А вечером мы добрались до развалин Погожска. Этот посёлок, как и Аким, был уничтожен: на берегу мы обнаружили много пустых гильз калибра 7,62 мм, а на пепелище – термитные шашки и пустую тару из-под бензина.
– Чистильщики, – уверенно заявил Андрей Иванович. – На ночь прячемся в лесу.
Мы отъехали от Погожска на несколько километров и остановились на вырубке. Ночь прошла без происшествий. После завтрака, всё больше забираясь в дебри, мы направились в сторону посёлка Винла, на подъезде к которому упёрлись в блокпост. Дорога оказалась перегорожена засекой из мощных брёвен, за ней стоял БТР-80, который направил на нас крупнокалиберный пулемёт. И что тут сделаешь? Одна очередь по бензовозу – и нам хана. Всем!
«Ну и где хвалёное чутьё старшего родственника на опасность? – подумал я и покосился на лайку, которая сидела на соседнем сиденье и вела себя совершенно спокойно. – По крайней мере, здесь нет заражённых. Иначе собака почуяла бы их и забеспокоилась».
29
На бронетранспортёр взобрался человек в камуфляже. Лицо закрыто чёрной балаклавой, на плече автомат, в руках мегафон. Мгновение он помедлил, а затем объявил:
– Всем выйти из машин! Руки в гору! Кто окажет сопротивление, погибнет!
Андрей Иванович увидел, как Иван выходит из машины и поднимает над головой руки, покосился на Людмилу, подмигнул женщине и сказал:
– Всё будет хорошо. Веришь мне?
Она устало улыбнулась:
– Тебе верю…
– Выходим.
Вагрин вооружился, покинул кабину, встал рядом с цистерной и окликнул человека на бронетранспортёре:
– Ты сам-то кто такой?!
– Здесь вопросы задаю я!
– А если мы не подчинимся?!
– Расстреляем вас из КПВТ!
– Идиот, что ли?! У меня цистерна полная! Шмальнёшь, всех накроет! Может, и успеете удрать, кого не контузит! Но лесной пожар гарантирован! Оно вам надо?! Так что давай говорить!
Человек в балаклаве присел на корточки и повернул голову в сторону, словно с кем-то совещался. А потом снова поднялся и отозвался:
– Мы отряд местной самообороны! Охраняем дорогу!
«Ага, – подумал Андрей Иванович, – самооборонщики вы. Как же, держи карман шире и рассказывай эту сказку кому-то другому. Глухая чащоба – и БТР стоит, а вокруг наверняка снайперы и пара пулемётов. Не думаю, что у местных селян были боевые бронетранспортёры. Народ тут, конечно, прижимистый и запасливый, но не до такой же степени».
– А мы беженцы! – закричал Вагрин. – И что теперь?!
– Куда направляетесь?!
– В Поромес, а затем в Кедвавом!
– Тогда должны провести время в карантине!
– Мы не против! Но сомневаемся! Думаем, вы нас шлёпнете! Так что лучше назад сдадим и уедем!
Опять тишина. Самооборонщики, или кто они там, совещались, а затем на броне появился ещё один человек. Его лицо было открыто, и он махнул рукой Вагрину.
«Не может быть! – промелькнула в голове Андрея Ивановича мысль. – Наёмник?»
В самом деле, на бронетранспортере стоял Наёмник собственной персоной, человек Шарукана. Он держался свободно, был вооружён. Следовательно, для охранников блокпоста он свой. Это хороший знак. Однако Наёмник человек непростой, полного доверия к нему не было, и чего от него ожидать Вагрин не знал. Поэтому он продолжал держаться настороженно. А вот его старый приятель, наоборот, улыбался:
– Вага! Привет! Узнал?!
– Здорово, Наёмник! Конечно, узнал!
– Ты не дёргайся! Сейчас к тебе люди с собаками подойдут и, если нет заражённых, отправишься в карантин!
– А что, собаки болезнь чуют?!
– Да! Хотя не все! Вот у тебя в передней машине лайка, она должна больных чуять!
– Допустим! А карантин на сколько?!
– На сутки! Потом поговорим! Такой расклад устраивает?!
– А гарантии?!
– Моего слова достаточно?!
– А оружие отнимать не станут?!
– Под моё поручительство – нет!
«Придётся довериться», – подумал Вагрин и махнул Наёмнику:
– В таком случае – договорились!
– И это правильно, Вага! Всё равно тебя обратно не выпустили бы! А народ тут неплохой, порядочный, и заразы пока нет!
– Я тебя услышал!
Наёмник спрыгнул с бронетранспортёра, а на дорогу, обогнув засеку, вышел боец в обычном армейском ОЗК и в противогазе, на поводке у него была немецкая овчарка. Сначала он подошёл к Ивану. Собака вела себя вполне дружелюбно, не лаяла и не рычала. Правда, отвлеклась на лайку, которая по-прежнему находилась в микроавтобусе и хотела выбраться. Потом проверка приблизилась к Людмиле. Снова без эксцессов. После чего настала очередь Андрея Ивановича, и он невольно напрягся. Не любили его собаки, как и он их. Поэтому общего языка с лучшими друзьями человека старший Вагрин не находил и всегда их немного опасался. Однако опять норма.
Боец в ОЗК и собака вернулись обратно. Несколько минут ничего не происходило, а потом деревья слева от дороги медленно сдвинулись с места и появился объезд вокруг блокпоста.
«Хитро придумано». – Вагрин только сейчас заметил, что деревья подпилены и сдвигаются талями.
– По машинам! – отдал команду боец в маске. – Двигайтесь по дороге! Через триста пятьдесят метров – поляна возле ручья. Там вас встретят.
Вагрины и Людмила выполнили указание, проехали по маршруту и вскоре оказались в карантинной зоне. Это была обнесённая колючей проволокой поляна. Своего рода полевой лагерь, в котором уже были постояльцы: шесть легковых автомобилей и рядом палатки. А первым человеком, кто встретил Вагриных, оказался Андрей, тот самый мужик, который требовал у них на дороге бензин.
– Какие люди! – Мужик развел руками. – И вас сюда занесло, богатеев! А мы вашу компашку только сегодня недобрым словом поминали!
За его спиной стали собираться другие мужики, и все были настроены недружелюбно. Они уже забыли, что Вагрины поделились с ними топливом, и запомнили только, что они угрожали оружием и уехали. А ещё мужички считали себя старожилами, с которыми новичкам нужно считаться. Поэтому Андрей Иванович услышал:
– Теперь-то они без стволов, можно навалять.
– Козлы! Под стволами нас держали!
– Сейчас разберёмся!
– Сейчас сам всё отдаст, и бензин, и жратву, если есть!
Небольшая толпа, человек десять, зашумела и стала приближаться. Намерения у «старожил» были самые недобрые, сомневаться в этом не приходилось, и Вагрин, потянув с водительского сиденья автомат, спокойно сказал:
– Назад, шакалы.
Мужики моментально потеряли к Вагрину интерес, заткнулись и стали расходиться. Остался только тёзка. Он растерянно развёл руками и спросил:
– Чего это у вас оружие не отобрали?
– А у нас тут подвязки есть. Понятно?
– Да, – кивнул он и собрался уйти.
– Стоять, – бросил Вагрин и приблизился к нему.
– Стою, – замер Андрей.
– Кто здесь старший?
– В лагере?
– Да.
– Пока меня временным комендантом назначили.
– А над тобой кто?
– В лесу бойцы сидят, снайперы. Если что нужно, к ним обращаюсь.
– А кто они?
– Не знаю. Сказали, самооборона. Остановили нас и сюда отправили. Мы подчинились. Всё равно ехать больше некуда.
– Давно здесь сидите?
– А как ты нас заправил, так сюда и поехали. Большая часть по трассе помчалась, а мы решили в лес, поближе к природе.
– Жратву дают?
– Нет. Вода из ручья. А дрова на опушке, там уже напиленные лежат, подходи и бери.
– Как долго продлится карантин, вам сказали?
– Сутки. Но уже вторые пошли.
– Лесников спрашивал, почему задержка?
– Ага. Только они ничего конкретного не сказали, а потом велели ждать ещё сутки.
– Понятно. Свободен.
Мужик удалился, а Вагрины и Людмила собрались возле буса, поговорили и разбили собственный лагерь. На рожон решили не лезть и подождать сутки, а потом получить объяснения от Наёмника. Разумеется, если он не соврал и не подставил своего бывшего подельника.
Всё просто. Но при этом нужно быть настороже и не расслабляться. Как обычно.
Возле микроавтобуса Вагрины развели костерок, и Людмила стала готовить обед. Продуктов хватало, и женщина решила сварить кашу. Вода закипела быстро, Людмила бросила в котелок крупу, а когда она сварилась, добавила пару банок тушёнки. Над лагерем поплыл одуряюще вкусный запах, и «старожилы» засуетились.
– Смотри, дядь, – позвал племянник Андрея Ивановича, который в ожидании обеда проводил инвентаризацию того, что есть в бусе.
Старший Вагрин выбрался из салона и посмотрел, куда кивком указал Иван. Беженцы собрались в кучку и наблюдали за ними. Судя по всему, они уже давно не ели, рядом с ними, дёргая отцов и матерей, крутились дети.
– Как думаешь, попросят поделиться продуктами? – отвернувшись, спросил Андрей Иванович.
– Обязательно, – усмехнулся Иван.
– Как думаешь, попросят поделиться продуктами? – отвернувшись, спросил Андрей Иванович.
– Обязательно, – усмехнулся Иван.
– И не постесняются? Ведь только что угрожали.
– Сейчас стеснения неуместны. Голод не тётка, а у них дети.
– И что скажешь, стоит с этими шакалами делиться?
– Придётся. Они ведь не сами придут, а детей подошлют. А как отказать ребёнку? Ты, наверное, сможешь. А у меня кусок в горло не полезет.
– Вот только не надо из меня монстра делать.
Вагрины замолчали, и вскоре Людмила позвала их обедать. Они расположились таким образом, чтобы видеть остальных беженцев, и Андрей Иванович заметил, как две женщины толкают в спину детей, мальчика лет восьми и двух девчонок, не старше десяти. Дети робко приблизились к костру, и одна из девочек позвала Людмилу:
– Тётя.
Людмила вопросительно кивнула детям:
– Вам чего?
– Нам бы покушать… Не ели давно… Пожалуйста…
Женщина посмотрела на Андрея Ивановича, и он сказал:
– Собери им немного.
– За ними другие придут, – предупредила женщина.
– Знаю.
Людмила отвлеклась от обеда и быстро собрала детям продуктовый пакет: несколько пачек печенья, пачку чая, килограмм сахара, килограмм шоколадных конфет, три кило рисовой крупы и десяток порций лапши быстрого приготовления.
Дети потащили пакет взрослым, которые моментально поделили его между собой, а два мужика даже подрались за пакет риса и рассыпали его. В общем, всё происходило примерно так, как Вагрины и предполагали. И это сейчас, когда с людей ещё не слетел налёт цивилизованности. А что будет через год или два? А через пять? Наверняка всё вернётся на круги своя. Сильные и ловкие будут на вершине, а не приспособленные к жизни обыватели окончательно скатятся ниже некуда.
До наступления темноты беженцы ещё два раза подсылали к Вагриным детей, но этим уже ничего кроме пары бутербродов не перепало. А потом Андрей Иванович подозвал своего тёзку и показательно его избил. После чего велел никому не приближаться. Больше воспитательных бесед не понадобилось, и дальнейшее пребывание в лагере прошло без эксцессов.
Ночь пролетела быстро, хотя выспаться Вагриным не удалось. С вечера до самого утра в лесу кто-то валил деревья, жужжали пилы и тарахтел движок. А потом появились хорошо вооружённые самооборонщики и выпустили из лагеря всех, кто находился в нём до приезда Вагриных.
Им оставалось дождаться Наёмника, и он появился ровно в полдень. Пришёл один, поприветствовал Андрея Ивановича, Людмилу и Ивана. Каждого в отдельности. А затем спокойно сел возле костра, положил рядом АКМ и обратился к старшему Вагрину:
– Рассказывай, Вага.
– Что ты хочешь узнать?
– Для начала, как сюда добрался и какие у тебя планы.
Краем глаза Андрей Иванович заметил, что в лесу ещё два человека, которые прикрывали Наёмника. Однако непосредственной опасности он не чувствовал и выложил подельнику всё как есть. Ну, почти всё. Кратко, без особых подробностей. А дальше сам стал задавать вопросы:
– Кто Шарукана сдал?
Наёмник равнодушно пожал плечами:
– Наверное, сейчас это уже не важно. Главное, не я и не ты. Другое интересней. Кто сейчас в его бункере живёт и наши харчи жрёт.
– Какой-нибудь наглый тип при погонах.
– Я тоже так считаю.
– А ты сюда как попал?
– На самолёте, – усмехнулся Наёмник. – Когда колонну стали расстреливать, я в лес рванул. Ушёл чисто, меня не догнали. Выбрался в безопасное место и на частном самолёте улетел в Питер. Оттуда в Ижевск и автомобилем в Сыктывкар. Там знакомые были, помогли перебраться в Ухту, и я попал в неприятности. Про чуму все уже знали, поэтому главные местные воротилы слились. В городе ввели особое положение, и через пару дней начались разборки. Кто к криминалу близок – в одну сторону. Менты и чиновники – отдельно. А военные – третья сила. Кто, где и чей, вообще непонятно. Начался замес – все хотели власть перехватить, и я оказался вместе с вояками. Им быстро наваляли, из города немногие ушли и, кто уцелел, забрались в тайгу. Я с ними и теперь помощник начальника штаба местной самообороны.
– И что, в городе реальные бои были?
– Да. Правда, локальные. Армейцев здесь мало, в основном приезжие, и потому они огребли. А братва с ментами и чиновниками задружила. Наверное, свою республику теперь создадут. Если от чумы не передохнут.
– Деревни на реке они пожгли?
– Да.
– Зачем?
– В Погожске чума началась. Его первым сожгли. Потом в Поромесе что-то обнаружили. А другие посёлки уничтожали уже по инерции, как и окрестные деревни. Поймали мы тут недавно одного чистильщика, так он сказал, что они создают безопасную зону. Город контролируют, и этого им хватает, а независимых вокруг станут давить. Сразу и жестко.
– Ясно. Но непонятно, зачем ты в эти края подался.
– Я, Вага, как и ты, на бункер Шарукана нацелился.
– Не зная координат?
– Я надеялся их узнать.
– Как?
– Очень просто. Строительство велось. Техника поставлялась. Дороги и посадочные площадки для вертушек должны быть. Вот и подумал, что доберусь до Нарьян-Мара, а там будет легче. Но не получилось. А ты координаты знаешь?
– Знаю, – кивнул Андрей Иванович.
– А как планировал добраться до бункера?
– По Ижме в Печору, а оттуда в Цильму и по берегу прогуляться до места. Кстати, как тут с лодками?
– Никак. Почти все чистильщики спалили или в город утащили. Остались только моторки, пара штук, но их никто не отдаст и не продаст.
– И какие у тебя мысли?
– Предлагаю вам вступить в самооборону.
– Что взамен?
– Бензовоз придётся отдать, как взнос за безопасность, а бус, продукты, снаряжение и всё оружие, какое есть, останутся у вас.
– Бус тоже могут отобрать?
– Могут. Но не сейчас и не у вас, если вы в обойме. Пока будете со мной, я группу разведки собираю, а дальше посмотрим. Глядишь, у городских катер отобьём или вертушку украдём.
– А в городе есть вертолёты?
– Вчера один видел, над рекой прошёл. Значит, есть.
– А потом?
– Потом, Вага, отобьём бункер и заживем как люди. Ты, да я, да мы с тобой, и рядом те, кто нам нужен и полезен. Вровень встанем и своё не упустим. Всё, как покойный Шарукан мечтал. Как тебе такой расклад?
Наёмник протянул Андрею Ивановичу руку, а тот сначала покосился на племянника, который сидел рядом. Иван еле заметно кивнул, он по-прежнему признавал в нём старшего, и только после этого Вагрин пожал руку Наёмника и сказал:
– Меня всё устраивает. Записывай нас в самооборону. Только сначала расскажи, кто здесь главный и какие у вашей самообороны планы. А то ничего не понятно, и первое впечатление, что в глуши собрались те, кому больше некуда бежать.
– Всё расскажу и покажу. Но ты недалёк от истины. Здесь, действительно, прибежище отверженных. Впрочем, вскоре сам всё увидишь. Поехали отсюда.
30
Нежданно-негаданно мы оказались в самообороне. Что это и с чем её едят, вообще непонятно. Но вскоре мы во всём разобрались. В основном благодаря Наёмнику, который по воле случая тоже оказался в этих краях и сразу поставил нас на ступеньку выше обычных бойцов. Мы осмотрелись, пообщались с людьми и решили, что дёргаться не надо. По крайней мере, пока, и сейчас необходимо отдохнуть, восстановить силы и хорошо подготовиться к новому броску на север.
Итак, самооборона. Шесть дней назад из города вышли пять бронетранспортёров и шесть «Уралов». Это всё, что осталось от армейской группировки (мотострелкового батальона и неполной роты десантников), которая должна была усилить органы правопорядка в городе Ухте. Остальные армейцы в большинстве просто разбежались, а некоторые переметнулись на сторону криминальных авторитетов, олигархов провинциального разлива и чиновников. Они уже открыто не признавали власть Кремля (а где тот Кремль?), то есть, по сути, стали сепаратистами. По этой причине полковник Кораблёв – сразу отмечу, что это весьма деятельный человек – решил уходить в глушь.
Не все подчинились своему командиру, но те, кто за ним пошёл, верили Кораблёву, и на момент бегства с ним было около восьмидесяти солдат, а также два десятка бойцов, которые прибились к армейцам в городе. Местом базирования беглецов стал лес в треугольнике между реками Ижмой и Кедвой и невдалеке от сожжённого чистильщиками посёлка Кедвавом. Армейцы не успели спасти деревню от разорения, но прикрыли местных жителей, которые, отбиваясь от городских, уходили в лес. После чего возникло четыре лагеря. В одном военные, и мы приехали в него. Во втором – жители Кедвавома, которые стаскивали к себе всё, что уцелело на пепелище. В третьем, самом многочисленном и наименее устроенном, беженцы. А в четвёртом – беглецы из Поромеса и Винлы, а с ними несколько человек из Порожска. Чумных не было, и прибившийся к беженцам священник утверждал, что это знак свыше. Мол, Бог отделил агнцев от козлищ, и теперь всё будет хорошо. Да чего там хорошо, просто замечательно! И люди ему верили. В основном потому, что хотели верить, и в жизни практически каждому нужен якорь.