– Чудом спаслись. Даже странно, что номады по конскому топоту не отличили своих лошадей от наших.
– А что он отличается? – спросил юноша.
– Еще как. Это все равно, что стрелять из чужого лука или пользоваться чужим ножом.
Вдруг опытный Веселый Бобр насторожился и припал ухом к земле.
– Погоня, – сказал рэдперос, не меняясь в лице, услышав глухой гул, исходящий от земли. – Их много. Не меньше двух сотен.
– По коням! Вперед! – крикнул встревоженный Торбеллино и первым прыгнул в седло.
Но уставшие кони уже скакали не так резво, как раньше. Гул с каждой минутой нарастал и приближался. Похоже, за ними гнался довольно большой отряд номадов.
К их счастью, впереди показалось Поющее Ущелье, за которым заканчивалась территория кочевников.
Над ближайшим холмом, за их спинами, поднялось огромное облако пыли, из которого показались первые всадники.
Узкое ущелье было серьезной преградой для противника, через него можно было проехать только цепочкой, друг за другом. И любой опытный стрелок мог бы здесь, спрятавшись за обломками скал, без особых усилий сдерживать целую армию.
Спешившись, Айви, Веселый Бобр и Зоркий Ястреб, вооруженные луками, заняли боевые позиции. Никакое чудо, никакие колдовские силы не могли бы помочь преследователям благополучно проехать через ущелье, здесь их ждала неминуемая гибель от стрел рэдперосов. Одинокий Волк остался охранять юношу. Толмач же в сопровождении Мудрого Лиса исчез в узком проходе, пересекая гряду.
Крупный отряд номадов на взмыленных конях приблизился ко входу в Поющее Ущелье, не решаясь продолжить погоню. Эти места с древних времен у кочевников считались заколдованными и все боялись их, как огня. Под первым же всадником, въехавшим в узкий проход, меткие стрелы Зоркого Ястреба и Веселого Бобра поразили лошадь. Перепуганный номад, с трудом выбравшись из-под убитого коня, бросился бежать обратно.
Беглецы внимательно следили за номадами, которые были в замешательстве: «дичь» настигнута, но никак не дается в руки, и что предпринять, не понятно.
Высунувшись из-за уступа скалы, Торбеллино увидел, что возглавляет отряд сын Гуюк-хана, юный Гэрэт. Мальчишка за время его отсутствия вытянулся, возмужал.
– Гэрэт!! Гэрэт!! – громко крикнул юноша. – Давай спокойно поговорим!! Подъезжай ближе!!
Подросток очень удивился, услышав свое имя, и, нисколько не боясь опасности, направил взмыленного коня ко входу в заколдованное ущелье. За ним последовали несколько номадов из его личной охраны, но он остановил их требовательным окриком и жестом руки.
Когда он подъехал ближе, его на узкой тропе уже ждал Торбеллино, из-за пояса которого торчали рукоятки двух пистолетов. За спиной юноши стоял в боевой раскраске суровый рэдперос с карабином в руках.
– Мир тебе, смелый Гэрэт! – приветствовал юного номада юноша.
– Торбеллино! Так ты убежал от пиратов?!
– Как видишь. Помнишь, я тебе рассказывал, что очень хотел бы вернуться домой, к морю, к друзьям? Вот, как видишь, вернулся.
– Мы вас догнали, ты должен вернуть нам беглого раба моего отца.
– Гэрэт, к твоему сожалению, спешу огорчить тебя, это невозможно. Догнать-то вы догнали, лошади у вас выносливее наших оказались, но схватить нас вы не сможете, узкий проход станет для твоих воинов неразрешимой преградой. У меня четыре лучших стрелка-рэдпероса, и они прекрасно знают свое дело. Ни один из номадов, каким бы он героем не был, не пройдет по этой тропе на ту сторону Поющего Ущелья.
– Тогда я пошлю часть отряда в обход, и они нападут на вас с другой стороны ущелья! Ты и твои люди на наших землях! Лучше верни Толмача по-хорошему, и можешь спокойно покинуть наши владения. Даю слово: мои воины вас преследовать не будут!
– Нет, Гэрэт! Я не могу этого сделать. Во-первых, я обещал матери Толмача, что освобожу ее сына из рабства, и я, что бы ни случилось, сдержу свое слово. А во-вторых, пока твои кочевники поедут в объезд, пройдет очень много времени, они появятся только под утро, за это время мой гонец доскачет до племени рэдперосов, и тут намного раньше номадов окажется тысяча самых отважных воинов.
Загорелое лицо юного гордого сына степей стало задумчивым. Торбеллино последним аргументом разбивал в пух и прах все его планы.
– Гэрэт, я тебя уважаю как сильного мужественного воина. Понимаю, тебе трудно принять решение, но подумай о своем войске. Многим из них придется сегодня погибнуть, и погибнут они, сражаясь не в бою с врагом, а при попытке поймать какого-то жалкого раба. Давай закончим миром нашу встречу и по-доброму разъедемся в разные стороны. Это не будет позором, так как тут просто нет другого выхода.
– Хорошо, Торбеллино, – чуть помедлив, сказал юный предводитель номадов. – Ты хороший человек, я благодарен судьбе, что ты был моим другом. Если бы это был не ты, я бы любой ценой вернул раба своего отца обратно в кочевье. Прощай! Но предупреждаю тебя: больше никогда не становись на моем пути! Мне придется убить тебя!
Гэрэт резко развернул коня, хлестнул его по крупу плеткой и поскакал к своему отряду. Номады запылили в сторону родных холмов и вскоре скрылись из виду.
Торбеллино и его спутники проехали Поющее Ущелье и благополучно переправились на противоположную сторону Янтарного Ручья. Здесь можно было не опасаться номадов, здесь уже были не их владения.
В племени рэдперосов юноша и спасенный из рабства не задержались, уж больно им обоим не терпелось добраться до Ноузгея и осчастливить бедную женщину, мать Толмача.
Глава двадцатая Нападение шайки разбойников
В Ноузгей наши герои въехали ранним утром, когда над городом стоял веселый птичий гвалт и звон от пчел, собирающих цветочный нектар. Торбеллино в отличие от Толмача был в наряде рэдпероса, с двумя красными перьями в волосах и боевой раскраске, чтобы его не узнали полицейские ищейки. Пока они медленно ехали по улицам, у Толмача чуть не отвалилась голова от постоянного верчения ею по сторонам. Ему все было любопытно. Окраины родного города здорово изменились за долгое его отсутствие. Они миновали Старую Площадь и переехали древний мост, каменные перила которого, несмотря на ранний час, как всегда, были облеплены мальчишками-рыболовами. Через пару кварталов они наконец-то свернули на долгожданную улицу Кипарисов.
– Подожди, так нельзя. Как бы плохо с сердцем у твоей матушки не стало. Еще чего грохнется в обморок. Мне кажется, ее необходимо сначала подготовить. Я поеду первым, переговорю с ней, подготовлю ее, а уж потом позову тебя.
– Хорошо, Торбеллино. Ты, пожалуй, прав. Ее надо беречь, она столько горя и переживаний перенесла из-за меня. Езжай, дружище… Я подожду здесь, только прошу, сделай это как можно быстрее. Я так стосковался по любимой матушке и родному дому…
– Не переживай, старина, я мигом обернусь! – Торбеллино спрыгнул с седла и передал уздечку Толмачу. Через секунду он уже открыл калитку, увитую плющом, и исчез из виду. Послышалось веселое заливистое тявканье собаки.
Толмач тоже спешился и теперь стоял в нерешительности, глядя, не отрываясь, через забор на родной дом, наполовину скрытый зеленью деревьев и кустов.
– Доброе утро, Мама Джульетта! – весело приветствовал юноша хозяйку дома. – Вот я и вернулся!
– Торбеллино! Наконец-то, дорогой мой мальчик! Я тебя сразу и не узнала в этом необычном наряде, – воскликнула счастливая женщина, обнимая и целуя гостя.
– Это для маскировки, чтобы враги не узнали. Меня же разыскивает полиция.
– Я так тосковала и все время о тебе думала, переживала! Все ли у тебя, мой дорогой, в порядке? Спасибо, что не забыл старую Маму Джульетту.
– Ну, как я мог вас, моя родная и хорошая, забыть? – юноша, наклонившись, нежно обнял пожилую женщину, – Я хочу вам сегодня устроить настоящий праздник, хочу, чтобы на вашем лице отныне сияла только радостная улыбка, чтобы вы были счастливы, Мама Джульетта!
– В моем доме так давно не было праздников, – сказала грустно пожилая женщина, смахивая платочком набежавшую слезу.
– А мы устроим! Грандиозный праздник! Это я беру на себя. Хочу вас предупредить, Мама Джульетта, у нас сегодня будет дорогой гость, он вам очень-преочень понравится!
– Наверное, твоя Джой, да? Я угадала?
– Нет, не Джой. Только, очень прошу вас, не волнуйтесь. Обещаете?
– Торбеллино, ты говоришь загадками. Ты, наверное, хочешь сказать, что мой Макото вернулся?
– Мама Джульетта, милая моя, откуда вы догадались? Ну, конечно же, вернулся ваш сын Макото! Живой и невредимый! Стоит у калитки и боится за ваше больное сердце!
* * *Таверну, что находилась у развилки дорог, на обратном пути юноша объехал в темноте стороной, от греха подальше. В его памяти остались довольно неприятные воспоминания о гостеприимстве Толстяка Авидо. Но эти предосторожности не спасли нашего героя. Вот что произошло, дорогой читатель, с ним дальше. Отъехав на приличное расстояние от придорожного заведения с дурной славой, он решил устроить привал и переночевать на опушке милой березовой рощи, что попалась на пути. Расседлав и стреножив коня, Торбеллино устроился на мягкой траве, завернувшись в теплое шерстяное одеяло, подаренное рэдперосами. И сразу провалился в глубокий сон, то ли запах свежей зеленой травы, то ли накопившаяся усталость последних дней сказались на нем… Наверное, и то, и другое.
Торбеллино приснилось, что он парит высоко над землей, что у него вместо рук белые упругие крылья. Он летит над морем, а внизу видны малюсенькие кораблики под парусами. Вон и фрегат «Пари», на котором он когда-то был рабом, а вон там, ближе к горизонту, курится вулкан на Острове Зеленый Ад, а рядом с островом десяток кораблей, наверное, это эскадра адмирала Гавилана. А вот и Мейби, окруженный высокими пальмами, с городской площадью, заполненной азартными горожанами.
Торбеллино взмахнул крыльями, пронесся над городом чудаков и Бухтой Свиней и повернул в сторону Залива Одиноких Сердец. Показался мыс с белым домиком и маяком Старого Галса. В маленькой бухточке видны шлюп «Ослепительный», Джой, Фидело и Малыш. Торбеллино стал кружить над бухточкой, опускаясь все ниже и ниже.
Счастливая Джой подняла голову, смеется и машет ему рукой. Фидело носится по песчанной косе и радостно лает, Малыш плещется у берега и кувыркается через голову… Вот и Старый Галс появился и медленно спускается по крутым каменным ступенькам к морю. Сделав несколько кругов над ними, юноша начинает быстро снижаться. Слышен только протяжный свист ветра в ушах, да ощущается трепет хрупких крыльев.
Но, увы, мягкого приземления у него не получилось, он задел правым крылом песчаную отмель, его резко развернуло, и он неудачно шлепнулся боком на горячий прибрежный песок.
Неожиданно со стороны моря послышалось громкое конское ржание, и, откуда ни возьмись, в бухте появился фрегат «Пари», который несся под всеми парусами прямо на них. На капитанском мостике в белом фраке стоял и криво ухмылялся капитан Малисиозо, а рядом с ним капризно тявкала лохматая Барабоська…
Торбеллино схватил Джой за руку, и они побежали прочь от берега. За спиной слышались топот сапог, громкий свист и громоподобный смех боцмана Грозеро…
Торбеллино на бегу обернулся назад… За ними гналась толпа раъяренных пиратов, которые палили из пистолетов и размахивали тяжелыми абордажными саблями… Что это? Что-то больно ударило его в бок… Неужели ранили? Ноги подкосились, он упал, снова вскочил, но ноги не слушались… Чьи-то грубые руки схватили его за плечи и дернули резко назад…
Наш герой рванулся и открыл глаза…
Светало. Над опушкой висел легкий утренний туман, на траве поблескивала прозрачными бисеринками роса.
Перед ним стояли, ухмыляясь, какие-то вооруженные люди. Его крепко держали за руки два дюжих типа со зверскими физиономиями, в шляпах с перьями.
Торбеллино, не раздумывая, поднял руки и нырнул под захват, поставив врагов в неловкое положение. Свалив запутавшихся противников на землю и освободившись, он оглянулся… Со всех сторон его окружала группа разбойников, человек восемь-девять. С пятерыми нападающими он справился без особых усилий, можно сказать, расшвырял их играючи. Уроки под руководством Сан-Сана не прошли даром. Двое разбойников стонали от боли, корчась на земле.
Но «жирную точку» в схватке поставил здоровый бугай, который бросился, словно бык, юноше под ноги и вцепился мертвой хваткой бультерьера, освободиться от которой не было никакой возможности. В следующее мгновение на плечах Торбеллино повисло сразу несколько человек. Через несколько минут наш герой был связан по рукам и ногам.
– Какой шустрый рэдперос попался, – сказал один, потирая ушибленное в драке плечо и оглядываясь на связанного юношу. – Как он нас ловко раскидал в стороны!
– Зря мы его поймали, братцы! – пробурчал другой, вытирая рукавом рубахи разбитый нос.
– Почему зря?
– Дело в том, что его никто не купит, с кем угодно бьюсь об заклад!
– Я соглашусь с тобой, – заявил один из разбойников, раскуривая трубку. Продать пойманного рэдпероса – гнилой номер!
Голос говорившего показался Торбеллино очень знакомым, где-то он уже его слышал.
– С чего ты взял, что не купят, Фернандо?
– Рэдперосы – народ гордый. Они с рождения – воины. Рабами никогда не были и не будут…
– Точно, не купят, Фернандо прав. Толку от них никакого. Они свободолюбивый народ. Скорее умрут, но рабами не станут. Мне приходилось видеть таких.
«Так это же Фернандо! Один из тех разбойников, кто захватил меня в Таверне Толстяка Авидо», – вспомнил юноша, приглядываясь к старому знакомому.
– Что ж получается, братцы, мы зря на него охоту затеяли? Зря мне чуть руку не сломали? – стал возмущаться бугай, который вцепился в ноги юноши.
– Выходит, что зря, Трончило. Хотя, почему зря. Конь у него неплохой, можно за него и седло в Бельканто или Ноузгее хорошие деньги выручить.
– Ну, а ты, что ты предлагаешь, Паоло?
– Отпустить охотника, зачем нам лишняя головная боль.
– Нет, братцы, отпускать не будем. Пусть Одноглазый Бласфемо разбирается и решает, что с ним делать.
– Кроме коня, седла, уздечки и шерстяного одеяла с него и взять-то нечего. Даже оружия при нем нет.
– Надо же, еле справились с ним! С виду не такой уж и могучий, а дерется отчаянно, как молодой леопард! Вон, Шустеро и Фернандо чуть руки не вывихнул. Если б не Трончило, наверное, мы бы с ним ни за что не справились.
– Крепкий, оказался, паренек.
– Не мудрено, братцы. Они с детства приучены диких коней объезжать, зверя преследовать да по скалам лазить. Они не пьют вино и не валяются сутками в гамаке, как ты, Барабано. Ты и утреннюю зарядку, наверное, забыл, когда последний раз делал.
– Вовсе не забыл! – взорвался рыжий кривоногий Барабано. – Это было, когда я учился в школе.
– Барабано, ну и рассмешил! Братцы, держите меня, я сейчас лопну от смеха! Вы слышали? Ха! Ха! Он учился в школе! – во всю глотку загоготал, покатываясь от смеха, толстый Трончило.
– Да, учился! Если хочешь знать, я даже читать и считать умею!
– Ха! Ха! Ха! Читать вывески на трактирах! Ха! Ха!
– А считать, дружище, мы все умеем! Денежки-то счет любят! – отозвался Фернандо.
– Я тоже в школе учился! – откликнулся один из разбойников. – Правда, недолго. У меня даже «пятерка» была!
– Пятерка?! – разбойники удивленно уставились на говорившего, как на какое-то чудо.
– Пятерка! Правда, по пению.
– Хватит болтать! – грубо прервал воспоминания бывших учеников упитанный хмурый детина, вероятно, старший в группе. – Пора пойманного охотника к Бласфемо доставить!
Глава двадцать первая Вновь в плену у Бласфемо
Шумная веселая компания разбойников въехала в заброшенный форт Адиос. Торбеллино с завязанными глазами стащили с лошади и повели по каким-то гулким коридорам, потом по каменным ступеням довольно крутой лестницы куда-то вверх. Стук подошв отдавался звонким эхом под сводами старой крепости. Через пару минут его бесцеремонно втолкнули в какое-то жарко натопленное помещение. Краем уха юноша слышал тихое потрескивание дров в камине, позвякивание ножей о тарелки и чье-то громкое чавканье.
С его глаз сорвали тугую черную повязку. Дневной свет больно резанул по глазам. Вскоре Торбеллино привык и, пораженный, увидел перед собой знакомую просторную комнату с жарким камином и большим круглым столом, за которым восседал старый знакомый… Лысый Одноглазый Бласфемо собственной персоной! Который удивленно уставился единственным глазом на пленника. Он был в полосатом махровом халате и меховых тапках на босу ногу, из-за пояса торчала рукоятка знаменитого кинжала Папарана, похищенного из столичного Исторического музея. Голова повязана полотенцем, похоже, сегодня его вновь посетила давняя приятельница – мигрень. После такой грандиозной попойки, какая была накануне в честь его дня рождения, может посетить и не только мигрень…
– Ба! Вот так встреча! – воскликнул удивленный атаман разбойников громовым голосом. – Не ожидал, не ожидал! Чудо какое-то! Это прямо бесценный подарок к моему дню рождения! Спасибочки, братцы!
– Рады стараться, атаман! – прогудел довольный Трончило, бесцеремонно толкая кулачищем в спину пленника.
– День добрый, господин атаман, – поприветствовал юноша грозного хозяина форта Адиос, предводителя разбойничьей шайки «Ночные гости». – Рад вас видеть в добром здравии.
– Ха! Ха! Он рад, видите ли, меня лицезреть! А я то, как рад видеть тебя, голубчик, если б ты только знал! Ты зачем в рэдпероса вырядился? Думал, что не узнаю?
– Нет, что вы, господин атаман! У меня и в мыслях такого не было. Просто сложившиеся обстоятельства заставили поменять одежду на наряд лесного охотника.
– Обстоятельства… – проворчал Бласфемо. – А знаешь ли ты, пацан безмозглый, что по твоей шкуре давненько плачет вот эта плетка-семихвостка, что по твоей вине у меня погиб добрый десяток самых лучших отпетых разбойников?
– Я вас не понимаю, господин Бласфемо, вы о чем? – недоумевая, спросил озадаченный юноша.
– Он, видите ли, не понимает. Этаким ягненком невинным, ничего не знающим прикинулся! А кто послал моих лучших сорвиголов на верную гибель к этой пещере с сокровищами Малисиозо?