А вдруг это сам Игорь все и подстроил? Решил избавиться от любовницы, которая ему надоела? Правда, непонятно, каким образом и откуда в таком случае появилась мамина записка, но Саша дала себе слово, что все обязательно выяснит.
За обедом девочка сидела, насупившись, исподтишка наблюдая за тем, как поборник здорового образа жизни уплетает за обе щеки ее макароны.
– Когда мы в полицию едем? – пробурчала она.
– Куда?
– В полицию! Заявление писать.
– У меня времени нет, – отрезал он, – езжай с бабкой и дедом.
– Ты просто не хочешь, – Сашка сверлила его взглядом, – чтобы мама вернулась! Потому что она тебе не нужна!
– Что ты несешь?! – возмутился Игорь. – Просто знаю, что толку от полиции не будет. Я тебе предлагал с папашей своим созвониться: наверняка Инна уехала к нему.
– Не ври! – Сашка взвилась.
– Как же ты мне надоела. – Он с грохотом встал из-за стола.
– Я все знаю, – визжала Сашка, – ты любишь не мою маму, а эту страшилу!
Она ткнула пальцем в фотографию на стене.
– Прекрати вмешиваться в мою жизнь, – отчеканил Игорь.
– Не дождешься! – Сашка тоже вскочила с места. – Я выброшу эту крысу. Понял?! Здесь должна быть моя мама!
Она кинулась к стене в гостиной, сорвала одну фотографию, потом вернулась в кухню, схватила портрет с ребенком, ринулась в спальню Игоря.
– Кто она тебе?! – вопила Сашка как резаная, словно смерч снова залетая в кухню.
– Жена.
– Бывшая!!!
– Нет, – Игорь поднял на девочку злые глаза, – я не разводился с ней.
– Чушь! Везде написано: «разведен», «разведен»!
– Алла так захотела.
– Зачем?!
– Ей нужна была свобода!
– А ты? – Сашка немного сбавила обороты.
– Я запасной аэродром, – Игорь усмехнулся.
– И кто тогда мама?! – снова взвилась Саша.
– Твоя мама, – он смотрел на девочку, сжимавшую в руках рамки с фотографиями, – в отличие от тебя, не задавала вопросов. А ты уже достала меня!
– И правильно!
– Это еще почему?
– Потому что! – Саша грохнула стопкой фотографий о стол. – У человека должна быть семья!
Игорь смотрел на Сашу насмешливо, а она задыхалась от возмущения.
– Кто тебе такую глупость сказал?
– Знаю! – выдохнула она.
– Что ты там знаешь? – он презрительно хмыкнул. – Семья – это балласт. Без нее легче и проще. Я это понял, когда Алла бросила меня: сразу и творчество пошло в гору, и деньги полились рекой.
– Человек не может один, – ошарашенная, пролепетала Саша.
– Ошибаешься! Прекрасно может.
– А кто о нем позаботится? – не отставала девочка.
– Я что, калека? – бросил он. – Не могу позаботиться о себе сам?
– Но любовь…
– У меня море любви! Каждый день разрывают на части: то галереи, то телевидение, то радио. Телефон раскалился давно от звонков. Не успеваю встречаться даже с нужными людьми. А тут еще ты! Лезешь во все дыры.
– Я тут при чем?!
– Если б не ты, – Игорь смотрел на Сашку через прищур, – Инна тоже давно бы добилась успеха!
Девочка, не говоря ни слова, выбежала из кухни. Спряталась в своей комнате, закрыла за собой дверь и разрыдалась. Никогда в жизни она еще не слышала таких ужасных слов! И правильно сделала, что помешала маме встречаться с Игорем: хуже его никого на всем свете нет.
Через несколько минут дверь в комнату Саши содрогнулась от толчка, потом раздался стук.
– Александра, открой!
Она даже не сдвинулась с места.
– Не дождешься! – выкрикнула, захлебываясь слезами.
– Хватит валять дурочку.
– Сам такой!
– Хватит, – попросил он устало, – открой мне, пожалуйста!
Дверь распахнулась, Саша стояла перед Игорем с зареванным лицом.
– Поехали! Если тебя так уж тянет в эту полицию.
Глава 6
Едва за окном стало светать, как Инна поднялась с постели и начала собираться в дорогу. После ночи, проведенной с призраками прошлого, она чувствовала себя разбитой.
За ночь невольно прокрутила в голове каждый день своей жизни в Симеизе – когда мать Конунга была жива, а сам он еще не ушел от мирской жизни. Елена Андреевна не допускала и тени сомнения в том, что сын женится на матери своего ребенка, и с нетерпением ждала появления внучки. Будущая бабушка, казалось, уже души не чаяла в Сашеньке – это она дала еще не рожденной девочке имя.
– Вот подрастет Александра, – мечтала Елена Андреевна, глядя на Инну ласково, – будете жить в этом доме все лето. Из моей комнаты сделаете детскую.
– А как же вы? – возражала Инна. – Не нужно! Саше и гостевой комнаты хватит.
– Не спорь, милая, меня уже скоро не станет.
И от этих слов, уверенных и спокойных, на Инну накатывал ужас: казалось, мать Конунга знает и видит все. Время от времени девушка ловила на себе такой пронизывающий взгляд ведуньи, что сердце сжималось от страха.
– Иннушка, – спрашивала Елена Андреевна шепотом, – тяжело на душе? Расскажи, я помогу.
– Спасибо, – девушка делала вид, что не понимает, – вы и так помогаете! Не знаю, что бы без вас делала.
Последние месяцы, когда уже был заметен живот, Инна старалась реже попадаться Елене Андреевне на глаза. Большую часть времени просиживала в своей комнате, рисовала карты: Забытый Мир помогал отвлечься от жгучего чувства стыда. Много раз она думала о том, чтобы признаться во всем Конунгу и его матери, но язык не поворачивался произнести подобное вслух. И даже не сам поступок, а отказ рассказать правду – теперь Инна уже поняла – привел к несчастьям.
Конунг во всем, что случилось, винил только себя. Он не мог простить себе смерти Маши; считал Инну жертвой собственной похоти. А когда неожиданно, в один день, слегла мать, решил, что причина ее болезни – тоже он.
Елене Андреевне становилось хуже с каждым часом. Парализовало ноги, потом болезнь поднялась выше и перестали двигаться руки. Врачи только разводили руками: необратимый процесс. В конце она едва могла говорить, издавая лишь угрюмые протяжные звуки. Один только Конунг понимал их смысл.
В тот год в Крыму рано расцветала весна: яркое солнце растопило снег, и говорливые ручьи наполнили поселок жизнью. Симеиз разрастался: заколоченные на зиму дома открывали, по улицам начали бегать дети. Под теплыми лучами весеннего солнца, под шум, гомон и смех проснувшегося от зимней спячки поселка Елена Андреевна умерла. А ровно через сорок дней на свет появилась Саша.
Инна оглядела дом – ничего не забыла? – и почувствовала, что не может так сразу уехать. Со смерти Елены Андреевны прошло почти шестнадцать лет, а она ни разу не приехала к ней на могилу. Не попросила прощения. Она оделась и без вещей, налегке, вышла из дома.
Дорога к кладбищу показалась быстрой и легкой, несмотря на то что нужно было взбираться вверх. Пятнадцать минут, и Инна добралась до черной ограды, за которой росли деревья и возвышались могильные плиты. За прошедшие годы кладбище Симеиза разрослось, и Инна застыла перед ним в растерянности – не понимала, в какую сторону ей идти. Пошла наугад, надеясь постепенно вспомнить дорогу к могиле: раньше она была у самой ограды. Но сколько Инна ни плутала по кладбищу, Елену Андреевну Стародубову найти не смогла.
Настроение испортилось хуже некуда. У Инны появилось странное чувство, что сама Елена Андреевна не захотела видеть ее одну, без Сашеньки, а потому запутала дорогу. Инна постаралась усилием воли отогнать эти странные мысли: на подобное колдовство способна Эльза из Забытого Мира, но не обычная женщина, которая давным-давно умерла. И все же, чтобы успокоить занывшую совесть, Инна дала обещание вернуться сюда летом вместе с дочкой.
К дому она шла, понурив голову. После долгих блужданий заныл вдруг желудок. Вспомнив, что ничего не ела со вчерашнего дня, Инна решила пообедать, а потом уже отправляться в путь. На утренний поезд она все равно бы не успела, а к вечернему доберется в самый раз.
В доме нашлось все, что нужно: крупы, соль, сахар, чай. Инна приготовила кашу, заварила крепкого чая и села на свое прежнее место за стол. В голову снова прокрались воспоминания…
Одевшись и подхватив чемодан, Инна вышла на улицу. Окинула дом на прощание беглым взглядом. И как только ей в голову могло прийти, что она сможет прожить здесь, в этом склепе, полном теней прошлого, хотя бы несколько дней? Ее настоящее и будущее – это Сашенька. Лишь бы только с ней все было в порядке!
Заперев дверь на ключ, она пристроила его на место – в тайник. Пусть Павел не обижается: вернется в Москву и напишет ему. А до Рождества еще слишком много времени и провести его она хочет с Сашенькой: они так давно не были вместе. Можно сходить в театр, побывать в музеях, – в Коломенском, говорят, дворец забавный построили. Хорошо бы сводить дочку в Планетарий, потом поужинать вдвоем в ресторане. Бог с ними, с деньгами! Заработает она на жизнь, снова начнет писать на заказ: что-то Мишка подкинет, что-то Люба по старой памяти.
Но самое главное, как только закончатся зимние каникулы, нужно сразу же заняться поиском новой школы для Саши. Подобрать несколько вариантов и вместе съездить. Так важно, чтобы ребенок учился там, где ему нравится!
Но самое главное, как только закончатся зимние каникулы, нужно сразу же заняться поиском новой школы для Саши. Подобрать несколько вариантов и вместе съездить. Так важно, чтобы ребенок учился там, где ему нравится!
Инна медленно плелась вдоль пустынной улицы к автовокзалу, волоча тяжелый чемодан по заснеженной дороге. Останавливалась у каждой вывески в надежде найти телефон, чтобы позвонить Сашеньке, но, как назло, кафе и магазины были закрыты: зимой большая часть заведений в Симеизе, видимо, не работала. Инна заглядывала в окна – прилавки, столики, скатерти. Все как положено. Только ни официантов, ни продавцов в закрытых на засовы и замки помещениях не наблюдалось. Интересно, чем люди занимаются в этом курортном поселке большую часть года? Сезон, а с ним и работа, длился всего-то четыре месяца. Сама она с ума бы сошла от безделья и скуки. А еще возомнила себя отшельницей, способной жить вдали от людей!
В конце улицы Инна набрела, наконец, на единственный открытый магазин и, с трудом втащив чемодан на высокое крыльцо, вошла. За прилавком скучала молодая симпатичная продавщица.
– Девушка, доброе утро! – поздоровалась Инна, поставив, наконец, надоевший чемодан на пол.
Казалось, за эти дни, что она таскает туда-сюда свои пожитки, ноша заметно прибавила в весе. Выбегая из дома в Москве, она совершенно не чувствовала тяжести чемодана, зато сейчас было такое ощущение, словно в него кирпичей навалили.
– Здрасьте!
Маковецкая поймала на себе удивленный взгляд: посреди зимы, да еще с чемоданом в руках, она наверняка выглядела инопланетянкой. Кроме местных, которые почти все знали друг друга, зимой в этот поселок, видимо, никого было не загнать.
– Скажите, здесь есть телефон?
– Нет, – опешила продавщица.
– Мне нужно в Москву позвонить, – объяснила Инна.
– У нас только продукты, – девушка развела руками.
– Может быть, мобильный у вас найдется? – Инна почти умоляла. – Я заплачу! Сколько скажете.
Глаза девушки сверкнули.
– Не знаю, у меня на счету денег, наверно, не хватит.
– Пожалуйста! – за то, чтобы услышать сейчас голос Саши и убедиться в том, что с дочерью все в порядке, Инна готова была отдать что угодно. – Давайте попробуем!
– Деньги у вас точно есть? – опасливо озираясь, спросила девушка.
Волнуясь, Инна полезла во внутренний карман куртки и вытащила разрозненную пачку: гривны, рубли. Все, что было с собой. При виде пятитысячных купюр глаза девушки полезли на лоб.
Отсчитав несколько зеленых и красных украинских бумажек – на верхней банкноте красовался Иван Мазепа, Инна положила деньги перед продавщицей на стойку. Оставшиеся купюры снова спрятала в карман.
– Здесь хватит?
– Должно.
Девушка вытащила из кармана голубенького халата, надетого поверх толстого свитера, свой телефон. Розовая пластмассовая игрушка с потертыми кнопками выглядела такой хлипкой, что, казалось, вот-вот распадется на две половинки. Инна в который раз отругала себя за то, что в приступе ярости «перерубила мосты». Телефон-то можно было себе оставить!
Она по памяти набрала мобильный номер Саши. Звонок сорвался: то ли связь оказалась плохой, то ли телефон у дочки был уже отключен за неуплату. Инна решила, что надо звонить домой. Долго ждала, когда возьмут трубку, а когда длинные гудки прекратились, в ухе раздались только шипение и скрежет.
– Алло, Сашенька, – кричала она на весь магазин, – дочка! Да что же это такое?!
В ответ ей посыпались короткие гудки. Инна набрала еще раз, звонок снова сорвался.
– Не получается? – сочувственно спросила девица.
– Нет, – Инна положила на стойку дышащий на ладан аппарат, – деньги все равно берите. Соединение было.
– Из Симферополя точно дозвонитесь, – утешила девушка, стыдливо пряча купюры в карман, – там лучше связь. Вам, может, взять чего на дорожку, ехать-то далеко!
Инна печально посмотрела на тяжелый чемодан. Какой смысл тащить отсюда еду? Можно будет купить что-нибудь перед поездом на вокзале.
– Спасибо, не нужно.
– Нам шоколад вчера завезли, – просительно заглядывая клиентке в лицо, сообщила девушка.
– Ну, хорошо, давайте, – согласилась Инна из вежливости.
Видимо, каждый покупатель был здесь на вес золота, вот продащица и старалась изо всех сил. Окрыленная, она положила на стойку четыре плитки темного шоколада и торопливо, пока клиентка не передумала, назвала сумму в гривнах. Инна рассчиталась, сунула ненужную покупку в боковой карман куртки и, подхватив чемодан, собралась выйти из магазина.
– Вы знаете что, – крикнула ей вслед девица, – лучше на трассу идите!
– Думаете? – Инна засомневалась.
– Конечно! – продавщица убежденно кивнула. – Сейчас все по зимнему расписанию ходят, автобуса не дождешься. А там частника можно взять! Не мерзнуть же на станции, если деньги есть.
– Наверное, вы правы. Спасибо!
На улице тем временем поднялся сильный ветер, хотя с утра погода была чудесной. А теперь мело, колкие снежинки больно врезались в щеки и лоб. На такой погоде действительно невозможно долго стоять, дожидаясь автобуса. Инна надвинула на глаза капюшон – хорошо, что поехала в «аляске», а не в шубе: удобнее и теплей.
А вообще, конечно, не надо было сходить с ума и убегать, как ребенок, из дома. Повидаться с Конунгом и побывать на могиле Елены Андреевны они могли вместе с Сашенькой, в любое время – Павел действительно каждый год приглашал. Приехали бы в Симеиз летом, погостили пару недель. Но она, страшная эгоистка, боялась, что Сашенька полюбит отца: хоть в этом надо себе признаться! Вот и выдумывала отговорки, предлоги. Хотела, чтобы дочь любила только ее, принадлежала лишь ей. И что из этого вышло?!
Опустив голову и не глядя по сторонам, Инна брела к трассе: дорогу помнила наизусть, хотя уже столько лет прошло. Почти всю беременность она провела в Симеизе: самое тяжелое и, несмотря на это, счастливое время.
Сейчас поселок казался мертвым – ни машин, ни людей. Еще неизвестно, сможет ли она сегодня же уехать в Симферополь. Надо было сразу договориться с Павлом: чувствовала ведь, что надолго здесь не задержится!
Инна дошла до обочины, притулилась с чемоданом у бордюра и стала ждать.
Несколько рейсовых автобусов промчались мимо, даже не обратив внимания на ее поднятую руку. Изредка на огромной скорости пролетали машины. Инна успела пожалеть о том, что послушалась продавщицу – вряд ли кто-то здесь остановится, нужно идти на автовокзал. Со вздохом она оторвала от земли неподъемный чемодан и поковыляла вдоль трассы. Буквально через минуту сзади послышался свист тормозов. Инна обернулась и увидела старенькую, но крепенькую «шестерку» с тонированными окнами. Водитель опустил стекло и весело выкрикнул:
– Девушка, вам куда?
– В Симферополь! – ответила она, не слишком надеясь, что частник согласится ехать в такую даль.
Но молодой человек в надвинутой на брови вязаной шапке и солнцезащитных очках – еще час назад в Симеизе сияло солнце – обрадовался.
– Надо же, – заулыбался он, – и я туда еду. Маму встречать. К внукам на Рождество прилетает!
– Довезете? – Инна не поверила своему счастью. – И сколько это будет стоить?
– Да сколько не жалко. – Он потянулся и гостеприимно распахнул заднюю дверцу. – На бензин туда-обратно дадите, и хорошо! Только у меня багажник не открывается, – предупредил он, – чемодан кладите в салон.
Инна впихнула своего мучителя за спинку водительского кресла и села сама. После ветра и холода, которые не на шутку разыгрались на улице, в салоне было сказочно хорошо.
– А детишки-то у вас маленькие? – с улыбкой спросила она.
– Пять и семь, – с гордостью сообщил водитель, – два пацана.
– Надо же, – изумилась Инна, – а у меня девочка. Только постарше, конечно.
После бессонной ночи, блужданий по кладбищу и всех переживаний Инна чувствовала себя смертельно уставшей. Водитель вел машину спокойно – без рывков и резких движений, по радио звучала мелодичная музыка. Инна почувствовала, что засыпает: откинулась на спинку дивана и тут же погрузилась в спокойный приятный сон.
Разбудили ее резкие толчки. Машина, как сумасшедшая, прыгала по кочкам и по ухабам. Инна открыла глаза и изумленно посмотрела в окно – вокруг, сколько хватало взгляда, простирались заснеженные холмы. Ни дороги, ни моря не было видно.
– Господи! – испугалась она, – Где это мы?
– В объезд едем, – сухо сообщил водитель, – по короткой дороге.
Сердце Инны учащенно забилось, она впилась руками в край сиденья, стараясь удержаться на месте.
– Стойте, – жалобно вскрикнула она, ударившись головой о потолок, – мы разобьемся!
– Ни в коем случае, – хмыкнул водитель, – почти приехали.
Автомобиль действительно скоро остановился: ни города, ни людей, ни машин. Сплошное и бескрайнее пространство, занесенное снегом.
– Насиловать я вас не собираюсь, – сразу предупредил он, – давайте украшения, деньги. И не вздумайте руками махать: решим вопрос как цивилизованные люди.