– Кажется, печать настоящая, – пробубнил командир поста через семь с половиной минут после того, как приступил к изучению документа. – То есть подлинная.
– Именно так, синьор лейтенант, – предельно вежливо подтвердил Гатов, внимательно следя за тем, чтобы толстые пальцы офицера не повредили важный документ. – Самая настоящая.
Когда-то командир поста отличался здоровой полнотой, считался не «жирным ублюдком», а «мощным силачом», и даже ставился в пример менее радивым сослуживцам. Но годы шли, Дрибе понял, что лейтенантские погоны стали его карьерным потолком, расслабился, перестал за собой следить, и теперь – во всяком случае, для стороннего наблюдателя – являл собой карикатуру на военного, а не реальную боевую единицу.
– И подпись Его превосходительства… тоже, – продолжил Дрибе с таким видом, словно наблюдал губернаторские автографы минимум дважды в час.
– Подпись выполнена алхимическими чернилами…
– Вижу. – Лейтенант пожевал губами и бросил мимолётный и крайне неодобрительный взгляд на татуировки учёного.
– Извините.
– Извиняю.
Гатов улыбнулся и потрогал один из своих браслетов, «клабардарсианский аркан», который, по слухам, возвращал владельцу спокойствие даже в самых безнадёжных обстоятельствах. А спокойствие Павлу требовалось, как никогда.
Укреплённая позиция кнехтов располагалась на пыльном просёлке, носящем гордое название Транстрибердийский тракт № 8, на самом въезде в поселение Одекки. Во всяком случае, именно так утверждала карта. Собственно, пост представлял собой прекрасно защищённую и укрытую от глаз пулемётную точку, несколько индивидуальных окопов и натянутую в тени деревьев маскировочную сеть, в тени которой спасались от жары кнехты. Помимо стола и двух лавок, под сетью виднелись бак с водой, ящик, видимо с едой, и две табельные винтовки в пирамиде – остальные находились у солдат и до недавнего времени были направлены в учёных.
Которые изо всех сил демонстрировали похвальную законопослушность.
– Алхимическую печать канцелярии Его превосходительства подделать невозможно, – откашлявшись и вдоволь наигравшись с успокаивающим браслетом, сообщил Гатов.
– Я должен был проверить, – протянул толстяк. Цветные татуировки по-прежнему не давали ему покоя, а почему он их невзлюбил, осталось загадкой.
– Мы понимаем, синьор лейтенант, – кивнул стоящий чуть позади Павла Бааламестре.
– В сотне лиг отсюда начинаются владения Мритии, а их шпионы славятся подлостью и оснащением, – наставительно напомнил офицер. То ли себе, то ли солдатам.
Под мышками Дрибе расползались влажные тёмные пятна, а от них – соответствующий запах, на который задержанные учёные стоически не обращали внимания.
– Да, синьор лейтенант.
– Любят прикидываться кем-нибудь подозрительным…
– Шпионы прикидываются подозрительными? – не сдержался Мерса.
Лейтенант широко распахнул маленькие глазки, Каронимо врезал алхимику в бок и умильно выдал:
– Да, синьор лейтенант.
Дрибе подумал и продолжил:
– Настоящий кнехт обязан проявлять бдительность и на службе, и вне её.
– Совершенно с вами согласен.
Время проверки Бааламестре засёк по массивному наручному хронометру со встроенным компасом и секундомером, то есть не ошибся, и учёным оставалось лишь позавидовать скрупулёзности или, наверное, бдительности военного, который, не имея ни малейшей возможности оценить подлинность алхимической печати, семь с лишним минут тупо таращился на документ. Поведение лейтенанта свидетельствовало о глубокой и всеобъемлющей тоске застрявших на посту провинциальных воинов, и именно поэтому даже взрывной Гатов вёл себя на удивление смирно и друзей предупредил, чтобы не допускали ненужных шуток: скучающие военные непредсказуемы, разозлишь их – и никакие губернаторские пропуска не помогут: задержат как подозрительных, и все надежды убраться с Менсалы рассеются в пыль.
– Цель путешествия?
– Командировка, синьор лейтенант, – веско уточнил Павел. – В пропуске написано, что мы проводим исследования в интересах Его превосходительства.
– Вы – инопланетники, – усмехнулся бдительный офицер.
– И поэтому мы не можем служить Его превосходительству? – поднял брови Бааламестре.
Толстяк с подозрением оглядел круглую рожу Каронимо, снова пожевал губами, словно подбирая подходящее случаю ругательство, но сдержался и продолжил в меру вежливо:
– Что исследуете?
– Это секретная информация, – пискнул из-за спины Бааламестре Мерса. Он ещё не понял, что с ходу от въедливого Дрибе не отделаться.
Несколько секунд лейтенант, Гатов и Каронимо изучали мгновенно поникшего Энди, после чего офицер развёл руками:
– А у меня за спиной мирный город. Я не могу допускать в него столь подозрительных личностей.
Фраза отчётливо пахнула превентивным арестом.
– Вы сами только что сказали, что пропуск настоящий, – деликатно заметил Бааламестре. – И чернила с подписью.
– Вы могли забрать его у настоящих исследователей.
– Зачем? – поперхнулся Каронимо – настолько причудливого движения военной мысли он попросту не ожидал.
– Чтобы проехать тут.
– Мы что, похожи на бандитов?
– Ещё как!
– Как так?
– А вот так!
И обескураженному Бааламестре оставалось лишь руками развести.
Впрочем, основания для сомнений у военного были весьма весомые: во-первых, инопланетники; во-вторых, приехали внезапно, без предупреждения, на странной, но бронированной и крепко вооружённой машине, показали бумагу из канцелярии Его превосходительства, но сами больше похожи на свободян, нежели на честных подданных; в-третьих, инопланетники; в-четвертых, ничего не хотят рассказывать; в-пятых, инопланетники… Дрибе смущали все приехавшие. Изредка подающий голос Мерса, который на этот раз оказался Энди, держался позади с таким видом, словно лично виноват во всех менсалийских бедах, да ещё очки беспрестанно протирает – явно что-то замышляет. Круглая и небритая физиономия Каронимо в голос намекала на удачный побег с каторги, представить эту рожу в государственном присутственном месте или хотя бы в казарме лейтенант не мог при всём желании. Что же касается Гатова, то он раздражал воспитанного в строгости Дрибе украшениями, выдающими человека несерьёзного, неумного, а может, и того хуже.
По всему выходило, что в глазах сурового провинциального толстяка экзотическая внешность путешественников могла похоронить даже авторитет с трудом добытого Эзрой пропуска, и понимание этого делало Энди растерянным, Каронимо – слишком громким, и хладнокровие пока сохранял только Павел.
– Могу я узнать, что вас беспокоит, синьор лейтенант?
– Почему вас не сопровождает трибердиец? – в лоб осведомился Дрибе, по-прежнему не отдавая пропуск.
– Потому что целью нашего путешествия является испытание боевой машины, которая вас так заинтересовала. – Гатов прекрасно видел взгляды, что кнехты бросали на бронекорду. – Это моё изобретение, которое я предлагаю поставлять армии Его превосходительства, но никто не купит столь дорогую машину без соответствующих испытаний.
– Почему с вами нет сопровождающих? – До сих пор ни один военный не приставал к путешественникам с подобными вопросами, хотя постов учёные проехали немало. То ли толстяк действительно оказался хорошим офицером, то ли ему категорически не понравилась троица, то ли вымогал взятку. Небольшие пожертвования в «фонд ветеранов действующей армии» учёные делали на каждом посту, но обычно процедура проходила дружелюбнее.
– Мы планируем доказать Его превосходительству, что машина надёжна, но не желаем раскрывать некоторые особенности конструкции, – терпеливо продолжил Гатов. – Мы определили маршрут и договорились, что в условленной точке нас будет ждать цеппель.
Услышав эти слова, четыре кнехта, стоявшие позади лейтенанта, одновременно подняли головы и посмотрели на облака, словно надеясь разглядеть среди них воздушный корабль. А вот их командир даже бровью не повёл.
– Точка находится в Сочности?
– В Камнегрядке, – спокойно ответил Павел. – На самом её краю, на Дохлом мысу.
– Далеко придётся ехать.
– В этом смысл.
– Пожалуй.
Чувствовалось, что уверенный тон, вежливое поведение и, разумеется, алхимическая печать на толстом листе гербовой бумаги делали своё дело: Дрибе постепенно терял изначальное недоверие. Он всё ещё хмурил брови, но больше потому, «что так надо», не желая сдаваться инопланетникам сразу.
– Вы должны доказать, что это ваша машина.
– Каким образом? – осведомился Гатов. И услышал ожидаемый ответ:
– Покажите её.
Допрос, к огромному облегчению путешественников, закончился. Бронекорда привлекала всех без исключения военных, по ней лазали на каждом посту, и друзья давно установили очерёдность проведения экскурсий.
– Что хотите осмотреть? – тоном заправского коммивояжёра поинтересовался Бааламестре, делая шаг вперёд.
– Всё!
– Всё не покажем, уж извините – секреты фирмы, но осмотреться можете, – предложил Каронимо. – Мы скрываем ходовую часть, рулевое управление, кое-какие мелочи в кузеле…
Однако «секреты фирмы», как выяснилось, интересовали офицера в последнюю очередь.
– В сопровождении сказано, что у вас на вооружении стоит «Гаттас», – громко произнёс толстяк, потрясая всё ещё не отданными Павлу документами. – Вы подтверждаете?
– Могу дать честное слово.
– Я хочу его осмотреть! – Глаза лейтенанта вспыхнули. Он сунул бумаги Гатову и решительно направился к лесенке, ведущей к кабине бронекорды. – Немедленно!
– Много слышали об этом пулемёте? – усмехнулся Каронимо, пропуская Дрибе перед собой.
– Очень!
– Поверьте, вы не будете разочарованы…
Солдаты, которых необычная машина увлекла не менее сильно, подались за командиром. Мерса, поколебавшись, решил помочь приятелю управиться с экскурсантами и проследить, чтобы скучающие военные не прихватили из машины «сувенир на память», а Гатов бережно убрал документы в сумку, после чего отправился под маскировочную сеть, налил себе воды и уселся на лавку, собираясь провести следующие несколько минут в тени.
Вопреки ожиданиям боязливого Мерсы, точнее, модификации «Энди», ибо модификация «Олли» не имела ничего против приключений, до сих пор троица перемещалась по Трибердии на удивление гладко. Разумеется, чем дальше от столицы, тем хуже становились дороги, реже – населённые пункты и посты регулярной армии, но пока судьба хранила бедовых учёных от встреч с опасными противниками: свободяне и грабители к путешественникам не приближались, что говорило либо о царящем в Трибердии порядке, либо, что более уместно, о серьёзном впечатлении, производимом бронированным чудовищем на провинциальных бузотёров.
– Шесть стволов… – Сидящий на месте пулемётчика лейтенант уважительно погладил «Гаттас» по коробке. – Какова скорострельность?
– Три тысячи выстрелов в минуту.
– Чтоб меня манявка покусала! Три тысячи!
– У него электрический привод, поэтому «Гаттас» используют только стационарно, – продолжил лекцию Бааламестре. – Рекомендуется для обороны крепостей, установки на бронетягах…
– Он и цеппель разрежет! – увлечённый Дрибе пропустил слова Каронимо мимо ушей.
– Может, – не стал спорить учёный. – Если и не разрежет, то дыр наделает точно.
– Наконец-то он появился на Менсале, – вздохнул толстяк. – Хоть один.
– В армию Его превосходительства только что поставили первые десять, – сообщил Бааламестре.
– Правда?
– Истинно, – заверил Каронимо офицера. – Я лично проследил.
Мерса испуганно вытаращился на приятеля. Дрибе тоже не понял замечания:
– В смысле?
– Меня приглашали в приёмную комиссию, – нашёлся Бааламестре. – Я немного смыслю в оружейных системах… Вам доводилось стрелять из «Гаттаса»?
– А можно?
Даже расстегнувшись, толстяк не смог бы раскрыться перед Каронимо полнее, чем этим вопросом.
– А нет ли тут у вас подходящей мишени? – осведомился Бааламестре, разумно рассудив, что пора подсекать клюнувшую рыбку.
– Есть две, – мгновенно ответил лейтенант. – Я люблю упражняться с «Шурхакеном».
– Замечательно! Рубильник справа от вас запитает электрический привод «Гаттаса»…
Грохот выстрелов оставил дремлющего за столом Павла равнодушным: он догадывался, чем закончится экскурсия, и продолжал спокойно сидеть всё то время, которое понадобилось офицеру на опустошение одной патронной ленты. Дождался, когда «экскурсанты» спустятся на землю, вышел навстречу и услышал громкое:
– Я не ожидал, синьоры, клянусь святым Игваром, не ожидал! – Дрибе, очевидно, не мог совладать с переполняющими его чувствами. – Вы видели, что он сделал с мишенью?
– Как говорится: ничто так не портит цель, как попадание.
– «Гаттас» её уничтожил!
– Её уничтожили вы, синьор лейтенант, – заметил Бааламестре. Причём в голосе друга Павел не услышал ожидаемых льстивых ноток и понял, что Дрибе оказался неплохим пулемётчиком.
– Мы говорим не обо мне, – отмахнулся лейтенант. – «Гаттас» – зверь! Сносит всё на своем пути. Я потрясён!
– Приятно слышать, – протянул Павел. Невозможно представить, как изумился бы Дрибе, узнав, кому он выказывает восхищение шестиствольным монстром.
– Можете ехать, – щедро махнул рукой лейтенант. – Увидимся, когда соберётесь обратно.
– Как раз об этом мы и хотели поговорить, – широко улыбнулся Каронимо. – Мы планируем задержаться в городе, хочется поужинать по-человечески и поспать в нормальной кровати.
– Разве ваши испытания не учитывают время? – поднял брови лейтенант.
– У нас испытания, а не гонки.
– Я вас понял. – Дрибе помолчал. – Рекомендую постоялый двор «Следопыт Сочности» – очень неплохой стол.
– Спасибо.
– Но машину вам придётся оставить на окраине, в Одекки вы на ней не въедете.
Узкие и кривые улочки старинных городов не предназначались для монстров шириной в четыре с лишним метра, а потому многие поселения, причём не только на Менсале, были закрыты и для бронетягов, и для мирных паротягов.
Но бросать бронекорду на окраине друзьям не хотелось по многим причинам, и после короткого, но энергичного обсуждения размера пожертвования в «фонд ветеранов» – одиннадцать серебряных геллеров и утренние стрельбы патронами клиента – машина была поручена кнехтам.
* * *Своё название – Триберди – столица одной из самых северных и самых богатых провинций Менсалы получила благодаря изящному сочетанию географического расположения и имён основателей, а историю эту наизусть расскажет любой коренной трибердиец, даже из глухого уезда. Так вот, один из первых менсалийских городов, Триберди был заложен на слиянии двух рек, то есть с самого своего начала делился на три части, но самое интересное заключалось в том, что основали город три брата Берди, вставшие у истоков самой могущественной семьи Севера, которая вот уже пятьсот с лишним лет оказывала серьёзное влияние на жизнь провинции и всей Менсалы. Берди ругались друг с другом, подолгу не разговаривали, изгоняли и отправляли в ссылки, но при этом ни разу не пролили семейную кровь и, наверное, поэтому ухитрились продержаться на вершине так долго. Ну а ещё один интересный факт заключался в том, что за всю свою историю, включая адигенские войны при становлении Менсалы, бунты черни, междоусобицы и страшные годы нынешней гражданской войны, несмотря на многочисленные штурмы и две длительные осады, Триберди ни разу не был сдан или оставлен, и северяне всегда находили силы уничтожить или отбросить чужаков. Поговаривали, что в последние годы семье Берди крепко помогают адигены, используя трибердийцев в качестве противовеса верному Галане губернатору Лекрийскому, однако никаких доказательств в пользу этой версии недоброжелатели не приводили.
Собственно же город исторически и географически делился на три района, расположенных на соответствующих сторонах рек. Довольно узкий, скалистый и высокий, господствующий над окрестностями Средний берег был отдан под крепость, защитницу и хранительницу, которую местные без устали совершенствовали и модернизировали, постепенно превратив в мрачноватый, но безусловно надёжнейший оборонительный комплекс, внутри которого скрывалась резиденция губернатора. Правый, низкий, берег населяли люди простые: рабочие, ремесленники, служащие и слуги. Здесь лепились друг к другу непритязательные домишки, плавно переходящие в мастерские, заводики, фабрики, пакгаузы и снова – в трущобы, переполненные нищетой, дешёвыми кабаками, лавками, в которых отпускали товары в долг, лавками ростовщиков и бандитскими притонами. Правый берег всегда представлялся угрюмее, чем был в действительности, но такова была его манера. А вот Левый, некогда лесистый, а теперь сохранивший целых три диких парка, облюбовала чистая публика. Тут же располагались богатые дома, как многоквартирные, так и отдельные усадьбы, государственные учреждения, казармы воинских частей, магазины, железнодорожный вокзал, а на самом краю – воздушный порт, в котором и бросила якорь «Доброта». И путь от порта до офиса Гебы Спуна – трибердийского делового партнера Граболачика – отнял у Сады Нульчик меньше сорока минут, поскольку обходительный Геба устроился, разумеется, на Левом берегу, в трёхэтажном розовом дворце кильбельского стиля, на первом этаже которого очаровывал прекрасной кухней благородный ресторан, на втором помещались номера, а весь третий этаж был отдан под личные нужды Спуна.
Откинувшись на подушки присланного в её распоряжение авто, женщина без особого интереса рассматривала узкие улицы Левобережья, богатые дома, многие из которых так сильно пострадали во время боевых действий, что были полностью перестроены, на вывески и военные патрули на каждом углу. Город казался мирным, но… именно казался. В отличие от Лекровотска, где, несмотря на наличие страшной площади Правосудия, Рубен ухитрился создать атмосферу мира и даже некой беззаботности, Триберди выглядел временно мирным поселением, готовым в любой момент отразить атаку, в нём всегда ощущалось лёгкое напряжение.