! Поэтому работа для Майи – спасение во всех смыслах.
– Черт! Виталик! Вечно ты мне душу бередишь!
– То есть?
– Как начнешь про Майю рассказывать, так я себя виноватым начинаю чувствовать. Не солидным зрелым мужчиной, а мешком с дерьмом!
– Ну уж так-то ты напрасно!
– Получается, что я как в той известной поговорке: на чужом несчастье…
– Все бывает в жизни, – уклончиво ответил Виталий. – Раз уж так сложилось… Просто мне кажется, в твоих силах что-то изменить…
– Что я могу изменить? Что? – занервничал Саня.
– Ну хотя бы с детьми поговорить. Виктор же может почаще звонить матери! Светлана пусть возьмет за правило раз в неделю заехать или к себе пригласить. Это же вполне реально!
– Пожалуй… Я как-то выпустил этот момент из виду.
– Да и ты сам… По-моему, ничего не случится страшного, если и ты хоть изредка позвонишь. Все-таки вы такую жизнь прожили! Мне кажется, вы были очень близкими друзьями. Уж не знаю, какие между вами супружеские отношения существовали – это ваше интимное дело, но то, что вы производили впечатление искренних друзей, единомышленников, это правда.
И опять, уже в который раз, разговор с другом взбудоражил Саню. И чувство досады, которое принято называть совестью, начинало потихоньку внедряться в его устоявшуюся благополучную жизнь и разъедало, и саднило, и зудело…
«Виталик! Да пошел ты со своей моралью!» – хотелось заорать ему в полный голос. Но он только бормотал что-то сквозь зубы, понимая, что, как ни крути, а прав его друг, прав!
* * *Майя была приятно поражена наступающими переменами. Все начинало складываться в ее жизни. Как будто кончилась черная полоса. Длинная, жуткая, казавшаяся беспросветной и нескончаемой… На ее место спокойно, но прочно и стабильно претендовали светлые силы. Сначала было принято решение о работе, и оно успешно начало реализовываться: ее ждут с середины мая. Пока оформителем витрин и консультантом в большом магазине подарков, а затем, возможно, и администратором. Жизнь покажет. Потом – приятное удивление от внимания детей. Будто бы до этого они спали, а потом вдруг проснулись, причем одновременно. Сын звонит ежедневно. И пусть коротко, но зато она теперь в курсе его дел, слышит родной голос…
Дочка тоже активизировалась. Стала наведываться, к себе приглашать.
Виталий с Лидой в гости зовут. И Майя с таким удовольствием вдруг ощутила прилив жизни. Конечно, она поедет, проведет несколько дней на природе, среди близких сердцу людей, а потом, вернувшись, опять же с радостью выйдет на работу.
Все же молодец доктор. Спасибо ему. Надо же, справился с ее депрессией и тоской… Правда, назначил ей консультацию сексопатолога. Зачем ей сексопатолог? Она не просила. Попробовала отказаться, но доктор настаивал. Ладно, она ему доверяет. Она пойдет.
* * *Консультация у сексопатолога получилась странной. Майя так и не поняла, зачем ей это. У нее к доктору вопросов не было. Вопросы задавал только врач. Она вяло отвечала, не видя в них никакого смысла. Тема была ей категорически неинтересна.
– Как давно у вас нет мужчины?
– Давно…
– Насколько?
– Ну… я уже в разводе почти год… Может, чуть меньше… Да и в замужестве отказывалась от интимной близости.
– Почему?
– Что почему?
– Почему отказывались?
– Не хотела.
– Расскажите подробнее.
– Не хочу.
– Не хотите рассказывать?
– Нечего рассказывать.
– Как же нечего? Были же у вас с мужем интимные отношения? И наверное, долгие годы? Так?
– Так…
– А потом вдруг прекратились?
– Не вдруг, – произнесла Майя и замолчала. Потом, после паузы, повторила: – Не вдруг… Постепенно. Прислушалась к себе, к своим ощущениям, и поняла: желания не возникает. Стала отстраняться, уходить от контакта…
– А как муж реагировал?
– Удивленно.
– Его удивляло ваше охлаждение?
– Да.
– Он что-то говорил? Пытался разобраться?
– В чем?
– В вашем отстранении.
– Не помню.
– Похоже, вы не настроены на разговор.
– Абсолютно!
– Понимаете, чем больше вы зажимаете проблему в себе, тем сложнее ее решить.
– У меня нет проблем.
– Вы уверены?
– Конечно! У меня нет отношений с мужчинами. И я их не хочу – ни отношений, ни мужчин!
– Вот в этом-то и проблема!
– Что вы от меня хотите? – Майя устала и была полностью разочарована как разговором, так и самим врачом. И зачем только она согласилась к нему прийти?
– Я-то ничего не хочу, – парировал доктор. – Это вы пришли ко мне.
– Мне вас навязали. Это, наверное, грубо звучит. Но зато правда.
– Я понял, – врач на мгновенье задумался. – Давайте сделаем вот что… Через неделю все же зайдите. У меня есть авторская методика. Она направлена на раскрытие чувственности, на открытие в себе скрытых резервов, на развитие сексуальности… Без интимных отношений жизнь теряет яркие краски и воспринимается однобоко… Я предлагаю вам попробовать поработать… Не спешите отказываться…
Авторской методикой оказалось банальное сексуальное домогательство. Поначалу Майя не поняла, что происходит. Доктор зачем-то уложил ее на кушетку, включил тихую музыку. А потом, когда он полушепотом начал рассказывать ей сказку с явно интимным подтекстом, она напряглась. Вместо ожидаемого от процедуры расслабления она почувствовала сильные удары сердца, пульсацию в висках и вмиг пересохшее горло. Хотела было встать, но руки доктора крепко прижали ее к кушетке, а сам он, склонившись над ней, приблизился губами к лицу Майи и шептал уже непосредственно на ухо:
– Надо расслабиться… Позвольте себе насладиться этим расслаблением… Дайте возможность доставить себе удовольствие. К чему сопротивление и напряжение, если сладостные минуты телесной радости возможны уже сейчас…
– Надо расслабиться… Позвольте себе насладиться этим расслаблением… Дайте возможность доставить себе удовольствие. К чему сопротивление и напряжение, если сладостные минуты телесной радости возможны уже сейчас…
И что-то еще в том же духе… И голос все понижался, переходя совсем уж в интимный шепот, и губы уже касались уха, щеки, виска… Руки осмелели. Одна легла на грудь, другая на живот…
Природная Майина интеллигентность не позволила ей быть грубой и резкой. Она считала, что по возможности надо сохранять деликатность в любой ситуации. Вместо рекомендуемого доктором релаксирующего настроя она судорожно искала слова, которые, по ее мнению, позволили бы ей достойно выйти из ситуации.
В тот момент, когда авторская методика подвела руки доктора к низу живота и продолжила движение в направлении лобка, Майя решительно села на кушетке:
– Извините, доктор! Я сегодня не очень хорошо себя чувствую…
Он был обескуражен. То ли его методика никогда до этого случая не давала сбоев, то ли он настолько был уверен в собственной неотразимости и успехе своих намерений, что сразу даже и не среагировал. Стоял в стороне, безвольно опустив руки и недоуменно глядя на то, как Майя обувается и поправляет юбку. Видимо, не мог выйти из образа.
Майя направилась к двери. И тут он задал свой вопрос:
– Вас записать на прием на следующую неделю?
Она, неопределенно пожав плечами, молча покинула кабинет.
Майя вышла на улицу. Сердце бешено колотилось, все тело трясло. Чувство гадливости, перемешанное с унижением, распирало, не давало спокойно дышать, привычно идти. Она села на край первой попавшейся клумбы, не задумываясь ни о холоде камня, ни о риске испачкать светлое пальто…
«Боже, куда звонить? С кем поделиться? С детьми? Стыдно! С Виталием? Немыслимо! С Маринкой? Пожалуй, только с ней и можно…»
– Вот козел! – подруга, как обычно, не стеснялась в выражениях. – Ну а ты-то? Ты-то чего ждала? Слова искала! Паузу выдерживала! Сразу бы и ушла!
– Да ты понимаешь, я даже сначала и не осознала. Врач все-таки… Какая-то сказка, тихая музыка… Думаю, это и есть авторская методика…
– Слушай! Да эти их пресловутые методы уже давно развенчаны… Сколько я историй подобных слышала, когда какой-то мужчина объявляет себя неким гуру, окружает себя ореолом таинственности, значимости, избранности. И на этом основании позволяет себе врачевать женщин! Заметь, именно женщин и именно возрождением чувственности, раскрытием сексуальности…
– То есть ты хочешь сказать, что нечто подобное уже слышала?
– Майка, ну ты как наивный ребенок, ей-богу! Помнишь Лильку из соседнего дома? Хотя вряд ли ты ее помнишь! Мы девчонками гуляли вместе…
– Лильку? Ее-то я как раз помню. У нее брат младший был – Петька, по-моему!
– Да, да, точно!
– Она вечно с ним таскалась…
– Так вот… С ней вообще жуткая история приключилась…
* * *История Лили была рассказана кратко и без подробностей. Суть ее сводилась к следующему. Лиля, будучи женщиной образованной и стремящееся к совершенствованию, время от времени посещала различные лекционные курсы и семинары. Без фанатизма, но с явным интересом. Однажды она попала на тренинг, который назывался очень красиво. Что-то типа «Открыть в себе женщину» или «Искусство быть женственной». Понятно, что речь шла о чувственности, сексуальности, специальных женских практиках и таинственных техниках, доступных лишь избранным.
Лиля отнеслась поначалу ко всему этому несколько скептически и даже недоверчиво. Тем не менее ходить стала, благо, что занятия проходили два раза в неделю – в один из выходных и вечером в будни. Временем она располагала, а что до сомнений, то она отвела себе пару недель на то, чтобы окончательно определиться… Так еще сложилось, что в тот момент в Лилиной личной жизни образовался пробел: с одним мужчиной она рассорилась, а никого другого в ее окружении пока не наблюдалось. Расставшись с бывшим кавалером довольно болезненно, она не просто переживала, а искала в себе ответы на вечные вопросы: почему угасают чувства, что со мной не так, раз рядом нет мужчины, как правильно строить отношения, чтобы они устраивали обоих… А тут вдруг этот тренинг. Вроде бы и отдушина, и занятие, и окружающие женщины с похожими запросами.
Лиля осталась. В какой-то момент ей показалось, что мастер выделил ее из всех. Вроде бы ничего сверх нормы он себе не позволял, но она чувствовала какое-то особое его отношение к себе. Порой создавалось впечатление, что он и лекцию-то читает только для нее одной, ловя ее взгляд и переспрашивая, все ли понятно. На практических занятиях он оказывался рядом. И то руку положит на плечо, мол, молодец, правильно выполняешь технику. То выберет ее в партнеры по парным упражнениям, чтобы продемонстрировать курсу, на какие нюансы следует обратить внимание…
Прошло не так много времени, а она уже бежала на занятия, не в силах дождаться условленного часа.
Потом мастер, будто бы случайно проходя мимо, шепнул ей:
– Для тебя у меня есть специальная техника. Сакральная, – он еще ниже понизил голос. – Найди возможность воспользоваться.
И пошел дальше – статный, красивый, уверенный в своей силе и неотразимости.
А она потеряла покой… Думала позвонить и не решалась. Мечтала подойти и… стеснялась. Порывалась поговорить и… откладывала.
После очередного занятия он сам попросил ее остаться.
– Если хочешь, встретимся завтра.
Она, как робкая школьница, склонила голову и еле слышно промолвила:
– Хорошо.
– Техника простая, но очень эффективная. Она тебе необходима.
Лиля опять кивнула:
– Хорошо.
Потом записала адрес, время встречи и всю ночь замирала в сладком предвкушении.
* * *Ничего принципиально нового ей предложено не было. Единственное, чему она удивлялась, это своему состоянию после того, как он предложил ей что-то выпить. Теплый напиток с тонким незнакомым запахом. После чего она ощутила такую легкость, что впору было летать, порхать, парить…
Секс с мастером был прекрасен. Это был даже и не секс как будто. Вернее, не только секс… Восторг, наслаждение, непрекращающееся желание, ненасыщаемость и в то же время глубочайшее удовлетворение…
– А что мы пили? – спросила она, уходя.
Он сделал вид, что удивился:
– А мы что-то пили особенное?
– Ну да… – уже менее уверенно сказала Лиля.
– Обычный чай с травами. Ничего необычного.
Встречи были редкими, но именно поэтому Лиля так стремилась к ним, ждала и начинала страдать, если ожидание затягивалось. Больше никаких чаев они не пили, но привязанность ее к мастеру росла и раз от раза становилась более болезненной. Он был спокоен и даже казался равнодушным, просто по каким-то причинам поддерживал уже в общем-то ненужную ему связь. А она горела, летела, тосковала, плакала и выражала все признаки любовной зависимости.
Только потом Лиле стало понятно, что он наслаждался своей властью над женщинами, потом, когда она заметила его интерес к другим участницам семинара, когда увидела возбужденные взгляды многих дам, устремленные на него, когда поняла, что не одна она попала в ловушку. Но было уже поздно: мало того что навязчивая идея близости с ним не отпускала ее ни на минуту, она обнаружила у себя задержку, а вскоре и беременность. Сомнений не было: только рожать!
Мастер очень спокойно отреагировал на это известие:
– Ты взрослая женщина. Это твое право. Я женат. Никаких обещаний я тебе не давал, никаких совместных планов дальнейшей жизни с тобой не строил. Хочешь – рожай! На помощь не рассчитывай!
Лиля, в свои тридцать четыре года, не имеющая детей, решилась. Ребенок родился не совсем здоровый. Она мучилась с ним, таскала по врачам, по психологам. С возрастом он потихоньку выравнивался. Лечение приносило результаты. И сейчас, учась то ли в восьмом, то ли уже в девятом классе, он кажется просто чуть более возбудимым и подвижным, чем положено. Но это уже мелочи по сравнению с тем, что было.
Лилька, что самое странное, по-прежнему посещает занятия мастера, смотрит на него открыв рот и находится в полной зависимости. То ли эмоциональной, то ли еще какой. Все это не очень понятно, потому что отношений у них давно уже никаких нет. Лилька несчастной не выглядит, но ведь и дураку понятно: живет без мужика столько лет с нездоровым ребенком и непонятно, зачем тратит время на так называемого мастера, который только упивается своей властью, психологически ломая зрелых женщин и ставя их в зависимость от себя.
Майя слушала подругу, продолжая сидеть в продуваемом дворе. Руки у нее замерзли, нос хлюпал и от ветра, и от слез, но она почему-то перестала дрожать…
История давней знакомой немного отвлекла ее от своих переживаний, но не очень успокоила.
Да, ситуация у Лили была намного критичнее и беспросветнее. И все же Майя была оскорблена, возмущена и даже унижена произошедшим с ней.