Фокин казался более вменяемым. Получалось, ему проще выдерживать заданный темп. Однако бывший священник имел такую комплекцию, что к утру начал сдавать и он. Святослав дышал хрипло, заглатывал воздух через широко открытый рот. На привалах уже не читал молитвы, хотя и не падал бревном, как рыжий студент из Питера.
Доценко, замыкавший колонну и охранявший «тылы», выглядел нормально. Вспотел, устал, но мог продолжать движение. Точно так же, как и сам Лишнев. Но все же Константин не был уверен, что им следует выполнять марш-бросок в светлое время суток. Он решил посоветоваться об этом с Доценко. Тем более, к рассвету и Фокин, и Клоков мало напоминали прежних – вчерашних – людей. Впрочем, Константин знал: после первого серьезного кросса по пересеченной местности с новичками и не такое бывает. Некоторые лежат неподвижно, будто в коме. Можно пинать тело носком сапога – человек даже не заметит этого. Бывает, некоторые просто блюют. Хотя в желудке и без того не остается ни грамма пищи.
– Привал! – скомандовал Лишнев.
Фокин тут же остановился. Стал медленно, с трудом опускаться на корточки. В его спину мгновенно уткнулся носом Клоков. Парень немного постоял на месте, тупо глядя перед собой, а потом, сообразив, что люди остановились для отдыха, рухнул на траву.
– Маратка! – позвал Лишнев и подполз к другу, который лежал на спине, задрав ноги вверх, на камень, и расслаблял «забитые» мышцы.
– У? – отозвался тот, продолжая растрясать икроножные «приводы».
– Как считаешь, надо идти в светлое время суток или будем искать нору, чтобы поспать чуток?
Марат опустил ноги, задумался.
– Знаешь, Костя… – он помедлил. – Я готов идти дальше. Но даже не могу определить, что более рискованно: лежать на месте или переть сдуру, по свету. Тем более, эти двое больше не выдержат.
– Признаться, – снизил тон Лишнев. – Из них не «отцепил» бы только Фокина. Он меня спас в лагере. Потому я перед ним в долгу. А этот… слабак-интеллигент все равно подохнет. Вот увидишь – подохнет. Такие ломаются первыми, сам знаешь. По глазам видно.
– Знаю, – растянувшись на камнях, медленно проговорил Доценко. – Бывают, правда, исключения. У нас в полку лейтенант был… После вуза, кстати. Глаза – прямо как у ребенка. Романтик. Все на небо смотрел. Помню, говорил, что облака на зверей похожи…
– И его застрелили в какой-нибудь заварухе, одним из первых, – усмехнулся Лишнев.
– Нет, – грустно и тихо ответил Доценко. – Он меня спас. И многих. Наверное, именно потому, что романтик. В наш БТР шарахнуло, механика-водителя убило. Огонь, гарь, контуженные орут. Люки подклинило. Стали выбираться, выпрыгивать, а по нам пулеметчик: знай поливает… И командира БТР с первого захода, и ребят из десанта, кто за ним прыгнул. Я помолиться успел, думал, все, кранты. Сгорим внутри.
Литеха тот вторым БТРом командовал. Они сзади двигались, на приличном удалении. Так он своим приказал десантироваться. Всем. Сам – на место механика-водителя. И – газу! Весь огонь по второму БТРу, конечно. Мы выбраться успели, позицию для обороны заняли. Десант второй машины поддержал огнем. В общем, лейтенант дал нам время.
– А сам?
– Так и не выскочил из машины. Наверное, в самом конце уходить хотел. Воображал, будто капитан судна. Знаешь, командир всегда последним уходит. А он не успел. Рвануло – и все тут. Дым, копоть. Не выбрался он.
Доценко замолчал, а Лишнев не стал ничего переспрашивать.
– Так вот, Костя. Я живу, он нет. А не был бы романтиком – он бы жил. Я б там остался.
– Всякое бывает, – нехотя кивнул спецназовец. – Только знаешь, у нас, в нашем деле, блаженным не место. Не место, и все тут!
– Ну так что, Костя, будем ему шею ломать, чтоб не висел на нас, да? А то, неровен час, оставим в живых, так его Смердин найдет. Выпытает, куда мы идем.
Лишнев со злостью посмотрел на Марата, но промолчал. Потом вскочил на ноги, обогнул лежавших на земле людей, пошел вперед. Доценко не двинулся с места, лишь прикрыл глаза, выжидая.
Спецназовец вернулся минут через десять.
– Эй, организмы! – крикнул он. – Подъем!
Клоков застонал. Фокин попробовал встать, но у него тряслись руки, и он никак не мог оторваться от скалы.
– Подъем-подъем! – бодро повторил Лишнев. – Терпите, совсем немного осталось. Я нашел впереди пещеру. Туда доползем – и привал. По полной программе.
Фокин поднялся сам, хотя и с огромным трудом. Клокову помог Доценко. Лишнев повел команду пологим склоном, над озером. Марат подумал, что если сейчас один из спутников сорвется, то помочь бедняге не успеет никто. На счастье, услышав про долгий отдых, собрались с последними силами и Клоков, и Фокин. Оба сумели добрести до «норы», которую Лишнев отыскал на крутом склоне гранитной скалы. Доценко одобрил выбор Кости – заметить укрытие со стороны было трудно.
Едва люди заползли в небольшую пещеру через узкий проход в камнях, до их ушей донесся рокот вертолета.
– Что это? – глупо спросил Дмитрий Клоков, не открывая глаз.
Он не осознавал, что никто из товарищей не способен ответить на подобный вопрос.
– Карлсон жужжит, – пошутил Лишнев.
– Вроде бы вертолет, – пробормотал Святослав Фокин.
– Надо выйти и позвать на помощь, – находясь в полуобморочном состоянии, пробормотал Клоков. – Нам должны помочь. Люди…
– Ага, щас! – ухмыльнулся Лишнев. – Тут, в сопках, все только и мечтают о том, чтоб помочь нам. Свинцовой пилюлей. Враз мучения закончатся.
– Выйдите, махните ему рукой, – продолжал бредить рыжеволосый парень. – Там же люди! Они помогут!
Доценко внимательно посмотрел на Клокова, покачал головой.
– Не соображает, что говорит. В шоке, – резюмировал он.
– Ты последи за ним, – попросил Лишнев. – Чтоб не выскочил сдуру. Я гляну повнимательнее, что там у нас за гости.
Марат понимающе кивнул, передвинулся ближе к Дмитрию. А Константин скользнул по камням вперед. Однако он вскоре, пятясь, вернулся в пещеру. Спецназовец ругался страшно.
– По нашу душу гости! – закончив материться, прошептал он. – Ищут! Боюсь, тепловые сканеры у них.
– Это которые на температуру тела реагируют? – уточнил Марат.
– Угу, – подтвердил Лишнев. – Именно.
Доценко осмотрел толстые гранитные стены, потолок.
– Может, спасет то, что мы в пещере? Камень над головой, все-таки.
– Может и спасет. Посмотрим.
Доценко подобрался поближе к другу. Залег за камнями, в узкую щель наблюдая, как вертолет кружит чуть в стороне от озера. Винтокрылая машина двигалась зигзагом. Временами начинала кружить на одном месте, скорее всего, в тех случаях, когда на детекторе появлялись какие-то отметки.
– Да, прошли времена романтики, – вздохнул Марат. – Это раньше спецназ ползал по трещинам, разрисовав морды черными и зелеными полосами. Был невидим для врага. Теперь время техники. Не вздохнешь, не пукнешь. Всё заметят. И даже больше того! Чтоб обмануть такие сканеры – надо остыть. Будто труп…
– Лучше бы нам не остывать, – тут же ответил Лишнев.
– Поддерживаю. Как считаешь, есть у них шансы заметить нас в гранитном массиве?
– Щас увидим. Если повернут сюда – считай, уже заметили.
Словно услышав эти слова Кости Лишнева, вертолет сменил курс. Двинулся в сторону скалы, в толще которой скрывались беглецы.
– Ну, теперь надо за помощью к Фокину обращаться, – прошептал Марат, вынимая нож.
– Это зачем? – так же тихо поинтересовался Константин.
– Он молитвы знает. Пусть бы прочел че-нить… за наши души…
– Попросить?
Марат не успел ответить. Вертолет завис над их скалой. Двигатели ревели, винты сдували с камней пыль, разгоняя ее во все стороны. Фокин, лежавший в глубине пещеры, закашлялся.
– Тихо ты! – Лишнев рванулся к нему, закрыл рот сотоварища широкой ладонью.
Вертолет не улетал. Гул авиадвигателей передавался сопкам, стены вибрировали.
– Вроде на посадку заходит! – подползая к остальным, проговорил Доценко.
– Ну что, сдаваться будем? Или порвем глотки тем, до кого успеем дотянуться? – оглядел спутников Лишнев.
Хотя для себя он уже решил этот вопрос.
– Простите, братья! – виновато произнес Фокин. – Выдал я вас. Плохо у меня с легкими. И так не отдышаться, а тут пыль еще.
Доценко посмотрел на священника, покрутил пальцем у виска.
– Слава, ты чего?! Кто ж там, в кабине, кашель твой услышит? Двигатели работают!
– Тогда, как они нас вычислили?
– Самое время об этом спрашивать! – криво усмехнулся Лишнев.
И вдруг снаружи что-то изменилось. Сначала показалось, что турбины заревели еще громче. А потом… Гул стал отдаляться! Теперь он шел откуда-то сверху, и стены уже не дрожали. Звук начал смещаться в сторону!
– Неужто, улетают? – не смея надеяться, спросил Доценко.
– Погоди! – цыкнул на него Константин, опасаясь, что друг спугнет удачу.
Он сидел на земле, сжав ладони в кулаки, напряженно прислушиваясь к реву двигателей. Потом вскочил на ноги, метнулся вперед, к смотровой щели. Припал к ней.
– Неужто, улетают? – не смея надеяться, спросил Доценко.
– Погоди! – цыкнул на него Константин, опасаясь, что друг спугнет удачу.
Он сидел на земле, сжав ладони в кулаки, напряженно прислушиваясь к реву двигателей. Потом вскочил на ноги, метнулся вперед, к смотровой щели. Припал к ней.
– Улетают! Улетают! – завопил Костя. И от избытка чувств принялся лупить кулаками по камням, оставляя на них кровавые следы. – Аааа! Улетают!
Все бросились к нему, даже шатавшийся от усталости Клоков. Люди, затаив дыхание, смотрели на вертолет, который исчезал вдали, за сопками. Боялись только одного – вот сейчас те, внутри, почувствуют взгляд в спину. Развернутся. Увидят счастливые лица чудом спасшихся людей.
Вертолет исчез вдали. Беглецы не знали, что их случайно выручил из беды Леха-Гестапо. Смердин приказал направить машину в другой квадрат, когда с борта второй «вертушки» передали сигнал: «Трое уничтожены. Четвертый взят живым, знает, где остальные».
Подполковник спешил лично допросить Алексея Мезенцева, надеясь получить точную информацию о том, где находятся остальные беглецы. А между тем, последние из выживших рабочих находились прямо под брюхом его вертолета.
Мезенцев зарыдал от ужаса, как только понял, что за казнь приготовил для него Смердин. Сначала он никак не мог взять в толк, что собирается делать подполковник. На левую руку и левую ногу пленника надели наручники с длинными цепями. Каждую из цепей закрепили за шасси первого вертолета. И лишь когда то же самое проделали с правыми конечностями и потащили еще две цепи к вертолету Смердина, Леха-Гестапо все понял…
– Сволочь! – зарыдал он. – Гад! Гад! Убей!
Мезенцев принялся дергать цепи, но те были слишком прочными.
– Всем на борт! – приказал офицер.
А сам подошел к пленнику, присел возле него.
– Слушай, Мезенцев, – злобно ощерился он. – Говорят, вы мутанты?
– Сука! Сука! Сука! – рыдал Леха, уткнувшись лицом в мох.
– Так что, мутанты или нет? – допытывался Смердин.
– Слышь, начальник, – Леха-Гестапо вдруг поднял лицо. – Ну прости! Да! Пытался обмануть. Виноват… Убил твоего. Убей меня в отместку! Но… начальник! Только не это! Прошу тебя, только не это!
– Сейчас мы проверим, мутанты вы или нет, – задумчиво, будто не слыша обреченного, проговорил офицер. – Я читал доклад медиков. Там написано, у вас повышенная способность к регенерации. У всех. Мезенцев! Ты знаешь, что такое регенерация?
– Начальник, прошу… – всхлипнул пленник. – Убей, как человека!
– Так ты не человек! Мутант!
– Но ты же человек, начальник… Ты – человек?!
– Не пробивай меня на слезу, Мезенцев! Я спросил: знаешь, что такое регенерация?
Леха уткнулся лицом в мох и ничего не ответил. Его трясло.
– Так вот, – спокойно, будто читал лекцию курсантам, пояснил Смердин. – Регенерация – это способность к восстановлению. К самовосстановлению поврежденного организма. Медики говорят, есть такие амебы, их можно резать на две части. Из каждой половинки новая сволочь вырастает. Из одной – две получается. А ты умеешь так, Мезенцев?
Пленник молчал, закрыв глаза. Лишь мокрое пятно, образовавшееся под ним, сказало подполковнику, что приговоренный к смерти его слышал.
– Сейчас мы узнаем, может ли из одного тела два получиться, – Смердин встал, махнул рукой пилотам. – Запускай! Запускай!!!
Все утонуло в грохоте вертолетных движков. Дмитрий Александрович Смердин неторопливо пошел к своему вертолету. Он обернулся, когда уже взялся за рукоятку, собираясь залезть в кабину. Из-за рева моторов ничего не было слышно. Пленник дергал цепи, что-то кричал вслед офицеру. Его лицо было перекошено, губы быстро двигались. Из глаз бежали слезы.
Подполковник легко запрыгнул в кабину, хлопнул по плечу пилота: «Взлетаем!». Вторая машина оторвалась от земли вслед за первой. Бойцы Смердина прильнули к иллюминаторам – никому из них еще не доводилось видеть ничего подобного. Длинные цепи выбрали слабину, дернули пленника с земли. Леха-Гестапо продолжал извиваться всем телом. Подтягивал цепи к себе, словно это что-то могло изменить. Рот его ни на секунду не закрывался, Алексей Мезенцев продолжал кричать.
Пилоты поднимали винтокрылые машины вертикально вверх, готовясь выполнить команду Смердина. Подполковник выждал, пока высота превысила сотню метров, и лишь после этого отдал своему летчику приказ: «Маневр влево!». Вторая машина тут же начала смещаться вправо. Пленник изо всех сил напряг мышцы, но это его не спасло. Цепи натянулись за считанные секунды, и мощные «вертушки» разорвали тело мутанта на части. Кровь хлынула вниз. Тело перестало дергаться почти сразу.
– Бросов! Добей! – приказал Смердин.
Прозвучала короткая очередь. И еще одна. Словно ликвидатор на самом деле полагал, верил: необходимо добивать каждую половинку мутанта. Подполковник поднял вверх большой палец – «нормально». Вертолеты устремились к озеру, располагавшемуся неподалеку. Туда, вместе с цепями, сбросили останки несчастного Алексея Мезенцева. Следом, уже в мешках, полетели вниз Шныра, Пинцет, Хром. За ними – бойцы из группы Смердина, которые не пережили схватки с беглецами. Тот, кого полоснул бритвой по глазам Пинцет, и тот, кого авторучкой убил Леха-Гестапо. Люди и нелюди, беглецы и преследователи нашли покой в общей могиле. «Вертушки» набрали высоту…
– Связь! – приказал Смердин, глядя на сопки, которые проносились под брюхом вертолета.
Сопки, которые ему осточертели. Но операция «Зомби» еще не была закончена…
На этот раз Куровод отозвался быстро, и сразу же поставил скремблер на трубку.
– Полкан – Куроводу! – стараясь перекрыть рев авиадвигателей, доложил Смердин. – Четверо ликвидированы.
На этот раз беседа с командующим операцией была совсем короткой. Чертыхнувшись, офицер дал отбой.
– Что там, командир? – крикнул Александр Бросов, придвигаясь поближе.
– Да ну его на хрен! – в сердцах выпалил вэ-вэ-шник. – Говорить не может, некогда. Баран чертов! Для чего его сюда командировали, а?!
– Что-нибудь умное сказал?
– Команду дал: продолжайте. Мол, у вас осталось часов десять. Продолжаем, короче! Продолжаем! Посты заграждения не зафиксировали беглецов?
– Пока нет, товарищ полковник!
– Ищем, в какую щель эти сволочи забились!
Вертолеты разошлись в стороны. Легли на другой курс, приступая к сканированию местности. Где-то в сопках оставалась вторая группа. Еще квартет мутантов. Подполковник прищурился, вглядываясь в пятна мха, в разводы на воде. Оставалась последняя четверка. С ней было труднее всего. Ее вели профессионалы: бывший спецназовец Константин Лишнев и бывший контрактник, отвоевавший на Кавказе более пяти лет, Марат Доценко.
Подполковник ВВ Дмитрий Смердин признавал: то были достойные противники. Уже двенадцать часов над группой Лишнева—Доценко не удавалось установить визуального контроля. Эти беглецы не оставляли следов, не делали глупых ошибок, не перли на рожон по наиболее вероятному маршруту.
И все же, как бы быстро ни шли мутанты, им требовались еще сутки, чтоб добраться до «железки». Без пищи. К тому же Лишнев, их неформальный лидер, еще недавно был почти трупом, не подавал признаков жизни. После того, как его до полусмерти избили охранники.
– Жаль, не до смерти! – с досадой пробормотал офицер. – Чертов святоша… Фокин! Он, гад, выпросил «тело».
Если б не Фокин, у этой группы не было бы сейчас такого сильного лидера. Как же пришел в себя Лишнев? Ведь не дышал, реально не дышал! Видать, и впрямь мутант. Долбаная регенерация!
– Что вы сказали, Дмитрий Александрович? – нагнулся в сторону командира пилот.
«Ничего», – отмахнулся Смердин и вновь углубился в созерцание гранитных скал. Командир отряда ликвидаторов очень надеялся на то, что беглецам не хватит сил. Вторые сутки – не первые. Время адреналина прошло.
Беглецы проспали в приютившей их пещеры большую часть дня, сказалось перенапряжение предыдущих суток. Даже Лишнев, поначалу решивший, что надо распределить «вахты» наблюдателей, передумал, глянув на спутников.
Полный, невысокий Святослав Фокин лежал спиной на камнях и тихонько похрапывал. Марат Доценко спал на боку, подтянув ноги к животу. В правой руке он сжимал десантный нож, мог в любую секунду распрямиться, вскочить на ноги, отразить нападение. В общем, даже во сне был готов к схватке. Чуть в стороне от них, возле стены, беспокойно метался рыжий студент. Клоков без конца переворачивался с боку на бок, что-то шептал невидимым собеседникам.
Лишнев, подумав, выбрал место возле самого выхода. Так, чтобы без его ведома никто не смог выбраться наружу или попасть внутрь. Константин лег спиной на камни, закрыл глаза. Сон пришел не сразу: быть может, из-за шепота Клокова. Лишнев прислушался. Студент вновь и вновь переживал события последних дней.