Сбросив сапоги, она прошла в кухню и нажала кнопку чайника. Пара бутербродов, чтобы перестало сосать под ложечкой, и – за работу.
Через двадцать минут Инна уже ничего не слышала и не видела – в ЭТОМ мире ее больше не было…
Такого ясного утра Маковецкая не могла припомнить за последние несколько лет своей жизни. Да еще зимой! Голубое небо искрилось, солнце бросало праздничные блики в радужный снег. Первой мыслью было проваляться в постели до полудня, любуясь ярким пейзажем за окном, потом неспешно встать, приготовить кофе и вернуться в Забытый Мир. Но оттягивать неприятную процедуру никакого смысла не было: решение принято, нужно его осуществить.
При первой же мысли о работе перед глазами возникло разъяренное лицо Лады. Инна, тяжело вздохнув, встала с постели и побрела в душ.
Даже не заглянув в редакцию, она отправилась к кабинету начальницы. Решительно постучала и в ответ на недовольное «войдите» открыла дверь.
– Яви-илась! – Лада была уже на взводе. Вот и прекрасно: не возникнет желания отступить.
– Я ненадолго, – Инна улыбнулась, испытывая наслаждение от этих слов.
– Где ты была?!
– На семинарах, – честно сообщила она, – приезжал преподаватель из Голливуда, сценарное и писательское мастерство.
Лицо у Лады вытянулось.
– Я не подписывала тебе никакой учебы!
– Нет, это моя инициатива, к работе отношения не имеет.
Лада смотрела на подчиненную так, словно видела ее впервые в жизни. Глаза главного редактора яростно сверкали.
– Я поделилась с тобой деньгами, – процедила она, – думала, тебе можно уже доверять, сработаемся…
– Вряд ли, – Инна достала из сумочки золотой конверт, – здесь вся сумма. И вот еще!
На стол перед Ладой лег рукописный документ в прозрачном файле. Она опустила глаза, прочла первую строчку, и брови ее поползли вверх.
– Куда тебя пригласили? В «Обозрение»? В «Маскарад»? – Лада тяжело дышала. – У них что, зарплата больше?
– Не знаю. Я не перехожу из журнала в журнал. Увольняюсь, и все.
– С ума сошла, – Лада шипела змеей, – на что будешь жить?
– Разберусь. Буду книги писать.
– Что?! – Лада несколько секунд смотрела на подчиненную ошарашенно, а потом расхохоталась. – И эта туда же! Ты думаешь, Суслов не пишет? Или Влад? Да каждый журналист пишет по книге! Деньги-то тут при чем?
– У меня есть контракт, – ляпнула Инна и осеклась.
– С кем?
– С крупным издательством, – произнесла она неохотно.
– Значит, так, даю тебе пять минут на раздумья, – голос Лады стал железным, – остаешься в редакции, и я готова забыть этот разговор – работай спокойно, пиши в свободное время. Не хочешь денег сверх зарплаты, дело твое. Но если уйдешь…
Она взглянула с угрозой.
– Я все решила, – коротко произнесла Инна, не в состоянии дальше продолжать разговор, и вышла, с силой толкнув перед собой дверь. Невесть откуда взявшийся Суслов едва успел отскочить: еще секунда, и получил бы в лоб.
– Катись, идиотка! – Лада орала вдруг так, что проходивших мимо сотрудников разметало в разные стороны от ее кабинета. – Чтобы духу здесь не было! Неблагодарная тварь! Змея!!!
Маковецкая вбежала в редакцию, следом за ней ввалился любопытный Мишка.
– Не обращай внимания, – Суслов обнял Инну за плечи, – бояться нужно тех, кто жалит в спину. А эта только орет.
– Зато как орет!
– Забудь, – Мишка крепче сжал Инну, – я тысячу лет ее знаю.
– Но Брюллова…
– Та помешала финансовым интересам, – он помолчал и прошептал виновато: – Прости дурака!
Через двадцать минут духу Инны, как хотела Лада, в офисе уже не было. Скудные пожитки уместились в коробке из-под принтера, которая стояла, перемотанная скотчем, рядом со столиком в соседнем кафе, куда Суслов затащил свою драгоценную.
– Лада мне такого наговорила, – прошептал он, прикасаясь губами к руке Инны, – и я засомневался в тебе. Болванище!
– Мишка! – Инна выдернула из костлявых пальцев свою ладонь. – Прекрати, мне щекотно.
– Ты ангел, – не унимался он, глядя влюбленными глазами.
– С черными крыльями, – хмыкнула Инна.
– Но деньги же вернула!
– Суслов, – она вздохнула, – это всего лишь подачка собственной совести. Не идеализируй меня.
– Не буду, – Мишка улыбался, – так что там с издательством?
Они просидели, болтая, до часу дня, и кофепитие плавно перетекло в обед. Инна взахлеб рассказывала о Забытом Мире – о подвигах, приключениях, героях, – а Мишка внимательно слушал.
– Гибнут стада, родня умирает, и смертен ты сам; но смерти не ведает громкая слава деяний достойных, – задумчиво процитировал Мишка, когда Инна умолкла.
– «Старшая Эдда», – улыбнулась она.
Он кивнул.
– Не сомневайся, – Суслов смотрел на Инну с нежностью, – ты правильно сделала, что ушла из журнала.
– Думаешь, смогу стать писателем?
– Думаю, уже стала, – он положил горячую ладонь на ее руку, – пришли мне рукописи. Заинтриговала.
– Будешь читать? – обрадованно спросила она.
– Всенепременно!
Глава 9
Инна блаженствовала, сутками напролет не вставая из-за письменного стола. Отрывалась только затем, чтобы приготовить Сашке обед и прибрать квартиру после утренних разрушений, которые дочь устраивала, пока собиралась в школу. К пятнадцати годам она так и не научилась класть вещи на место, и Инна прекрасно понимала, чья в том вина. Но сейчас у нее не было времени на склоки и нравоучения, да и жаль было нарушать внутреннюю гармонию, которая была необходима для творчества: она старалась теперь как можно реже покидать Забытый Мир.
За неделю исправила старые рукописи, отправила их Любе и тут же взялась за новый роман. Инна обожала именно этот момент в работе над книгой. Самое начало.
Она вытаскивала из-под дивана старый чемодан и извлекала на свет одну за другой карты Забытого Мира. Еще до рождения Сашки – во время беременности, чтобы отвлечься от неприятных мыслей, – Инна нарисовала «главную карту» Забытого Мира. Постепенно карт, как и параллельных миров, которые находили заблудившиеся герои, становилось все больше.
Размышляя над сюжетом четвертой книги, Инна вдруг поняла – ей нужен необычный герой, способный открыть ворота в новый и неожиданный мир. И он должен быть связан с самим Конунгом кровными узами.
Она уже знала, кто это будет: девочка-подросток с длинными русыми волосами, которая впустит в Забытый Мир древних духов. И на ее долю выпадут нелегкие испытания, которые изменят ее характер, заставят взрослеть.
Через пару дней был готов подробный план новой книги, и Инна с дрожью нетерпения взялась за работу.
Время в параллельном измерении текло совершенно иначе. Инне казалось, что едва она садилась утром за письменный стол, как день начинал клониться к вечеру. И она прихватывала ночь, чтобы все записать, не растеряв ни единой мысли. Новый год был уже на носу, а она все не могла оторваться от письменного стола. Сашка каждый день, приходя из школы, ворчала, что нормальные матери давно накупили продуктов, поставили и украсили елки, наготовили студней и пирогов, одна только Инна стучит по клавишам целыми днями.
«Приготовь что-нибудь сама», – бормотала Инна дочери в ответ. В результате долгих препирательств удалось отправить ребенка за продуктами в магазин. Но и только.
Кончились «приготовления» тем, что тридцать первого декабря дочь заявила – Новый год она встречает у Ритки, с одноклассниками и друзьями. Инна пыталась отговорить Сашу – не нравилась ей эта Макаренко, – но Сашу было не переубедить. Аргументы «за» выдвигались железные: родители Макаренко сваливают в гости, предварительно накрыв для «подружек» дочери стол, и народ планирует как следует повеселиться, избавившись от надоевших предков. Сашка тоже не собирается сидеть дома с сумасшедшей мамашей без еды и питья.
– Там мальчики будут? – встревоженно спросила Инна, выйдя, наконец, из творческой комы.
– Обязательно, – хмыкнула Сашка.
– А спиртное? – не удержалась Инна.
– Напьюсь, – пообещала дочь зловеще и хлопнула дверью.
После того как Сашка ушла, Инна поняла, что не сможет работать: воображение рисовало картины одну страшнее другой. Через полчаса она не выдержала: позвонила Сашке.
– Не парься, мам, я уже взрослый ребенок, – утешила ее дочь.
– Ты точно у Риты?!
– На, поговори!
В трубке зашуршало; фоном пел телевизор, слышался смех.
– Тетя Инна, не волнуйтесь, – тараторила Ритка Макаренко в трубку, – звоните, если что. Саша у меня, пить мы не будем.
– Ладно. С наступающим.
В отличие от Сашки, Инна так и не простила Ритке той страшной драки. Она не понимала, как можно общаться с человеком, который едва не покалечил тебя?! Но у Саши на все было собственное мнение.
– Ага, – буркнула Ритка и нажала отбой.
Инна вздохнула и, бросив печальный взгляд на светящийся в темноте монитор, поплелась в ванную комнату. Новый год как-никак. Нужно помыть голову, надеть приличное платье, зажечь свечи и сесть с бокалом шампанского за письменный стол. Как знать, вдруг вдохновение к ней сегодня еще вернется.
Едва она вышла из ванной комнаты, как зазвонил телефон. Сначала Светочка поздравила, потом папа.
Следом отметился Суслов, уже навеселе: без умолку травил анекдоты.
– Все-все, последний, – радостно вопил он в трубку. – Американский журналист берет интервью у английского писателя, и мой нерадивый коллега кладет перед ним ноги на стол. «Вас не смущает моя привычка?» – спрашивает нахал. «Нет, что вы, – говорит твой интеллигентный коллега, – можете положить на стол все четыре ноги»!
Инна смеялась, а он не желал угомониться, все болтал и болтал.
– Теперь точно последний. Слушай! Через несколько дней после свадьбы Изабель звонит своей матери. «Никогда больше не выйду замуж за журналиста! – плачет она. – Он опубликовал в газете мои любовные письма к нему!» Рассудительная мамаша давай утешать: «Не надо волноваться, милая. Это должно тебе льстить». – «Но, мама, – пуще прежнего ревет Изабель, – он опубликовал их в колонке юмора!»
– С наступающим тебя, Мишка! – пыталась закончить хохочущая Инна бесконечный разговор. – Желаю тебе встретить свою Изабель!
– Драгоценная моя женщина, – он сразу же загрустил, – я встретил, да она не дается. Пусть в Новом году сбудутся все ее, в смысле, твои мечты!
– Что ты сказал?
– Забудь!
Потом позвонила Танечка, Влад, еще пара знакомых. И все они, как один, задавали вопрос: «Когда выйдет книга? Суслов сказал, шедевр! Где купить?»
От этих слов и пожеланий «творческих успехов и личного счастья» в Новом году на душе становилось светло, как в летний солнечный день. Как только телефон смолк, Инна начала накрывать на стол – шампанское, конфеты – и наряжать снятую, наконец, с антресолей елку. И с чего она взяла, что хочет упустить такую важную ночь? Недаром же говорят, как встретишь год…
Очередной звонок заставил ее отложить мишуру и подбежать к телефону.
– Инусик, с наступающим Новым годом!
Если бы не это смешное имя, которым Люба называла ее со студенческих лет, Инна ни за что бы не узнала голос подруги – таким расстроенным, даже убитым он был.
– И тебя…
– Счастья, здоровья, успехов, – тараторила Люба, словно боялась сделать паузу, – пусть Сашенька только радует, пусть на работе все складывается! Ты у нас девушка талантливая, обязательно сделаешь грандиозную карьеру…
– Люба, остановись, – Инна засмеялась, – ты там что, по шпаргалке читаешь? Работу вычеркни. Я ушла.
– Как это «ушла»?! – Голос подруги испуганно замер.
– Уволилась две недели назад, – весело сообщила она, – сделала себе подарок на Новый год.
– И? – то ли икнула, то ли спросила Люба, а после затянувшейся паузы добавила: – Что будешь делать?
– Как что, – Инна опешила: кто угодно мог задать этот вопрос, но только не редактор, заключивший с ней же контракт, – писать!
– А деньги?
– Пока обойдусь гонорарами, дальше посмотрим.
В трубке повисла мертвая тишина. Инна ждала, когда Люба хоть что-нибудь скажет, и в итоге не выдержала.
– Что случилось, ты можешь сказать?
– Я думала… хотела, – мямлила она, – в общем, я тебе второго числа позвоню. Праздник сегодня!
– Говори, – не своим голосом потребовала Инна.
– В общем, Инусик, ты только не расстраивайся. Это все временно, ситуация рано или поздно изменится. Просто пока… сейчас, – она замолчала, а потом решилась, – мы не можем тебя издать.
Инна ничего не ответила: не могла заставить губы пошевелиться.
– Распоряжение главного редактора. Не та финансовая ситуация. Падающий рынок. Прости, силы свои мы не рассчитали.
– Не понимаю…
– Ты ни при чем, – поторопилась заверить Люба, – ты молодец! После правок романы великолепны: не оторваться. Еще станешь как Джоан Роулинг, главное, не прекращай писать.
– Спасибо…
– Я не хотела говорить тебе до Нового года, – в голосе подруги звучала мука, – думала, потом, после праздников.
– Правильно, что сказала. Все нормально, – бормотала Маковецкая как автомат, – не думай обо мне. Хорошего Нового года! Счастья, здоровья, любви!
Инна попрощалась и нажала отбой, почувствовав, как ком в горле душит ее. Древней старухой прошаркала в ванную комнату, открыла кран с холодной водой и подставила под струю руки. Она прикладывала ледяную ладонь к пылающему лбу, блокируя слезы, и бормотала: «Все кончено».
Ей стало душно в квартире, она кое-как оделась, захлопнула за собой дверь и вышла на улицу. Встала, ошалевшая, посреди праздничного безумства. Всюду взрывались петарды, бабахали фейерверки, искрились бенгальские огни. Не понимая, что делает, не разбирая дороги, она поплелась к метро.
Пустые вагоны, пересадки, гулкие переходы. Только здесь, под землей, она сумела спрятаться от орущей в восторге толпы и пугающих взрывов. Плутая по вагонам и лестницам подземелья – не могла остановиться и присесть даже на секунду, – она вдруг очутилась на станции Игоря. Огляделась изумленно и стала подниматься по эскалатору вверх.
Она знала наверняка, что он дома: на Новый год всегда ждал приезда бывшей жены с сыном. Готовился заранее, покупал подарки, заказывал шикарный стол из модного ресторана. Но Алла, со свойственной ей капризностью и сменами настроения, поступала как заблагорассудится. Если с личной жизнью на текущий момент все было хорошо, она не торопилась тащить сына в Россию, к бывшему мужу. Встречала Новый год в своем шикарном доме на Майами. Или еще где-то – мало ли на свете прекрасных мест. Но чтобы обеспечить себе запасной аэродром на новогодние праздники, Игоря она ни о чем заранее не предупреждала. Он каждый год готовился к приезду семьи и ничего больше не планировал.
Инна знала о сыне Игоря очень немного и лишь с его слов: хороший мальчик, шестнадцать лет, прекрасно учится в колледже. Понимая, какой болезненной темой стала для него разлука с ребенком, она никогда не задавала лишних вопросов и даже старалась, хотя это было сложнее всего, не заводить разговоров о Саше. Да, есть дочь. Хорошая девочка. Пятнадцать лет. Вот и все. Понимала, что если он захочет, то обо всем расспросит сам, а если нет – навязывать свою жизнь или влезать на его территорию нетактично. Да и не хотела она торопить события. Вот Сашка повзрослеет, заживет своей жизнью, может быть, и Игорь к тому времени решит что-нибудь изменить.
Дойдя до подъезда Варшавского, Инна набрала номер квартиры на домофоне. Дверь моментально открылась: ни гудков, ни вопросов. Словно хозяин сидел у порога и ждал.
Дрожа от холода и страха, она вызвала лифт. Поднялась на пятнадцатый этаж и остановилась в нерешительности напротив двери, которая была знакома ей до мельчайших деталей. Инна смотрела на узоры дерева, на причудливую ручку, эскиз которой набросал сам Игорь, и не решалась позвонить. Перед ее глазами ручка сама дернулась, поползла вниз, и дверь распахнулась.
– Ты?! – выскочив в коридор навстречу гостям, он в изумлении остановился.
Инна молча, словно винясь перед ним, опустила голову.
– Я не ждал тебя, – произнес он сурово.
– Знаю, – Инна заметила, как нервно он взглянул на часы, – можно войти?
– С минуты на минуту, – Игорь загородил собой проход в квартиру, – приедут Алла с Ваней. Я не видел сына два месяца.
Инна молчала, глядя на него блестящими глазами из-под мокрых от растаявших снежинок ресниц. Она смотрела, наслаждалась знакомыми волнами черных волос, любимыми глазами, которые темнели подобно грозовому небу, когда он расстраивался или злился. Она хотела сказать, как сильно любит его, как скучала, но произнесла с улыбкой, от которой при виде него не могла избавиться, только одно:
– Мне некуда идти.
– Инна! – он укоризненно покачал головой.
– Честно, – призналась она, – я захлопнула дома ключ. Сашенька встречает Новый год у подруги.
Он молча отодвинулся, пропуская ее в квартиру. Проходя мимо, Инна едва удержалась от того, чтобы не броситься ему на шею, разрыдаться и рассказать все о своих несчастьях и мучительной любви. Но она давным-давно дала себе слово не влиять на ход событий ни явным, ни тайным способом. Выбор должен сделать мужчина, иначе баланс этого мира снова нарушится.
– Я позвоню в отель, – он захлопнул дверь, – забронирую номер и закажу для тебя такси.
Сердце Инны отозвалось острой болью на эти слова: Игорь хотел избавиться от нее как можно быстрее, любой ценой.
– Тебе нельзя встречаться с Аллой, – чуть мягче произнес он, – будет скандал.
Инна стояла у порога, как бедная родственница, пока Игорь искал нужные номера в Интернете. Ошибаясь и недовольно бормоча, мужчина возился слишком долго: телефон не выдержал ожидания. Зазвонил сам.
– Да! – с интонацией солдата на плацу выпалил в трубку Игорь.
Инна слышала едва доносившийся до нее женский щебет, улавливала разнообразие интонаций – голос то взлетал подобно сопрано, то гудел альтом.
– Да, дорогая, – повторил Игорь, но уже настороженно.
Потом он долго слушал, поддерживая рукой поникшую голову и упершись локтем в колено. Глаза его стали черными, но он не позволял себе и слова возражения.