– Лив! – закричала я. – Ну конечно, Лив…
И я что есть духу поспешила обратно в замок, чтобы найти Арнольда – но, поглощенная своими мыслями, не заметила в саду человека и врезалась в него со всего маху. Тот сдавленно взвыл и отскочил.
– Господи! – простонал Кристиан (потому что это был именно он). – Вы все-таки когда-нибудь прикончите меня! Просто непостижимое упорство… – Он всмотрелся в мое лицо. – Что с вами? Пора ужинать, а Лиза с Теодором нигде не могут вас найти.
– Скажите Арнольду, что мне надо обратно в Шёнберг, – попросила я. – Ружка пропала, но, мне кажется, я знаю, кто может нам помочь.
И, ничего не скрывая, я рассказала обо всем Кристиану.
– Лив всегда терпеть ее не мог, – добавила я. – Если Ружку еще можно найти, он наверняка ее учует. Главное – поспешить, пока не начался дождь и не смыл следы.
– Я поеду в Шёнберг с вами, – сказал Кристиан. – Вы слишком взволнованы.
– Я не взволнована, – призналась я. – Я… я просто в панике. И я безумно боюсь.
После этого в памяти у меня остались какие-то фрагменты – экипаж, который трясется под низко нависшими тучами, профиль Кристиана рядом со мной, изумление Эвелины, когда она увидела меня в дверях. Она во что бы то ни стало хотела усадить меня ужинать, но я отказалась, объяснив, что дорога каждая минута.
– Конечно, ты можешь взять Лива, – сказала Эвелина. – Только верни его как можно скорее, он нам нужен.
И Лив действительно не подвел: он бегал по замку, следуя за запахом Ружки, а затем, залаяв, побежал к одному из боковых выходов.
Помню, как он петлял по саду, время от времени поднимая нос от земли, и я то и дело думала, что он потерял след, и падала духом. Но вот Лив определился, залаял и побежал к лесу.
В одной руке у меня был фонарь, в другой – поводок, но иногда мне казалось, что я не удержу пса, который рвался вперед. Кристиан едва поспевал за мной; слуги, которым он поручил помогать мне в поисках, бежали сзади. В лесу Лив остановился в одном месте возле ручья, долго нюхал, морщил лоб и, наконец, решился перебраться на другую сторону. Там он снова поймал след и в конце концов привел нас на укромную поляну возле ручья, где неподвижно лежала моя бедная рысь. На боку у нее расплылось темное пятно.
Глава 19 Клочок батиста
– Я вытащил пулю, – сказал ветеринар Колосов, самый лучший, самый чудесный, самый прекрасный человек на свете. – Но больше ничего я сделать не могу. Шансы выжить есть, но… – он тяжело вздохнул, – вы должны понимать, что их не так уж много. В животное дважды стреляли, вторая пуля прошла насквозь, задев лапу – возможно, когда рысь пыталась убежать. Лапа – это неприятно, но не смертельно. Первое ранение гораздо серьезнее, и… словом, в ближайшие сутки или двое все решится.
Перебинтованная Ружка с закрытыми глазами лежала на своей подстилке, и я видела, как поднимаются и опадают ее бока. Я обернулась к Кристиану, который стоял у дверей.
– Я хочу знать, где был сегодня после трех сторож Вильгельм, – сказала я. – Ружка загрызла его собаку, а Минна мне говорила, что Вильгельм стреляет хорошо.
– Если это сделал Вильгельм, он пожалеет о своем поступке, – спокойно ответил граф Рейтерн. – Я распоряжусь, чтобы вам доставили ужин. Идемте, герр Колосов, Арнольд отвезет вас обратно в имение.
– Но я ведь должна заплатить… – начала я.
– Нет-нет, – быстро ответил Кристиан. – Плачу я, вам не о чем волноваться. – Я хотела протестовать, но он быстро добавил: – Это ведь на моей земле подстрелили ваше животное, не так ли? Так что я в каком-то смысле виноват в том, что случилось.
У меня не было сил спорить. Мужчины ушли, а я осталась с моим бедным зверем, который был едва жив и, может быть, доживал свои последние часы.
В дверь осторожно постучали, и мне показалось, что веки Ружки вздрогнули.
– Войдите! – крикнула я.
Отец показался на пороге. Он посмотрел на меня, на Ружку и тихо вздохнул.
– Я не выйду завтра на работу, – сказала я. – Пусть Серафим меня увольняет.
– После того, как ты заявилась к ним домой в компании графа Рейтерна? – Отец усмехнулся. – Не посмеет.
– Скажи, – не утерпела я, – почему ты не пошел с нами ее искать?
– «С нами», – задумчиво повторил отец, – «с нами». Может быть, я не хотел вам мешать?
Я почувствовала, что краснею.
– Не надо, – попросила я.
– А я ничего и не говорю, – вздохнул отец. Он подошел к столу, рассматривая цветные фотографии, которые я поставила на самое видное место. – Августин Каэтанович сказал мне, что Юрис уехал в Либаву. Надеюсь, ты не пожалеешь о своем выборе.
Я вспомнила, что позавчера видела фотографа, который ходил взад-вперед перед почтовым отделением, но так и не решился зайти, чтобы попрощаться.
– Послушай, – решился отец, – я все же скажу тебе. Ты всегда была очень разумной и не доставляла нам с матерью хлопот. – Первый раз за долгое время он упомянул ее вслух.
– Что, я перестала быть разумной в твоих глазах? – спросила я с нервным смешком.
– Я перестал понимать, что происходит, – пробормотал отец. Плечи его устало опустились. – Ты сходишь с ума из-за того, что Ружка сбежала. Граф Рейтерн едет с тобой, чтобы привезти Лива… – Он запнулся. – Знаю, что подслушивать нехорошо, но сегодня я слышал кое-что, что тебе, по-моему, следует знать.
– Это касается меня? – с вызовом спросила я.
– Еще как. Графиня Рейтерн в резкой форме попросила сына перестать морочить тебе голову. В ответ он ей надерзил, а она дала ему пощечину, после чего он рассмеялся и сказал, что никогда не сомневался в ее материнской любви. Тут она попыталась залепить ему еще одну пощечину, но он ее опередил. Эта дама на людях очень хорошо играет роль аристократки, – задумчиво добавил отец, – но слышала бы ты ее, когда она раздражена… а тогда она была просто в ярости…
Тут явилась Лиза, которая несла поднос с ужином, и он замолчал.
– Ты не мог ошибиться? – спросила я, когда дверь за горничной закрылась. – У меня в голове не укладывается, что Кристиан мог ударить свою мать.
Отец пожал плечами.
– Иногда я думаю, что в этом замке возможно все, что угодно.
По-видимому, он собирался развить свою мысль, но ему не дали этого сделать, потому что пришел Кристиан и сказал, что сторож Вильгельм сегодня постоянно был на виду, и ни на одном из его ружей нет признаков того, что из него недавно стреляли.
– Мне жаль, что я заподозрила честного человека, – сказала я. – Но когда я увидела Ружку там, лежащую без движения… – Я закусила губу. – Я никому не желаю пережить такое, – выдавила я из себя.
– Мы будем искать охотника, который ранил вашу рысь, – произнес Кристиан, – но так как речь, судя по всему, идет о браконьере, его будет нелегко найти. Если вам что-то понадобится, вы всегда можете рассчитывать на меня.
«Показалось ли мне или он произнес эту фразу как-то по-особенному? – думала я, когда Кристиан и отец удалились, оставив меня одну с Ружкой. – Его мать против… конечно, если Беттина действительно приедет сюда, чтобы вернуть его себе, графиня наверняка предпочтет ее…»
Время тянулось невыносимо медленно, рысь по-прежнему лежала не двигаясь, и только ее лапы изредка подрагивали. И речи не могло идти о том, чтобы я отправилась спать, но и бодрствование давалось мне с трудом. Я прочитала том «Русского вестника» от корки до корки, включая новости, которые безнадежно устарели. На часах была четверть третьего, и я поймала себя на том, что зеваю. Чтобы хоть как-то занять себя, я стала перебирать содержимое ящиков секретера и комода, которые стояли в кабинете. Я обнаружила всякие мелочи вроде букетика засохших цветов и бальной книжки, заполненной тогда, когда меня еще на свете не было, но в последнем ящике меня ждал сюрприз в виде ключа от неизвестного замка. Я подумала, что это может быть ключ от двери спальни, и в самом деле, моя догадка подтвердилась. Тут я услышала нечто, напоминающее жалобный стон, и обернулась к Ружке. Приоткрыв глаза, она силилась поднять голову и тихо поскуливала. Я бросилась к ней, стала говорить ей ласковые слова и гладить по голове и лапам. Ружка лизнула мою руку, как собака, и посмотрела на меня с таким выражением, что у меня слезы хлынули градом.
– Ты хочешь пить? – догадалась я. – Бедная моя, милая… Сейчас!
В спальне стоял графин с водой, и я метнулась туда с миской рыси, но тут нервы у меня не выдержали, и сама не знаю как, я опрокинула графин на пол.
– А ччерт…
Я сказала совсем другое, и уверяю вас, что мало кто способен ругаться так страшно, как безобидная начитанная барышня в состоянии, близком к истерике. Исчерпав все проклятья, которые пришли мне на ум, я подумала, что воду можно взять из рукомойника. Но то ли Лиза налила накануне слишком мало, то ли я все истратила, когда мыла недавно руки, в миску пролилась только тонкая струйка воды и угасла. Я принесла воду Ружке, она жадно вылакала ее и вопросительно посмотрела на меня.
– Может быть, ты хочешь есть? Вот, у меня есть мясо…
Но от мяса Ружка отказалась, ее мучила только жажда. Она лизнула миску и посмотрела на меня так, что у меня внутри все оборвалось.
Выйти искать воду в замке, где ночью царят привидения… Я посмотрела на часы.
«Постучусь к отцу, попрошу у него воды… Конечно, поздно, но он меня поймет. К Минне не пойду – она перепугается до смерти, если ночью ей начнут стучать в дверь».
Взяв свечу и отодвинув засовы, я выглянула в коридор. Замок спал. Приободрившись, я вышла за порог, и тут у меня сердце рухнуло в пятки, потому что в дальнем конце коридора мелькнула какая-то тень. Подбежав к двери отца, я стала стучать. Мне казалось, что я произвожу страшный грохот, однако утром отец сказал, что слышал сквозь сон какой-то далекий глухой стук, но как только он укрылся одеялом с головой, все стихло.
Так или иначе мне никто не открыл. Приняв решение, я вернулась к себе, осторожно подхватила раненую рысь на руки и перенесла ее в спальню, а дверь спальни заперла на ключ. Затем я взяла миску Ружки в одну руку, а подсвечник – в другую, и покинула свои покои.
Я решила добраться до гостиной, где на столике видела сегодня еще один графин с водой. Кажется, от дверей моей спальни до дверей гостиной было около 50 шагов по прямой, но оказалось, что днем и ночью пространство имеет разные измерения. Эти 50 шагов дались мне, как тысяча, причем тысяча, ведущая на эшафот. Я обливалась холодным потом, пламя свечи едва-едва рассеивало мрак, и всякий миг я ожидала, что передо мной возникнет светящийся призрак или жуткий пес с перерезанным горлом. Когда протяжно заскрипела дверь в гостиной, которую я открыла, продолжая держать в той же руке миску, мне показалось, что мои волосы без посторонней помощи вот-вот станут дыбом от ужаса. Но вот и круглый столик, а на нем – графин с водой, причем полный.
– Господи! – вырвалось у меня. – Наконец-то!
Я поставила свечу на стол и потянулась к графину, но тут позади меня зажегся свет, и я застыла на месте от ужаса.
В кресле возле высоких японских ширм, украшенных журавлями и цветами, сидел Кристиан, только что зажегший лампу, и пристально смотрел на меня.
– Как вы меня испугали! – простонала я. – Чуть опять не разбила графин…
– Опять?
– Я разбила графин с водой в своей спальне, – объяснила я. – А Ружка хочет пить.
– И вы вышли ночью, одна?
– Я стучала к отцу, но он не открыл. Наверное, крепко спит… – Тут я спохватилась. – А почему вы здесь?
– Это тайна, – серьезно ответил мой собеседник. – Значит, Ружка пришла в себя? Я очень рад.
– Скажите, – проговорила я, окончательно оправившись от испуга, – это вас я видела несколько минут назад в конце коридора? Мне показалось, что там мелькнула какая-то тень…
– Нет, – спокойно ответил Кристиан, – я все время сидел здесь.
Тут только я разглядела, что в пальцах он вертит мой талисман.
– Вы, – проговорила я, все еще не веря, – вы сидите здесь – и ждете их?
Глаза моего собеседника казались двумя черными провалами на бледном лице. Он и сам чем-то напоминал призрака, и только блеск глаз давал понять, что перед тобой все же человек.
– Я любопытен, – задумчиво уронил мой собеседник. – В конце концов, раз замок мой, то и привидения тоже мои. Как вы считаете?
Его слова мне не понравились: мне показалось, что он опять скатывается к опасному настроению, в котором я видела его в библиотеке – перед тем как он отправился стреляться.
Еще недавно все было хорошо, Кристиан беззаботно играл в теннис с Гофманом и как будто совершенно успокоился, но стоило возникнуть Беттине… точнее, тому, что слишком живо напоминало о ней… Я готова была возненавидеть эту девушку. Одно ее имя приносило хаос и страдание.
– Вряд ли привидения могут кому-то принадлежать, – сказала я, чтобы вернуть своего собеседника на землю. – Если даже рай с адом отказались от них…
Я налила воды в миску. Мне показалось, что она льется с плеском, напоминающим грохот водопада. Вероятно, мои нервы тоже были на пределе.
– Я провожу вас, – произнес Кристиан, поднимаясь на ноги. – Кажется, привидения побаиваются меня. По крайней мере, этой ночью я не слышал никаких шагов, никаких стуков…
– Пожалуйста, не надо так говорить! – взмолилась я. – Потому что именно в этот момент они и появляются…
Кристиан усмехнулся, подошел ко мне и задул свечу.
– Я возьму лампу. От вашей свечи все равно мало толку… Идем!
И мы бок о бок двинулись во мраке, озаряемом светом лампы. Разные причудливые мысли теснились в моей голове, и в какой-то момент мне даже началось казаться, что вокруг нас не замок, а черный корабль, плывущий во тьме, и мы следуем за своей звездой (которой, само собой, была всего лишь керосинка в руке Кристиана).
Тут под ногой у меня протестующе взвизгнула половица, и я не то чтобы подпрыгнула до потолка, но вцепилась свободной рукой в локоть своего соседа (а это уже было не совсем прилично).
– Пол скрипит, – шепнул Кристиан, и мне показалось, что он улыбается. – Не бойтесь!
Он проводил меня до моей двери, и я открыла ее, подошла к двери спальни и стала возиться с ключом.
– А где Ружка? – спросил он, озираясь.
– Я перенесла ее в спальню и заперла дверь, – сказала я. – Чтобы за время моего отсутствия к ней никто не мог… ну, наведаться.
Кристиан поднял лампу так, что свет ударил мне в лицо.
– Ну, если принять гипотезу, что призраки обладают даром проникать сквозь стены и запоры – что вполне вероятно, так как они бестелесны, – запирать двери не слишком разумно, вы не находите?
Все-таки он ставил меня в тупик: в некоторые моменты его поведение представлялось мне совершенно ребяческим, а иногда он казался старше и умудреннее своих лет – как, например, сейчас.
– Нет, не нахожу, – упрямо возразила я. – Я защищаюсь всеми доступными мне способами, только и всего.
Я отобрала у Кристиана лампу и прошла в спальню. Увидев воду, Ружка немного оживилась и стала лакать ее, а потом опустила голову на подстилку и прикрыла глаза.
– Мне кажется, она выглядит лучше, – негромко заметил Кристиан, подойдя поближе. – Думаю, она поправится. Не сразу, но обязательно поправится.
И тут только до меня дошло, что я нахожусь ночью в своей спальне с мужчиной, который не является мне родственником и который уж точно не пребывает в возрасте, не представляющем опасности для женщин. Я почувствовала, как у меня заполыхали щеки, лоб и даже уши. Раньше я не замечала за собой готовности попадать в ложные положения, но то, что происходило сейчас, было просто за гранью всех приличий.
– Уходите! – прошептала я, теряя голову.
– А в чем дело?
– Как будто вы не понимаете! – рассердилась я.
– Нет, не понимаю, – спокойно ответил Кристиан, после чего взял мою руку и поцеловал ее.
– Возьмите вашу лампу и ступайте к себе, – проворчала я, высвобождая пальцы, которые он не отпускал. – И не сидите в гостиной. Мне не по себе при мысли, что вы можете встретить там… кого-нибудь.
– Сегодня я уже встретил всех, кого хотел, – ответил Кристиан с поклоном. – Спокойной ночи, фрейлейн Ланина.
Он забрал свою лампу и двинулся к дверям, и тут мы оба увидели бледный силуэт, который плыл по коридору, не касаясь пола. Очертаниями он отдаленно напоминал женскую фигуру.
– Стойте! – вне себя закричала я, вцепившись в руку Кристиана. – Стойте, ради бога!
Услышав мой истошный крик, призрак замер, словно раздумывая, и решительно ринулся к двери кабинета, которая осталась открытой. Но у порога была насыпана соль, и привидение внезапно замерло, словно наткнувшись на невидимую преграду.
С жутким звуком, напоминающим свист, оно проплыло мимо открытой двери и скрылось из глаз. Я отпустила Кристиана, рухнула в кресло и разрыдалась.
– Кажется, я был не прав, – напряженно промолвил Кристиан. – Соль его отпугнула. Интересно, почему?
Я вытерла слезы, стараясь успокоиться. Как всегда, когда платок был позарез нужен, он упорно не отыскивался.
– Вы не можете возвращаться к себе один, – сказала я. – Я с ума сойду от беспокойства. И ваша мать никогда мне не простит, если я отпущу вас и с вами что-нибудь случится.
– Вы предлагаете мне переночевать в вашем кабинете? – спросил Кристиан.
– Хотя бы переждать в нем до рассвета. А я пока посижу тут с Ружкой. Обещаю, мы не будем вам мешать.
– Хорошо, – спокойно произнес Кристиан. Он запер дверь, выходящую в коридор, и задвинул все засовы, после чего потушил лампу и устроился на диванчике в кабинете. Я села в кресло недалеко от Ружки. Рысь вскоре задремала. Из кабинета не доносилось ни звука, и я сама не заметила, как провалилась в сон.
Я проснулась от негромкого ворчания Ружки и почувствовала, как кто-то осторожно трогает меня за руку.
– Доброе утро, – сказал Кристиан. – Солнце уже встало. Полагаю, мне лучше уйти. Мне пришлось разбудить вас, чтобы вы закрыли за мной дверь. Если бы не это, я бы предпочел уйти, не тревожа вас.