— Я восхищен вашей верой в торжество науки, но если бы все было так просто, золото уже давно потеряло бы свою ценность.
— В каком смысле? — испугалась Раиса.
— Дорогая, философский камень, эликсир жизни и молодильные яблоки — это великая мечта человечества. И как любая великая мечта, практически недостижима.
— Сенечка, не волнуй меня, — едва не плача, сказала Раиса. — Здесь же формулы. Может, мы еще Нобелевскую премию получим. Хотя на фига нам премия, если железяку можно в золото превратить.
— Ты с этим завязывай, — глядя на нее с печалью, посоветовал Арсений. — Есть шанс оказаться в психушке, где добрый доктор будет наблюдать за твоими опытами.
— Сеня, но ведь старик разбогател, — заголосила Раиса. — За книжкой охотятся, человека из-за нее убили. По-твоему, зря?
— Убивать себе подобных без всякой нужды ни к чему, а из-за этой фигни мог убить только псих. Теперь о насущном. Сегодня арестовали Виолу. — Новость произвела впечатление, все на время забыли о записной книжке и уставились на Арсения. — Бритый забрал ее из клиники. Думаю, Яков Сергеевич сообщил дружку о нашем визите, или Виола рассказала. Не знаю, куда они направлялись, но их задержали через пятнадцать минут после отъезда.
— Но как менты узнали, где она прячется? — задал вопрос Витька. Арсений пожал плечами.
— Иногда и они на что-то способны. Выяснили, кто она, узнали о связи с Бритым и сели ему на хвост. Хотя, скорее всего, не обошлось без того же Якова Сергеевича. Сдал голубков в обмен на обещание его не трогать. В убийстве старика Виола созналась, а вот о Климове промолчала. Бритый наверняка успел ей шепнуть, что его лучше во все это не впутывать. Если ментов удовлетворит ее признание, то Раису никто не побеспокоит. Проблема в том, что сестра Климова написала заявление в милицию, следовательно, его будут искать. И могут связать его внезапное исчезновение с убийством старика. Тогда за Виолу возьмутся со всем усердием. Вопрос: как долго она будет молчать о том, что за Климовым они следили? На всякий случай готовься встретиться со следователем, — кивнул он Раисе. — Твоего опыта, надеюсь, хватит, чтоб им зубы заговорить. Есть еще труп Аркадия, о котором сообщила Виола. Она утверждает, что заказал его старик.
— А ты в этом сомневаешься? — спросила я, приглядываясь к Арсению. Он пожал плечами.
— В любом случае записная книжка должна быть у убийцы Климова, иными словами: у кого записная книжка, тот и убийца.
— Это не одно и то же, — подумав, сказала я.
А Раиса перебила:
— Не умничай, Маруся. Сенечка знает, что говорит.
Тут я взяла в руки страницу из записной книжки, на которую до появления любимого старательно пялилась, и протянула Арсению.
— Маруся, — произнес он укоризненно, а я сказала:
— Текст на всех страницах написан с интервалом, а здесь очень убористо. Но не это главное.
— Это же шариковая ручка, — присвистнул Арсений, взяв листок из моих рук.
— Точно. Буквы неровные, такое впечатление, что их старательно обводили. Предположим, что кто-то написал текст карандашом, а потом, уже позднее…
— Его обвели шариковой ручкой.
— И что это нам дает? — разволновалась Раиса.
— Что это нам дает, я объясню завтра, а для вас есть задание. Рано утром вы с Витькой занимаете позицию возле дома, где живет шофер старика. Глаз с него не спускать. Теперь у вас две тачки, так что не примелькаетесь, сменяя друг друга. Об аресте Виолы он узнает очень быстро. Если рыльце у него в пушку, парень забеспокоится.
— На кой черт нам этот водила? — возмутилась Раиса.
— Чтобы ты, моя радость, жила спокойно, мы должны знать, кто убийца Климова. Так что давайте доведем дело до конца.
— А почему следить за ним должны мы? — не унималась подруга.
— А кто еще? Я — мозг операции, Маруся — мой допинг, а вы рабочие лошадки.
Вряд ли такое распределение ролей устроило Раису, но, проснувшись утром, мы с Арсением их в квартире не обнаружили. А через полчаса после этого Витька уже бодро рапортовал, что Генка сходил в магазин за продуктами и вернулся к себе.
— Допинг с утра ты уже принял, — сказала я Арсению. — Какие планы на день?
— В двенадцать нас ждут в одном месте, — туманно ответил он.
Что это за место такое, он не потрудился сообщить, даже когда мы сели в машину, а потом и город покинули. Я обиделась и решила обойтись без вопросов, любовалась пейзажем за окном и милостиво улыбалась в ответ на комплименты Арсения, которые он расточал мне всю дорогу. Только увидев указатель «Осташково», я начала кое-что понимать.
— Ты решил посетить родовое гнездо Воропаева?
— Прогулка нам не повредит.
Места здесь оказались живописные. Село раскинулось вдоль дороги, но бывшее имение находилось в стороне, ближе к реке. Впереди возник дом с двумя круглыми башенками, к нему вела аллея из вековых лип. По мере приближения становилось ясно, что от некогда роскошного здания мало что осталось. Штукатурка осыпалась, колонны на фасаде выглядели так, точно пережили артобстрел, левое крыло дома хранило следы разрушительного пожара. Однако крышу успели заменить, флигель был полностью отремонтирован, и в самом здании вовсю велись реставрационные работы. Я вспомнила, что бабушка Дениса говорила, будто здесь собираются открыть что-то вроде туристической базы.
Объехав кучи строительного мусора, Арсений остановился возле флигеля. В окне появилась женщина, она с интересом наблюдала, как мы выходим из машины. Арсений распахнул передо мной дверь во флигель, и я едва не столкнулась с той самой женщиной, которую заметила в окне. Она торопилась нам навстречу.
— Арсений Павлович! — радостно воскликнула она, протягивая руку. — Елена Петровна Латина. Очень рада вас видеть.
— Знакомьтесь, — кивнул на меня Арсений. — Мария Игоревна Писарева, ее прабабка урожденная графиня Шувалова, доводилась хозяевам имения двоюродной сестрой. А мой прадед, князь Голицын, был ее племянником.
— Боже, как интересно, — ахнула женщина, сложив на груди ладошки. Новоявленный князь взирал на нее с отеческой снисходительностью.
— Сохранились дневники его жены, в которых она рассказывает о том, как они гостили здесь летом 1911 года. Чудесное было время…
— Да-да, я так рада, что вы приехали.
— Хотелось взглянуть на места обитания предков.
— По телефону вы сказали, что времени у вас будет мало…
— К несчастью, уже сегодня мы улетаем…
— Надеюсь, когда мы тут закончим с ремонтом, вы нас посетите еще не раз. Мы рассчитываем привлечь внимание людей, которым не безразлична родная история. Сочетание комфорта, прекрасной природы и исторических реалий сделает отдых здесь незабываемым.
— Уверен, вас ждет большое будущее, — кивнул Арсений в ответ на ее щебетание.
— Хотите заглянуть в здание? Работы по его восстановлению только-только начались. Я вас провожу…
Ничего интересного я увидеть не ожидала, а восторженные взгляды Елены Петровны, обращенные к князю, действовали на нервы. Болтовня ее попросту раздражала, оставалось лишь гадать, зачем мы сюда явились. И тут… Мы вошли в просторную комнату с чудом сохранившимися панелями и росписью на потолке.
— Вот библиотека, о которой я вам говорила по телефону, — продолжила щебетание Елена Петровна. — К сожалению, сама она не уцелела, я узнавала, часть книг передали в областную библиотеку, часть попросту разграбили. Когда здание занимал сельхозтехникум, эту комнату использовали как актовый зал. А это то, о чем я вам рассказывала, — с гордостью заявила женщина, коснулась рукой одной из панелей, и она с легким скрипом открылась. — Здесь потайная дверь.
И в самом деле, дверь была. Добротная, дубовая. С замиранием сердца я следила за тем, как женщина ее открывает. Небольшая ниша, старая кирпичная кладка, наполовину разрушенная. Из темной дыры тянуло холодом.
— Долгое время о тайнике никто не догадывался, — поведала Елена Петровна. — И только после случившегося лет двадцать назад пожара, когда думали восстанавливать здание, в архиве отыскали чертежи и обнаружили на плане вот эту комнату. Наши краеведы рассчитывали найти здесь спрятанные хозяевами ценности, но, конечно, комната оказалась совершенно пустой.
— А кладку разрушили уже после того, как нашли комнату на плане?
— Нет. Я узнавала, она на тот момент выглядела точно так же.
— То есть, вполне вероятно, кто-то обнаружил потайную дверь еще раньше и в надежде на сокровища пробил эту дыру?
Елена Петровна улыбнулась:
— Ваш родственник задал мне тот же вопрос. К сожалению, я не могу на него ответить. Компетентные люди сказали, что комнату заложили еще до революции, за ненадобностью. Хотя… есть версия, что хозяин, покидая имение, спрятал здесь все самое ценное. Он был уверен, что уезжает ненадолго. Тогда многие так думали. Но… Лично я склоняюсь к первой версии, хотя история с сокровищами очень интригующая.
— Не стоит вашим будущим постояльцам рассказывать об этом, иначе в поисках клада они разберут все стены по кирпичику.
Они дружно засмеялись, а я спросила:
— Кого из наших родственников вы имеете в виду?
— Дениса Сергеевича Воропаева. Он приезжал сюда весной, когда работы только начинались. Он ведь ваш…
— Кузен, — подсказал Арсений. — А что известно о пожаре?
— Причина банальная, замкнуло электропроводку. Но местные болтали, что это был поджог. Времена тогда были неспокойные, вряд ли кто серьезно занимался расследованием. Общежитие сгорело полностью, здание забросили, и оно долго пустовало.
Для приличия мы еще немного побродили по дому, а потом простились с милой дамой, которая взяла с нас клятвенное обещание, что мы будем первыми из отдыхающих после открытия их замечательного пансионата.
— Вот тебе и вся алхимия, — насмешливо произнес Арсений, когда воропаевское гнездо осталось позади.
— Значит, прадед Дениса спрятал ценности в потайной комнате и для верности заложил дверь кирпичной кладкой. Может, кто-то из слуг знал об этом, но неизвестно, куда их забросила судьба и выжил ли кто из них. Прадед с семьей так уже и не встретился, но перед расстрелом хотел сообщить им о том, где спрятал наиболее ценные вещи, в надежде, что они смогут ими воспользоваться. Написать об этом прямо он не рискнул, боясь привлечь внимание случайных людей, в чьи руки могла попасть записная книжка, и сделал запись между строк. Его жена латынь наверняка изучала, в то время ее преподавали в гимназиях, и запись смогла бы расшифровать. Он рассчитывал, что она непременно обратит на нее внимание, когда будет перелистывать записную книжку в память о муже. Но случилось иначе: жена его к тому моменту находилась при смерти, а дети… детям пришлось думать о том, как выжить, а не листать семейную реликвию. Потом латынь ушла из обихода и для потомков стала китайской грамотой. Хотя Денис говорил, что в предсмертной записке содержался какой-то намек…
— А потом отец Дениса увлекся легендой о Николя Фламеле, — продолжил Арсений. — И они вместе с Никитиным занялись алхимией.
— Никитин брал уроки латыни и первым расшифровал запись.
— Ага, но проверить свои догадки не мог, потому что в имении находился техникум.
— И тогда случился пожар. Думаешь, без него не обошлось?
— Уверен. Вот откуда внезапный интерес к старине. Он не спеша продавал украденное, для того антикварный магазин и понадобился. С приятелем он делиться не собирался, и тогда появился грабитель, застреливший и самого друга, и его жену. Записную книжку он попросту украл, потому что она являлась уликой.
— А Денис, посетив родовое гнездо, заподозрил неладное, вот и хотел получить записную книжку. Она нужна была ему для того, чтобы убедиться: старик причастен к убийству его родителей.
— Сам старикан крепко подсел на занятия алхимией, то ли крыша съехала от этих сказок, то ли украденного не хватало. И нашел себе другого приятеля, на этот раз химика.
— Который стал о чем-то догадываться. Не зря он сказал жене: «Кажется, я знаю секрет его философского камня». И старик поспешил от него избавиться. Если скелет настоящий, можно сделать анализ ДНК, и тогда…
— Тогда Виола отделается минимальным сроком, — кивнул Арсений. — Не пойму, какого дьявола старик хранил записную книжку, ведь это улика.
— Рассчитывал, что запись прочитать никто не сможет, — пожала я плечами. — А потом, ты же сам сказал, он помешался на алхимии, и эта записная книжка могла стать для него чем-то вроде талисмана.
Наш разговор прервал телефонный звонок.
— Арсений, — голосом суперагента произнес Витька. — Водила только что вышел из дома со спортивной сумкой в руках.
— Не упусти его. Сообщай о своих передвижениях, мы к тебе скоро присоединимся.
«Хонду», на которой ехал Витька, мы увидели, как только оказались на проспекте Ленина.
— На светофоре свернешь, — сказал ему Арсений по телефону. — Машину водилы я вижу.
Я ее тоже увидела, Арсений не спеша подбирался к ней, рассчитывая, что в плотном потоке транспорта водитель не обратит на нас внимания. Вскоре стало ясно: Генка намерен покинуть город. Пока мы ехали по объездной, особо печься о конспирации не приходилось, но возле старого кладбища Генка свернул, и нам пришлось держаться на расстоянии.
— Мы его не упустим? — заволновалась я.
— Маруся, ты имеешь дело с первоклассным сыщиком, — усмехнулся Арсений, я тоже усмехнулась.
Дорога шла вдоль реки, впереди показалась деревня, небольшая, домов двадцать. Генка свернул на проселочную дорогу, и стало ясно, что это конечный пункт его маршрута. Мы увидели, как он тормозит возле дома из красного кирпича за железным забором. Машину бросил у ворот, не похоже, что он от кого-то прячется. Нам пришлось проехать до конца деревни, чтобы не привлекать к себе внимания. Арсений свернул в перелесок и остановился возле оврага.
— Жди здесь, — сказал он, выходя из машины.
— Я с тобой, — испуганно произнесла я.
— Сидишь здесь и ждешь моего звонка, — посуровел Арсений.
Он ушел, а я начала томиться. В способностях Арсения я никогда не сомневалась, но Генка представлялся мне опасным типом, к тому же вдруг он сейчас не один? Я подумала, может, стоит позвонить Витьке? Толку от него немного… В общем, я сидела, слушала радио и ждала звонка. Наконец, Арсений позвонил. Голос его звучал ровно, без намека на волнение, и я с облегчением вздохнула.
— Давай сюда, — сказал он. — Калитка открыта.
Я поспешила к дому, но улице предпочла обходной путь мимо огородов, оттого времени потратила больше, чем планировала. Вошла в калитку, заперла ее на щеколду и поднялась на крыльцо. Дверь в дом была распахнута настежь. Просторные сени вели в кухню с русской печкой и широкой лавкой возле нее. На этой самой лавке устроился Арсений, вертел в руках зажигалку и ждал, когда Генка придет в себя. Шофер старика сидел метрах в трех от него, со скованными за спиной руками, свесив голову на грудь. На физиономии свежая ссадина. Я опустилась рядом с Арсением, шепнув:
— Ты его не очень покалечил?
— Не очень. Сейчас очухается.
Генка, словно в ответ на его слова, пошевелил руками в наручниках и поморщился. После чего открыл глаза. Взгляд его, поначалу бессмысленный, сфокусировался на мне, и он криво усмехнулся.
— Твоя девчонка? — хрипло спросил он, обращаясь к Арсению. — Охотитесь за сокровищами старика? — Он засмеялся и покачал головой. — Пустое дело, — добавил презрительно.
— Ну почему же, — сказал Арсений, убирая зажигалку. — Тебе ведь кое-что перепало из сейфа хозяина.
На этот раз Генка нахмурился.
— Старик хранил свои деньги в банке, а дома так, мелочь.
— Деньги, что ты взял в его сейфе, меня не интересуют, — заявил Арсений.
— Да? Что же тогда?
— Записная книжка.
Генка опять усмехнулся.
— Далась она вам. Старик сам не раз говорил, что вся эта алхимия — пустая забава. Мечта. — Он хохотнул. — Может, Фламель знал секрет, как получить золото, но унес свою тайну в могилу.
— Мне не нужны его секреты, мне нужная записная книжка.
Генка с минуту пристально его разглядывал.
— Я тебя знаю, — наконец произнес он.
— Тем лучше. Не будем тратить время на ерунду. Где книжка?
— В передней под кроватью тайник, там и лежит.
Арсений кивнул мне, и я отправилась в переднюю, где с большой неохотой полезла под кровать. Тайник оказался примитивным, за плинтусом углубление, в котором и лежала записная книжка, завернутая в целлофановый пакет.
— Ну, что? — громко спросил Арсений.
Я поторопилась вернуться в кухню и протянула ему записную книжку. Он пролистал ее без особого интереса и сунул в карман пиджака.
— Если никакой ценности записная книжка не представляет, зачем она тебе?
— Воропаев не раз просил старика продать ему ее, память о предках… вот я и подумал, почему бы немного не заработать.
— И поэтому убил Климова? — сладким голосом поинтересовался Арсений.
— Я взял ее в сейфе старика, — быстро ответил он.
— Вот как?
Арсений вытянул ноги и вроде бы задремал, его затянувшееся молчание почему-то очень беспокоило Генку.
— Я к этим убийствам никакого отношения не имею, — заговорил он. — Деньги взял, да. И записную книжку тоже. А все остальное…
— Ты сказал, что знаешь меня? — точно очнувшись, лениво поинтересовался Арсений.
— Ну…
— Тогда мне не надо объяснять, что с тобой будет, если ты начнешь юлить и тратить мое время на всякие глупости.
— Не я убил Климова.
— Не ты? А кто?
— Что, так трудно догадаться? — огрызнулся Генка.
— Прости нам нашу бестолковость. И начинай рассказывать.
— Да ради бога… Когда Климов явился утром к старику и сказал, что уезжает, тот что-то заподозрил, сунулся в свой тайник, а записной книжки нет. Это его просто взбесило. Он вызвал меня и велел найти Климова. Забрать у него книжку.